– Может, ты помнишь, как зовут его жену бывшую.
– Чего не помнить. Рита.
10.
Было странно, что Слон звонил со своего номера. В книжке он значился как Слоник, и, когда Панчик отвечал на звонок, у него всегда возникало желание назвать его именно так, ласково, по-домашнему. Но что-то подсказывало ему, что Слоник не в духе. Была уверенность в том, что Слон в плохом настроении. По опыту общения он знал, что это крайне опасно для жизни. Панчик глянул в окно и окончательно в этом убедился, увидев старого «Кориба» и Слона, десятый раз набиравшего его номер, словно тот знал, что Панчик сидит под домашним арестом. «Сейчас что-то будет», – подумал Панчик, спускаясь по лестнице. Когда он выходил, Слон шёл ему навстречу и, не предупреждая и как всегда без намаха, провёл Панчику прямой. «Хорошо не по морде», -мелькнула в голове последняя мысль. Всё помутнело в голове, но не исчезло. Потом он примерно полчаса валялся в песочнице, а Слоник лепил из песка какое-то сооружение.
–Отвёл душу, – пробурчал, приходя в себя Панчик. Когда он открыл глаза, Слон уже что-то говорил, и это была его последняя фраза.
– Вообще-то тебя следовало убить, – ещё не успокоившись полностью, сказал Слон, бросив своё занятие.
«Значит, обошлось». Было тяжело дышать и очень хотелось кашлять.
– Ты мне ребро сломал, наверное, – кое-как выдавил Панчик.
– Скажи спасибо, что не челюсть. За такие дела надо голову отрывать. Вообще убивать надо, понял!
– Согласен. Но мне кажется, что за убийство садят в тюрьму.
– За таких как ты, только спасибо говорят и премию дают. В общем так. Слушай, что я тебе скажу. Пошёл ты в жопу! И держись от меня подальше! Забирай свою вонючую икру, и до свидания.
– Но ты не можешь меня так просто бросить одного, особенно сейчас! Это малодушно!
Слон бесцеремонно ухватил Панчика за плечи, поднял, вернее, подкинул и поставил на ноги.
– Действительно, обидно. За такое дерьмо в тюряге сидеть.
– Погоди, не кипятись, братан, – выдавил Панчик, превозмогая боль в животе. – Чего ты истерику закатил! Врезал поделом. Проехали. Дай сказать сначала. Когда ты говорил, я тебя слушал.
Слон вернулся, сел на деревянный бортик песочницы и тупо уставился в своё рукотворное сооружение. – Ну и. Что ты можешь мне сказать? Иуда.
– Ну, а ты, стало быть, Исус? Когда пойлом палёным торговали, не забыл, надеюсь. Тогда, значит, всё нормально было. Правильно. Деньги ведь не пахнут. А кому его пить пришлось, то это нас не касается. Ладно, это мы пережили, как детскую болезнь. Когда баксами занимались, а это валюта, тоже ничего. А среди них куча фальшивого дерьма попадалось. Но мы этого тоже не замечали…
Пока Панчик загибал пальцы, выгребая на свет все общие дела и проделки, Слон, насупившись, молчал, но слушал, тупо рисуя пяткой на песке. Потом он опять встал.
– Тогда мы были в одной упряжке и отвечали за всё вместе. А сейчас ты меня подставил! Ты понял, Пан? Ты же мог мне сказать, что там будет наркота! Я бы хоть знал.
– Ты бы послал меня подальше.
– Какой ты догадливый! Мог бы и сам в таком случае в Нанайку сгонять. А там вези хоть тонну анаши с героином, мне по хер. Мы же договорились с наркотой больше не связываться. Или у тебя память отшибло?
– После твоего кулака наверняка, – ответил Панчик, понимая, что говорить по-другому бесполезно. – Ладно, хрен с тобой. Вези обратно.
– Ну, ты юморист, – рассмеялся Слон. – Мне, как минимум, пятирик светил, а он шутит.
– А ты знаешь, что мне светит?
– Не знаю и знать не хочу, – сказал Слон. – Ну и что тебе светит?
– Ты думаешь, я знал, что с икрой будет ботва?
– Может, и не знал, но догадывался, – не унимался Слон. Но тон его голоса был уже не таким резким. Слон постепенно отходил. – Не первый год с урками общаешься.
– Вот именно. Ты в курсе, что у Протаса моя расписка на квартиру.
