Мир очень интересно сконструирован. Вселенная состоит из бесконечного количества явлений и объектов, но каждый из них в отдельности конечен и имеет свои чётко определённые физические границы. Поглотивший Тритон пространственный поток не мог быть устроен иначе, он где-то начинался и где-то заканчивался. И если из него невозможно вырваться сейчас, то кто знает, что случится завтра… Все однородные явления в природе в чём-то схожи и Александр, думая о пространственном потоке, мысленно сравнивал его с реками Земли, которые, протекая от истока к устью, находятся в постоянном изменении, то набирая силу, то слабея, то ускоряя своё течение, то замедляясь. И почему поток пространства не может вести себя также? Эта мысль казалась ему важной, и чтобы проверить её он регулярно наблюдал, не меняется ли со временем скорость звездолёта.
Наблюдения очень быстро показали, что скорость движения пространства действительно колеблется в едва заметном диапазоне, то немного увеличиваясь, то незначительно уменьшаясь. Оказавшись в незнакомом месте или столкнувшись с чем-то новым и непривычным, человек сначала просто наблюдает, свыкаясь с новыми обстоятельствами, потом начинает улавливать некие особенности, закономерности происходящего и в конце концов приходит к лучшему пониманию явления, приучается видеть всё более мелкие его детали. Так было и с Александром. Наполненная неизвестностью пространственная река открывала свои тайны постепенно, словно давая человеку возможность адаптироваться к ним. Скачки скорости временами были сильнее обычного и Александр в такие моменты особенно внимательно следил за показаниями приборов. Он тщательно изучал данные, поступающие от фиксирующих свойства пространства вокруг Тритона датчиков, стараясь уловить связь между изменениями в них и поведением корабля. И концу второй недели наблюдений ему это удалось. Как всегда, помог случай.
В один из вечеров, сидя в капитанском кресле, Александр копался в корабельной фильмотеке, пытаясь отыскать какой-нибудь старый фильм для вечернего просмотра. Дело было не из лёгких. Несмотря на солидное количество загруженных в память бортового компьютера кинокартин, лишь небольшая часть из них заслуживала внимания. А тех, которые можно с удовольствием просмотреть дважды или трижды, было ещё меньше. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он пытался использовать любую возможность и лучшим из имеющихся вариантов было кино. Неожиданно позади раздался звук падающего предмета. Обернувшись, он увидел лежащую на полу электронную карту – идентификатор доступа на общественную парковку электролётов, не выложенную по рассеянности из кармана космической униформы перед отлётом, и поднял глаза на вспомогательную панель управления, с которой она упала. Все остальные предметы там были на своих местах. Он встал, подошёл к упавшей карте, поднял её, чтобы положить обратно на панель, и разгибаясь краем глаза заметил, что маленький металлический звездолёт, парящий над каменной подставкой на тонкой упругой проволоке, плавно раскачивается. Он успокоил его рукой и вернулся к прежнему занятию. Но через минуту снова на всякий случай посмотрел на вспомогательную панель. Кораблик качался. Александр встал, осмотрелся, не обнаружил ничего необычного и снова в лёгком недоумении уселся в кресло.
«Ну, не приведения же на корабле завелись в конце концов…», закончить мысль не дал звук удара металла о пластик. Кораблик раскачался так сильно, что задел поверхность панели. И в этот же момент Александр ощутил едва уловимый прилив тяжести, словно кто-то аккуратно положил ему на плечи руки и плавно прижал к креслу. Затем ещё удар и снова волна по телу. Он проверил приборы. Динамических перегрузок бортовая система не зафиксировала. Курс и вектор движения не менялись. Тогда он проверил показания измерителей гравитации – они дрожали как стрелка компаса рядом с магнитным рудником. И тогда картинка сложилась. Все эти волны в голове, которые он принимал за скачущее артериальное давление, периодическая слабость в ногах и шум в ушах, всё это было реакцией организма на изменения силы тяжести. Он запустил диагностику гравитационного генератора. Ошибок не было. Значит гравитация меняется по внешним причинам. Как, наверняка, и скорость пространственного потока. Ему в голову опять пришла мысль о схожести космического течения с земной рекой. Природа не стремится удивлять разнообразием и просто копирует сама себя в бесчисленных вариациях, повторяя то, что хорошо работает.
