Валерка как будто и не дрался, улыбался, снова украсив усатую физиономию очками:
– Казачья борьба. Буза. У меня дед на фронте в разведке служил. По два фрица за поясом приносил. А с батей я с пятого класса на равных борюсь.
Слова произвели на толпу сильное впечатление, все восторженно загалдели. В этот момент появились Вагин и Фентисов. Неизвестно откуда, к шапочному разбору, появился и местный участковый.
Оглядев скопившийся народ, Фентисов подошел к Димке. Говорил он глядя снизу вверх, но очень строго и серьёзно:
– Мы же предупреждали тебя, Дима, что никакого применения. Опять подвести нас хочешь?
Он вынул из-за его пояса злополучные палочки и бросил их в уже потухшую печку:
– Еще увижу, …! А тебе, Блохин, выговор как старосте. За драку.
Видя такое дело, местные стали рассасываться, растворяясь в темноте. Когда посторонних не осталось, Фентисов глубоко выдохнул и выбросил из кармана увесистую бесформенную железяку.
– А помнишь, Николай, – обратился он к Вагину. – Как мы чуть не подрались в Булаве. В каком году это было?
Вагин заулыбался во всю ширину своей холеной улыбки:
– Вам все хихоньки, девочки. А между прочим, неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не Валера.
Вдруг девчонки вскрикнули. На земле что-то зашевелилось и замычало. Тряся головой, с трудом оторвавшись от земли, возник Петро. Оглядевшись по сторонам, и обнаружив себя в полном одиночестве, он грязно выругался и, пошатываясь, пропал за оградой.
Артема по-прежнему немного потрясывало. Он остался один. Спать не хотелось. Эмоции постепенно улеглись, но мозг по-прежнему гонял взад и вперёд фрагменты минувшей драмы. Вдруг на земле что-то блеснуло. Это была опасная бритва, в народе прозванная мойкой. Кто-то так и забыл про нее. Самое пакостное и подлое оружие. Хуже ножа. Подняв его и внимательно изучив, Артем бросил бритву в печь. Там же лежали нунчаки. Деревяшки лишь потемнели от пепла, но остались невредимыми.
«А Димка забыл про них», – подумал про себя Артем, вытирая палочки от сажи. – Цирк, да и только, как будто репетировали».
Кто-то выскочил из школы и скрылся в темном углу.
«Пора и нам спать. Порезвились и хватит». – У него вдруг мелькнула одна мысль, словно осенила. Во время заварухи все как один высыпали по команде, но как и он сам, были лишь зрителями. Если бы не Блохин, со своей бузой, то что бы было? Выходило, что уважение, которого требовали старшие ребята, было вполне обоснованным.
Как выяснилось на следующее утро, местных-то и не было почти. До чертиков надоевшая всем бригада шабашников любила повеселиться. Они неделю сидели без работы, оттого и бродили в поисках развлечений. Впрочем, одному из коренных жителей не повезло. Находясь под мухой, он-то и подвернулся под Валеркину руку, случайно оказавшись в нужном месте, в нужное время. Разборки при участии участкового и без составления протокола поставили всех куда надо. Веселая бригада больше не попадалась на глаза. А увидев издали кого-нибудь из студентов, строители только кивали головами и сворачивали куда подальше. Валерка ходил героем, даванув, как оказалось, самого здорового парня в поселке. Он был теперь известной и неприкосновенной личностью. За братьями бегала шантрапа и просила разбить кирпич, который носила при себе. Пашка делал мальчишкам страшные рожи и орал в шутку на японском: «Банзай».
В тот вечер Артём, как обычно, сидел у печки. Рядом, почему-то, никого небыло. Даже Карапет, завсегдатай святого процесса поддержания огня где-то бродил. Неожиданно из школы вывалила дружная компания. Среди других он увидел и Еву. Тут же толкался Герка, и его присутствие в непосредственной близости с Евой уже стало обычным явлением для Артёма, и конечно же, не могло не вызывать досаду. Однако сами Геркины проделки уже не так раздражали его, а выглядели лишь как детские проказы. К тому же, все они были в общем безобидными, и половину этих шуток Артём уже знал наперёд. Как и все остальные однокурсники, он был к ним готов.
На его удивление, народ был весь выряжен.