– На половину, – поправил Слон.
– А где разница? Один хрен, как лягушка прыгаю, между молотками.
– Да как ты не врубишься? Протасу не помощники нужны, а рабы. Что у него, своих шестёрок нет? Он же любого своего гоблина мог отправить за этой долбаной икрой! Тоже нашёл сложное дело, в Лидогу сгонять. Я бы не удивился, если бы на дороге пасли этот товар.
– Наконец-то дошло до твоих бивней.
– Ты хочешь сказать…
– Хочу сказать, что Протас мог запросто меня пасти. Меня, понимаешь! И пас наверняка. А потом отмазать. Думаешь, у него своих мусоров нет? Он вор в законе. Авторитет. Можешь ты это понять? Тогда я у него вообще в долгах на всю жизнь. Ты не представляешь, чего стоит не сесть на ошейник.
– Не представляю, – буркнул, обиженно Слон и отвернулся. – Ну и что теперь делать?
– А я почём знаю. Наверно, придётся хату менять, в двушку переселятся, в какой-нибудь сарай. Найди ещё. Жалко. А что делать? Раз влетел так глупо. Я уж и сам вижу, что дальше так нельзя. Катьку жалко. Она баба сильная, но может не понять. Она же ничего не знает.
– А с икрой что делать? Ботву куда девать? У меня вся машина провоняла.
– Да забудь ты про неё. Теперь это не наше дело. Вся дурь на зону уйдёт по-любому. А как ты догадался? Я думал, что уж если что подложат, то наверняка сделают так, что будет незаметно. Прошлый раз они хорошо упаковали. Даже намёка на запах не было.
– Это когда? – насторожился Слон.
– Да без тебя, ты не ездил тогда.
– Не хватало мне. Пока сидел, не чуял. А как вышел пописать, тут ещё заднее колесо спустило. Такие говёные бескамерки купил.
– Нечего на фуфло китайское зариться.
– А гляжу, заднее приспустило…
«Ну, слава богу, оттаял», – подумал Панчик, наблюдая за прежним, тюфяковатым Слоном.
… – Дай, думаю, качну. В багажник сунулся, за насосом, у меня аж глаза защипало, чуть не вырвало. И главное, тока-тока пост проехал. Хорошо не тормознули. Какого-то дальнобоя трясли. Я потом, как заяц, каждого куста боялся. Они же любители с радарами под кустами прятаться.
– Зато скорость не превышал.
– А то. Шестьдесят до самого города. Ну короче… Ещё раз такое устоишь – сразу пиши завещание. Чтоб родным не так гиморойно было наследство оформлять.
– Да уж, подумываю. Вообще, мог и потише. Как будто копытом конским приложил.
– А ты что думал? – ухмыльнулся Слон. – Я тебя по головке поглажу? Ладно, поехали к Протасу. Но сначала эту хрень куда-нибудь выгрузим. В гараж, например. Я хоть и побрызгал в багажнике, а всё равно воняет. Не дай бог, гаишник остановит.
– Не каркай.
– Слоны не каркают. Они трубят.
– Ну, садись за руль, поехали сначала в краевую больницу.
– Что, рентген рёбер хочешь сделать? Неужели так больно?
– А ты думал… Нет. Надо одного знакомого хирурга косметолога навестить. Выяснить кое-что. А вообще-то не мешало бы проверить. Болит сильно.
11.
