– Ну, это не в счёт. Война войной, а обед по распорядку. Как у вас говорят. Кстати, как вы отнесётесь, если мы выпьем за здоровье вашего друга? Мне кажется, за него можно выпить.
– За друзей можно и напиться, – согласился Панчик, поднимая бокал.
– А что значит ваше «и»? Я не совсем понимаю его значение, – спросил Эйноске, опустошив наполовину свой бокал. Панчик задумался. Действительно, можно было обойтись и без «и», но он всё-таки употребил.
– Быть может потому, что друзьям и достаётся больше других от нас.
– Как вы верно подметили, я имею в виду ваше «и». Вероятно, мы не всегда отдаём отчёт сказанному, а язык очень серьёзная вещь, заставляющая нас делать поступки.
– Не могу возразить, я в нём твёрдый троечник. Я хотел вернуться к теме. Вы меня несколько озадачили. Мне кажется, что по одним песням и музыке делать выводы нельзя.
– Ах вы об этом. История вообще вещь крайне тенденциозная. У кого больше денег и власти, тот её и пишет. А народ сам по себе. Живёт и поёт свои замечательные или не очень песни. Но политику в государстве делают правители. К примеру, ваш Грозный со своей опричниной. Или Япония со своими закрытыми дверьми. Вы что-нибудь об этом слышали?
– Ну так. Что-то с продажей электроники?
Эйноске откровенно рассмеялся.
– У вас с чувством юмора всё в порядке.
Панчик тоже рассмеялся и кивнул.
– Это было давно. Двести лет назад. Даже раньше. Если вам интересно. Кстати, как у вас со временем?
Панчик развязано махнул рукой.
– Это хорошо. Я тоже люблю не думать о времени. Правда, нечасто это удаётся. Ну так вот. Раньше, когда японские рыбаки терпели бедствие у чужих берегов, скажем, у Камчатки, то местные власти, я имею в виду Российскую империю, им помогали. Предлагали даже работу по обучению своих детей японскому языку. Не удивляйтесь. Это факт. Им даже полагались хорошие деньги как потерпевшим. Но обратно их уже не выпускали. И знаете почему?
– Не могу представить, – подыгрывая сказал Панчик пожимая плечами, и отхлёбывая из чашечки горячий свежезаваренный зелёный чай.
– Этим рыбакам на Родине отрубали головы. Их ждала смерть.
– Но они всё равно возвращались?
– В этом вся драма. Они все стремились домой, к близким, а Россия их не выпускала. Поэтому многие оставались в ней навсегда. А вы знаете, как поступали с подобными потерпевшими в Японии?
– Тоже отрубали головы?
– Ну, не совсем так, но жилось пострадавшим хуже, чем дома. Их сажали в тюрьму, как шпионов, или отправляли на каменоломни.
– Но это же рабство.
– Вот именно. В России никогда не было рабов. О крепостном праве я молчу, это особый случай. Поступать как в России, давая приют любому бедному рыбаку или разорившемуся барону, это поступать по-царски. Так больше нигде не поступали, уверяю вас.
– Вы мне льстите.
– Я льщу не вам, а России, которая отняла у Японии несколько островов. Но я это никак не обсуждаю. Замете, Япония тоже была империей. Под её пятой был весь Тихий океан, весь Китай. И что из этого вышло?
– Не справилась, – вздыхая, ответил Панчик.
– Мягко сказано. Иметь имперские замашки и уметь управлять империей – не одно и то же. Для этого необходим особый уровень мышления. Впрочем, не принимайте мои слова как лесть, и тем более критику в свой адрес. Ведь я – японец. У меня немало претензий к русским и России.
– Ну да. Курилы, Сахалин… – Панчик невинно улыбнулся, а Эйноске задумался.
– Зато вы делаете классные автомобили.
– Всё это так, мой русский друг. Но сам человек, становится ли он лучше от машин?
– Я кореец.