–Вы что, в театр собрались? –сострил Артём, когда к нему подвалила толпа однокурсников.
–Догадался, -театрально съехидничал Герка. –А мы думали Верхолат не догадается.
Шутка прошла, и народ подхватил заразительный Геркин смех. Но Артём даже глазом не моргнул и продолжал осматривать публику. Было много нового в своих товарищах, особенно в девчонках. Уж казалось бы, Тыр, дыра дырой… Он даже иногда так и называл его – Дыр. Но даже здесь они оставались женщинами, и вырядились, как куклы.
–Тёма, пошли с нами, -жалобно запела Оленька, кокетливо играя глазками. Она редко называла его так, и это как правило, действовало безотказно. -Ну чего ты тут один сидишь. Куришь, одну за одной.
–Глупая, -опять влез Герка. –Не видишь, у него тут кладка. Он птенцов высиживает.
Это был такой взрыв хохота, что даже Артём не удержался. По инерции он встал, и начал играть Геркину шутку, выискивая эту самую кладку. Все уже держались за животы, но Герка и здесь переиграл Артёма.
–Не там ищешь, Верхолат. В штанах пошарь
Это было уже слишком со стороны Герки, но все давно привыкли к подобным его выходкам, и толпа долго не могла успокоиться.
–Ну правда, Тёма. Ты на Герасима не сердись, это он специально, что бы ты остался. Он ревнует меня к тебе. Ну пошли. Нам без тебя будет уже не так весело.
–Но всё-таки весело, -напрягая тон в голосе сопротивлялся Артём.
Ну не капризничай, Артём. Нам правда мальчиков не хватает, -не сдавалась Оленька.
–Во-во, – опять влез Герка, – девочка мальчик, девочка мальчик, как в школе. –Герка тут же начал травить какой-то пошлый анекдот на эту тему, но продолжить ему не дали.
–Ну пошли Верхолат, -завыла толпа.
–Вот мужики пошли, одни дрыхнут, видите ли, устали. Другие рисуют, как последние идиоты. А третьих надо уговаривать как девочек.
Это была Сульженко. Лариска, со свойственной каждой хохлушке напористостью и прямотой, заставила всех парней прикусить языки, и поставила Артёма в тупик:
–Днём герои. «Без нас никуда. Шорты не носить, кофточки до горла». А сами по вечерам на печке зады греют! Один Коля с Сашей молчат, и делают как попросишь.
Все, даже присутствующие в меньшинстве парни, поддержали Лариску.
Артёму ничего не осталось делать, как выбросить окурок в печь и согласиться с Лориком.
–Ох и не позавидую я твоему будущему мужу, Клавдия.
Имя, которое ей приклеил Герка, конечно же злило Лариску, поскольку под ним вырисовывался образ великой актрисы Клавдии Шульженко, но она его проглотила, понимая, что желаемое уже достигнуто. Артём уже не сопротивляется. Она расхохоталась, прикрывая длинными пальцами свои белоснежные зубы:
–Ты это про кого? Про Хабарова что ли? Да я сама ему не завидую.
Серёга Хабаров учился на третьем курсе. Он здорово рисовал, и Артём один раз увидал, как Лариска и Хабаров вечером целуются у входа в общежитие. Тогда он получил первый урок в нехитром сердечном деле, где промедление оказалось смерти подобным. Долго набираясь смелости, он шёл именно к ней, чтобы закрутить роман. Но оказалось поздно.
–Хрен с вами! Уговорили. Но с тобой Сульженко, я танцевать не буду!
–Это почему, -возмутилась Лариска, однако вопрос так и остался без ответа. Народ взвыл от восторга, и это не могло не удивить Артёма. Обычно его компания мало кого радовала. Он искоса поглядел на Герасима, размышляя, не его ли это делишки. Но Герка был невозмутим, и всё равно нашёптывал кому-то на ухо свой пошлый анекдот.
В Местном клубе можно было курить, хотя на входной двери, на табличке было ясно написано «С куревом в зубах нельзя. Штраф один рубль». Тут же висела ещё одна вывеска – «Танцы. Вход рубль».
–Деревня и есть деревня, подумал в слух Артём, оглядываясь на друзей и отыскивая в кармане куртки нужную сумму. -Кто сказал, что курить нельзя? Выгодно, значит можно.