Этим же вечером Слон привёз его к музею. У главного входа, как и всегда, не было ни одной живой души. Вооружившись букетиком из одного цветочка, Панчик прогуливался в ожидании, когда музейные работники пойдут по домам. Другого способа найти Риту он не видел. Всякий, кто проходил мимо, бросал короткий, и как будто укоряющий, взгляд на его куценькую, но яркую розу, а самому Панчику было чертовски неудобно в этом всегда безлюдном месте изображать из себя Дон Жуана. К тому же, здесь его могли увидеть знакомые, но дело требовало этой жертвы, и он терпеливо ждал и надеялся, что его план сработает. Слон приютился на другой стороне улицы, делая вид, что слушает музыку. Однако его «Кариба» всё равно бросалась в глаза своим убогим видом, на что Слону было, конечно же, наплевать. Он был уверен, что его старый конь ещё послужит, прежде чем его отправят на запчасти. Наконец-то стали выходить из музея. Он сразу узнал, вернее, догадался, кто Рита. Это была эффектная женщина, каких Панчику видеть ещё не доводилось. Ростом она была не очень. Даже очень не очень. Хотя для женщины это могло быть и преимуществом. Рита немного косолапила при ходьбе на невероятно высоких шпильках. Это было нечто неподражаемое. Мило улыбнувшись сотрудникам и даже чмокнув кого-то в щёчку, она тут же надела на своё личико непроницаемую маску такой силы, что вряд ли у кого-то возникло желание подойти к ней для знакомства. У ней был высокий открытый лоб, яркие сочные губы и огромные, до неприличности, глаза. Подойдя к женщине, Панчик немного растерялся. Рита, если это была действительно она, смутила его своей внешностью: аккуратным, с маленькой горбиночкой носиком, пышной шевелюрой пшенично-пепельного цвета и единственным изъяном, который, впрочем, не сильно портил её лица – маленьким пушком на верхней губе. Панчик подумал, что она могла бы легко избавиться от этого недостатка, а раз этого не сделала, то он имел дело с уверенным в себе человеком с большим запасом духовной силы.
Он вдруг засомневался в правильности своего выбора, вспомнив безобидное лицо Рыжего. Из музея выходили ещё работники, и среди них были очень даже ничего особы, такие же моложавые и симпатичные, но отступать было уже некуда.
– Вы Рита, – не спросил, а как будто подтвердил Панчик.
– Ну, и что с того? – вопросом на ответ отозвалась Рита. Панчику нечасто встречались такие женщины. Без кокетства и страха, готовые абсолютно ко всему, колючие и сообразительные. Он немного приосанился, сделав нарочитый поклон, и протянул цветок. – Это вам, – важно произнёс Панчик, начав свою игру.
– Мне? С чего это? Я всего лишь работник музея. – Рита цепко осмотрела незнакомца с ног до головы и уставилась на розу.
– А что, вам не нравится? Вы красивая женщина. Может, вам не нравится красный цвет? – спросил Панчик, решив, что с Ритой лучше быть раскованным и непринуждённым. – Может, вы розы не любите?
– Ну вот ещё! Я люблю розы, – сказала Рита, уверенно взяв цветок. – Я не люблю когда ярлыки вешают.
– Но это правда, – не сдавался Панчик, – и вы не можете об этом не знать. Осторожно, она колючая.
– Спасибо. Мне давно не дарили розы.
– Вот уж не поверю! Ими вас должны осыпать с ног до головы.
– Бросьте ваши фантазии. Говорите, кто вы такой и что вам от меня нужно. Такой цветок просто так дарить не станут, – уверенно произнесла Рита, оглядывая улицу.
– Ну, я кореец.
Рита опять посмотрела на него и удивилась.
– Кто бы мог подумать. Правда что ли? И что же тогда вам надо от меня. Я не кореянка.
У Риты был острый язык, но судя по поведению, она не была болтуньей и говорила исключительно по делу.
– Меня зовут Родион, – сказал Панчик, набрав перед этим полную грудь воздуха. Там всё ещё кололо от лошадиного копыта. – И мне нужно то, что у вас определённо есть. То, что, по-моему мнению, вам не очень нужно, с чем вы можете спокойно расстаться.
– Я что, похожа на девственницу? – Рита откровенно рассмеялась и сделалась пунцовой.
– Разумеется не задаром. Это выгодное предложение, – продолжал темнить Родион.
– Я думала, что посерьёзнее, – расстроилась Рита.
– Вы, конечно, исключительная женщина, но не в моём вкусе, – смущённо сказал Панчик.
–А кто же в вашем вкусе тогда?
– В моём вкусе хохлушки. А вы, как мне сказали, еврейка.
– Кто вам сказал? – вскрикнула Рита, ещё больше наливаясь краской, и стала оглядываться, как будто испугалась, что это могут услышать.
– Андрей. Друг вашего бывшего мужа.
– Нашли кого слушать. У этого Андрея язык без костей.
Рита рассмеялась, и по её реакции Панчик понял, что дело движется в правильном направлении.
– Вообще-то вы мне тоже нравитесь, – начал льстить Панчик.
– Но вы же только что сказали, что вам нравятся хохлушки, а я не хохлушка.
– У вас характер очень своеобразный, – начал заигрывать Панчик. Находясь рядом с вами, ощущаешь прелесть жизни. Всё становится более ярким и содержательным.
