Но прямо здесь и именно сейчас Александр стоял перед консолью управления кораблём и в недоумении переводил взгляд с показателей абсолютной скорости, которая, как и должно было быть, немного не дотягивала до световой, на данные об относительной… И вот она как раз и ставила его в тупик потому, что составляла не много ни мало целых семь световых. То есть, если верить компьютеру, Тритон нёсся к центру галактики в семь раз быстрее, чем свет, излучаемый её звёздами. Александр взял паузу, потёр виски, закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и обновил показания в надежде увидеть привычные цифры. Компьютер подчинился и тут же приступил к выполнению команды, но уже спустя несколько секунд опять выдал ровно те же самые данные…

Время приближалось к середине шестьдесят седьмого дня этой не обещавшей в самом начале никаких сюрпризов, по крайней мере до прибытия к звезде Бернарда, экспедиции, в одну ночь превратившейся в настоящее испытание для закалённого космосом Александра. Действуя по ещё в самом начале космической карьеры сложившемуся правилу, он мысленно распределил стоящие перед ним проблемы по нескольким категориям, руководствуясь серьёзностью последствий, которые они могут повлечь. Первым делом, вне всяких сомнений, следовало разобраться с изменением курса, устранить отклонение от маршрута, снова направить Тритон к звезде Бернарда и уже тогда спокойно перезапустить генератор искусственного притяжения и наладить связь с Землёй. Фантастической скорости он вообще не придавал пока значения, поскольку, как человек здравомыслящий, безусловно понимал всю её абсурдность.

Постепенно у него в голове сформировался план, стратегия, реализовав которую можно с высокой вероятностью вернуть всё на свои места и продолжить выполнение поставленной центром управления полётами задачи. Он был готов действовать, но ситуацию это никак не улучшало, поскольку мало просто знать, что именно нужно сделать. Для успешной реализации задуманного как правило требуется ещё и понимание механизма воплощения его в реальность, а вот с этим всё было из рук вон плохо. Компьютерный разум корабля имел собственные абсолютно непонятные Александру соображения о том, как спасти Тритон и не считал нужным согласовывать свои действия с человеком. Столетия жизни под фактическим управлением умных машин, создавших для человечества техногенную среду обитания с таким высоким уровнем комфорта и безопасности, которого сам он достичь не был в состоянии ни при каких условиях в силу ограниченности вычислительных способностей живого мозга, созданного природой для выживания, а не для построения рая на Земле, превратили людей в инфантильных созданий, отличающихся от своих древних предков также, как изнеженные домашние животные отличаются от закалённых суровой естественной жизнью диких зверей. Мозг человека, являясь самым энергоёмким органом в организме, был подобен мышцам спортсмена, укрепляющимся от регулярных тренировок и начинающим терять форму уже на следующий день после того, как нагрузки прекратились.

Непрекращающаяся ни на секунду не бросающаяся в глаза деятельность повсеместно встроенного в среду обитания людей искусственного интеллекта незаметно привела к тому, что уже в конце двадцать первого века работа по необходимости стала считаться нарушением прав человека, а участие живых людей в военных действиях причислено к абсолютно недопустимой с точки зрения морали категории. Люди рождались для того, чтобы получать от жизни удовольствие и каждому с момента появления на свет гарантировался соответствующий представлениям среднестатистического землянина о среднем достатке уровень социального и материального благополучия. Формализованное обязательное образование благополучно кануло в лету как бесполезный атавизм. Знания черпались напрямую из компьютерных сетей. Только те, которые нужны здесь и сейчас. И забывались также быстро, как и приходили. Учителем, наставником и воспитателем человека стала строка поискового запроса со встроенным персональным голосовым ассистентом, день и ночь анализирующим интересы, предпочтения и склонности своего пользователя, чтобы вовремя предугадывать его желания.

Это была по-настоящему беззаботная жизнь, но у всего приносящего удовольствие имеется неприятная обратная сторона и одним из предсказуемых, но, тем не менее, воспринятых обществом с удивлением последствий этого непрекращающегося благополучия стало понижение среднего уровня интеллекта землян. Ведь для того, чтобы чувствовать во всех тонкостях удовольствия и ощущать удовлетворённость от жизни не требуется чрезмерное напряжение мозгов. Оно необходимо и обязательно для достижения этих состояний, но если блага даруются всем безусловно и просто так, то и потребность в наряжённой мыслительной деятельности отпадает сама собой.

