Одинокая странница была почти в полтора раза массивнее Земли и находилась уже очень близко к Тритону. Если бы где-нибудь поблизости вдруг зажглось солнце, её можно было бы рассматривать невооружённым взглядом и может быть даже в более мелких деталях, чем Луну с Земли в безоблачную ночь. Корабль сходил с прямой линии полёта и с ускорением приближался к её поверхности, всё сильнее увлекаемый мощной гравитацией незнакомки. Само по себе появление в потоке целой блуждающей планеты было событием, но ещё более важной новостью стало то, что она не дрейфовала вместе с ним, а двигалась с достаточно высокой постоянной скоростью. Расчёты показывали, что, если не скорректировать текущий курс, столкновение произойдёт через восемьдесят два часа и двадцать три минуты, что совершенно точно не входило ни в расчёты Луизы, ни, тем более, в планы самого Александра. Особенно теперь, кода у них наконец-то появился шанс на спасение.
Луиза среагировала на новые обстоятельства раньше, чем Александр смог осознать все преимущества, которые могло дать массивное тело, обладающее собственной скоростью в пространственном потоке. И когда он только подумал о гравитационном манёвре, способном разогнать Тритон до скорости, теоретически достаточной для преодоления действующих на границе потока сил, она уже произвела необходимые расчёты и начала управляемое сближение с планетой. Постепенно привыкавшему же к роли пассивного наблюдателя Александру оставалось лишь следить за тем, как рос на экранах диск загадочной космической странницы, постепенно вытесняя с них окружающую Тритон черноту.
Глядя на планету, он не мог не задумываться о том, как она попала в поток и где была раньше. Вращалась ли вокруг своей звезды в момент встречи с космическим течением или покинула материнскую звёздную систему задолго до него. Блуждающие планеты люди открыли ещё в далёком двадцатом веке и потом телескопы время от времени обнаруживали их неторопливо плывущими куда-то в межзвёздном пространстве. Но происходило это не часто и явление считалось само по себе редким. Впрочем, если бы люди захотели узнать точное количество потерявшихся в космосе планет, они не смогли бы это сделать. Слишком сложно обнаружить скрывающуюся в кромешной темноте чёрную точку, от поверхности которой не отражается ни один фотон. Просто потому, что ему неоткуда взяться вдали от излучающих свет звёзд.
Планета не была видна в окружавшем Тритон мраке, но система наблюдения корабля подсвечивало её, трансформируя отражённые от поверхности сигналы радаров в некое подобие привычного глазу изображения. Александр уже мог различить континенты и скованные льдом океаны, одновременно похожие и не похожие на земные. Очертания материков, как и на Земле, напоминали края элементов огромной мозаики, из которых можно сложить единую картину. Никто из людей до сих пор не имел возможности так близко наблюдать космическое тело, настолько напоминавшее Землю. Очевидно, на ней в своё время происходили подобные земным процессы терраформирования, имелась атмосфера и существовал климат. Он как зачарованный смотрел на этот чужой загадочный мир, стараясь как можно лучше рассмотреть и запомнить его. А лишённая сентиментальности Луиза тем временем тщательно сканировала планету во всех возможных диапазонах и аккуратно фиксировала полученную информацию в строгом соответствии со стандартными протоколами исследования космических объектов.
Температура на поверхности не отличалась от космической. Источников тепла приборы не обнаруживали. Планета выглядела абсолютно мёртвой. Медленно вращаясь вокруг своей оси, она постепенно открывала себя, заполняя незнакомыми и от того будоражащими воображение образами экраны Тритона и разум Александра. Расстояние ещё не позволяло различать мелкие детали, но с каждым часом их количество росло, наполняя изображение всё новыми и новыми подробностями. Вот уже стали видны подкрашенные едва различимыми на тёмном фоне тенями неровности рельефа, горные хребты, ущелья между ними, огромные равнины, низменности, проступили очертания замёрзших рек и водоёмов. Но раньше, чем Александр смог рассмотреть их более или менее подробно, радары Тритона зафиксировали первый в истории человечества чужеродный радиосигнал.