– Не валяйте дурака. Постояли пять минут и уже раздули целую философию. Если это всё, то до свидания. Вернее, прощайте. Спасибо за цветочек, – сказала Рита и застучала своими шпильками по асфальту.
– Мне нужно вот это, – сказал Панчик и протянул Рите фотографию.
Увидев её, Рита едва не запнулась, мгновенно изменилась в лице и огляделась. Затем почти шёпотом спросила, словно змея: – Откуда у вас эта фотка? Кто вам её дал?
– Рыжий. Витёк.
– Ух, – вздохнула Рита.
– Вообще-то я у него её без спроса взял. Одолжил как бы.
– Воровать нехорошо.
– Я знаю. Это грех.
– Нет, это не грех. Это подлость. Особенно у друзей. Ладно, хватит играть на публику. Где ваша машина? Я надеюсь не та развалюха?
– Вы недооцениваете её. Она очень надёжна, а главное, не привлекает внимание.
– Вы всё перепутали. Ну ладно. Делать нечего, чувствую, вы от меня просто так не отстанете.
– Это точно. Не отстану.
– Только без фокусов. Начнёте приставать, получите шпилькой по морде. Заодно отвезёте меня домой.
– С большим удовольствием.
– Ты хоть знаешь, где я живу, – неожиданно перешла на ты Рита.
– Не имею понятия. Но с такой женщиной хоть на край света.
– А я знаю, – брякнул Слон, расплывшись в своей розовой улыбке и наполовину вылезая из окна. – Вы живёте в Берёзовке. Я вас там видел два раза.
– Поздравляю, – сказала Рита, удобно усаживаясь на заднее сидение.
– Спасибо, – во весь рот отозвался Слон. Его раскрасневшаяся физиономия лоснилась от удовольствия. Он вылез из машины и сделал низкий поклон.
– Панчик, я пойду? Что-то мне неловко с такой красивой куколкой. Я лучше прогуляюсь.
– Чем я вас напугала? – не скрывая возмущения, спросила Рита.
– Боюсь умных женщин.
– А вам больше дурочки нравятся?
– Ага. И чем дурнее, тем лучше.
– Каждый выбирает по себе.
– А я что говорил. Я её боюсь, – подтвердил Слон, наклонился и ещё раз осмотрел Риту, словно она была и вправду куклой, а не человеком.
– Поосторожнее, Персей! Советую смотреть на эту красотку только в зеркало заднего вида, иначе превратишься в каменную статую.
Рита растерялась и даже собралась вылезти из машины, но Панчик придержал её.
– Слон! Кончай дурака валять. В натуре! Собрался валить, так и вали. А ерунды не болтай.
– Я думала, вы заранее договорились, – успокоилась Рита.
– Ну вот ещё. Просто Тимоха действительно не нравится общество красивых женщин. Он их реально боится.
– Вот именно, – подтвердил Слон. – Красивая женщина что лошадь. Вечно взбрыкивает, и всякий норовит её украсть. Смотри не поцарапай мою лошадку! – уже издали прокричал Слон.
– Как скажешь, казак Львов.
Когда Слон ушёл, Панчик с трудом завёл машину, и они покатили туда, где жила Рита.
– А с вами, правда, интересно, – сказал он после того, как они выехали из центра.
– С вами тоже не соскучишься.
– Нет, ей богу. Вы необычная женщина. Мне даже понятно, почему Рыжий убежал от вас.
– Только не надо хамить!
– Панчик едва не затормозил от неожиданности. – Я хотел сказать, что вы от него убежали.
– И вовсе я от него не убежала. Просто ушла. Что он наплёл вам?
– Мы же вроде бы на ты перешли?
– Рановато. Ну и что он наговорил про меня? – не унималась Рита.
– Ох уж это женское любопытство. Я думал вам всё равно.
– Мне всё равно, но я женщина, и мне интересно, что про меня думают.
– Представьте себе, ничего.
– Что, вообще?
– Вообще, – кивнул Панчик.
– Откуда же вы про меня узнали? Ах да… Андрей. Ну и что вы хотите от меня?
– Я же сказал, что мне нужен меч.
– И всё?
– Ну да, – невозмутимо ответил Панчик, пожимая плечами, чувствуя, как Рита постепенно начинает терять прежнюю твёрдость. – А вам, насколько я догадываюсь, нужны деньги.
