Часть III СЛЁЗЫ БОГОВ
Из недельного запоя Анатолий Дмитриевич Суррогатов выходил тяжело. Все проверенные способы борьбы с абстиненцией результата не давали. Пришлось прибегать к помощи Конфидентова, который систематически обращался по аналогичной проблеме к своему личному агенту, врачу – наркологу.
Врач совершил чудо за один день. Анатолий Дмитриевич был полностью восстановлен, он «бил копытом», «пускал пар из ноздрей» и был готов к дальнейшим трудовым свершениям во славу Отечества, с целью компенсации безвозвратно потерянного.
В течении года улицы областного и районных центров трижды заменили дорожную плитку и бордюры. Процесс компенсации набирал обороты.
«Есть Бог на свете!» – подумал Суррогатов подписывая договор о строительстве нефте-перерабатывающего комбината. Договаривающиеся стороны довольно долго, не могли найти консенсуса по размеру барыша этого инвестиционного проекта.
Анатолию Дмитриевичу удалось убедить инвесторов, в том, что проект будет негативно оценен населением района, где планируется построить комбинат, и ему – Губернатору, придется эту ситуацию разруливать. Кроме того, прогнозировалось вмешательство экологов. Эти две проблемы были оценены в 10% от прибыли комбината. Инвестор наконец-то согласился, и договор был подписан.
«Бытие определяет создание» – сказал какой-то мудрец. После того, как Суррогатова развели мошенники, его бытие изменилось, он долгое время оставался на государственном довольствие, которое его унижало. Он чувствовал себя нищим. Руфина Иосифовна, когда была трезвая, называла его «Голодранцем». Единственное, что спасало Анатолия Дмитриевича от умышленного убийства жены, это то, что она была трезвой очень редко. А пьяной она проводила свой досуг, лежа на кровати или диване, не забывая при этом набирать граммы живого веса. Суррогатов удивлялся, как Руфина могла на одном бухалове толстеть, но в принципе, ему на её размеры было наплевать. У него была Мусенька.
После того, как счета Руфины Иосифовны опустели, Суррогатов принял решение с ней развестись и обвенчаться со своей любимой. Но любимая вдруг заявила, что её устраивают сложившиеся отношения и ничего менять она не желает.
– Толечка! – сказала Муся на последнем свидании, – Ты же верующий человек, нельзя бросать больного человека на произвол судьбы, ты ответственен за того, кого ты приучил!
Всё это и определило изменение его сознания.
Суррогатов начал готовиться отвалить из этой «Засранной страны». Именно так, про себя, он называл Россию. Его давний знакомый Марк Абрамович Салоник, в советский период времени – искусствовед, а с 1991 года – антиквар, давно говорил Суррогатову, что капитал необходимо держать в бриллиантах:
– Во-первых – занимают мало места. Во-вторых – всегда могут быть под рукой. В-третьих – инфляция их не касается.
Теперь Анатолий Дмитриевич все денежные билеты банка Отечества, банкноты вражеских стран переводил в бриллианты. Поставщиком камушков был Салоник.
Каждый вечер, перед тем, как покинуть кабинет, Суррогатов запирал изнутри дверь своего кабинета, открывал сейф и доставал шкатулку. Как правило, ему хватало десяти минут для получения наивысшего наслаждения от созерцания своей сверкающей коллекции.
Всё последнее время он раздумывал, как переправить бриллианты через таможню. Осенью в составе российской делегации он должен был выехать в Германию, возвращаться он уже не собирался. Так, что его очень волновал вопрос переправки его коллекции через кордон.
Запасной вариант был – осуществить переправку через зятя, который служил Отечеству в Министерстве иностранных дел. Негативной стороной этого варианта было то, что с зятем придется делиться. Зять со всех брал 10%, то, что с тестя он потребует 12%, у Суррогатова сомнений не было.
В этот солнечный осенний день Анатолий Дмитриевич был в приподнятом настроении. Он получил очередной барыш в форме банкнот Евросоюза. Довольно толстый пакет лег на шкатулку с его коллекцией камней. Закрыв сейф, он подошел к окну.