Сначала передача представляла собой последовательность едва различимых помех, но в течение нескольких секунд компьютер смог упорядочить их и на экране появилась врезка с видеоизображением. Система распознавания некоторое время трудилась над фокусировкой и в конце концов картинка приобрела чёткость. Наблюдая за загадочным изображением, Александр даже невольно отвлёкся от мыслей о возвращении на Землю. В неестественно желтом свете, распространявшемся как будто и-за точки съёмки, какие-то бесформенные объекты переплетались и двигались в едином направлении, образуя чередующиеся нагромождения и пустоты. Время от времени от них отделялись небольшие частицы и сразу же исчезали, уносясь вверх. Другие наоборот медленно спускались и примыкали к потоку, наполняя его. Масштаб изображения плавно менялся, то увеличиваясь, то уменьшаясь, а само оно сопровождалось непривычным для человеческих ушей шумом, состоящим из пронзительного скрипа и глухого, но чётко различимого треска. Оценить размеры двигавшихся объектов не представлялось возможным. Глазу не за что было зацепиться. Ни что из того, что происходило на экране, не находило отклика в памяти Александра. Сначала в поле зрения не попадал ни один знакомый образ или привычная форма, но в какой-то момент среди нагромождения непонятных структур и движений в боковой части кадра появилась нечто вполне знакомое.
Это была одна грань и две боковые поверхности самой настоящей пирамиды, подобной тем, которые Александр тысячи раз видел на картинках и несколько раз вживую, когда путешествовал по новой Африке. Она возвышалась над движущейся мимо неё массой, и та обтекала её продолжая своё размеренное движение. Пирамида казалась выполненной из матового стекла, её сужающиеся кверху стены были гладкими, чистыми и ровными, а вершина скрывалась где-то за пределами верхней границы врезки. Но после того, как камера миновала её, в кадре возникли стены пары точно таких же пирамид, расположенных друг напротив друга. Затем камера поднялась выше, открыв общую панораму происходящего. Несколько потоков странных объектов двигались между множеством расположенных ровными рядами геометрически идеальных пирамид и тянулись к горизонту подобно рекам, исчезая в пелене белого тумана. Над всем этим висело серое небо, в котором тут и там время от времени мелькали яркие вспышки света. Спустя несколько минут камера вернулась на исходную позицию и сюжет повторился. Он проигрывался снова и снова как закольцованная видеозапись с камеры видеонаблюдения, а через некоторое время изображение стало покрываться помехами и сигнал пропал, навсегда сохранившись в памяти Луизы и Александра.
Происходящее на экране не могло быть ничем иным как видеозаписью какого-то процесса жизнедеятельности населявшей планету цивилизации. На природное явление оно никак не походило. И этот и без того очевидный вывод окончательно подтвердил проведённый Луизой анализ сопровождавших изображение звуков на степень разумности. Этому статистическому исследованию на упорядоченность автоматически подвергались все зафиксированные земными принимающими устройствами, в какой бы точке пространства они не находились, сигналы из космоса, если они хоть немного походили на искусственные. Результаты проверки отображались на специальном графике, где любой, даже самый незначительный, наклон линии означал присутствие смысловой нагрузки. И выстроенный для сопровождавших транслируемое с планеты-странницы видеоизображение звуков график имел форму прямой линии с явно выраженным наклоном. Такой метод определения информативности давал на сто процентов точный результат и даже использовался в своё время для изучения коммуникативных способностей дельфинов. Именно с его помощью учёным удалось установить, что эти морские млекопитающие пользуются весьма сложным для представителей животного мира языком общения. Основным показателем степени разумности являлся коэффициент наклона линии и на графике, который мог теперь наблюдать Александр, он был даже круче, чем у человеческого языка. Не оставалось никаких сомнений. Те существа, которые жили здесь когда-то, обладали развитым интеллектом. Они строили похожие на земные пирамиды и создавали дискообразные звездолёты, так напоминавшие летающие над Землёй тарелки, которые многие видели, но почти никто не принимал всерьёз.
Теперь Александр с ещё большей тщательностью всматривался в экраны, на которых росла приближающаяся планета, в надежде обнаружить на её поверхности отличные от природных геометрические формы и очень скоро они появились в таком изобилии, что даже Земля со своими тремя миллиардами жителей, давным-давно покинувшими тесные города и равномерно расселившимися по всем пяти континентам, выглядела на её фоне малозаселённой. Этот замёрзший мир нёс на себе миллионы мёртвых сооружений, о назначении которых можно было только догадываться. Среди них встречались и едва различимые микроскопические структуры в форме пчелиных сот и высоко возвышающиеся над линией горизонта циклопических размеров башни с грибообразными выступами и огромное количество больших и маленьких пирамид. Но сильнее всего Александра поразили огромные ровные площадки, на которых как на гигантских сервированных столах стояли сотни дискообразных звездолётов, похожих на те, что встретились им на подлёте к планете, но значительно превосходивших их размерами.