– Кто вам такое сказал? Рыжий? Андрей? Я бы вам посоветовала…
– Я бы вас попросил, – перебил Панчик, не отрывая взгляда от дороги, – сначала внимательно выслушать меня и не говорить слишком громко. А то прямо в ухо получается. Не люблю, когда кричат, особенно женщины.
– Но вы же сказали, что у вас жена хохлушка. А хохлушки все горластые.
Панчик рассмеялся.
– Чувствую, мы поладим.
– Это почему? – возмутилась Рита.
– Вы очень хорошо соображаете. А значит, рано или поздно согласитесь со мной.
– Уже поладили, – немного сбавив тон, иронично заметила Рита.
– В общем так. У вас есть ребёнок. Мальчик. Ему пять или шесть лет.
– Шесть.
– Скоро в школу, – с сожалением произнёс Панчик. Рита молчала, и напоминала обиженную девочки. Панчик ждал этой реакции. – И у него заячья губа, или что-то в этом роде. Так или нет?
– Это не твоё дело, – сказала Рита сухим голосом.
– Значит, всё-таки я прав? Я ничего не напутал?
– Ничего, – не сдерживая эмоций выдавила из себя Рита и отвернулась в окно. И без того огромные глаза наполнились влагой, и были готовы прорваться слезами. Панчик некоторое время молчал, делая вид, что занят манёвром.
– Извините, что расстроил вас. Поверьте, я без всякого умысла. Просто это часть моей общей мысли.
– Ладно, проехали. Ну так что с того? Зачем вы мне всё это рассказываете?
– А затем, что вам нужно много денег и как можно скорее, чтобы оплатить операцию по исправлению дефекта верхней губы вашего ребёнка. Заработать такие деньги без мужа с вашим музейным окладом вы сможете только за десять лет, и то, если будете питаться одним святым духом, а домой ходить пешком. Согласитесь, что я прав.
Рита сначала побледнела, а потом начала краснеть, готовая взорваться.
– Только не надо издеваться! Даже если…
– Над вами никто не издевается, Рита, – опять перебил Панчик. Просто я человек дела, и привык не ходить вокруг да около.
– Это я заметила.
– Мне кажется, что вы не любите, вернее не умеете проигрывать, и бьётесь до последнего.
– А кто вам сказал, что я проиграла?
– Вот это другой разговор. Это мне больше нравится.
– Послушайте, – вспыхнула Рита. – Если вы и работаете разводящим на барахолке, то это не значит, что на мне можно тренироваться. Я не девочка для битья.
– Рита, – спокойно отреагировал Панчик. – Больше такого шанса у тебя не будет. Поверь мне.
Рита надолго ушла в себя.
– Вот до чего доводит гордыня. Витьку с вами явно не повезло.
– Это мне не… – Она осеклась и опять отвернулась.
– Я же говорил, гордыня до добра не доведёт, – сказал улыбаясь Панчик. – Ладно. Поругались – и к делу.
– Давайте, – согласилась Рита, поправляя волосы.
– А у вас редкостные волосы.
– Это и есть ваше дело? Я же просила не вешать на меня ярлыков. Я не вещь.
– Это правда, Рита. Волосы просто отпад.
– Спасибо. Меч не продаётся.
– Всё продаётся Рита.
– Вы хоть знаете, что это за меч?
– Не знал бы, не спрашивал.
– Да неужели?
– Не думайте, что вы умнее всех. Это очень невыгодно, к тому же вредно. – Не давая Рите открыть рта, Панчик продолжил. – Если вы так хотите, то пожалуйста. Этот меч был подарен адмиралу российской эскадры Путятину во время русско-японских переговоров в городе Нагасаки. В тысяча восемьсот пятьдесят третьем году. Если мне не изменяет память, под Рождество.
Рита неподдельно открыла рот и смотрела, не мигая, на Панчика через зеркало, как будто пыталась загипнотизировать его.
– Откуда вы узнали? – придавлено спросила она.
– Я же говорил, вредно считать себя умнее других. Это дело случая. Честное слово. Такое стечение обстоятельств. На моём месте мог быть любой другой бандит. Я ведь, если на то пошло, бандит.
– Догадалась.
– И оказался последним звеном в длинной цепочке обстоятельств.
– А может, будут ещё звенья?
– Кто знает, Рита. Но упускать такой шанс я не могу. Не такой я человек.