Звонок мобильного телефона оторвал его от созерцания осеннего пейзажа с красными клёнами, желтыми осинами и уже голыми вязами.
– Анатолий Дмитриевич? Это адъютант генерала Конфидентова. Генерал арестован, оперативно-следственная группа выехала к вам. – голос «тени Конфедентова» Васи Холуева был испуганным.
В это время зазвонил внутренний телефон.
Трубка произнесла страшную фразу:
– Дмитрий Анатольевич к Вам бригада ФСБ…
Суррогатов бросил трубку, не дослушав до конца. Он бросился к сейфу, открыв дверцу, он схватил шкатулку и пакет с баблом, бросился к окну, открыв форточку он с силой швырнул своё сокровище.
Громкая связь голосом секретарши сообщила:
– Анатолий Дмитриевич, к Вам сотрудники центрального аппарат ФСБ России.
– Пусть заходят! – ответил Суррогатов, руки его предательски дрожали…
– Здравствуйте Анатолий Дмитриевич! Разрешите представиться начальник отдела по борьбе с коррупцией, полковник ФСБ России Разгонщиков Аркадий Самуилович. Я должен Вас проинформировать, что генерал Конфидентов арестован по подозрению в получении взятки. – моложавый мужчина с небрежной улыбкой протянул Суррогатову руки для пожатия.
– Информировать? – недоуменно спросил Губернатор.
– Ну, а как же? Мы должны работать совместно с региональными органами исполнительной власти…
Суррогатов упал на колени, повернувшись к образу Президента, зафиксированному в портрете неизвестного Суррогатову автора, висящему на стене, начал креститься, иногда он бился лбом об пол, при этом громко читая псалом 26 из псалтиря, подаренного когда-то Конфидентовым, и выученным Суррогатовым наизусть.
Полковник обернулся к коллегам:
– Вызывайте скорую, нужна психиатрическая бригада. И быстрее. Он себе может всю голову разбить…
Эпилог
Кеша Карманников махровый двоешник и не менее махровый мелкий хулиган и воришка, медленно шел по улице загребая упавшие желто-красные листья. Он прогулял два урока. На третьем он должен был появиться. Литературу вела сама директор школы, а с ней отношения у Кеши совсем не складывались.
Он не заметил, откуда почти под его ноги в опавшую листву сначала упал пакет, а затем шкатулка. Кеша оглянулся по сторонам. Свидетелей находки не было. Он быстро отправил свою находку в рюкзак, и, не оглядываясь быстрым шагом, пошёл в школу.
В туалете никого не было, Карманников достал пакет и шкатулку, расположив их на подоконнике, он уже хотел поинтересоваться содержимым, как услышал сзади себя ненавистный голос:
– Что опять украл?
Это была директор школы. Она проводила профилактический осмотр туалетов школы с целью выявления прогульщиков и курящих школьников.
– Валентина Ивановна! Я не украл, я нашел – Кешка не ожидал такого поворота.
– Ага, нашёл! Андерсен, твою мать! – сказала Валентина Ивановна и взяла Карманникова за грудки, развернув его лицом к входной двери залепила ему подзатыльник.
– Быстро Андерсен в класс! – она сильно толкнула Кешку в спину.
Когда она запершись в кабинете развернула пакет в её ушах заиграла мелодия любимой ей группы под названием «Абба», а когда она открыла шкатулку в её зрачках можно было увидеть фейверк.
Муж Валентины Ивановны – антиквар, посмотрев содержимое шкатулки, был удивлен изумительной и тщательной обработкой горного хрусталя.
«Вино, женщины мне обеспечены!»
Часть первая
«Капкан»
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Братья Шмидт
Выпустив напоследок облако пара, паровоз остановился. Двери вагонов открылись и бывшие пассажиры поезда Одесса-Москва образовали живой поток. В начале платформы поток делился на три части: первая часть спешила к стоянке такси, вторая к остановкам наземного общественного транспорта и третья скрывалась в дверях Киевского вокзала.