Потом он выдохнул, словно собрался залпом выпить стакан водки и нырнул в пекло.
Топор, конечно, не висел посреди зала, но другой стены почти небыло видно. При этом Артём посчитал, что курильщиков было от силы пять или шесть человек, в основном мужиков среднего возраста. Как и подобало в подобных местах, всюду шныряла детвора, набираясь полезного опыта. Вдоль стеночек стояли девчонки в новеньких синих джинсах и коротеньких юбочках, и глазели по сторонам. Было всё как в кино.
Когда студенты оказались в зале, народ встрепенулся, особенно женская половина. Ей был нанесён сокрушительный удар. Всё – наряды, бижутерия, макияж, причёски в парикмахерской – всё было насмарку. Потому, что появилась Оля. Были и другие, не менее яркие однокурсницы: рослая и грациозная Тимофеева, с пухлыми щёчками и алыми вишенками губ, маленькая, но глазастая Юлька, голос которой уже был известен во всём посёлке. Викуля – девушка игла, сравнивать которую было просто не с кем. Фигуристая Лариска, одно прикосновение к которой рождало электричество. Даже Погорелову было не узнать. Всех скромнее выглядела одна только Инка, и то лишь потому, что рядом с ней уже был кавалер, и, по-видимому, будущий муж Блохин.
«Здесь что-то будет», – решил про себя Артём и задал неизвестно кому вопрос. –А милиция в этих местах полагается?
Через десять секунд он получил ответ на свой вопрос, увидев двух парней с красными повязками на рукавах.
–Ну, слава тебе господи.
И всё же, это были самые настоящие танцы. Такие же, как в его глубоком детстве. На сцене красовались музыканты с настоящими электронными гитарами и барабаном, поразительно напоминая четвёрку из Ливерпуля.
«Кажется, время здесь остановилось», не скрывая улыбки, догадался Артём.
Начало было весьма традиционным. Играли старый роккенрол из репертуара «Машины времени», народ шушукался меж собой, бросая взгляды по сторонам, а в центре пустой залы выламывал невообразимые кренделя какой-то тип в тельняшке и шикарных клёшах, вышедших из моды сто лет назад.
–Всё нормально, -не скрывая улыбки успокоил Герка. –Всё как у нас в Комсомольске. Будет весело. За базар отвечаю. Игорь и Толёк на посту, -кивнул он в сторону парней в повязках.
–Знакомые? -без особого энтузиазма поддержал разговор Артём.
–А… Блохин только что сказал. Он их знает. Говорит, что эти парни криво не насадят.
–Кого не насадят? –не понял юмора Артём.
–Ну, топор конечно! Ты чо, Артемий! Вчера родился?
Они посмеялись.
Наконец-то народ начал втягиваться в процесс веселья. Образовались небольшие кружки по интересам. В одном были студенты, в другом местные, в третьем, самом некруглом – шабашники. Этих нельзя было спутать ни с кем, к тому же, кое-кого Артём уже знал лично, и даже, успел кивнуть. Под одну и ту же музыку одни выделывали твист, другие буги-буги, а тот, что был в тельняшке и клёшах, выдавал казачка, и это было весьма забавно наблюдать со стороны.
Незаметно в круг студентов начали просачиваться «чужие». Ребята были в основном молодые, хорошо сбитые и на редкость воспитанные и скромные. Артём это отметил сразу, как только ему наступили на ногу. Потом ему стало скучно и захотелось уйти. Он подумал, что ничего особенного не произойдёт в его отсутствие, а он сам мало что потеряет, если не увидит. Но объявили белый танец. Он встал к колонне и стал наблюдать и одновременно ждать, что будет дальше. Инка сразу пошла с Валериком. Это было предсказуемо. Лорик танцевала с Сашей, что незамедлительно окрасило его уши в красный цвет. Саша был, как никогда, элегантен и подчёркнуто сдержан. Погорелова тоже долго не думала и выбрала Колька. Были ещё Вика, Наташка Тимофеева, но за них Артём не волновался. Все были при своих. Он посмотрел на Еву, внутренне испытывая желание, чтобы она выбрала его. Но Ева, одарив Артёма непонятной по содержанию улыбкой, выбрала Герку.