– Нет, вы русский. А если вы имеете в виду внешность или корни, то скажу, что это мало значимо. Вы были в Якутии? Мы как-то спускались по Лене на теплоходе. Там нас встречали якутские казаки. Представьте себе якута в казачьей форме, говорящего на чистейшем русском языке, с говорком. И заметьте, якуты их не называют якутами. Для них это казаки. Как нам объяснили, их предки пришли туда в семнадцатом веке и брали себе в жёны местных женщин, якуток, эвенок. Так и получились русские казаки с азиатской внешностью. Такие казаки и в Китае есть, и это поразительно. Так что внешность тут ни при чём. Вы спросите меня, чем отличается, скажем, русский от англичанина? Уж во всяком случае, не внешностью. Так же, как и китаец от корейца. Прошу меня извинить. Роднит и рознит не внешность, а язык и вера. Но и земля, разумеется.
«Да, батенька. Подкованы вы на все сто. Я уже поплыл, как на пароходе по Лене. Может, вы завербовать меня хотите? Я не против. Интересно, как на всё это отреагировал бы Слон, сиди он здесь». – У них и шашки были? – спросил Панчик, чтобы разговор не затух, поскольку он уже стал уставать от своего стула и хотел гулять.
– Это вы про казаков? Ну разумеется. У них и кони, правда, невысокие, как пони. Но они настоящие, уверяю вас.
– А у вас есть дома меч? – спросил Панчик, удивившись тому, как этот вопрос пришёл ему в голову.
– Вы имеете в виду катан? У меня есть то, о чём вы спрашиваете. Он мне достался по наследству. У меня несколько таких предметов. В Японии к таким вещам относятся очень трепетно. Были времена, когда хранить дома холодное оружие было невозможно. После войны Японии жилось несладко, и всё это считалось металлоломом и выбрасывалось в переплавку. Но больше уходило в Америку. Думаю, что вы понимаете, о чём я говорю. Сейчас всё по-другому. Даже на улице можно приобрести меч, и совсем недурного качества. Но как сувенир. Скажем в подарок, как картины в ваших салонах.
– Дорогой меч? – опять спросил Панчик, размышляя о недавнем предложении Андрея. Полагая, что если уж выжимать из собеседника, то по максимуму.
– У нас обычно молчат, если речь заходит о цене таких предметов.
– Но если это оружие, к тому же очень опасное, то на него и разрешение нужно иметь? –продолжал выуживать информацию Панчик.
– Вы правильно заметили, – закивал Эйноске. Но с мечами всё намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. А вы желаете приобрести японский клинок? Не всякий меч представляет ценность. О китайских подделках я не говорю. И об уличных тоже.
– И у вас китайцы портят погоду?
– А чем мы хуже других? У нас им даже проще. А о мечах следующее вам скажу…
К этому времени они покинули ресторан, и не сговариваясь, направились в сторону Амура.
… – У мечей существуют категории значимости. И если бы не закон по сохранению исторического наследия, то в Японии не осталось бы ни одного настоящего меча. Поверьте, хранить в доме старинный меч занятие очень хлопотное, но это Япония. Я думаю, что иметь в России «Мерседес» последней модели не так престижно, как держать в Японии настоящую древнюю саблю. Их можно сравнить, ну, не сочтите за кощунство, с «Джокондой», или чем-то в этом роде.
– Вы считаете, что оружие можно поставить в один ряд с Джокондой?
– У нас да. Японское мышление устроено иначе, чем европейское. И с этим ничего не поделаешь. Мы слишком долго находились в изоляции.
Панчик уже почти не улавливал ход мысли своего собеседника и лишь кивал в знак согласия. До него окончательно дошла вся гениальность фишки, которую ему подарил Андрей. А гениальность её состояла в том, что не надо было ничего грабить, подделывать дверные ключи или подпиливать замки, спускаться по верёвке с чердака и выбивать форточку. В данном случае ларчик открывался намного проще. Надо было просто найти нужного человека и правильно попросить. Просить он умел, а человек, каким бы он не был, всегда имеет слабое место. Пока он не знал, кто он, этот человечек, и где его слабое место, но то, что он в природе имелся, в этом Панчик нисколько не сомневался. Главное, ухватиться за нужную ниточку и потянуть с правильной силой. Правда, у него был ещё один вариант. Отмахнуться и клевать свои зёрнышки до самой старости. И спать спокойно по ночам. Он вдруг понял, что решение уже принято. Он не знал, когда это произошло, но так оно и было, словно он уже вышел на ринг, и теперь до победного удара гонга. А в нём не зевай и ничего не бойся. Страх, конечно, был, но он имел другую причину. Прикоснуться к тому, на что у него нет ни морального права, ни сил. Связаться с тем, что имело запредельную цену и значимость, и, следовательно, способное накрутить вокруг себя массу непредсказуемых последствий. Были и другие мысли, пока Эйноске рассказывал о загадочной японской душе, и особом японском отношении к самурайским мечам. При этом Панчик не испытывал никаких угрызений совести и не искал оправданий для своего замысла.