Пространство внутри потока не было стабильным. Оно находилось в движении, бурлило, перемешивалось, уплотнялось и разряжалось. Однако, это волнение выходило за рамки масштаба человеческого восприятия времени и Александр не мог в полной мере его ощутить. Если бы некие микроскопические существа, проживающие в своей реальности за земной час целую жизнь, наполненную событиями, которых хватило бы на сто человеческих лет, поселились на поверхности океана, то они были бы абсолютно уверены в том, что вода твёрдая и сплошь покрыта горными массивами. Они никогда бы не узнали, что эти горные массивы на самом деле ничто иное как постоянно находящиеся в движении волны жидкости. Точно также и люди, живущие на поверхности микроскопического по меркам вселенной шарика застывшего космического вещества, не могут видеть всей картины протекающих рядом с ними процессов. Их жизнь слишком коротка для этого и вместо живой вселенной они видят её застывшую картинку – один единственный кадр из всего бесконечного фильма о ней. Но это не мешает людям судить о происхождении вселенной, её настоящем и будущем.
Рассуждая так, Александр уже не воспринимал аномалию как нечто не нормальное. Врождённая гибкость ума позволяла легко встраивать новые идеи в картину мира. Он очень хорошо запомнил услышанный когда-то спор двух профессоров, обучавших его группу самым важным для космического исследователя предметам – физике и математике. Оба они были известными деятелями науки и пользовались заслуженным авторитетом среди коллег и студентов. Физик утверждал, что законы природы стабильны, нерушимы, проявляются одинаково в любой случайно взятой точке вселенной и именно поэтому вселенная существует, а мы, в свою очередь, можем её наблюдать. Математик же настаивал на том, что подобное суждение корректно высказывать только по итогам личного посещения оппонентом этих самых случайно взятых точек и исключительно после того, как их количество достигнет хотя бы девяноста процентов объёма всего существующего пространства. Он считал, что наблюдаемая человечеством область космоса слишком мала для обоснованного вывода о неизменности законов мироздания и физических констант и что нет ни одной веской причины для того, чтобы они не изменялись во времени и пространстве.
Слушая эти дискуссии, Александр не мог не думать об их предмете и ему казалось более логичным утверждение физика. С чего бы законам природы отличаться от тех, которые действуют в солнечной системе? Ведь другие звёзды и другие планеты вокруг них состоят из одних и тех же основных элементов и двигаются по таким же орбитам, что и Солнце с Землёй. Всё космические объекты, которые человечество смогло рассмотреть в ближнем и дальнем космосе, ведут себя в целом одинаково. Так с чего им подчиняться разным законам? Но теперь, когда он сам оказался в пространстве, поведение которого так отличается от привычного, Александр уже не был уверен в том, что покой – это единственно возможное состояние пустоты. Может просто так случилось, что Земля находится в спокойной области космоса, но кто знает, не является ли это спокойствие случайностью или просто временным явлением? Да и вообще, с чего люди вдруг решили, что их теории о происхождении и развитии вселенной верны? Почему она не могла в прошлом представлять из себя, скажем, один огромный кристалл или океан вещества, состоящего не из собранных в атомы и молекулы элементарных частиц, а из чего-то совершенно другого, с чем люди никогда не сталкивались? И кто может быть уверен в том, что кажущееся нам вечным вращение больших и малых элементов мироздания вокруг друг друга, которое создало мир таким, каким люди видят его сегодня, не остановится в будущем?
Как бы то ни было, изменчивость потока, который нёс Тритон в неизвестность, давала пусть и слабую, но всё же надежду на спасение. Ведь если случай забросил их сюда, то он же может и помочь вернуться обратно в обыкновенный космос. Кто знает, что ожидает их впереди по течению… Может быть оно где-то замедляется сильнее обычного и они смогут однажды вырваться за его пределы… А может быть утекает вместе со всем, что удалось захватить, в другие измерения или вселенные… Как бы то ни было нужно продолжать вести наблюдение и надеяться на то, что Луиза воспользуется первой подвернувшейся возможностью. Лишь бы только она подвернулась не через сто или тысячу лет, когда спасаться будет уже некому.
10.
Тянулись однообразные дни. Александр просыпался, завтракал, слонялся по кораблю, пытаясь хоть чем-то себя занять, и даже время от времени заходил в отсек психологической разгрузки, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о полной безнадёжности своего положения, что, впрочем, мало помогало. Ощущение неопределённости будущего, соединявшееся с досадной беспомощностью и почти физическим ощущением непрекращающегося отдаления от дома вгоняли его в депрессию. Даже в обычном космосе спустя несколько месяцев после отлёта с Земли у любого, даже самого сильного духом, человека наступает неконтролируемый приступ отчаяния и паники, против которых бессильны все психологи мира. Вселенная во всех своих проявлениях враждебна к человеку. Единственное место, где ему комфортно – это родная планета. Всего в нескольких десятках километров от её поверхности всякая жизнь прекращается и, если бы природа хотела, чтобы человека заселил вселенную, она создала бы для этого условия.