«В этом деле друзей нет». Он вздохнул, чувствуя, что воздуху катастрофически стало не хватать в его лёгких, и повернулся, чтобы уйти. И в это мгновение краем глаза он вдруг увидел, как через весь зал в его сторону идёт молоденькая и довольно миленькая девушка. Она ещё не успела подойти к нему, как он узнал её. Это была Катя.
–Вас можно пригласить на танец? Вы танцуете? –почему-то на вы обратилась Катя. Она немного покраснела и Артёму это очень понравилось.
–Это почему же на вы? И танцую и пою тоже, -набираясь храбрости ответил Артём, улыбаясь во весь рот. От этой его улыбки в зале, наверное, стало светлее. Ему так показалось, потому что он сразу поймал на себе несколько изумлённых взглядов, в том числе и Евы.
Он стал вести. Играла старая добрая мелодия, кажется Калифорния. Под эту музыку не одна сотня пар влюблялась, и Артём на своей шкуре почувствовал, что в данный момент происходит что-то подобное и с ним. Он что-то говорил ей, она ещё больше краснела, улыбалась, поражая своим румянцем на щеках. Молча отвечала ему, кивая головой или не соглашаясь, грациозно играя длиннющей почти до пояса белой косой, о которой он и не подозревал, когда увидел первый раз. Тело её было горячим и упругим. На первый взгляд сухенькая и невысокая, Катя имела всё, чем можно было очаровать такого дикаря как Артём. В ней чувствовалась доброта и открытость души и одновременно смелый и решительный характер. Она была какой-то наполненной, без единого мгновения пустоты. Осознавать это было удивительно, и в то же время большим наслаждением.
Музыка кончилась. Он манерно поклонился, и повёл Катю к своей колонне. Вдруг со спины кто-то сильно хлопнул его по плечу. Он решил сначала, что это Герка хочет отколоть в его адрес очередную пошлость, и уже приготовился к отпору. Но там стоял незнакомый дядя. По крайней мере, Артёму так показалось, хотя лет тому могло быть не намного больше чем ему.
–Пойдём, выйдем, -резко отчеканил дядя классическую фразу.
Артём долго молчал, пытаясь понять, чем провинился. Но причина была ясна.
– А что так? –спросил он, понимая, что вопрос ничего не изменит в намереньях этого мужичка. –Курить и здесь разрешается, кажется, -попробовал сгладить положение Артём .
–Когда кажется, крестится надо, -уверенно отчеканил дядя. –Пойдём, выйдем. Разговор есть. Или ты боишься?
Это уже было на что-то похоже. Артём перестал улыбаться, чувствуя, как сжимаются его кулаки, а ноги дубеют.
–Эдик, отстань, а, -влезла в разговор Катя. Голос её был тихий, но лишённый страха и нерешительности.
–А тебя не спрашивают. Стой и глазей по сторонам, пока разрешают, -грубо ответил Эдик.
…-Ну дак что? Поговорим?
–Да можно, -намеренно протянул Артём, стараясь хоть как-то держаться уверенно, чувствуя в то же время, как эта уверенность всё больше покидает его. По инерции он обшаривал глазами зал в поисках Игорька и Толяна. Но их как назло негде не было.
–Эдик, ну перестань! Люди же кругом. –Уже не так уверенно, с мольбой в голосе не сдавалась Катя. Она виновато посмотрела на Артёма и покачала головой.
–Да ладно, не извиняйся Катя. Всё нормально. Обычное дело.
–Чо ты сказал? Ты что, на грубость нарываешься? –заорал Эдик, и Артём увидел как от злобы задвигалась его нижняя челюсть. Эдик не шутил и явно сам на что-то нарывался.
… –Ты что тут из себя возомнил, чувак? Да я тобой сейчас пыль с пола вытру. Понял!
В это мгновение на весь зал раздался кличь – Толпа, наших бьют! Орал Герка, и это было совсем не к месту, потому что вокруг них моментально образовался круг, и все стали дружно искать кого из наших бьют.
–Мне совсем не страшно, -негромко, но уверенно выдавил из себя Артём, стараясь не глотать буквы. –Я тебя не боюсь.