– Ну, было приятно провести с вами время. Мы заболтались, – заявил Эйноске, поглядывая на часы. – Если возникнет желание пообщаться, например, на тему японских мечей.
Они дружно рассмеялись.
– Непременно, – заверил Панчик, твёрдо уверенный в том, что так и произойдёт. – У меня на чердаке завалялось пара сабель, может, они японские? – сдуру ляпнул он, махая на прощание своему новому знакомому.
Встреча с японцем оставила у Панчика необычное состояние приподнятости духа. Во всяком случае, он по достоинству оценил своего нового знакомого. На какое-то время он отошёл от дел, никого не напрягал по старым долгам, сидел дома, водил по утрам в детский сад дочку и забирал её вечером. Ему всегда было приятно и даже забавно наблюдать за реакцией окружающих, за тем, как прохожие сворачивают свои головы, провожая удивлёнными взглядами его и Анжелку. С её беленькими кудряшками и голубыми раскосыми глазёнками. Впрочем, это были не просто глаза, а глазищи, которые были всегда максимально открыты миру, как и у всех детей её возраста, если она не ревела и не закрывала их своими ладошками. Панчика нисколько не обижало, что его восточная кровь на первом же колене потерпела фиаско, он и сам его потерпел, выбрав русскую жену и матриархат. Перечитывая по вечерам «Фрегат», ставшую на какое-то время настольной книгой, Панчик неожиданно для себя осознал себя полноправной единицей истории, став свидетелем событий, к которым незаметно прикасался и он сам. Жизнь преподносила ему что-то новое, словно дорога, и он с благодарностью и волнением ждал, когда начнётся этот новый поворот.
6.
Опять зазвонил телефон. Панчик уже начал засыпать, и ему было обидно вдвойне за то, что он забыл его отключить вообще. Он почему-то догадывался, кто мог так долго и нагло требовать ответить.
– Ну? – не скрывая недовольства, спросил Панчик. Слон пропадал больше недели, и слыша в трубку, как тот засопел, Панчику захотелось наорать.
– Шеф, это я, – залебезил Слон. – Прости, что поздно, но дело на штуку баксов, а если не разрулим, то будут неприятности. Думаю, без мордобоя не обойдётся. Контингент без берегов. Вообще невоспитанные. Давай подруливай как можно скорее, иначе не представляю, что ещё придумать.
– И что ты за скотина такая, Слон? – прорвало Панчика. Он едва сдерживался, чтобы не перейти на мат. – Неделю где-то отлёживался. Он, видите, ли устал. А я один в дерьме разгребаюсь! И ещё рысцой заставляешь бежать.
– Родя, я в натуре говорю, – обиделся Слон. – Разруливать не по моей части. Меня самого выцепили. Я как бы не при делах. Мой друган стукнулся на перекрёстке с местной братвой. Не крутизна, конечно, но их много. Если бы я не подъехал, то Пашка бы на куски порвали, или он кого-нибудь не покалечил. Они же безбашенные, молодняк. Он мне домой позвонил, а я что скажу? Что меня мама не пускает? Они меня знают, но я для них не авторитет.
–Ты хочешь сказать, что я тот самый авторитет?
– Ну ты же умеешь разруливать такие дела. Это по твоей части.
– Ладно. Не ной. Завёлся. Потяни резину и постарайся не довести до мордобоя. А то мусарня налетит, мне там делать будет нечего.
– А я что? Я сама кротость.
Выяснив адрес, Панчик скоро оделся, надушил шею дорогим одеколоном, пока спускался по лестнице, прикидывал, как правильно сработать. Впечатления приятной постели улетучились, и он снова ощутил холодок под ложечкой. Ему это нравилось. Убеждать пацанву в неправоте было бесполезно. Можно было запугать, но из этого могли потянуться нежелательные последствия. К тому же не хотелось подставлять Слона. Нужен был какой-то особый и неожиданный ход. Он появился, когда Панчик вышел из подъезда и увидел машину ДПС.