Воскресенье 23 мая 1937 года выдалось по-летнему теплым.
Из третьего вагона вышеназванного состава вышел молодой мужчина с лицом цвета бронзы, в ослепительно белом костюме. Вздохнув всей грудью, он простёр руки в сторону здания вокзала и с пафосом произнёс:
– Москва… как много в этом звуке для сердца Бендера слилось! Как много в нем отозвалось!
Со всех сторон к нему устремились носильщики, от которых он отмахнулся рукой и крепко сжимая, свой небольшой саквояж, влился в поток пассажиров, которые спешили захватить еще свободные такси.
Окинув очередь на такси, гость Москвы сказал:
– Глядя на эту многочисленную очередь, становится, очевидно, что благосостояние советского народа растет! Жизнь становится лучше! Ура товарищу Сталину! – он еще хотел добавить о роли всесоюзной коммунистической партии в укреплении народного хозяйства страны, но его отвлекла фигура носильщика, толкающая перед собой тележку с многочисленными чемоданами. Из-под форменной фуражки виднелись вихры рыжих волос.
– Брат Вася! – воскликнула фигура в белом.
Носильщик остановился, отпустив ручки тележки, которая предательски встала на попа, избавляясь от груза, протер руками глаза и с криком:
– Командор! – бросился на плечи Остапа.
На глазах Шуры Балаганова появились слезы, сдавливая Остапа своими объятиями, он спросил:
– Прямо из Рио-де Жанейро?
– Нет, Шура! Океан мне пересечь не удалось в виду систематических 12-бальных штормов, избивающих тело Атлантического океана. К такой качке я не привык. Увы, я вхожу в те 5% населения Земли, которые не способны адаптироваться к морской болезни. Я нашел город, где не все, но многие, ходят в белых штанах. Где много вина и смеха. Этот город, Шура, называется Одесса. Единственное, что меня огорчало в Одессе, что наряду с обилием вина, женщин, веселья город кишит многочисленными мошенниками и прохвостами, они меня раздражали. И вот я решил податься в столицу нашей Родины, и вот я в Москве, и вот я в объятиях своего брата Васи. И это здорово! Не бейте Шура своими ушами по своим щекам, утрите слезы, я здорово проголодался и предлагаю составить мне компанию по уничтожению столичных деликатесов.
Балаганов оказался в «Национале» первый раз, его одолевала врожденная робость. Официант подносил одно блюдо, другое, робость Шуры усиливалась. И только пара выпитых рюмок водки под названием «Столичная», развязала его язык:
– Я, как только «откинулся»…
– Стоп! – произнес Остап, – Я воспитанный, интеллигентный человек, который негативно относится к блатному жаргону. Русский язык богат своим разнообразием и специфическим колоритом. Он действительно великий и могучий. На нём говорил Пушкин, Толстой, Чехов, Маяковский, на нём говорит и Великий Сталин. А, поэтому брат Вася, выбрось из своего словарного запаса эту пошлость! Договорились?
– Да, Командор! Сразу после колонии, я отправился в Черноморск, хотел найти Козлевича. К сожалению Козлевич умер. Тогда я решил рвануть в Москву, Родина всё-таки, я родился на Узловой. Ещё в колонии я решил поменять свой образ жизни. В паспортном столе, посмотрев мою справку об освобождении, мне сказали, что прописать в Москве с судимостью они не могут, предложили обосноваться в Туле или Рязани. При разговоре присутствовал прилично одетый мужик, который вышел вслед за мной в коридор. Он меня взял под руку и предложил проехать с ним в МУР.
– Зачем? – спросил я.
– Хочешь жить в Москве? Хочешь, по глазам вижу. А если хочешь, не противься, поехали!
Мужчина оказался страшим оперуполномоченным МУРа. Он сразу меня огорошил:
– Прописка в Москве, работа, жильё в обмен на мою подпись в подписке о сотрудничестве.