Самым удивительным было то, что после сказанного Артём почувствовал подъём внутри. Ноги его запружинили, а в теле появилась лёгкость. –Я тебя не боюсь, -ещё раз повторил Артём немного отпрянувшему Эдику, при этом нагло скаля ему своими жёлтыми зубами.
–Ты сейчас доскалишься. Сейчас твои зубы будут валяться вот тут, на этом паркете, -скрепя зубами процедил Эдик.
–Ну Эдик! Я прошу тебя, оставь его в покое. Он просто потанцевал со мной, и всё.
–Да заткнись ты, дура! -заорал Эдик и замахнулся на девушку. В этот момент неожиданно и неизвестно откуда вынырнул Колёк, в своих поношенных джинсах, безрукавке и с чёрным ровным чубом на голове. Здесь же появился Саша и тоже очевидно был готов к любому повороту события. Эдик не успел ударить, так как Коля ловко перехватил руку и оказался между ним и Катей.
–Может с меня начнёшь? –сильно окая и немного смущаясь предложил Коля. Ростом он был почти на голову ниже, но этот факт его, по-видимому, нисколько не пугал. Народ приготовился к зрелищу, и ни у кого не возникало желания помешать предстоящей драке.
–Да остановите вы их! –закричала грудным голосом Лариска. –У вас что тут, дом культуры или курятник? Не мужики, а петухи какие-то.
Но было уже поздно. Эдик уже размахивал руками, а Коля исчезал. Кулаки проносились со свистом мимо Колиного чуба, вызывая волну воздуха, а Коля всякий раз выныривал где-то сбоку. Кое-кто из зрителей уже начал посмеиваться над происходящим, но к удивлению Артёма, никто и не думал вмешивался. Как говорилось в таких случаях – двое дерутся, третий не лезь. Все ждали, чем закончится этот аттракцион. Наконец-то Эдик выдохся, удары его стали вялыми и не такими амплитудными как в начале схватки. На его крепкой загорелой шее появились капли пота.
–Ну чо, нанайская рожа! Спонтом боксёр, -не сдерживая досады съязвил уставший Эдик.
Этого было достаточно. Никто из толпы даже не заметил, как Коля провёл короткий тычок в область печени. Эдик ухнул, и упал на колени, сложившись пополам. Толпа восторженно вздохнула, кое-где даже раздались хлопки в ладоши. Потом заиграла музыка, и все начали расходиться в стороны. Одна только Катя осталась у поверженного Эдика и пыталась привести его в чувства. Она виновато оглядывалась, и по её импульсивным движениям было понятно, что Катя готова разрыдаться. К ней подошёл Коля и стал извиняться и успокаивать:
–Ты не бойся. Подожди немного, -тихо говорил Коля, при этом сам испытывая огромное смущение. –Я не сильно его ударил. Он скоро очухается. У него дыхание сбито. Только ты пожалуйста уведи потом его отсюда. Ему надо полежать.
Подходили местные. Герка смело сновал среди них, разъясняя суть произошедшего. Но никто и не помышлял мстить Коле за товарища, а кто-то даже жал ему руку. Коля опять извинялся, держа левую ладонь у сердца, и кому-то потом, даже, показал, куда провёл решающий и единственный удар. На этом танцы закончились. Появились Игорёк и Толян, выискивая виновников беспорядка, а сам зачинщик сидел всё ещё на коленях, держался за живот и раскачивал головой.
Проныра Блохин к концу пленэра как-то договорился с местными браконьерами о ночной рыбалке. «Как же, прожить на реке месяц и не наловить красной рыбы». Его затея с икрой потерпела крах. Ее просто съели. Подобревший от победы над великаном, Валерка за два дня скормил икру всему курсу, так и не обмолвившись о том, с каким трудом и кем она была добыта. Правда, Артему было на это наплевать.
Посоветовавшись в узком кругу сверстников, решили взять на рыбалку Колю Вагина, поскольку он был старшим и нёс ответственность за всех, и одного из братьев, а кого – неважно. Очень просился Карапет, но его не взяли. Условие – не больше трех – было главным. К тому же Володька совсем не умел плавать. Мог, конечно, но как топор. Проводив компанию до берега, и по-доброму завидуя друзьям, он остался на берегу, твердо решив дождаться их возвращения.
