Человек с широко раскрытыми глазами смотрел на робота, а тот смотрел на человека. Несколько секунд ничего не происходило. И в тот момент, когда Александр уже был готов попытаться одним прыжком очутиться у выхода из рубки, 2Р прервал молчание.
– Примите мои поздравления, командир, мы в обычном космосе.
Услышав эту фразу, произнесённую равнодушным смоделированным умной программой мужским голосом, Александр облегчённо выдохнул. Робот в порядке и не представляет опасности. Волнение, вызванное страхом, моментально сменилось воодушевлением от хорошей новости и ему захотелось знать больше подробностей, говорить с 2Р, задавать ему вопросы и слушать его ответы на них, чтобы прочувствовать этот торжественный момент во всех его деталях и насладиться им, как только это возможно.
– Как прошёл переход? В каком состоянии Тритон? – Александр начал с самых важных вопросов, но в его голове уже роились другие и он хотел, чтобы робот быстрее ответил, чтобы спрашивать дальше.
– Переход прошёл успешно, мы верно выбрали угол атаки. Будь он чуть меньше и скорости бы не хватило. Корабль не повреждён, но Ваше состояние нуждается в срочной проверке. Я успел отключить систему искусственного притяжения в самый последний момент и не уверен, что перегрузки прошли бесследно.
Робот отвечал слишком медленно, не замечая волнения Александра, а когда закончил говорить движением правой руки пригласил его проследовать в медицинский отсек, как бы давая этим понять, что не желает продолжать разговор до тех пор, пока не убедится в том, что человеку ничто не угрожает.
– Хорошо, хорошо я не против, – поспешно согласился Александр, не двигаясь с места, – Но только скажи, в какой области космоса мы оказались? Удалось ли построить ли маршрут к Земле? Как далеко мы от дома?
– Расчёт координат и определение курса ещё не закончены. Давайте начнём с обследования, – после недолгой паузы ответил робот мягко, но настойчиво направляя Александра к выходу из рубки, – Когда обследование будет завершено и мы убедимся в том, что Ваше здоровью в норме, я скорее всего уже буду готов ответить на все вопросы.
Предложение 2Р звучало убедительно, в его словах присутствовала простая логика и Александр, взяв себя в руки, отправился в медицинский отсек. В конце концов почему бы ему и вправду не потерпеть немного, если они уже выбрались в обычный космос и обрели свободу действий… Он ловко забрался в диагностическую капсулу, принял удобное положение и запустил процесс комплексной диагностики, включавший сканирование внутренних органов, анализ жидкостей, снятие данных о мозговой активности и работе сердца, замеры состояния тонких полей, а также массу других процедур, названия которых человеку, не имеющему медицинского образования, запомнить было не под силу, да и не за чем. Обследование обычно занимало тридцать – сорок минут. Автоматика действовала предельно аккуратно, не причиняя никакого физического дискомфорта, а в капсуле было настолько удобно и уютно, что вскоре он сам не заметил, как погрузился в сон. Организм нуждался в отдыхе после перенесённых нагрузок.
Робот же, проводив Александра в медицинский отсек, вернулся в рубку и склонился над панелью управления. За то время, пока командир корабля находится в состоянии восстановительного сна, ему нужно было закончить оценку положения, в котором Тритон оказался после возвращения в нормальный мир. Все без исключения бортовые системы требовали глубокой проверки на сбои и повреждения, а некоторые также нуждались и в калибровке так как вновь изменившиеся свойства космоса, в котором они сейчас находились, искажали работу датчиков, адаптировавшихся к движущемуся пространству. Он действовал совместно с Луизой, координируя и контролируя её работу. Сам являясь многофункциональным и высокопроизводительным мобильным компьютером, вычислительные способности которого в некоторых сферах даже превосходили возможности системы управления звездолётом, он мог выполнять несколько задач одновременно и сейчас все его процессоры были загружен до предела. Часть обрабатываемой информации выводилась на экраны, изображение на которых мелькало с такой частотой, что человеческий глаз не смог бы при всём желании рассмотреть отдельные его кадры, но 2Р без труда успевал фиксировать и анализировать увиденное и к моменту пробуждения Александра доклад о состоянии дел был подготовлен и сформулирован в понятных человеку терминах и образах.
Если бы 2Р мог испытывать эмоции, то наверняка ощутил бы огромнейшее сожаление от результатов своего труда, поскольку они оказались намного хуже, чем даже выполненная на скорую руку предварительная оценка обстановки, от которой он так настойчиво старался оградить Александра. Командир экипажа был самым важным элементом космической экспедиции, забота о его благополучии, сохранение его жизни и его здоровья являлись наивысшим приоритетом для всех систем Тритона, и робот не был исключением. Человек ни при каких обстоятельствах не должен подвергаться риску получения физической или эмоциональной травмы, а если полностью вреда избежать не представлялось возможным, то физическая составляющая человеческого благополучия пользовалась безусловным приоритетом над эмоциональной. Этого требовали протоколы взаимодействия машин с живыми организмами и именно из этого и приходилось исходить сейчас роботу.