Рита тяжело вздохнула, прикрывая лицо ладонями.
– Я давно ждала этого момента. Рано или поздно это всплыло бы.
– Шила в мешке не утаишь, как известно.
– Ну и что вы мне хотите предложить? Его же надо ещё как-то вынести.
– Это уже ваши проблемы. Вы женщина сообразительная. Чует моё сердце, что вы найдёте способ решить эту задачку.
– А вы действительно хам. Ну хорошо. А ваша задача в чём?
– Найти человека, желательно в Японии, который реально понимает в мечах. Это должен быть, как минимум, тоже коллекционер, с выходом на консульство. Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Подлинный меч, подлинный коллекционер.
– И вы в том же духе?
– Это вы о Рыжем?
– Ну, а о ком же? Он же у нас подлинный. Все остальные подделки.
– Не стоит о нём так говорить. Он не лучше и не хуже нас с вами. К тому же он ни словом не обмолвился о вас. И вообще, ему надо сказать спасибо. Ведь это он нашёл в вашем сарае меч. Кто-то другой давно стащил бы.
Рита уже помалкивала, поглядывая на дорогу.
– Теперь поверните направо. Мы почти приехали.
– Как скажешь, – учтиво отозвался Панчик, зная, как подобный тон усмиряет строптивых женщин. – Дело в следующем. Я хочу, чтобы ты была в курсе всех моих планов. У меня есть человечек, через которого это дело можно решить. Реализовать подобную вещь в России нереально. Надеюсь, ты это понимаешь. Можно схлопотать. Да и вообще, ценителей такого клинка у нас вряд ли найдётся. – Согласна?
Рита молчала.
– Этот человек – японец. И ещё не факт, что он не подожмёт хвост, когда узнает историю происхождения этой игрушки. Но думаю, что попробовать можно. Но дело ещё вот в чём. Тебя же интересует цена. Тебе же нужны деньги для операции.
Панчик остановил машину, потому что они, как ему показалось, приехали, и потому что Рита плакала, закрыв лицо ладонями. Он молчал.
– Что случилось, Рита?
– Неужели я похожа на продажную шлюху!?
– Ты не похожа на шлюху. Могу тебя успокоить.
– Ты хоть понимаешь, на что меня толкаешь! Я уже не говорю о профессиональной этике.
– Да при чём тут этика!? – вспылил Панчик. Причём тут какая-то этика, когда тебе срочно нужны деньги. Твоя очередь на операцию к пластическому хирургу две тысячи восьмая, а ты сидишь и ни хрена не делаешь. Или ты думаешь на алиментах разбогатеть? Тебе предлагают реальный шанс решить свои проблемы, а ты начинаешь молоть всякую чепуху. Не сегодня – завтра на тебя наедут настоящие бандиты, и тогда тебе придётся либо увольняться с работы, либо… Да что я говорю? Тебе деньги нужны или нет?
– Деньги всем нужны. – Рита стала приходить в себя и устранять неполадки на лице. – Деньги нужны всем. Тебе, как видно, больше других. И все двадцать четыре часа в сутки ты только о них и думаешь. Где бы и у кого бы их вытянуть. Именно поэтому ты собираешься, быть может, единственную уникальную вещ в России продать какому-то японцу. А у них этих мечей куры не клюют.
– Деньги мне нужны. Ты права. Но я поступаю так не только поэтому. Я поступаю так потому, что это моя единственная возможность на сегодняшний день решить свои проблемы. Это подарок, от которого я не могу отказаться, потому что другого такого может не быть уже. И я его не упущу. Будь уверенна. Потому что в противном случае один большой дядя отметёт у меня хату, и я вместе со своей женой хохлушкой и дочкой окажусь в лучшем случае в бараке, а в худшем – на тротуаре. Я этого не хочу. И жена не хочет. Что она, по-твоему, скажет, когда узнает, что у меня был шанс, а я им не воспользовался. Что молчишь? А что скажет твой сынок, когда вырастет и поумнеет. Он спросит маму: «А почему ты, моя дорогая мамочка, не нашла бабулек для нормальной операции по трансплантации ткани? Разве ты не знала, что к десяти годам окончательно формируется костная ткань черепа, а вместе с ней и мимические мышцы лица. А когда такое происходит, то любая пересадка не пройдёт незамеченной. Она попросту уже не будет иметь смысла. Во всяком случае, для такого красивого мальчика, как я». А я несколько не сомневаюсь, что у тебя красивый ребёнок. Что молчишь? Дело в том, дорогая моя Рита…
– Я не твоя!