– И что? – спросил Остап.
– Я подписал. – краснея, тихо сказал Шура.
Водя по тарелке вилкой, он продолжил:
– Меня прописали в общежитии Киевской железной дороги и приняли на работу носильщиком.
– Шура не надо так краснеть, это жизнь, в её основе лежит борьба белковых тел за выживание. Вы поступили правильно. Теперь вы москвич, с пропиской и своим углом. И за это мы сейчас выпьем! Только вначале предлагаю помянуть Козлевича. Талантливым автомехаником был!
Выпив и закусив, Остап кратко изложил Балаганову свой план:
– Шура мне тоже надоела вся эта суета. Найду москвичку с арбузной грудью и осиной талией, женюсь. Устроюсь на работу, поступлю в вечернюю школу, затем на Рабфак! Хочу стать экономистом. Хочу применять свои знания и практические навыки на благо своей Родины!
У Балаганова навернулась слеза.
– Шура, у Вас нет на примете того, кто сдаёт жильё в наём?– спросил БАлаганова Остап.
– Остап Ибрагимович! Какой наём? Я живу в ведомственном общежитии. Комната на двух человек, мой сосед со вчерашнего дня в отпуске, уехал на Родину – Тамбов. Приедет только через месяц. Комендант отличный мужик, а если его отблагодарить червонцем, то с ним вообще никаких проблем не будет! – лицо Балаганова пылало от счастья.
– Кстати. У меня есть на примете та, которая имеет арбузную грудь и осиновую талию – директор ресторана Киевского вокзала Климович Светлана Самуиловна. – добавил он.
– Шура! Вы согрели моё сердце! Я согласен!
Комендант общежития встретил братьев Шмидт настороженно, настороженность пропала, как только рука Остапа положила червонец в нагрудный карман пиджака коменданта.
Комната, в которой Остап собирался временно бросить якорь, была прямоугольной формы, в ней свободно разместились две кровати, две тумбочки, два стула, небольшой столик и большой шкаф для одежды. Квадратура комнаты позволяла свободно расходиться двум жильцам. Общий туалет и душ вполне удовлетворяли Остапа, которому приходилось жить в гораздо худших условиях.
Застенчиво улыбающийся комендант выдал Остапу комплект чистых постельных принадлежностей
– Отдыхайте! – уходя, бросил он.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Стрелок без штанов исподних
Утром следующего дня Шура Балаганов проснулся под звуки песни:
"Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся советская земля…» – исполняемой Остапом. Напевая Бендер, застилал кровать:
– Шура, подъём! Пора на работу! Не забывайте, что человек произошел от обезьяны, которая взяла в руки обломанный сук и при помощи этого сука сбила свой первый, добытый трудом, банан!
Кроме того, я сгораю от нетерпения увидеть, ту единственную и неповторимую, одаренную любимыми мной размерами. Шура, вставайте! Позавтракаем в пельменной, и на вокзал, вы таскать чемоданы гостей Москвы, я на смотрины. Заодно, возможно, я решу вопрос трудоустройства. После «Националя» мне захотелось испытать себя в роли официанта.
– Остап Ибрагимович, без прописки на работу не примут. – сказал Балаганов, сбрасывая с себя одеяло.
– Ничего Шура, решим и этот вопрос, было бы желание. А у меня есть очень большое желание всё начать с чистого листа.
Всю дорогу до Киевского вокзала братья Шмидт предавались воспоминаниям.
– А помните, Остап Ибрагимович, как мы с Паниковским украли у Корейко гири? А потом их до утра распиливали, думая, что они золотые? – со смехом спрашивал Остапа Балаганов.
– Шура, а наш автопробег: «Вдарим по бездорожью автопробегом»? Какие люди были гостеприимные? А я до сих пор жалею, что наше детище «Рога и копыта» обанкротилось…
Шура провел Остапа через запасной вход, остановившись возле двери с табличкой «Директор ресторана», он показал пальцем на табличку и сказал: «Она здесь. Вы тут знакомьтесь, а я побегу на работу.