14.
Реальность, от которой 2Р должен был во что бы то ни стало уберечь разум Александра, состояла в том, что, вырвавшись из потока, Тритон оказался в совершенно не изученной области космоса и его навигационные системы не просто не были в состоянии вычислить точные координаты звездолёта, но даже и не находили ни одного знакомого космического объекта, привязка к которому позволила бы определить местоположение Земли. Математический анализ карты звёздного неба, наблюдаемого оптическими системами Тритона, ставил корабельный навигатор в тупик. Родная галактика считалась неплохо изученной, и большая часть входящих в неё звёзд и планет были ещё в двадцать первом веке проиндексированы и внесены сверхточную объёмную карту – компьютерную модель, которая на протяжении последующих десятилетий дополнялась и уточнялась. И окажись в поле зрения датчиков Тритона хотя бы несколько известных космических тел, вычислить место корабля в космосе и выстроить относительно него все известные звёзды, включая Солнце, не составило бы труда. А невозможность сделать это имела лишь одно разумное объяснение. Тритон угодил в неизученный невидимый с Земли сектор космоса, расположенный за скоплениями звёздного вещества, собранного в центральной части галактики. При наблюдении с окраины Млечного пути, куда вселенная поместила дом человеческой цивилизации, эта область казалась крошечной, но на самом деле она занимала огромное пространство, более чем достаточное для того, чтобы в нём мог заблудиться космический корабль.
С точки зрения робота положение Тритона не являлось безнадёжным, поскольку Млечный путь имеет свои физические границы и двигаясь в направлении его противоположного края рано или поздно можно увидеть знакомые звёзды. Но вот только время, которое пришлось бы на это затратить, выходило далеко за рамки жизни командира экипажа. Путь к дому – это дорога в минимум пятьдесят тысяч световых лет, которую не в состоянии пережить не только одинокий потерявшийся в космосе человек, но, скорее всего, всё вместе взятое человечество. При всём своём желании 2Р не мог доставить Александра домой ни живым, ни даже мёртвым. По той простой причине, что разумные цивилизации не живут так долго и этот самый дом не сможет дождаться прилёта Тритона. Замёрзшая планета, встреча с которой дала им больше информации о жизни во вселенной, чем весь предшествующий опыт космических путешествий, была тому наглядным подтверждением.
Не имело никакого смысла пытаться анализировать причины, в следствие которых Тритон перенёсся через центр галактики и оказался так далеко от того места, в котором должен был находиться исходя из расчётов. Действующие внутри пространственной аномалии, в которой Тритон провёл несколько земных месяцев, силы не были известны науке, а собранных данных не хватало для построения корректной теории, поэтому приходилось исходить из фактических обстоятельств. Вполне вероятно, что в потоке изменялось не только пространство, но и ход времени и за месяцы полёта в нём снаружи могли пройти сотни или даже тысячи лет. И вполне возможно, что мир, в который так стремился вернуться Александр, уже даже не существует. Но это не означало, что он не может прожить остаток своей жизни в комфорте на борту Тритона, веря в то, что в конце пути его ждёт встреча с домом.
Поэтому обследование показало Александру, что он находится в идеальной физической форме и полностью готов к возвращению на Землю. Роботу же оно показало, что нервная система командира корабля истощена до предела, а сердце вряд ли выдержит новость о том, что его дни закончатся на Тритоне. Может быть через некоторое время он будет готов принять реальность и тогда 2Р расскажет ему всё как есть, а до тех пор Тритон будет лететь к Земле, приближаясь к ней с каждым днём, отчёт которых будет вести для Александра бортовой компьютер, ежедневно уменьшая и без того в тысячи раз заниженную цифру на главном мониторе консоли управления.
15.
Выйдя из медицинского блока, Александр выслушал доклад робота и, вполне им удовлетворившись, поспешил туда, где не был уже несколько месяцев. Двигатели работали на полную мощность, наполняя корабль едва уловимым и таким приятным теперь гулом, система искусственной гравитации работала как часы, создавая на борту идентичное земному притяжение, сопротивляясь которому мышцы на глазах обретали утраченную в потоке форму, а на корабельной кухне синтезировались изысканные блюда для торжественного ужина. На корабле всё находилось под полным контролем Луизы, участие командира экипажа в управлении полётом не требовалось, и он мог наконец-то заняться своим любимым делом.
Космос сиял сквозь толстое стекло панорамной сферы таким несметным количеством звёзд, что местами они даже сливались в единый океан ослепительно белого света. Структура сияющих точек в пространстве завораживала своей новизной. В последний раз, когда Александр рассматривал вселенную, она выглядела совершенно иначе, была бледнее, темнее и состояла из множества знакомых созвездий и отдельных звёзд, ни одной из которых сейчас рассмотреть ему не удавалось. Но разве могла такая мелочь испарить удовольствие от самой возможности снова видеть окружающее спешащий к дому Тритон сияющее великолепие?