Перед самым отправлением неожиданно возмутился Пашка. Выходило так, что он оказывался лишним. Пока шли к воде, он даже не мог представить, что останется вместе с Карапетяном. Разоряясь, он набрасывался то на брата, то на Блохина.
– Можно подумать, ты соображаешь в рыбалке, – орал Пашка на Валерку, привлекая внимание местных зевак. Блохин шипел на Пашку, стараясь умерить его пыл. Зная вспыльчивый характер брата, Димка, как бы не замечал его, помогал «браконьерам» готовить лодку и о чем-то советовался с Вагиным. Видя, что его пустили побоку, Пашка немного успокоился:
– Ты еще подкатишь, блохинская рожа, – без злобы ругался Пашка.
Валерка ехидно улыбался, отсвечивая очками вечернее солнце, но по его движениям было заметно, что он чувствует себя немного виноватым в случившемся:
– Ладно, Пашука. Карапету тоже обидно, но он же не ноет.
– Да ты сам-то плавать можешь? Дебаркатер. Спасательный круг не забудь и якорь, чтобы не отнесло течением!
На Пашкину брань мало кто обращал внимание, Блохин тем более.
– Ну, вы смотрите, больше рыбы наловите. Братко, смотри! Не утони там без меня. Я проверю.
Мужики улыбались при виде шебутного долговязого парня и молча курили. Их было двое. Один, лет около сорока, заросший белой щетиной, наверное, никогда не снимал кепку. Руки у мужика были грубые и потрескавшиеся от соли, с которой ему приходилось вечно возиться. Дело свое он знал. Быстро уложив на дно лодки свое барахло и проверив крепление подвесного мотора «Вихрь», он спокойно ждал. Второй, совсем молодой паренек с такими же жилистыми руками и пружинистой легкой походкой, суетился рядом, не выпуская изо рта папиросы. Ждать он не умел и нервничал оттого, что студенты никак не могут разобраться между собой. Наконец лодка отчалила.
Ребят слегка потрясывало от волнения, чего нельзя было сказать о местных. Тихо переговариваясь, они сидели на корме и внимательно всматривались в горизонт, не забывая о береге, постепенно уходившем все дальше и пропадающем в вечерних сумерках.
Амур завораживал. Соединив в себе спокойствие и силу, он становился живым существом. Под лодкой чмокала вода, унося суденышко все дальше вниз по течению. Хотелось молчать. Мужики оглядывали окрестности и смолили цигарки, пуская белый дым. Видя под собой идеальное отображение неба, Вагин достал пастель и, не обращая внимания на хозяев, стал делать набросок в свой маленький планшет. Было уже довольно темно, но отблески ушедшего неба высвечивали лист бумаги золотым цветом, делая Вагинский пейзаж особенно неповторимым. Ребята молча наблюдали за учителем, стараясь не докучать глупыми вопросами.
Кое-где из зеркальной глади вылетала рыба и плюхалась плашмя на воду, оставляя на воде круги.
– Вот так один раз чуть не утонули на середине, – неожиданно прервал молчание старший. – Стая толстолобов напрыгала в лодку. Не знаю, чего им вздумалось вокруг лодки прыгать. Мне хорошо по уху досталось. Штук сорок в лодке оказалось. Да здоровые! Килограмм по пять каждый. Едва не утонули. Выбрасывать-то жалко. Больше не видал такого. Кому говорил после – не верили. А факт.
Рассказчик спохватился, будто извиняясь за свою болтливость.
– Правь потихоньку к тому берегу. Смотри в протоку не угоди, – скомандовал он второму. Парень молча подгребал веслами, держа нос лодки против течения. Над водой порхали белые мотыльки. Утомлённые, они ложились на воду и тут же исчезали. Там, в глубине, их караулила рыба, оставляя после себя небольшие водовороты. Река дышала полной грудью. И это была самая удивительная картина природы. Неожиданно взревел двигатель, и лодка, набирая скорость, как перышко, полетела против течения. Всё резко изменилось, а молчание сменилось веселой речью, переходящей в крик восторга. Из полумрака показался противоположный берег, низкий и заросший мелким кустарником. Его линия прерывалась мелкими проточками, уходившими далеко вглубь, и переходящими в заливные луга.
Причалив к невысокой обрывистой кромке, паренек ловко выпрыгнул, приземлившись еще раньше, чем лодка успела ткнуться в берег.