Бендер, немного потоптавшись возле двери, поправив лацканы своего белоснежного пиджака, поправив свои волосы ладонью руки, постучал в дверь, а затем приоткрыл её:
– Пардон! Разрешите войти? – бросил он.
– Заходите! – раздался очаровавший Остапа женский голос.
Сделав шаг Бендер, остановился, как вкопанный. Он не мог двинуться дальше, ноги не слушались его, легкие не хотели дышать, сердце пыталось выскочить из грудной клетки.
Светлана Самуиловна выронила ручку. Подпись в месячном отчете о деятельности ресторана «Киевский вокзал» так и не была её поставлена.
Ни Бендер, ни Светлана Самуиловна не заметили, что возле окна промелькнула тень Амура, который одной стрелой смог поразить их сердца…
Вечером Остап сообщил Балаганову, что он женится. Свадьба состоится в пятницу, Торжественная часть пройдёт в «Национале».
– Шура! Представляете себе, я женюсь по любви! – воскликнул Остап.
– Остап Ибрагимович! – обратился Балаганов к Бендеру: – Это будет дорого стоить, я немного скопил денег, примите их от меня в качестве свадебного подарка, потратите для организации свадьбы.
– Шура, я пока неплохо обеспечен. В Одессе я скопил неплохой капитал, я трудился, как потный раб на галере, так, что я в состоянии оплатить все расходы по организации свадьбы. Кстати, Шура, у меня появилось огромное желание подтвердить свой развитый интеллект аттестатом о средней образовании…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сознательный барыга
Звук колокольчика возвестил о приходе клиента. Иосиф Давидович оторвал взгляд от передовицы газеты «Правда». Подняв очки на лоб, он уставился на посетителя.
– Мой старческий мозг поражён галлюцинациями? Или мой мозг здоров и это реальность? Ося! Вы ли это? – сказал антиквар.
– Иосиф Давидович, Ваш мозг, здоровея всех мозгов в мире. Это я!
Антиквар рассказал, Остапу, как сложилась его судьба после окончания НЭПа. Указав на газету «Правда», лежащую на столе, он сказал: «Эта самая важная газета, она позволяет прогнозировать, как политические, так и экономические тенденции в нашем обществе. За несколько месяцев до кончины НЭПа, я стал человеком сознательным, который стремится к процветанию своей Родины, я отказался от собственности на свой магазинчик в пользу государств. Благодарное государство, в знак своей благосклонности ко мне, позволило взять меня в штат магазина «Антиквариат». С этого времени, я из мелкого буржуа превратился в работника государственной торговой сети. Что Вас привело ко мне, мой юный друг?
После неудачного перехода румынской границы у Остапа остался «актив» – Орден Золотого Руна и дюжина бриллиантов, зашитых в пояс брюк. Орден и шесть бриллиантов были проданы еще в Одессе, наступил момент реализации остатка.
– Жаль Иосиф Давидович, что так всё получилось, я полагаю, что государственная служба позволяет Вам кушать хлеб, намазанный маслом?
– Ося! О чём Вы? Конечно, позволяет, но только хлеб чёрный! – в глазах старика загорелись огоньки.
– А я к Вам по делу. Женюсь! Свадьбу хотел закатить на всю золотоглавую.
– Ося! Я Вам этого не советую. В «Правде» пишут…
Остап не дал досказать старику, что пишут в «Правде»:
– Хочу продать шесть камушков, доставшихся мне в наследство. Покупателя не подскажете?
– Рубины? Изумруды? Или бриллианты? – в глазах Иосифа Давидовича появился, знакомый Остапу, блеск.
– Бриллианты. Шесть штук.
– Взглянуть можно?
– А почему бы и нет! Смотрите, пожалуйста. – Остап из кармана брюк достал металлическую баночку из-под монпансье, открыл её и передал в руки антиквара.