Сейчас же Александру приходилось намного тяжелее, чем любому другому космонавту в любой другой космической экспедиции. Если бы даже вся вселенная вдруг испарилась, но он не узнал бы об этом в своём наполненном темнотой и неизвестностью странном мире. Иногда его даже посещали мысли, что поток может перенести его за пределы привычных времени и пространства в некую новую реальность, из которой не существует дороги обратно. И тогда его сознание цепенело, а окружающий Тритон ледяной мрак пробирался прямо в его голову. Если бы на борту имелось спиртное, он, наверное, начал бы топить свои страхи в выпивке, чтобы хоть как-то отвлечься и не чувствовать себя тараканом, отправленным детьми в плавание по ручью на деревянной дощечке. Но спиртного на Тритоне не было. Строгие правила космического флота запрещали брать его на борт при одиночных полётах, дабы не ставить результаты миссии в зависимость от изменённого алкогольным опьянением сознания отчаявшегося от одиночества человека.
Шло время, а на борту ничего не происходило. Наблюдения за поведением потока не давали ничего ценного. Несмотря на отдельные незначительные отклонения в целом его можно было считать стабильным. За четыре месяца дрейфа компьютер не зафиксировал существенных изменений диаметра аномалии и выходящих за рамки статистической погрешности перепадов силы гравитации, которая, как заметил Александр, менялась вместе с плотностью пространства. Тритон уже так далеко отнесло от Земли, что даже вырвавшись в обычный космос прямо сейчас он вряд ли смог бы вернуться к ней раньше, чем за два года. И каждый следующий месяц удалял корабль от родной планеты ещё почти на четверть этого и без того колоссального расстояния. Время работало против них и с этим ничего нельзя было поделать.
Но даже в вечном космосе ничто не длится вечно, и затянувшаяся пауза в разнообразии жизни Александра неожиданно закончилась в начале пятого месяца вынужденного путешествия вглубь галактики.
В один из похожих друг на друга дней, когда Александр уже закончил завтракать, но ещё не решил, как именно на этот раз будет убивать время до обеда, в корабельной столовой неожиданно появился 2Р, который в последние месяцы не баловал человека своим обществом. Войдя, робот, не здороваясь и не тратя времени на прочие человеческие условности, навязанные нерациональной с точки зрения машинного разума культурой, начал сразу с сути.
– Прямо по курсу обнаружен неизвестный космический объект искусственного происхождения. Приближается с постоянной скоростью. В известных спектрах энергию не излучает. Расчётное время пересечения курсов двенадцать минут. Расчётная минимальная дистанция пять километров. Уровень опасности оценивается.
– Выведи изображение на главный экран в максимальном разрешении, – приказал Александр, размеренность мыслей которого моментально сменилась тревожной сосредоточенностью.
За все свои почти сорок лет работы в космическом флоте Александр ни разу не встретил в космосе ничего и близко похожего на инопланетян или даже на следы их присутствия поблизости и подобное сообщение робота в другой обстановке стало бы, наверное, самым удивительным событием в его жизни. Более того, за всё то время, прошедшее с момента первого выхода человечества в космос, людьми не было обнаружено не только ни одного внеземного объекта искусственного происхождения, но даже и признаков существования где-либо во вселенной иного разума. Ни один из тысяч подозрительных на первый взгляд радиосигналов из космоса не был после тщательного исследования признан посланием разумных существ. Ни одна из находящихся в поясах жизни далёких и близких звёзд планет, а их обнаружили несколько сотен тысяч, не дала людям и намёка на существование на ней не только высокоразвитой цивилизации, но даже и самой примитивной жизни. Космос выглядел абсолютно мёртвым. Способных к самоорганизации форм строения материи на основе углеродных соединений не наблюдалось ни в одном из исследованных уголков вселенной. Человек не нашёл ни единой бактерии или молекулы, зародившихся вне атмосферы родной планеты, и был вынужден свыкнуться с мыслью о своём одиночестве. И тут вдруг робот как ни в чём не бывало заявляет об обнаружении внеземного искусственного объекта, который через несколько минут окажется в непосредственной близости от Тритона.