– Ловкач, – не скрывая удовлетворения прокоментировал старший. – Племянничек, послал господь родственника. С Хабаровска. Альпинист. Характер скверный. Бросил своим спортом заниматься, и как подменили. Но я в его дела не лезу. Сам разберется. Скоро уедет домой, к мамке. Уже повестка была, из военкомата.
Появился паренек. Он что-то нес в руках. Как оказалось, сетку, без чего никакой рыбалки не получилось бы вовсе. Сетка была необычная. Связанная не из капроновой нитки, как было принято, а из обычной жилки зеленого цвета. Увидев изумление ребят, парень объяснил:
– Последнее слово техники. Писк моды.
Мужик ухмыльнулся и продолжил:
– Тина не набивается, и сушить не надо. Да и рыба не видит, влетает с разгону. В округе мало у кого такие есть. Приходится прятать. Желающих-то пруд пруди.
– А для чего мы так долго спускались, а потом поднимались? Бензина сколько сожгли, – спросил Валерка.
Мужик крякнул:
– Да за нами с берега знаешь, сколько глаз следило? – он махнул рукой. – Да не пойманный – не вор. Так ведь Андрюха? А поймают, по голове не погладят.
Мужик осмотрелся вокруг с видом хозяина:
– А время работает на нас.
Отплыв от берега метров на двести, парень ловко выбросил сеть, расправляя ее вдоль борта.
– Так сплавом и пойдем, – пояснил рыбак.
– И что? Здесь рыба? – недоумевал Блохин.
– А где же ей быть. В кустах, что ли, бродить?
Мужика звали Вовкой. Андрей никак по-другому не называл своего дядьку. Закатав рукава куртки, Вовка обнажил татуировку с многозначительной надписью «Камчатка». Заметив взгляды студентов, разъяснил:
– Это со службы осталось. Дурость в башке. Все в столовую, и я в столовую. Всё накалывают, а я что, хуже? Теперь не сотрёшь. Да уж привык.
Вовка оказался словоохотливым. Видя, что он центр внимания, Вовка без хвастовства стал рассказывать истории, связанные с его молодостью. Андрей, знавший наизусть всю биографию дядьки, только недовольно сопел, все время направляя сетку и поддерживая ее за капроновый, толщиной с палец, шнур.
– Как там ваш Артем поживает?
Парни переглянулись:
– А ты его как знаешь?
Даже Вовка застыл в недоумении.
– Да, было дело.
Рука, держащая фал, вдруг задергалась, а от поплавков пошли круги.
– Кажись, влетела.
– Это дело. Давай, подтягивай вдоль борта.
Пальцы у Андрея покраснели, а на закатанных руках вздулись жгуты вен.
– Не спеши, племяш, – руководил Вовка. – Вся будет наша.
Сунув руку по локоть в воду, он нащупал рыбу:
– Хорошо сидит. Давай, вытаскивай.
Из воды показалась черная спина горбоносого самца. Вовка улыбался:
– Видали такого?
Не дожидаясь, пока это сделает кто-то другой, Димка, сидевший до того без участия, ловко просунул одетую в перчатку руку между жабер кетины, и выдернул рыбу из воды.
– Не спеши друг, сетку не порви. Где это ты так научился?
Димка улыбался. Рыба уже шевелилась на дне лодки, глотая воздух огромным зубатым ртом:
– Я рыбачил на горной речке. Правда, отличается рыбалка.
Вовка ухватил рыбу за хвост и сунул самца в мешок:
– Посиди до времени. Хороший. Килограммов с пять будет. Молоку-то знаете, как жарить?
Скоро в лодке прибавилось около десятка рыбин. Азарт захватил компанию. Рыба, идущая с моря на нерест, не разбирая ничего впереди, влетала сходу в невидимую сеть и зацеплялась жабрами за капроновые жилки. Это были так называемые гонцы, одинокие и крупные экземпляры, в основном кета.
– Говорю, не спеши, – осаживал Вовка. – Аккуратнее выпутывайте. Рыбу покалечите. Жилку не рвите, – командовал Володька. –Да протолкни ты её в ячею. Что ты её против шерсти тянешь. Не боись за жилку, хрен её порвёшь одними пальцами. Смелее проталкивай-то, -учил Володька новичков. Дело спорилось, и он только успевал укладывать добычу в мешок.