К моменту, когда Александр пришёл в космический флот, вверять в руки человека, пусть даже специально обученного, управление звездолётом уже считалось нерациональным, как, впрочем, и его же собственную безопасность во время космического полёта. Человек слишком непредсказуем, а способность совершать ошибки специально заложена в него природой для выживания и развития вида в непрерывно меняющейся среде обитания. Следовательно, вероятность аварий и катастроф с кораблями, управляемыми живыми людьми, в достаточно больших временных промежутках стремится к абсолютным значениям. И это совершенно не та степень предсказуемости и безопасности, к которой веками шла земная цивилизация. Поэтому люди постепенно превратились из пилотов в операторов, а из операторов в пассажиров с небольшим набором усечённых функций управления второстепенными бортовыми системами.

Машины, направляемые непрерывно совершенствующимся искусственным интеллектом, до неузнаваемости переформатировали поверхность планеты, превратив её в идеальное место для исключительно комфортной, полностью безопасной и абсолютно благополучной жизни. Всё вокруг человека подчинялось принципам рациональности и предсказуемости. От жителя этого нового приятного мира не требовалось приложения каких-либо усилий для обеспечения своего существования. А само это существование смело можно было назвать райским. По крайней мере если бы среднестатистический житель древнего мира каким-то чудесным образом перенёсся в двадцать третье столетие, он, выйдя из вызванного первым шоком ступора, немедленно решил бы, что на Земле наступила золотая эра всеобщего благоденствия.

Машины продумывали и просчитывали буквально всё, что могло произойти с человеком сейчас и в обозримом будущем, включая вероятные последствия его собственных поступков, и люди очень быстро привыкли вести себя как дети, не обременённые скучными обязанностями и ждущие от завтрашнего дня только радости и удовольствий. Застревающие в продуктовом автомате бутылочки с соком, разряжающиеся в самый неподходящий момент гаджеты, пропущенные телефонные звонки, выпавшие из кармана ключи и даже падающие маслом вниз бутерброды, все эти неприятности остались в далёком прошлом и больше не отравляли человеческую жизнь. Обстановка в домах и общественных помещениях рассчитывалась таким образом, чтобы свести к нулю вероятность зацепить локтем дверной проём или удариться головой о выступающий угол. Жилые пространства, дороги и дворы планировались с таким условием, чтобы в них не собирались вода, пыль и грязь. При проектировании учитывались тысячи критериев, включая розу ветров, углы падения солнечных лучей, расположение магнитных полюсов и земных разломов, наличие других благоприятных и вредных факторов.

И внеземная деятельность человека подчинялась тем же самым законам комфорта, безопасности и рациональности, основным способом достижения которых считалась необходимость исключения человеческого фактора из процессов контроля и управления сложными техническими устройствами и операциями, в числе которых на первом месте стояли звездолёты и космические путешествия. Именно в силу этих причин Александр был так органичен в возможностях вмешаться в возникшую на борту Тритона нештатную ситуацию и должен был с тревогой наблюдать за тем, как искусственный интеллект корабля пытается переварить новую для него реальность, в которой события развиваются не в соответствии с заложенными в бездонные базы хранения данных сценариями.

Накопленный к моменту, когда Тритон вылетел в направлении звезды Бернарда, опыт противостояния космосу и его многочисленным неприятным сюрпризам был столь огромен, что столкнуться с чем-то, не укладывающимся в его рамки, считалось исчезающе маловероятным и эта уверенность в невозможности возникновения проблемы, с которой не были бы в состоянии справиться машинные алгоритмы, давала конструкторам моральное право отлучить находящегося на борту человека от ответственности не только за судьбу корабля, но и за свою собственную безопасность. А не сталкивавшийся раньше с обратной стороной зависимости человека от решений искусственного интеллекта Александр теперь мог непосредственно ощутить на себе всё несовершенство подобной практики.

К концу дня никаких изменений в положении дел на Тритоне не произошло. Они по-прежнему летели неверным курсом без связи с Землёй и с неработающим генератором силы тяжести, приближаясь к центру галактики быстрее, чем что-либо способное двигаться в пространстве, однако абсолютная скорость звездолёта стала медленно падать. Было похоже на то, что система безопасности тормозила корабль, чтобы избежать перегрузок и исключить опасность фатального столкновения с космическими объектами и частицами. Скорее всего, как предполагал Александр, она же могла деактивировать и гравитацию, которая при сверхсветовых скоростях теоретически создавала угрозу для жизни экипажа. По крайней мере, подобное поведение автоматики укладывалось в логику её настроек. Даже если исходить из очевидной ошибочности данных о сверхсветовой скорости полёта, компьютер не будет рисковать жизнью человека и предпримет всё необходимое для исключения любой грозящей ему опасности.