Планету и все расположенные на ней постройки покрывал толстый слой снега, а океаны сковывал изъеденный паутиной трещин ледяной панцирь, на котором скопления снежных барханов чередовались с чистыми стеклянными полями. В процессе охлаждения атмосфера по-видимому выделила из себя всю влагу, и та опустилась вниз, похоронив под собой следы погибшей от мороза цивилизации. Она не позволяла приборам обнаружить ни останков живых существ, ни следов их жизнедеятельности. На площадках с дискообразными космическими кораблями тут и там располагались скопления множества мелких объектов, которые вполне могли быть телами не успевших спастись от наступающей вечной зимы представителей населявшей её расы, но слой снега был слишком толстым для того, чтобы их можно было рассмотреть по отдельности.
И тем не менее кое-что интересное рассмотреть всё же удалось. Вокруг тех полей – космодромов, над которыми пролетал Тритон, через слой снежного покрова едва заметно проступали циклопических размеров рисунки, отчётливо напоминавшие по стилистике и размерам геоглифы, обнаруженные на плато Наска в южной части Перу. Только здешние рисунки отличались от своих земных аналогов идеальной точностью линий, форм и расположения друг относительно друга. Александру удалось рассмотреть не более пяти полей, покрытых рисунками, но разнообразие их сюжетов уже не шло ни в какое сравнение с земным. Те образы, которые увековечили древние предки перуанцев, выглядели как выполненная ребёнком копия картины гениального художника, причём нарисованная по памяти и с потерей большей части того, что вложил в свою работу творец. Тут были изображения незнакомых созвездий, геометрических фигур в виде концентрических кругов, спиралей, крестов и треугольников, странного вида животных, мало напоминавших представителей земной фауны и лиц безносых существ с огромными чечевицеобразными глазами, микроскопическими ртами и вытянутыми кверху головами.
Этот странный мир не переставал удивлять неестественным смешением абсолютно незнакомых образов с уже давно известными и не раз виденными когда-то. Его засыпанные снегом пейзажи притягивали к себе не только взгляд, но и мысли Александра, заставляли воображение рисовать картины чужой жизни, представлять себе какой она была и смогла ли сохраниться где-то во вселенной. Он недоумевал, почему все эти звездолёты остались на стартовых площадках? Почему не улетели? Если рядом с ними лежат замерзшие обитатели планеты, то что помешало им спастись? Или бесформенные кучи состоят из чего-то другого, а жители отправились на других кораблях? Ответы следовало искать там на поверхности, но посадка не входила в планы Луизы. Да и сам Александр, будь у него такая возможность, вряд ли решился бы на неё. Гравитация планеты значительно превышала земную и двигатели Тритона могли не справиться с ней. Тем более тут, где неизвестные силы противились их работе. Кроме того, главной задачей сближения с планетой был гравитационный манёвр и высадка задержала бы их здесь слишком надолго, может быть даже навсегда.
Планета проворачивалась под летящим над ней кораблём, открывая всё новые и новые следы жизни погибшей цивилизации. Александр мог бы наблюдать за ней бесконечно, но в какой-то момент Тритон приблизился к расчетной точке, и возросшая гравитация начала искривлять траекторию его полёта, превращая её в гиперболу. Скорость всё увеличивалась и увеличивалась до тех пор, пока не достигла своего пика и звездолёт, благополучно обогнув планету, начал от неё удаляться. Но прежде чем навсегда расстаться с этим летящим во мраке ледяным миром Александр увидел один из его дискообразных звездолётов, который, вопреки всем законам и всякой логике застыл в неестественном положении между небом, или тем, что когда-то им было, и землей. Система наблюдения выхватила его из темноты маленькой точкой света и увеличила изображение, выведя его на главный экран.
Если бы не работающая силовая установка, чужой корабль мог бы показаться статической декорацией из фантастического фильма. Отдельные части огромного корпуса покрывала толстая шапка заледеневшего снега, который никак не мог образоваться на той высоте, на которую ему удалось забраться прежде, чем случилось что-то, остановившее подъём. Он изо всех сил напрягал двигатели, стараясь вырваться в космос, выталкивал из-под себя мощные столбы красно-голубой плазмы, тянувшиеся вниз подобно огненным водопадам, но не смотря на все усилия не мог подняться вверх ни на метр и был похож на уткнувшуюся в стену гигантскую радиоуправляемую машинку, буксующую на месте в ожидании, пока хозяин даст задний ход или выключит моторчик. Эту странную картину можно было наблюдать ещё в течение нескольких часов, пока Тритон удалялся от планеты, и Александру оставалось только догадываться о том, что же произошло с этим кораблём до тех пор, пока он не растворился в темноте космоса.