– Позови Кичмарёва, – обратился он без вступления к сержанту. – У меня телефон заглючил, а он просил меня связаться с ними. Я знаю, что он где-то на дежурстве. Сержант косо и недоверчиво оглядел незнакомца и без особого энтузиазма начал по рации искать. Костик нашёлся быстро и, не задавая вопросов, через десять минут уже подкатил к подъезду. Расплывшись в улыбке, он вылез из машины и стал рассыпаться в приветствиях. Общаться с Костиком не входило в планы, но в данном случае он был кстати.
– Какие люди! В рестораны ходят, нас уже не замечают. Ну, давай, рассказывай. Какие проблемы? По ночам всё самое интересное происходит.
Сахарными глазками Костик словно облизал Панчика, как будто выискивая то, что может поиметь в виде мзды за будущую услугу. Платить, разумеется, пришлось бы в любом случае, но Костик не брал денег. Его слабостью были девочки и рестораны на халяву, но сейчас это не имело значения. Пока ехали на место, Костик очень внимательно, со свойственной ему профессиональной цепкостью, выслушал, лукаво при этом кивая и поддакивая, соображая в уме причитавшуюся ему долю.
– А вон и твои братаны, – не сдерживая удовольствия от картинки и хитрой улыбки, прокоментировал Костик, увидев сразу несколько дорогих автомобилей. – И твой носорог тоже там.
Увидев мигалку, толпа сразу приосанилась и рассосалась по своим машинам.
– Забыл поблагодарить тебя. Если бы не твой звонок, то на посту нас распотрошили бы по полной. Ничего криминального не везли, но ты же знаешь нравы вашего брата.
– Не знал бы не помогал, – отмахнулся Костик, не отрывая взгляда от скопления машин. –Пусть это останется твоей тайной. Сочтёмся, я думаю.
– Ну всё, Костян. Как договорились. Рацию погромче, немного постой, только не вылезай. А то у меня потом проблемы будут.
– Ну, как скажешь, – заверил Костик, делая серьёзным выражение слегка вытянутого лица. –Мне бы такие хлопоты, на штуку баксов.
– Сиди уж. Вся ночь впереди. Думаешь, не знаю, где вы любите дежурить.
– Ты не представляешь, какая там очередь.
– Ага. Скажи ещё, что ваша служба и опасно и трудна.
– Молчу, молчу, молчу. – Опустив стекло, Костик высунул свой горбатый нос и стал нагло и демонстративно записывать номера машин. Толпа молча наблюдала и переглядывалась. Потом он нарочито громко стал говорить по рации о том, что на углу улиц скопление машин, но без правонарушений, и ситуация под контролем.
Первым опомнился Слон. Подойдя к Панчику, он зашипел, стараясь, чтобы его не услышали остальные:
– Ну ты, старик, даёшь! Мы же договаривались без мусоров.
– А где ты их увидел? Меня просто подвезли.
Не теряя времени, он обошёл всех, чтобы поздороваться. Это были молодые холёные ребята, которым повезло с родителями. Один из парней, бритый наголо, дышал Панчику в ухо, видимо, собираясь с силами, чтобы высказать своё неудовольствие.
– Слон! Ты кого нам сосватал? Ты же говорил, что нормальный пацан приедет, а ты мента позвал. Да ещё и узкоглазого к тому же. Ты же говорил, что всё будет чики-чики. Ты же подставил нас! У них теперь все наши номера в базе данных. Я поручился за тебя своим пацанам. А теперь менты нас на каждом углу пасти будут.
Пока парень высказывал претензию, да так громко, что у Панчика заложило уши, Костик выключил мигалку и потихоньку стал уезжать. Рация не смолкала до последнего. Костик всё сделал так, как его попросили.
– Ты всё высказал, братишка? – спокойно и даже с улыбкой спросил Панчик. Он так долго не мигая смотрел на парня, что тот был вынужден опустить глаза. – Где водитель «Селики»? Я полагаю, что не ты. Я не понял. За рулём ты сидел?