Обдумывая положение, в котором он оказался, Александр вспомнил о ремонтном роботе. Этот универсальный автономный механизм был запрограммирован не только на поиск и устранение неисправностей гравитационных зондов, но и на контроль работы бортовых систем космических кораблей. А кроме того, обладал навыками поддержания живого диалога человеком на тот случай, если кто-то из членов экипажа вдруг начнёт испытывать дефицит общения. Следовательно, не имея прямого доступа к управлению полётом, можно попытаться сделать это опосредованно, через ремонтного робота. Нужно только наладить с ним правильный контакт и убедить в необходимости действовать по плану человека.

Размышляя о том, как лучше всего начать разговор с 2Р, Александр отправился в грузовой отсек, двигаясь также, как перемещались по орбитальным станциям его древние коллеги. Он ловко отталкивался от стен и старался не удариться о выступающие части конструкций корабля. Такой способ передвижения доставлял массу неудобств, но в отсутствие альтернатив вполне годился. Кроме того, при достаточной сноровке позволял добираться до места назначения даже быстрее, чем пешим порядком. Тело быстро вспомнило навыки, полученные в годы обучения в академии, когда курсантов день и ночь натаскивали с закрытыми глазами выполнять стандартный набор упражнений, в число которых входило и перемещение по космическому кораблю в условиях невесомости, и на то, чтобы добраться до цели, у него ушло меньше двух минут. Комфорт начинаешь ценить сразу же после того, как он исчезает. Отсутствие гравитации серьёзно усложняло жизнь на борту Тритона, но с этим вполне можно было мириться. Особенно если знаешь, как это сделать.

Робот находился там же, где Александр видел его в прошлый раз, то есть при последнем посещении грузового отсека. Он стоял на месте и не двигался, словно задумался о чём-то, что может занимать свободных от дел роботов. Человеческого роста и сложения, но без имитации кожных покровов, он вызывал своим грозным видом подсознательный страх. Сложно было оставаться абсолютно хладнокровным, понимая, что в этом способном к самостоятельному принятию решений механизме содержится физическая сила, превосходящая человеческую в десятки, если не в сотни раз. При желании робот мог бы расправиться с человеком за несколько секунд и осознание этого очевидного факта заставляло дремлющие где-то глубоко в сознании инстинкты самосохранения пробуждаться от сонного состояния.

Александр ещё в детстве чётко усвоил простую истину, которую кто-то в двадцатом веке в шутку назвал законом Мерфи. Он был убеждён, что если какая-то неприятность возможна, пусть даже и чисто теоретически, то когда-нибудь она обязательно случится и вопрос лишь в том, с тобой это произойдёт или с кем-то другим, менее удачливым. До сих пор роботы не причиняли вреда людям, но ведь и собака считается не кусачей ровно до того дня, когда впервые укусит хозяина. Именно по этим соображениям Александр стремился как мог минимизировать общение с умными механическими помощниками людей, справедливо полагая, что чем реже он с ними пересекается, тем меньше вероятность стать первым «счастливчиком», пострадавшим от «рук» робота.

Однако, сейчас выбирать не приходилось. Если по какой-то фантастической причине Тритон действительно мчится вглубь галактики в семь раз быстрее электромагнитного излучения, то ничего хорошего Александра не ждёт. В лучшем случае ему предстоит возвращаться обратно на Землю всю оставшуюся жизнь, в худшем просто на просто затеряться среди незнакомых звёзд без малейшей надежды найти когда-нибудь дорогу домой, а вечное одиночество совершенно определённо не входило в его планы. В конце концов даже такому затворнику время от времени требовалось общение с себе подобными.

– Не мог бы ты проверить исправность Луизы? Мне кажется она работает не совсем корректно, – осторожно и не раскрывая сразу своих планов спросил Александр, полагая, что дискредитация бортового компьютера позволит с большей вероятностью успеха склонить робота на свою сторону.

– Нет ни одной причины волноваться, – 2Р пребывал в состоянии абсолютного спокойствия, – Угрозы для жизни человека не определены. Идёт устранение нетипичного сбоя. Вы можете вернуться в свою каюту и подождать там, – вежливо, но уверенно закончил робот, знаком правой руки – манипулятора указывая в направлении каюты капитана, как бы приглашая Александра к ней проследовать.

