Проход наконец снова открывался. Самое время было придумать, как сбежать отсюда. В комнату вошёл, пригнувшись, высокий худощавый человек в плаще и сел на табурет. Весьма неприятный тип с изуродованной лысой головой. Бледная кожа обтягивала череп, местами отслаиваясь коростами, орлиный нос был совсем загнутым, глаза мелкие, свинячие, бесцветные.

– Здравствуй, Мир. Я не желаю никому зла, – тихо начал он.

– Поэтому вы похитили Любомиру и убили Ивана? – старался держаться мужественно тот.

– Да, я похитил ее, но разве ты видишь, что она сидит, жестоко побитая, в клетке? Я пришел поговорить.

– Где она?

– Ждёт снаружи.

– Что насчёт Ивана? – напомнил Мир.

– Не слишком ли ты дерзок?

– Пытаюсь держаться смелым.

– Похвально. К сожалению, Иван мертв. Но честное слово, это вышло случайно. Он ворвался ко мне в комнату, размахивая мечом, угрожая, разбил мою химическую посуду, рассыпал реактивы, которые смешались и взорвались, едва соприкоснулись с воздухом. Я вообще спал, когда это произошло. Мне-то ладно, я бессмертный, но Ивану крепко досталось. Я хотел помочь, правда, но он не подпускал меня, пока не ослабел от потери крови окончательно.

– Царевне вы сказали другое, – усомнился Мир.

– Я должен поддерживать авторитет. Меня никто не беспокоит только потому, что все боятся даже перейти через речку. Не то, что сразиться со мной. Ладно, не все боятся.

– Почему я должен верить?

– Потому что ты хочешь жить. Меня не одолеть никому из ныне живущих. Никому.

– Мне нужно просто найти вашу иглу и сломать ее.

– И как же ты это сделаешь? – расхохотался Кощей. – Иглы не существует. Это лишь образ. Бессмертие мне дарует камень Алатырь. Он заменяет мне сердце. Я абсолютен. Оттуда его уже ничто не достанет.

– Тогда проблематично.

– Если я захочу, весь мир будет в одно мгновение у моих ног. Но я этого не хочу. Я хочу только вернуть человеческий облик.

– Вы можете владеть миром, но не можете сделать себе нормальную внешность?

– Это последствия обладания камнем. Ничего не сделать с этим. Но я близок к успеху. Я почти разгадал природу красоты. Сотни лет неудачных экспериментов, сотни загубленных душ, но сейчас, именно сейчас, благодаря Любомире, я близок как никогда.

– Извините, конечно, но зачем вам красота? И как Любомира помогла вам?

– А ты не стесняешься задавать вопросы. Ладно, если мои ответы помогут договориться, я отвечу на все. Меня никто не любит. Совсем никто. Если я буду красив, то тогда, может быть, меня перестанут избегать. Никто не любит некрасивых. Так всегда. А Любомира обладает самой чистой красотой из всех бедняг-принцесс и царевн, что были до нее. Я беру образцы волос для получения зелья, но не хватает всего одного компонента, который достать невозможно.

– Но вы ведь уже всенародный злодей. Вы думаете, все сразу полюбят вас из-за внешности?

– Конечно, нет. Я буду путешествовать инкогнито, никто не узнает, кем я был.

– Какой компонент? – Мир не знал, что такое «инкогнито», но не подал вида.

– За этим я и пришел. Ты должен достать мне слезы мертвеца. Если сможешь, все получат то, что хотят.

– А как же пророчество?

– К черту все пророчества, терпеть их не могу, – с этими словами он поднялся во весь рост, стукнулся головой об потолок и вышел.

Любомира с ужасом на лице заглянула в коморку. Мир сидел, взмокший и напряжённый. Достойный вид дался ему нелегко.

– Любомира, он попросил слезы мертвеца.

– Попросил? Это была просьба?

– Да. Он не хочет никого убивать. Все это одна большая нелепая случайность.

– Ты что, поверил этому мерзавцу?

– Да. Поверил. Его могущества хватит на очень многое. Но что-то ему всё-таки неподвластно. Если бы он мог сделать все силой, он бы сделал. Как пытался до тебя. Но сейчас он на пороге чего-то чрезвычайно важного для него. Он готов даже действовать мирно.

– Чего важного?

– Он хочет быть любимым. Он готовит зелье, которое вернёт ему вид человека. Видимо, раньше он был им.

– Наверное, ты прав. Все так нелепо просто. Столько страха, столько сказок.

– Просто, да не очень. Где я достану слезы?

– Может, в библиотеке есть сведения?

– Думаешь, он не знает все книги в ней наизусть?

– Думаю, все важные книги он хранит у себя, а всякие бесполезные свалил в библиотеку, чтобы мне было чем заняться.

– Ладно, тогда пойдем туда?