Лишённый эмоций и не способный в силу этого удивляться 2Р тут же исполнил команду и на пустом чёрном экране зажглась едва заметная точка. Появившись, она тут же начала расти и увеличивалась до тех пор, пока не заняла треть его поверхности, превратившись в размытый диск. Затем изображение стало медленно фокусироваться, обрастая сначала крупными, а затем и всё более мелкие деталями. Почти симметричный в поперечном сечении дискообразный объект имел гладкую, отливающую металлом поверхность. Из нижней и верхней его сторон выступали две полусферы, плавно переходящие по краям в плоскость. Он располагался под небольшим наклоном к Тритону и на его корпусе можно было рассмотреть странные структуры, напоминавшие рельефный орнамент, отдельные части которого переплетались между собой, образуя сложные узоры.
– Просканируй его во всех возможных диапазонах, – не отрывая глаз от экрана произнёс Александр, обращаясь к 2Р.
– Уже просканировал. Активности нет. И никакой реакции на наши излучатели, – немедленно ответил робот.
– Какая у него скорость? – Александр перевёл взгляд на 2Р.
– Двадцать три тысячи восемьсот тридцать пять километров в час, – ответил робот и продолжил, – Как я уже сказал, никаких следов работы силовых установок не наблюдается, полная пассивность и отсутствие признаков опасности.
– Мы можем исследовать его? – как будто ни к кому конкретному не обращаясь задал вопрос Александр, продолжая рассматривать неопознанный объект.
– Ответ отрицательный, – вмешалась в диалог человека и робота молчавшая до этого момента Луиза, – Мы проигрываем в скорости и при всём желании не сможем его догнать. Техническая возможность для стыковки отсутствует. К тому же это слишком опасно и совершенно не рационально в нашем положении.
– Что ж, тогда летим дальше, – с ноткой грусти в голосе произнёс Александр, который и сам понимал, что даже если не принимать во внимание риски, связанные с попыткой войти в контакт с неизвестным космическим аппаратом, возможности и назначение которого невозможно ни оценить, ни даже представить, двигатели Тритона не были в состоянии выполнить сложный манёвр по сближению с диском.
Тем временем масштаб изображения на экране продолжал увеличиваться. Орнамент на поверхности диска превратился в хитросплетенье переходящих из одного в другой элементов. Они отделялись друг от друга, соединялись между собой и образовывали правильные геометрические фигуры и группы фигур, однако, порядок, в который они складывались, не рождал у Александра никаких ассоциаций, поскольку не был похож ни на что из когда-либо виденного.
Объект безо всяких сомнений был творением разума. Он имел правильную геометрическую форму, идеальные пропорции и обладал внешней эстетикой, а орнамент на поверхности явно выполнял какую-то функцию, техническую или информационную. И по мере того, как этот визуальный образ со всеми его деталями заполнял голову Александра, взаимодействуя с памятью и становясь объектом для бессознательных размышлений, диск переставал казаться таким уж незнакомым. Возможно этот эффект был вызван его внешней схожестью с летающими тарелками из многочисленных фильмов, статей и картинок, виденных им на Земле. Уж слишком они были похожи. Особенно если убрать этот странный орнамент.
Александр старался рассмотреть диск как можно лучше. По мере приближения на его поверхности становились видны всё новые детали и в какой-то момент ему даже показалось, что между сплетением элементов орнамента есть какие-то знаки, возможно даже надписи или рисунки вроде тех, что можно увидеть на фотографиях древних сооружений. Он не был силён в исторических науках, но что-то подобное точно уже видел когда-то… Стараясь ещё приблизить изображение, он инстинктивно потянулся рукой к рычагам управления тягой двигателей, чтобы замедлить корабль, но в этот момент система наблюдения неожиданно выхватила из темноты космоса второй, а затем третий и сразу же четвёртый диск.
Они висели в пространстве словно застывшие во времени тарелочки – мишени для занятий спортивной стендовой стрельбой, выпущенные метательной машиной. И от их вида Александру стало неуютно. Он почувствовал себя незащищённым. Рубка вдруг уменьшилась в размерах, а массивная бронированная обшивка Тритона превратилась в тонкую хрупкую скорлупу. Внезапно возросшее количество приближающихся дисков отодвинуло на второй план возбуждение первооткрывателя и заставило всерьёз задуматься об угрозе, которую могла нести встреча с ними.