– Молчи, не перебивай, когда мужик говорит. Дело в том, дорогая моя Рита, что мы должны быть безупречны. В любой момент нашей жизни от нас что-то может зависеть, и никто не должен упрекнуть нас в том, что мы были не на высоте. Ты уверена, что твой сын не упрекнёт тебя?
– А откуда он узнает?
– Не будь дурой! Ладно. Молчишь? Давай тогда так. Если на три моих вопроса ты ответишь
одним словом «нет», тогда будет по-моему. Только отвечай честно. Договорились?
– Задавай свои вопросы, – почти прошипела Рита.
– Твоему сыну в жизни этот меч понадобится?
На какое-то время Рита растерялась, удивлённо поглядывая в зеркало заднего вида на Панчика
– Ну так что? Да или нет?
– А почему ты за него решаешь? Может, он будет думать не так, как я?
– Да мне плевать на то, как будет думать твой пацан, когда вырастет! С красивым лицом или с
заячьей губой во все зубы! Ты лично как думаешь? Я же не его, а тебя спрашиваю.
– А ты жестокий, и не так прост, как мне показалось.
– Тебе показалось, потому что я дурак! Терплю твоё упрямство уже целый час. Или все бабы
такие? Привыкли, чтобы их уламывали.
– Нет.
– Что нет? – не выдержал Панчик.
– Ну нет. Ты же это хотел услышать, – тоже вспылила Рита.
– Хорошо. Тогда другой вопрос: лично тебе этот меч нужен?
– Ну нет. Что дальше?
– Так может другой вопрос мне не задавать? Чувствую что ты уже на всё согласна, – усмехаясь,
заметил Панчик. – По-моему, я знаю, какой будет ответ.
– Задавай, давай! Ничего ты не знаешь! Бандюга.
– Ты ещё бандюги не видела. Уверяю тебя, он другой. Ну так вот. Главный вопрос. Не сегодня,
так завтра придёт реальный бандюган со своей сворой. Ты сможешь ему отказать? Учти, что этот
человек будет знать, что этот меч не фишка, а реальность, и за него можно наварить кучу
зелёных. Ну, и что ты мне скажешь?
– Все твои вопросы гроша ломаного не стоят. Они рассчитаны на идиотов. Но ты, как всегда,
прав. – Я не смогу отказать.
– Разумеется. Только денег тебе в таком случае никто не даст. Пообещают три короба и не
дадут. Разведут, как говорится, по умолчанию.
– Ладно. Я согласна.
– Тогда отсюда вытекает технический вопрос.
– Ты же говорил что только три.
– Или или. Вот в чём вопрос, – произнёс Панчик, улыбаясь. – Или ты мне отдаёшь его под
честное слово, и я его сначала продаю, и тебе достаётся процентная доля. Она будет
немаленькой. Десять процентов от любой суммы. По моим прикидкам, меньше, чем сто тысяч
баксов, он не стоит.
– Или?
– Или я тебе плачу ровно столько, сколько стоит операция. Здесь и сейчас.
– Что, прямо сейчас? Может, мне за сумкой сбегать на радостях?
– Ну, не так быстро, Рита. Я не расстроил тебя?
– Ужасно расстроил. Не бойся, это шутка.
– Ну вот и славно. По моим сведениям, операция в Китае стоит от двух до пяти тысяч. Значит,
примерно три с половиной. Плюс дорога. В общем, четыре. Тогда вечером стулья, утром деньги.
Они дружно посмеялись.
… – Я рад, что мы нашли общий язык. Позвони, когда будут готовы стулья. Тогда и деньги.
– Пять, – сказала Рита.
– Что пять?
– В Израиле эта операция стоит пять тысяч. Плюс дорога.
– Не говори чепухи. В Израиле, бесспорно, полно хороших врачей и оборудования. Но это
просто раскрученная фишка. Бренд, причём не новый. Сегодня все деньги в Китае, а значит, там
есть спрос на всё, в том числе и на хорошее медицинское обслуживание. Ты тоже спрос. Я сам
найду тебе человека, он лично будет решать твою проблему. Четыре с половиной, или до встречи
с мистером икс. Тебе достаётся хоть и синица, но реальная, живая. А мой журавлик пока ещё
эфемерный. Ты должна меня понять.