– Я проголодалась. И тебе нужно поесть после таких потрясений. Сначала еда, а потом все остальное. Мой спаситель должен быть сытым, – скомандовала Любомира.

– У вас тут и еда есть?

– Ну конечно! В моей комнате лежит скатерть-самобранка. Голодом меня не морили.

Для Мира ее слова звучали лучше самой красивой музыки. Он буквально таял от блаженства.

– Вот моя комната. Здесь все было по-другому сначала, но я сделала перестановку. Хоть немного уютнее стало. Раньше я таким не занималась, но оказалось, что это здорово развлекает.

Опрятное небольшое помещение, не слишком богатое, но достойное царевны.

Отлично подкрепившись, они пошли в хранилище знаний. По пути Любомира пообещала научить Мира читать. Раньше Мир думал, что книг много не бывает, но войдя в огромный зал, понял: бывает.

Предстояло перерыть тонны пыльных книг. Хотя бы в одной должно было быть упоминание о том, как достать последний ингредиент.

Они сели у высокого окна за читальный столик. Было светло и хорошо. Вечернее солнце заботливо грело их после каменного холода. Атмосфера зла улетучилась.

– Итак, чтобы ускорить поиски нужной книги, нам нужно, чтобы умеющих читать, которых у нас сейчас ровно один, было как минимум в два раз больше, чем сейчас. То есть два: ты и я. Читать проще, чем ты думаешь, не бойся, – приободрила Любомира.

– Я не боюсь, – храбрился Мир, не желая ударять в грязь лицом. – Приступим?

Она быстро нашла достаточно простую книгу для обучения и села рядом. Ее мягкие прямые волосы коснулись его плеча, от чего тот густо покраснел.

Обучение шло скоро. За несколько дней смышлёный Мир освоил и выучил все буквы и уже пытался читать. Любомира поражалась его усидчивости и трудолюбию. На самом деле он просто очень хотел понравиться ей и из кожи вон лез, чтобы увидеть ее одобрительную улыбку. Да и вообще это было интересно – учиться чему-то вместе с прекрасной девушкой.

Во время отдыха они тоже были вместе. Ходили повсюду, болтали о том о сем. Кажется, даже не волновались по поводу того, что их ждало невыполнимое задание. Кощей ни разу не показался за это время. Время как будто застыло для них двоих.

Прошла неделя. Они перебирали книгу за книгой, бегло пролистывая их, выискивая зацепки. Точнее, Любомира пролистывала бегло. Мир медленно, но сносно читал все, что попадалось. Читал про животных, про царей и другие замечательные вещи. Была книженция про сны. На ней он задержался подольше, потом отложил и решил почитать в неурочное время.

Надежды на нахождение нужной информации таяли, но они ободряюще улыбались друг другу.

Однажды они почти весь день провели за работой. Устало Любомира откинулась на спинку стула и закрыла толстую книгу в кожаном переплете. Мир коснулся ее руки в поддержку. Она взяла его руку в ответ и держала с минуту. Он полюбил Любомиру. Бесповоротно.

– Почему ты никак не хочешь сыграть мне что-нибудь на домре? – немного озадаченно спросила царевна, когда они вышли наконец прогуляться по замку.

– Это трудно объяснить. Когда я играю, все плачут. Сначала это было не так выраженно. Ну, бывает, тронула кого-то музыка. Это даже приятно, видеть чувства людей. Но оно становилось сильнее. Как только я начинаю какую-то мелодию, люди вблизи меня начинают биться судорогах от рыданий. Я не хочу этого, играю только, когда остаюсь совсем один.

– Я помню. Слышала, как ты играл в первый раз. Ничего приятнее твоей музыки нет для слуха. Да, помню, как слезы сами скатывались по щекам. Скатывались ручьем. Ты видел людей в судорогах? Ты сделал это намеренно?

– Да. У меня не было выбора тогда.

– Это ужасно.

– Я не хочу, чтобы это повторилось.

– Но может быть, сейчас тот момент, когда ты сможешь наградить меня музыкой? Хотя бы попробуй. Если все пойдет плохо, то тогда ладно, ничего страшного.

– Хорошо, но только немного. Вдруг сейчас и правда получится.

Они зашли в коморку, в которой жил Мир все это время. Они сели, и он достал из угла домру. Сосредоточился. Любомира взяла его за руку, посмотрела прямо в глаза.

– Мир, все в порядке.

Он таял, когда она называла его по имени. Музыкант расслабился. Первый аккорд, второй, мелодия полилась сначала медленно, потом чуть увереннее и быстрее. Он смотрел ей в глаза. Милые зелёные глаза. Которые наполнялись слезами. Он остановился.

– О, нет, прошу, продолжай, Мир.

– Но ты плачешь.

– Это не то, о чем ты говорил. Это я сама. Мне просто хорошо. Прошу, играй.