– Да, да, конечно, я так и сделаю, – стараясь скрыть разочарование от нежелания робота сотрудничать продолжил Александр, – Просто хочу знать, что случилось и о каком сбое ты сейчас говорил?

Продолжая добиваться своего, он интуитивно смотрел туда, где у 2Р, будь он человеком, находились бы глаза, и ловил себя на мысли о неспособности разговаривать с разумной человекоподобной машиной, не отождествляя подсознательно её с живым существом.

– В настоящее время я не располагаю корректными данными о причинах сбоя. Но как только они станут известны, я сразу же сообщу их Вам.

– Хорошо, тогда хотя бы запусти гравитационный генератор, чтобы я мог спокойно дойти до своей каюты, – Александр попытался добиться от разговора хоть какого-то результата, но ответ робота только убедил его в собственной правоте.

– Включение искусственной силы тяжести до выяснения точных причин сбоя может причинить Вам вред. Подобные действия противоречат протоколам безопасности.

Продолжать не имело смысла. Робот явно давал понять, что раньше, чем Луиза разберётся в происходящем, он не намерен ничего предпринимать, а ответы на любые вопросы будут сводиться к цитатам из инструкций. И Александр решил отступить на время, чтобы дать возможность искусственному интеллекту корабля сделать своё дело. В конце концов если 2Р говорит, что ему лично ничто не угрожает, то стало быть так оно и есть. Приоритет сохранения человеческой жизни над всеми другими целями функционирования роботизированных систем никто не отменял и каким бы недружелюбным и не гибким в общении не казался ремонтный робот, с задачей обеспечения безопасности человека во время миссии он пока справлялся.

Тем временем скорость Тритона продолжала снижаться. Далеко не все об этом знают и мало кто даже задумывается, но замедлить космический корабль куда сложнее, чем разогнать. В старых фантастических фильмах звездолёты будущего просто разворачивались на 180 градусов и тормозили маршевыми двигателями. Всё выглядело красиво, торможение происходило быстро и с видимой лёгкостью. Но в действительности, то есть в настоящем будущем, в котором жил Александр, дела обстояли совсем не так радужно. Летящий с околосветовой скоростью корабль приобретал такую огромную массу, что ни о каких манёврах, кроме отклонения от вектора движения на десятые доли градуса, требовавшие тем не менее огромного расхода энергии, и речи идти не могло. Для торможения же применялись гравитационные манёвры относительно крупных небесных тел и вспомогательные силовые установки, основной задачей которых являлось обеспечение пространственного маневрирования на не крейсерских скоростях, то есть почти в состоянии покоя. Звездолёт, в отличие от других созданных человеком транспортных средств, большую часть времени перемещается в абсолютной пустоте и ему просто некуда было деть энергию движения. Поэтому на практике для того, чтобы сбросить скорость приходилось тратить недели и даже месяцы.

И тем удивительнее было Александру, время от времени поглядывающему на выводимые компьютером на главный экран данные, видеть, что согласно последним расчётам до первой космической скорость должна упасть всего лишь через каких-то тридцать шесть часов, к середине следующего дня, то есть невероятно, фантастически, нереально быстро. Хотя и за это время Тритон успеет удалиться от своего расчётного местоположения в пространстве больше, чем на сто миллиардов километров. Время же, необходимое для полного восстановления порядка на корабле, до сих пор являлось неизвестной переменной в уравнении и единственной придававшей оптимизма эмоцией оставалась надежда на то, что с уменьшением скорости одной проблемой станет меньше. Если нужно подождать, то он не против. К тому же движение с запредельными скоростями слишком опасно и может закончиться самым печальным образом и для Тритона, и для него самого.

Кажущийся наблюдателю пустым космос на самом деле переполнен частицами и кусками материи размером от атома до горы Эверест и даже больше и если при движении со скоростью городского электролёта вы можете и за сотню лет не столкнуться ни с одной из них, то ускорившись в пару сотен тысяч раз получите сто процентную вероятность встречи с множеством подобных сюрпризов. А на световой скорости даже самая ничтожная пылинка вещества способна причинить кораблю ущерб, в сравнении с которым повреждения, которые получил Титаник в столкновении с дрейфующим по Атлантике айсбергом, покажутся комариным укусом для кожи слона. Технологии будущего, в котором посчастливилось жить Александру, позволяли с высокой эффективностью защищать корпус корабля от фатальных последствий столкновения с небольшими частицами и уклоняться от крупных метеоритов, но они работали только до определённых скоростей, превышение которых сводило защиту к нулю. И именно в таком уязвимом положении, судя по выдаваемым компьютером показателям скорости, сейчас находился Тритон.