– Но ведь это и не синица, – упорствовала Рита.
– Слушай, по-моему, Андрей прав относительно твоей национальной принадлежности.
– Это в расчёт не идёт.
– Правильно, Рита. Только безупречность. Только она идёт в расчёт. Как ты решишь, так и
будет. Но твоего решения уже никто не изменит.
Панчик не стал довозить её до дома. Рита жила в трёхэтажной малосемейке, принадлежащей
птицефабрике, куда Слон неоднократно приезжал за зарплатой. Панчик позавидовал стойкости и
уму этой женщине, державшейся до последнего и не ударившей лицом в грязь. Упрекнуть её
было действительно не в чем, но находиться с такой рядом было равносильно приговору на
каторгу. Он пожалел Витька и поблагодарил судьбу за то, что она не свела его с этим редкостным
человеком, достойным всякой похвалы, но по всему не очень счастливым.
Вечером, при свете ночника, перечитывая Палладу, он не раз отвлекался от текста и видел
оленьи глаза Риты, и удивлялся тому, как природа несправедливо разбрасывала на своих детей
внешние различия. Он вспомнил разговор в машине, и отметил про себя, что у ней можно было
многому поучится. Она держалась до последнего, и даже когда они договорились о
сотрудничестве, у Панчика осталось ощущение, что она осталась при своих, гордая, и до жути
красивая. Он мысленно поставил рядом свою Катрин и Риту, и вдруг почувствовал, что
испытывает влечение. Руки его ослабли в одно мгновение, словно он уже согрешил, и ему вдруг
показалось, что все его мысли кто-то контролирует сверху. Он тяжело вздохнул и потянулся к
телефону, словно это был спасательный круг.
«А не пора ли позвонить господину Эйноске. Быть может, ваш прапрадедушка имел честь
держать в руках сие творение?»
12.
Они встретились, как и договаривались, на утёсе. Эйноске был явно недоволен вызовом.
Вероятно, он думал, что лишь в его власти назначать встречи и приглашать в рестораны. Сухо
поздоровавшись, он спросил о здоровье, о семье. Панчик был несколько скован, поскольку не
представлял, какой будет реакция японца на его предложение, но отступать уже было некуда. Он
словно чувствовал, что кто-то идёт по его пяткам. А потому после коротких дежурных фраз он
вынул фотку и протянул её Эйноске. Тот, долго оглядывался по сторонам, словно ждал подвоха,
потом неуверенно взял, и так же долго всматривался в фотографию. Потом, ещё раз
оглянувшись, вызвав откровенный смех, наконец-то взял её и натянуто улыбнулся.
– Это и есть ваше предложение? Если я не ошибаюсь, это японский катан.
– Вы не ошибаетесь. Предлагаю купить его.
– Вы шутите? Откуда у вас эта вещь? Или на вас подействовал наш разговор? Вы что, и впрямь
у себя на чердаке окопали настоящий средневековый клинок времён Кото. И теперь желаете
разбогатеть. Скажу вам, что время легенд давно прошло.
– Я полагаю, это Камакура, – коротко ответил Панчик на монолог собеседника. – И если меня не
подводит интуиция, то автор этого меча – Муромаси.
Эйноске откровенно рассмеялся, выискивая в лице собеседника какой-то подвох.
– Мастер проклятых мечей? Если бы знали, какую глупость только что сказали.
– Панчик пожал плечами, перейдя на ту же волну отчуждения, что и гость.
– Говорите Камакура… Вы подготовились. Это похвально, – улыбнувшись типичной японской
улыбкой, протянул Эйноске. – Но я думаю, что вы всё-таки ошибаетесь. Ваши заблуждения
типичны для новичка. Всем, кто соприкасается с этой темой, поначалу всегда мерещится либо
Муромаси, либо ещё кто-нибудь в этом духе. Вы даже представить себе не сможете, сколько в
Японии было мастеров. Камакура… Не смешите меня. В лучшем случае Хосодати. Да, скорее
всего, это типичный Хосодати.
– К сожалению, про этот период ничего не знаю.
– С удовольствием расскажу вам, хотя, у меня не так много времени, – ответил Эйноске,
расплывшись в улыбке. – Люблю открытых людей.
– Спасибо за похвалу. Я тоже.
– Вам спасибо. Хосодати – меч для церемоний. Это красивая игрушка предназначалась для