Несмотря на то, что летающие тарелки не демонстрировали никакой активности, само их количество и одинаковая ориентация в пространстве могли означать приближение Тритона к границам сектора обитания внеземной цивилизации с неясными перспективами контакта и его последствий. Ситуацию вполне можно было назвать опасной. И ещё больше она осложнялась тем, что никакого вооружения на борту корабля не было. От кого обороняться в необитаемом космическом пространстве? Разочаровавшиеся в поисках братьев по разуму люди не считали оружие необходимым элементом оснащения экспедиционных звездолётов. Да и будь оно на борту, разве чувствовал бы он себя в большей безопасности, ничего ровным счётом не зная об уровне развития и степени агрессивности создателей этих дискообразных объектов?
Однако, опасения оказались напрасными. Спустя десять минут Тритон благополучно разминулся с не подающими признаков жизни космическими гостями и как ни в чём ни бывало продолжил своё путешествие. За время визуального контакта Луиза собрала так много новой информации, что даже для самого поверхностного её анализа потребовалось бы минимум несколько дней и Александр теперь всё своё свободное время, которого у него было даже больше, чем хотелось бы, тратил на изучения видеозаписей, фотографий и отчётов о сканировании дисков. Луиза же, подчиняясь вездесущим протоколам, сформировала и приготовила к автоматической отправке отчёт о встрече с неопознанными космическими объектами искусственного происхождения, чтобы при первой же возможности отправить его на Землю и сообщить людям, что они больше не одиноки и где-то в глубинах космоса живут или жили когда-то существа, наделённые разумом.
Материала удалось собрать много, и он был качественный, однако, никак не приближал к ответу на вопрос о происхождении дискообразных объектов. На некоторых фотографиях действительно можно было рассмотреть нанесённые на поверхность дисков знаки, отдалённо напоминавшие те, что археологи находили на глиняных табличках при раскопках древних шумерских поселений. Только они были намного сложнее по структуре, точнее геометрически и располагались ближе друг к другу, чем их земные аналоги. Вторые отличались от первых также как рукописный текст отличается от напечатанного или детский рисунок от профессиональной фотографии. Однако, не смотря на поразительную схожесть надписей с земной клинописью, попытки прочитать их опираясь на имевшиеся знания о древних языках Земли ничего не дали.
Не находя ответов на возникающие в голове вопросы, Александр старался представить себе тех, кто создал эти загадочные диски, но пребывающее в плену стереотипов и ассоциаций мышление снова и снова рождало образы, виденные когда-то в фантастических фильмах. А потом он привык к мысли о том, что другая жизнь существует и перестал размышлять о ней, снова погрузившись в лишённые событий однообразные дни. Они складывались в недели, из недель рождались месяцы, а вокруг ничего не менялось. Та же пустота. Та же безысходность. То же непрекращающееся движение прочь от дома. Иногда ему требовалась вся его выдержка, чтобы не сорваться в пропасть отчаянного безумия, запертую где-то в глубинах его собственного разума и терпеливо ждущую своего часа.
11.
Вой сирены был приглушённым и раскатистым, словно звучал из глубокого колодца или пещеры. Сначала едва различимый, он медленно усиливался, будто приближаясь, до тех пор, пока Александр не понял, что это не плод его сонного воображения, а реальность. Он открыл глаза и посмотрел на часы. Старомодные стрелки показывали без пяти минут семь утра. Автоматика громким завыванием сирены сигнализировала о зафиксированном изменении характеристик гравитационного поля вокруг корабля. Ещё перед тем как лечь спать Александр заметил незначительные колебания данных, но они появлялись и раньше и никогда не выходили за рамки погрешности. Поэтому он не придал им значения, решив, что к утру всё придёт в норму.
Добравшись до рубки, он первым делом перепроверил результаты измерений. Ошибки не было. Гравитационное поле вокруг звездолёта находилось в возмущённом состоянии и продолжало меняться, едва заметно отклоняя корабль от курса. Александр включил голограмму навигационной карты и в воздухе над центральной консолью управления появилась маленькая зелёная фигурка летящего Тритона, а рядом с ней несколько колонок цифр, отображающих его пространственное положение и скорость. Он увеличил масштаб, и Тритон превратился в едва различимую зелёную точку. Обычно, когда карта запускалась в нормальном космическом пространстве, вокруг этой точки выстраивались окружающие корабль планеты, звёзды и созвездия, но в потоке система их не видела и Тритон оставался в одиночестве. Эта грустная картина так удручала Александра, что он почти перестал пользоваться навигатором. Но в этот раз прямо по курсу звездолёта светилась идеально ровная красная сфера диаметром с теннисный мяч. При таком масштабе карты размеры сферы могли означать только одна. Корабль приближается к планете.