Чтобы не сидеть без дела Александр занялся навигационной программой. Она входила в число вспомогательных, не связанных напрямую с безопасностью полёта систем и выполняла по большей части информационную функцию, поэтому человек мог пользоваться ею без каких-либо ограничений. В ситуации, когда так сильно друг от друга отличались данные об абсолютной и относительной скорости, требовался третий способ её определения и Александр его знал. Местоположение Тритона точно вычислялось по квазарам, расположение которых в пространстве считалось неизменным. Эти активно излучающие сверхмощное электромагнитное излучение ядра формирующихся галактик создавали на звёздном небе самую масштабную во вселенной систему координат, с помощью которой люди уже несколько веков имели возможность безошибочно определять местоположение своих кораблей в пространстве. Следовательно, располагая сведениями об изменении текущих координат звездолёта за определённый период времени, можно было рассчитать и среднюю скорость его движения. Именно таким образом в двадцать первом веке власти боролись на автобанах с нарушителями скоростного режима, приноровившимися избегать попадания в поле зрения приборов, фиксирующих скорость проезжающих мимо них автомашин.

Привычным движением Александр пробежался по подсвеченным приглушённым синим светом клавишам виртуального сенсорного экрана и парящие в воздухе не имеющие материальной основы кнопки отозвались мягким давлением на подушечках пальцев совершенно также, как их пластиковые аналоги на древних клавиатурах. На всех кораблях космического флота ещё с середины двадцать второго века устанавливались блоки нейронной коммуникации, позволяющие осуществлять управление с помощью мысленных команд, напрямую обращённых к корабельному компьютеру, но Александру этот способ общения с искусственным интеллектом казался слишком откровенным, он не хотел запускать Луизу в свою голову и предпочитал пользоваться более традиционными инструментами вроде материализовывающихся голограмм – интерфейсов.

Программа приняла параметры задания и тут же приступила к его выполнению. По экрану справа налево медленно поползла шкала визуализации прогресса выполнения задачи. Обычно эта процедура занимала не больше пары десятков секунд, но в этот раз у электронного мозга корабля ушло целых пять минут, чтобы в итоге сообщить о невозможности выполнить расчёты. Навигационной системе не удалось корректно рассчитать пространственные координаты места нахождения корабля. Всё её датчики работали исправно, но по какой-то причине отказывались выдавать достоверные данные, снова и снова оповещая Александра о неизвестной ошибке.

Количество странностей и нестыковок росло как снежный ком. Александр много лет работал в космическом флоте, имел дело со сложными техническими системами и на основе личных наблюдений давно пришёл к выводу, что если в них случается что-то маловероятное, то оно непременно тянет за собой целую череду нетипичных сбоев и проблем и в конце концов всё может закончиться полным коллапсом. Тритон сбился с курса меньше суток назад, а навигационная система уже не может определить его местонахождение. Впервые с начала космической карьеры Александр не понимал, что творится с кораблём. Никогда раньше ему не доводилось заблудиться в космосе. Нет, нештатные ситуации не были редкостью и случались почти в каждом полёте, но все они, как правило, имели вполне определённые причины и понятные решения. Он боролся с утечками воздуха, вызванными повреждением обшивки микрометеоритами, терял связь с центром управления полётами из-за вспышек сверхновых, однажды даже целый месяц добирался до лунной базы на вспомогательных двигателях из-за выхода из строя главной силовой установки. Всякое бывало, но с таким набором проблем за один полёт он не сталкивался ещё ни разу.

Несмотря на то, что освоенная к 2219 году человеком область представляла собой ничтожно малую часть видимой вселенной, колоссальные размеры которой не поддавались даже осмыслению, ни в одной её точке из тех, куда людям или их автоматам удалось добраться, не нашлось места ни парадоксам, ни чудесам, ни другим странностям, не вписывающимся научную картину мира. Космос был суров и опасен, но при этом полностью предсказуем, а происходящие в нём события подчинялись законам физики и причинно-следственной связи. Все наблюдаемые до сих пор человеком явления укладывались в рамки математических моделей и поддавались прогнозированию. И вот теперь он сидит перед главной консолью управления одного из самых совершенных космических кораблей и не может даже понять где этот корабль находится и с какой скоростью летит. При таких исходных данных надеяться на благополучный исход мисси всё равно, что рассчитывать сорвать куш на не сделанной ставке.