Панчик стал осматривать народ, как будто в поисках нужной ему личности, а заодно стараясь лучше понять, с кем имеет дело. Слава богу, цепей на руках ни у кого не было и бит тоже. Это были исключительно папенькины сынки, откормленные и накаченные, получившие вольную по возрасту. –Давай, братва, к делу, – стараясь держать деловой тон, предложил Панчик. – Это во-первых.
– А во-вторых? – не унимался бритый.
– А во-вторых, Бритый, я тебя не подставлял. Кто подвернулся, на том и доехал. В отличии от некоторых, я после выпивки за руль не сажусь. И что с того, что у меня половина батальона друзей. Или, по-твоему, это западло?
В поисках правды начали подходить остальные братки.
– Вы бы не отсвечивали, а сидели в машинах, и слушали музыку, – скомандовал Панчик. Скажите спасибо, что знакомый попался. Он как раз на вашу разборку ехал. С трудом отговорил его.
– И чо он? Хочешь сказать, не доложит своим копам? Да он уже наверняка насвистел про нас.
– Старик, давай по делу. А то мне от твоих прогнозов как-то не по себе, – спокойно посоветовал Панчик, отворачиваясь от Бритого. Подойдя к помятой «Селике», он заглянул в окно и присвистнул. Там валялось тело пострадавшего водителя, глаза у него были полуоткрыты, но, судя по реакции на происходящее, ничего не видели.
– Что пили-то? – спросил он у Бритого. – Пиво, коньяк? Или пиво, а потом коньяк, – всё так же, без эмоций, продолжал действовать на толпу Панчик. Пыл постепенно поубавился, но кое-кто был всё ещё на взводе. – Да трезвые мы, – почти хором отозвались парни и тут же затушевались.
– Ага. Понял. Пили только лимонад и боржоми, и играли в шахматы, – согласился Панчик, делая наивное лицо.
– Да ладно, Пан. Такие вопросы задавать. Посидели в баре. Пиво на скорость не влияет.
– Оно и видно, как не влияет, согласился Панчик, кивая на помятую дверь.
– Но тачку-то один хер замяли не мы. А чувак в ауте уже полчаса. Он, между прочим, не сам себя в накаут отправил. А ты пытаешь, сколько и чего пили. Доверили тебе, так разруливай реально! Мы считаем, что ремонт потянет не меньше тридцатки. Ну и за моральный ущерб столько же. Тогда мы не в претензиях. Или мы своим братанам звоним.
– Ты хотел сказать, родителям?
Панчик усмехнулся, давая понять, что ему наплевать на угрозы. Он подошёл к Слону и его дружку. Дружок был невысокого роста, но сбитый, с короткой и крепкой шеей и выпученными, и какими-то обиженными глазами. Держался он на удивление спокойно, словно это его машину помяли и он ни в чём не виноват.
– Ну что получилось? Пашок. Только коротко, – негромко спросил Панчик. Всё так же обиженно Павлик объяснил, что на дороге немного виноват, поскольку заглох. А когда медленно стал трогать, «Селика» уже визжала колёсами, а он не успел среагировать. Ну и тукнул её легонько. Но этого хватило. Потом было самое интересное, потому что начали выяснять, кто неправ. Им оказался Павлик, потому что в «Селике» сидело двое, а Павлик был один. Правда, они ещё не знали, что Павлик мастер спорта по боксу и у него хорошая реакция, а когда это выяснилось, то было поздно. В результате один лежал почти час в накауте, и ему уже было всё равно, кто неправ, а другой держался за ребро, и не факт, что оно было целым.
– Ну, а зачем же так сильно бить, Павло? – спросил сочувственно Панчик, внутри удовлетворённый таким исходом дела. Павлик пожал плечами и грустно улыбнулся. – Да не сильно я. Так, ткнул. Просто он на встречку напоролся. Руками махать научился, а всё остальное не научился.
– Ну чо, братан? Пора бы порешать? А то шепчетесь, мышкуете. Мы заскучали, – опять стал приставать Бритый. До этого он успел сделать несколько звонков, вероятно наводя справки относительно Панчика. Тот, разумеется, всё слышал и лишь ухмылялся, не скрывая удовольствия. Особенно ему нравились наезды на личность и акцент на его национальную принадлежность. От этого голова начинала работать по-другому; более азартно, и даже агрессивно, и за годы подобной работы у него накопилось немало опыта. Правда, ночные звонки ему никогда не нравились, а жене тем более, поэтому он всё чаще выключал по ночам свой телефон, даже у жены.