Картина застывшего на границе стратосферы звездолёта не выходила из головы Александра очень долго. Она была слишком странной даже на фоне удивительных событий последнего дня. Она была загадкой в загадке. Мысли не на что было опереться в поисках ответов. Он ничего не знал о жизни этих существ, кроме того, что некоторые из созданных ими образов как-то связаны с Землёй, ведь не может же быть простым совпадением такая удивительная похожесть на что-то уже виденное всех этих тарелок, пирамид, рисунков и лиц, будто бы срисованных с земных комиксов, повествующих о прибытии инопланетян. Он не знал, как они выглядят, как передвигаются, как обмениваются мыслями и какого уровня развития достигли к тому момента, когда на планете случилась катастрофа, сделавшая её непригодной для жизни. Воевали ли они друг с другом или построили идеальный мир, недоступный землянам даже в двадцать третьем веке? Задавались ли вопросами о цели и смысле жизни? Верили ли в бога? И, самое главное, смог ли хоть кто-нибудь из них спастись?
Мысли о планете затягивали в водоворот фантазий, и чтобы не утонуть в нём Александр решил сосредоточиться на подготовке к встрече с границей пространственной аномалии. Он отправил 2Р убедиться, хорошо ли закреплён груз в грузовом отсеке на тот случай, если будет болтанка. Ещё раз перепроверил расчётный курс Тритона и координаты точки предполагаемого выхода в обычный космос. Немного перекусил и даже поспал несколько часов. А когда снова переключил своё внимание на удаляющуюся планету, она уже была меньше футбольного мяча на вытянутой руке и никакие следы жизни на её поверхности больше не просматривались. Корабль ускорился до двадцати девяти с половиной километров в секунду. Он взял от планеты весь импульс, который она могла ему передать, и теперь двигатели должны были сохранить его до момента встречи с границей потока, расположенной всего в нескольких часах полёта.
12.
На этот раз, судя по появившейся на главном экране диаграмме, Луиза решила пройти через границу течения под прямым углом. Она выбрал самую выгодную с точки зрения шансов на успех и в то же время наиболее рискованную траекторию. Во всех других вариантах существовала вероятность обратного отскока, как при прошлой неудачной попытке. Будучи лишённым возможности влиять на принимаемые Луизой решения, он болезненно воспринимал свою отстранённость от управления кораблём и сам принцип, в соответствии с которым капитан не мог распоряжаться направлением полёта, теперь казался ему особенно абсурдным. Но, когда ты ничего не можешь поделать с тем, что тебя не устраивает, лучший способ справиться – принять положение вещей таким как есть и не убиваться попусту. Кроме того, в этом конкретном случае в глубине души Александр одобрял выбранный искусственным интеллектом корабля курс и сам, будь у него такая возможность, поступил бы не его месте точно также.
На самом деле у Луизы и не было альтернативного выбора. Чтобы опытным путём подбирать оптимальный угол вхождения потребуется множество попыток и уйма времени, которое им следовало тратить как можно более экономно. Иначе этот безумный полёт запросто может превратиться в путешествие в один конец. В литературе сложился стереотип, согласно которому самым далёким из возможных космических путешествий считалось путешествие к краю вселенной – месту, растворяющемуся в наполненном романтикой космических странствий воображении читателей книг и зрителей фантастических блокбастеров, рисующих прекрасные картины далёких и манящих своей загадочностью миров. Но в настоящей наполненной прозаичной реальностью жизни романтика встречается крайне редко, а бесконечным путешествием может стать всего лишь полёт к центру галактики, который можно рассмотреть даже с помощью не самого мощного земного телескопа.
В тот момент, когда звездолёт вплотную приблизился к расчётной точке, Александр был уверен, Луиза продумала и предусмотрела все этапы манёвра, поэтому неожиданно и без предупреждения корабельной системы безопасности, которая почему-то не сработала, обрушившаяся сверху волна тяжести от резкого скачка гравитации застала его врасплох. Тело моментально вжалось в пилотажное кресло, кровь отхлынула от головы, в глазах потемнело. Нужно было срочно попытаться отключить генератор искусственной силы тяжести, усиливавший и без того высокую гравитацию, но он не мог пошевелиться и не мог позвать на помощь робота, которого сам же незадолго до этого направил в грузовой отсек. Слова будто замерли в горле и их никак не получалось вытолкнуть. Они толпились там, давя друг друга, но вырваться наружу не могли. Перед глазами замелькали цифры падающей скорости на главном дисплее. Они менялись одновременно и быстро, и медленно. Сложно было сказать, действительно ли течение времени замедлялось в этом странном месте или он оказался под влиянием ситуационного эффекта, вызванного внутренними переживаниями или оттоком крови от головного мозга, но ему казалось, что всё вокруг замерло как поставленный на паузу кинофильм. А потом изображение стало тускнеть, в ушах зазвучал нарастающий гул, и он потерял сознание.