Оставшийся в воде хвост сетки, развернутый по течению, то и дело шевелился. Вода бурунилась, а на поверхности виднелись большие прозрачные плавники. Взошедшая луна отражалась в воде и давала четкие тени предметам, поплавкам и рыбам, запутавшимся в сетке.
Вовка заволновался. Второй мешок был почти полон, а запутавшуюся рыбу не отпустишь обратно. Все равно сдохнет.
– Давай быстрее, – суетился он.
– То не спеши, то быстрее, – ворчал Андрей, прекрасно понимая, почему Вовка засуетился. – Рыбы много не бывает.
– Сам знаю, сопля недоношенная.
Андрей не обижался на дядьку, зная наперечет все его шутки. А их было не так уж и мало.
– Выбирай сеть, да пора сматываться. А то вон, воровское солнышко взошло. Всё как на ладони. Отнесло-то слава богу. Боюсь, на веслах добираться придется. Бензин-то на нуле. Бак пустой почти.
– Ладно, заливать-то. Бензин на нуле. Лапшу не вешай, – бесцеремонно ворчал Андрей, поглядывая на яркое пятно на горизонте.
– Опять, как в прошлый раз, маслать, что ли?
– Тебе полезно. Да и парням кости размять, – посмеивался с хрипотцой Вовка. – А береженого Бог бережет. Все же видели, как мы отплыли. Сидят небось в тенёчке, караулят.
– Да кому ты нужен со своей рыбой!
– Не скажи. Рыба, может, и не нужна, а вот что касается сетки, тут желающих полно. А могут и лодку отнять. Ну да ладно. Вытаскиваем. Здесь тонь кончается. – А, может, еще разок? – посмеивался над довольной компанией Вовка. – Ладно, шабаш. Дома пожарите. Только присолить не забудьте, иначе завоняет. А там выбрасывай.
Володька на пальцах начал разъяснять, как надо разделывать рыбу, но потом махнул рукой:
– Сами разберетесь. Не дети.
Закурив папиросу, он огляделся по сторонам. Было тихо.
– А вдруг рыбнадзор? – заволновался Валерка.
– Спит твой рыбнадзор. Они нас дома ждут. Сидит себе на лавочке возле калитки и покуривает, пока ты тут на говно заходишь. Это сегодня с погодой повезло. Взял бы я вас в прошлую осень! Погоди. Еще покажет. Подходишь с мешочком к дому, а они уже здесь. Тут как тут. И протокол, и все, как положено:
– Ну и как. Ловили?
– Меня нет. Бог миловал.
Вовка выбросил бычок и дернул стартер. Тихо урча на малых оборотах, лодка держала к высокому берегу.
– Подойдем снизу.
– Опять, – сплюнул Андрей.
– А ты не возникай. Они всех сверху, под утесом караулят. А мы снизу тихонько подгребем на весельках. Но поработать придется, конечно, да это ничего. Любишь, как говорится, кататься, люби и саночки возить.
Вагин уже почти дремал, когда мотор заглох, и лодка медленно потащилась вдоль песчаного берега, борясь с невидимым течением. Меняясь друг с другом, ребята выкладывались на полную.
– Где научился грести? – глядя на ловкие движения Димки, поинтересовался Володька.
– Пацаном в шлюпочные походы ходил.
– То-то гляжу, ловко. Спиной работаешь и силу экономишь. А этот хоть и здоровый, как бык, ни хрена не может. И весло топит.
Валерка потирал уже набухшие от мозолей ладони и молча наблюдал за работой друга. Вагин, заранее освобождённый от гребли, сидел на носу и клевал в полудреме носом.
Незаметно из-за мысочка появились огоньки ночного поселка. Лодка пошла веселее, но все продолжали молчать, понимая важность момента. Как бы про себя Володька тихонько говорил, поправляя командами движение лодки:
– Только ей и живем. Ходим, как воры, по ночам. Стыдоба! У себя воруем, свое же, – переживал Вовка. – А я так уже глядеть на это не могу. А деваться-то некуда. Да и чем тут прокормишься, ни дорог, ни поездов? Икрой и перебиваемся, – ехидно посмеивался Вовка.