– Вот я и говорю, – продолжал Лысый. – Сорок на лапу, а остальные потом. И до свидания.
В предвкушении развязки подтянулись все остальные.
– Семеро одного не боятся? – спросил Панчик, усмехаясь. – К делу, так к делу. С цифрой сорок ты погорячился, земляк. Пашок – человек порядочный, ответственности с себя не снимает за помятую дверь. А дверь на разборке можно купить за пять тысяч рублей. Плюс покраска, плюс установка. Вот и считай. Но в реале виноват то не он, а тот, кто слишком сильно любит пиво и не знает правило правой руки.
– Старик, ты гонишь! – возникли разом все. – Какой алкоголь? Пол литра пива не считается. Пиво вообще не запрещено, я читал, – заявил Бритый, наседая на Панчика. – Вопрос вообще не в тачке. У пацана ребро сломано, а у другого сотрясение. За такие дела знаешь что полагается?
– Можем Костику позвонить, проконсультироваться. У него знакомый юрист есть, и терапевт. За одно и мозги вправит, и ребро починит. Он наверняка где-то по близости дежурит, – не теряя рассудительности, предложил Панчик. – Павлику надо спасибо сказать, что он не стал шум поднимать. Он даже согласен моральный ущерб возместить. Частично, – продолжал гнуть свою линию Панчик. – Павлик, ты как на это смотришь?
Павлик, не меняя своего обиженного выражения лица кивнул, и кажется, ещё больше расстроился.
– И давай, братан, не отвлекаться от темы. Иначе до утра не решим, кто кому должен. Завтра десять штук Слон куда надо привезёт, а сейчас по рукам. А там хотите меняйте дверь, хотите – правьте рёбра. Мне всё равно. Или ищите себе другого рулевого, но тогда прямо сейчас Павлик вызывает ДПС, кидает им на лапу, и будет прав. И не надо мне в лицо перегаром дышать! Думаешь, если крутая тачка, то всё можно? Бухие по городу раскатываете, правил не знаете, потому что права купили, и ни хрена вокруг не видите. А потом руками размахиваете, мол, крутизна. Даже удар держать не можете. Тебя же ткни, ты и рассыпешься. Мослы накачал фитнесом, а правильно работать на контакт не умеешь. Вы ещё под стол пешком бегали, когда корейцы стенка на стенку с вашими отцами бились. Вот Слон не даст соврать.
– А то. Ты мне ещё по ляжке куликовкой зарядил. Синяк месяц держался.
– А ты говоришь… Косоглазый. Мне плевать какой я и какой ты. Если ведёшь себя правильно, по-мужски, то я с тобой считаюсь. А если по-скотски… Ну в общем это твоё дело, тебе решать, как вести себя с людьми… Ну что? По рукам?
Все вдруг погрустнели, совершая последний ритуал мирового соглашения. Особенно Павлик, который казалось, впал в депрессию от случившегося. Даже когда «братва» укатила, он не скрывал своего разочарования от случившегося. Потом он развёз друзей по домам, так и не посветлев.
С утра Слон объяснил, что Павлик такой по жизни, вечно всем недоволен и ко всему придирается. Но человек он безобидный и не подлый, и добро помнит.
– Ну ну, видел я какой он безобидный, – усмехнулся Панчик, пересчитывая гонорар.
– Все настоящие? Такое впечатление, словно вчера напечатали. Как будто ещё краской пахнут. Тебе не кажется, Слон?
– Что банкомат выдал, то и привёз. У него же не спросишь. Обломно, конечно. Выплюнет фальшивку, и ходи потом – доказывай, что ты не верблюд.
– Только не каркай. Ворона. Чай будешь? Наливай сам.
Два раза спрашивать не пришлось. После Слона стол можно было не убирать.
… – Ну, знаешь! – возмутился Панчик, когда Слон полез в холодильник. – Икру съел, масло доел. Имей совесть!
Панчику пришлось долго ждать, пока дружок утолит свой голод.
… – Кончай жевать. Расскажи, что хоть за дружок Павлик. Чудной какой-то. На его месте я бы плясал от радости, а он как говна объелся. Даже спасибо не сказал.