13.
Первым, что Александр увидел после того, как пришёл в себя, была склонившаяся над ним голова 2Р. Робот внимательно рассматривал его глазами-видеокамерами, встроенными с соблюдением привычных человеку масштабов и геометрических пропорций в ту часть головного блока, которую можно было с большой натяжкой назвать лицом. Андроид приблизился слишком близко, вторгшись в его личную зону, и это вызывало у Александра почти физический дискомфорт. Лишённая эмоций внешность 2Р не позволяла понять его намерений до тех пор, пока он сам не решит их продемонстрировать. Эта особенность и раньше смущала Александра, но теперь она его пугала. Последним перед отключением сознания воспоминанием был момент, непосредственно предшествовавший контакту с границей потока, и он не мог знать, насколько благополучно корабль его пережил. Вполне могло случиться, что перегрузки, сопровождавшие столкновение, могли вывести из строя какие-то бортовые системы или повредить робота, сделав его опасным для человека. Ведь это только в старых фантастических книгах, весьма популярных в переполненном романтикой и восторженным ожиданием приближающегося невероятного будущего двадцатом веке, в роботов закладывались незыблемые законы, запрещающие причинять вред человеку. В реальном будущем, в котором жил Александр, ничего этого не было. Большая часть из догадок фантастов реализовалась, но все эти «чудеса» сразу же после появления становились обыденностью, встраивались в быт, в повседневные дела и заботы, переставали вызывать восторг и удивление, воспринимались как что-то само собой разумеющееся, что и должно составлять часть среды обитания человека. И несмотря на все усилия человек так и не смог создать искусственный интеллект в том виде, в каком его понимали писатели-фантасты двадцатого века.
Окружавшие в начале двадцать третьего века на каждом шагу людей роботы настоящего будущего на несколько порядков превосходили своих создателей в вычислительных возможностях и скорости реакции. Они могли делать почти всё то, чего ждали от них фантасты прошлого, но не имели абсолютно ничего из того, что могло бы сойти за человеческое сознание. Они не осознавали себя обособленными от остального мира самобытными разумными существами и никогда не выходили за рамки математической рациональности заложенных при создании алгоритмов обработки информации. Проще говоря, они не были искусственно созданными уникальными личностями, способными воспроизводить в своём сознании окружающую действительность во всём её бесконечном разнообразии. Они вообще не были личностями, а просто с поразительной точностью имитировали поведение людей, подражая их манерам двигаться, говорить, мыслить и реагировать на раздражители. И в силу этого ни у одного из созданных земными инженерами роботов никогда и ни при каких обстоятельствах не могло возникнуть желания умышленно навредить человеку, что, однако, вовсе не устраняло возможности причинения такого вреда просто по ошибке. Они были опасны сами по себе как физически более сильные и в силу этого опасные механизмы, подверженные поломкам, но не ограничиваемые при этом контролем оператора.
Тому, кому хоть раз в жизни приходилось постоять хоть пару минут около работающего промышленного манипулятора, действующего по принципу человеческой руки, но в тысячи раз более сильного, должно быть хорошо знакомо это невольно возникающее чувство близости к опасной зоне, от которой хочется держаться как можно дальше. Чтобы энергичная механическая рука ни при каких обстоятельствах не смогла до вас дотянуться. Вы знаете, что манипулятор запрограммирован на выполнение определённой технологической операции, но не можете быть уверены, что он не сломается и не начнёт использовать части вашего тела в качестве комплектующих для сборки продукции. С человекоподобным роботом такая же история, с той существенной разницей, что он способен самостоятельно передвигаться и может сам прийти за вами. При этом никакая статистика многолетней безопасной работы механических помощников людей вас не успокоит. Любое событие когда-то случается в первый раз, после чего сразу же превращается из невероятного в возможное. И если в нормальной обстановке Александр ещё мог контролировать свой страх перед роботами, то теперь этот контроль был им полностью утрачен.