Он продолжил играть одну из своих самых любимых мелодий. Он играл ее, когда чувствовал приближение смерти от рук Бабы Яги. Он играл ее, когда уходил из безымянного города. Ее, самую тоскливую песню на свете. Очень серьезному испытанию подверг он возлюбленную.

Любомира сияла, глядя, как он играет, как изящно и быстро переставляет пальцы по грифу домры. Она плакала, да, но… от радости. Мир почувствовал такое облегчение: он мечтал играть ей, но никак не мог придумать, как избавить ее от мучений. Он даже не знал, в чем проблема. Но Любомира знала. И сама помогла ему.

Неловко он отложил инструмент. Не знал, что сказать. И она тоже. Но молчание было комфортным, уютным. Даже уютнее, чем в пустой библиотеке.

Она встала, и он поднялся вслед. Они заключили друг друга в самые теплые объятия. Мир и Любомира.

Он засыпал самым счастливым человеком на всем белом свете. Во сне он видел себя с мокрой холодной повязкой на лбу. Он точно чувствовал холод. Домра в руках. Отец вытирает слезы. Тот самый день. Но откуда повязка? Ее не было. Почему почти все сны о доме так часто расходятся с явью?

Проснулся. Должно быть, раннее утро. Нужно поискать в книге о снах. Там наверняка должно быть объяснение.

«Значения снов, почему сон важен для здоровья. Не то, чепуха какая-то. – листал он. – Откуда берутся сны. Не совсем то. Хотя, может, и то. Приступим».

Вот что он прочитал:

«Есть человек. В человеке есть внутренний мир. В его мире есть радости и сожаления. Каждый значимый момент жизни отражается на внутреннем мире. И в каждый такой момент создаётся новый мир, где учитываются переживания хозяина. Эти миры, где что-то идёт по-другому, видит человек во сне. Иногда это близкий к яви сон. Иногда совершенно искаженный, когда новый мир создаётся другим принципиально. Все это плод воображения, который становится реальностью для двойников, которых порождает сам человек. Своих двойников и видит человек во снах. Двойники тоже видят сны. Для них все по-настоящему. Внутри них также существует внутренний мир. И так до бесконечности. Человек существует в своих бесконечных реальностях. Во сне он ходит между ними. Наблюдает за тем, что делают его копии. Изначальный человек может быть уже давно мертв. Но двойники, которых он оставил несознательно, проживают свою зачастую фантастическую жизнь. В привычном мире жизнь была невыносимо тосклива? Не переживайте. Ваши копии наверняка уже сражаются с драконами, спасают принцесс и тому подобное. Порадуйтесь за них. Если…»

Мир закрыл книгу, не читая дальше.

– Я умер. Всё это – сон, который я видел, когда умирал. Мазь, которую сделал отец, не помогла. Я видел во сне слезы родных. Моя душа ходила посмотреть, как меня оплакивают. Все сон. Он оборвётся в любую минуту. Как заканчиваются все сны. Никогда не успеваешь досмотреть до конца. Даже если это хороший сон. Как сейчас.

Он не знал, что делать. Он мертв. Всё ненастоящее. Мир, не ожидавший такого удара судьбы, заплакал. Не от боли. От обиды. Слезы мертвеца. Какая ирония. Но их недостаточно – в этом сне он живой.

«Мир, да ты даже мертвого на слезы пробьешь, перестань» – Вспомнились слова отца. Нечего терять. Он должен хотя бы успеть освободить Любомиру, прежде чем все рассеется. Мир пошел к Кощею, взяв с собой только свою печаль и музыку.

– Где Иван? Вы ведь не хоронили его, так?

– Верно. Он в морозильной камере.

– Мне нужно туда.

– Идём.

Где-то в подвалах была железная дверь, покрытая инеем. Кощей открыл ее. Внутрь он Мира не пустил, вынес тело и сразу же закрыл.

– Держи. Ты нашел способ?

– Да. Вам лучше уйти, – тихо сказал парень.

– Хо-хо, звучит как угроза. Но что же, ладно, – тот ушел, его переполняла надежда.

Иван лежал на полу. Как был, в разорванных доспехах, покрытых сажей. С открытой раной. Весь в крови. Это был славный светловолосый юноша. Высокий, статный, всем видом показывающий храбрость и мужество. Прямо как во сне Мира перед тем, как войти в крепость. Точно такой же. Он все-таки спас Любомиру в тот раз. Сейчас ее освободят его слезы.

Его заветная мечта сбылась только потому, что это хороший сон. И скоро он закончится. Мир вложил в музыку всю свою тоску и печаль. Он играл, как в последний раз. Он знал, что это последний раз. Из закрытых глаз Ивана лились в колбу слезы. Камень скалы, в которой был высечен дворец, покрылся солёной влагой. Земля сотрясалась от рыданий, потрескался каменный пол.