– А… Пашок по жизни эту тему держит. Он и в училище вечно недовольный ходил. И сейчас недоволен, хотя пенсия у него вполне.
– На одну пенсию не проживёшь. Мужик молодой, деньги не лишние.
– А кто спорит. Он же в охране стоит. В музее, кстати, в том самом, о котором Андрон звонил. Сутки через трое.
– Ну, и что с того? – невозмутимо отреагировал Панчик, отметив про себя явное совпадение.
– Ничего, – обиделся Слон. – Я ведь тоже в этой конторе работал, пока не турнули.
– Интересно… Продолжай.
– Там же стучат безбожно друг на друга. А я человек открытый. Что в голове, то и на языке.
– Ты хочешь сказать, что в твоей голове красная икра из моего холодильника.
– Не. Я хочу сказать, что проголодался. А икру привык есть ложкой.
– Да ладно. В детстве все едят икру ложкой. Но сейчас-то не детство. За что хоть турнули? Что-то я не помню этой страницы в твоей биографии.
– Страница как страница. Ничего особенного. Я как раз в банке стоял. Броник, кабура с макаром. Потом, правда, автомат повесили. Тяжёлый, зараза. Остеохондроз от него заработал. Поноси его сутки не снимая. И кто меня за язык потянул? Ваш, говорю, банк, не фиг делать на уши поставить. И охрана не поможет. А мне говорят: «Ну-ка, проясните, товарищ сержант. На вы, всё по чину. А я, между прочим, со службы старлеем уволился. А они мне две сопли повесили, недоумки. Я и прояснил. Элементарно, говорю. Один на стрёме, один водитель с тачкой, и один на крыше, чтобы в шахту вентиляции усыпляющий газ пустить. Четвёртый бабки в мешок – и до свидания. Они спрашивают, мол, вы полагаете, что свои могут такое проделать? Ну да, говорю. В семье не без урода. Свято место пусто не бывает.
Пока Слон рассказывал, Панчик едва сдерживал смех, но потом вдруг его словно укололо. Ведь он излагал, по сути, стандартную схему. Получалось так, что в основном, воровали там, где работали.
… – Так и начальство. Ржали надо мной до коликов. Ты, мол, видиков американских насмотрелся. Я тоже поугорал, потом. Когда из банка просто так, тупо, без газа и пальбы, вынесли кучу денег. И никто не видел. Свои. Прикидываешь? Кстати, через шахту. Хорошо хоть, дела не завели. А могли запросто упрятать.
– А Павлик давно в музее стоит?
– Да по жизни. Как ушёл со службы, так в музее и стоит. Там тихо, спокойно. Как раз для него. А представь его где-нибудь в кабаке вышибалой. По нему же не скажешь, что он крутой. А вообще, братва вчера легко отделалась. Он же как оса, если заведётся. Но здесь другой случай. Недоноски. Чуть что, папашкам жалуются. Потом проблем не оберёшься. А так хотелось вчера бока намять. Но…
– Денежки перевесили?
– Эт точно. Пора тебе в юрфак поступать. Развёл образцово.
– Да уж, думал. Ладно, поживём – увидим.
Панчик отсчитал половину и отдал Слону. – Как говорится, дружба дружбой.
– А денежки пополам.
– Врозь денежки, – поправил Панчик.
– Вот я и говорю, – согласился Слон, засовывая свою долю в задний карман штанов.
– Вообще-то это тебе на колёса, для твоего ведра. А то сколько можно мою красотку насиловать.
– А я уже. Всю резину заменил, – заважничал Слон. – Диски прокатал, как новые стали, колодки тормозные заменил. Ты что думал, что я бухал всю неделю? Или на рыбалке загорал? Я в гараже под своей «Карибой» провалялся. До сих пор плечи ноют. А руки? Гляди, какие ссадины.
– Тогда гони деньги обратно.
– Ага. Разогнался. Ему вчера клиента подогнали, а он трясётся от жадности. За полчаса десять штукарей заработали, сливки сняли, можно сказать, а он недоволен. Твоя Родина не Биробиджан, случайно? Ты в тапочках по дому ходил, а я удар принял на грудь. Между прочим, они конкретно напрашивались.
– Шуток не понимаешь? – поднял руки Панчик. Полезай тогда в своё ведро и дуй в нанайский район. За красной икрой.
– Чо, правда, что ли? В натуре? – расплылся в улыбке Слон. – За красной? Она ещё такая кругленькая и солоноватая. С оранжевым оттенком.
– Квадратная!
– А на бензин? А пайковые?
– У тебя на жопе твои пайковые. А за товар уплачено. Твоё дело привезти. Смотри только, чтобы машина была в порядке. Техосмотр там, стекло лобовое без трещин. Чтобы не дай бог, гаишники не пристали.
– А то что? – подозрительно уставившись на друга, спросил Слон.
– А то что-то. Ты думал, тебе накладную дадут, чек товарный.
– Так и подумал, – обиделся Слон и надул губы, как ребёнок.
– Размечтался. Если остановят, будешь выкручиваться сам. Как хочешь, но чтобы икру привёз всю. Товар не мой.
– А чей?
– Того, кого надо, чей. И это… Дай мне номер Павлика, на всякий случай.
– Ага. Я же говорил, что заглотишь. У тебя же его номер в списке звонков. Я же с его мобилы звонил. Он кстати, дома сегодня. Только Пашок не поведётся. Будь уверен. Он же идейный, и, где жареным пахнет, тоже не любит.
– Разберёмся.
Уже в дверях Слон встал в стойку, изображая из себя невидимого воина нинзя, и сделал несколько до того смешных и нелепых, но точных движений, как будто орудуя мечом, что Панчика прорвало на смех.
– Из тебя хороший клоун мог бы получиться. Тебе в цирке надо выступать.
– Хватит и того, что я десять лет в армии отпахал.
– Ну всё, отваливай, пахарь.
– Только не надо смущаться, – не унимался Слон, продолжая копировать движения. Мы же «Фрегат Паллада» исключительно из любопытства читаем в туалете.
Панчик не удивился прозорливости дружка, успевшего по незначительным деталям прочитать чужие мысли.
… – Будешь грабить музей… Не забудь пиригласить на судебное заседание. Это без меня, – заявил Слон перед тем, как хлопнуть дверью. – Лазить в форточки – не мой профиль. Ай эм пэтриот. Родину не продаю.
7.
«Где же наш Адрейка? Ни телефона, ни адреса, ни работы. Просто удивительно и непонятно за счёт чего этот эстэт умудряется выживать? Пора бы и нарисоваться. Денег попросить или ещё чего…»
Панчик уже начал волноваться за друга. Его «фишка» всё больше беспокоила, пуская длинные ростки в мягком материале мозга. «Или делать или выбросить из головы». Так поступал он в обычной жизни. Выбрасывать из головы полмиллиона зелёных он не хотел, а значит, надо было найти Андрея и двигать процесс дальше, тем более, что идея засела в мозгах достаточно глубоко и прочно. А Андрея определённо не хватало, с его нестандартным и оригинальным мышлением, эстетскими выкладками и противоречием самому себе. В этом деле не хватало толчка, и он мог его спровоцировать. Но Андрей исчез в неизвестном направлении и, быть может, снова прихватил то, что ему не принадлежало. Панчику вспомнилось время, когда не было мобильной связи, да и домашние были в редкость. Но народ как-то обходился и находил друг друга, когда надо и где надо. Тогда срабатывал старый проверенный способ. Карлуха! Это была главная улица города, ныне справедливо переименованная в Муравьёва-Амурского. Но два названия прекрасно уживались на одной улице, совместив имена основоположника большевистской идеологии и первого губернатора Дальнего Востока. Эта улица была визитной карточкой, и едва ли не самой длинной в городе. Одним из её достоинств было то, что она соединяла две центральные площади, и если можно было по ней разогнаться до скорости сто километров и не затормозить, то по инерции купание в Амуре было обеспечено. Улица упиралась в обрывистый берег Амура. Выбрав на ней правильное место для наблюдения, можно было увидеть много интересного. И тех, кто нужен тебе, и того, кого лучше обойти десятой дорогой. Даже если встреча не происходила, неизбежно срабатывало сарафанное радио. Это радио могло сработать на следующий день, через неделю и даже через год. В связи с этим могли возникать некоторые проблемы, но главное, что метод работал, и стоил того, чтобы им воспользоваться.