– Да-а – протянул старик, – Шикарные камни. Есть у меня покупатель, зная его возможности, я полагаю, что за каждый камушек он выложит по пять тысяч рублей.
– По десять! – сказал Остап.
– Что Вы, Ося, таких они денег не стоят! – возмутился Иосиф Давидович.
– Стоят! – отрезал Остап, – Они стоят дороже, но нужда меня заставляет их продать за смехотворную цену.
– По шесть!
– Девять!
– Хорошо по восемь! И по рукам!
– Возраст надо уважать, согласен, по восемь.
Остап вышел из магазина «Антиквар» в приподнятом настроении, Денег на свадьбу хватит, еще останется на медовый месяц и на многое другое. Напевая: «Счастье моё -это радость цветенья весной, всё это ты, моя любимая, всё ты…» – он поспешил на Киевский вокзал.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
От любви до ненависти один шаг
Наступил вечер, но веселье не утихало. От выпитого шампанского и близости «Подарка судьбы» – так называл Остап свою возлюбленную, на душе бывшего «Великого комбинатора» было хорошо. Но все кончается, голос конферансье, сообщил, что объявляется «Белый танец». Остап полагал, что на этот танец его пригласит его любимая, но её опередила непосредственная начальница Светланы Самуиловны – Мария Агафоновна Кучер.
– Разрешите Вас пригласить на танец. – обратилась она к Остапу.
Отказать заведующей отдела общепита московского горисполкома, непосредственной начальнице жены, Остап не мог, он взглянул на жену, та в знак одобрения коротко качнула головой.
Во время танца, завязался разговор, из которого Остап понял, что красота Марии Агафоновны была единственным подарком природы. Хотя её красота позволила сделать ей хорошую карьеру.
– Остап Ибрагимович, я завтра в 10-00 жду Вас у себя, в Мосгорисполкоме. Светлана попросила меня решить вопрос о Вашем трудоустройстве. Я полагаю, что мы его завтра и решим. Мы старые подруги и всегда друг другу помогаем. Света замечательный человек, Вы сделали замечательный выбор.
В момент окончания фразы в глазах Марии Агафоновны вспыхнули огоньки, но Остап их не заметил, так как в этот момент он посмотрел на свою возлюбленную, которая пристально смотрела на танцующего Остапа.
Утром следующего дня Светлана Самуиловна проснулась в радужном настроении, открыв глаза, она увидела Остапа, стоящего возле зеркала, повязывающего галстук.
– Остапчик! Куда ты собираешься? До поезда на Гагры ещё уйма времени? – спросила она мужа.
– Этого времени хватит, чтобы успеть посетить Марию Агафоновну, она мне назначила прием в 10 часов. Ты, киска, такая заботливая, что попросила свою начальницу-подружку меня трудоустроить. – ответил Остап.
Если бы в это время Бендер видел свою жену, то, он был бы поражён удивлением, отразившимся на лице Светланы Самуиловны. Удивление преобразовалось с серость цвета её лица. Но Остап этого так и не увидел.
Ровно в 10 часов Остап постучался в дверь кабинета с табличкой: «Заведующая общественного питания г. Москвы. Тов. Кучер Мария Агафоновна,»
Когда он вошел в кабинет и стал ждать приглашения присесть, хозяйка кабинета сама вышла из-за стола, обойдя Остапа, она подошла к двери, ключ, оказавшийся в её руке, запер входную дверь изнутри. Остап не успел опомниться, как оказался в объятиях этой женщины.
– Я хочу тебя, Владей мной, мой красавчик! – шептала Мария Агафоновка, ища своими губами губы Остапа.
Бендер не помнил, как он вырвался из женских объятий, как провернул ключ, оставленный Марией Агафоновной в замочной скважине.
Он пришел в себя, только очутившись на улице. Убегая, он естественно не обратил внимания на мужчину, сидящего на стуле возле кабинета. А если бы он обратил внимание на посетителя, он естественно был удивлен, так как приема у Марии Агафоновой ждал не кто иной, как Кислярский.
Когда пунцовое лицо оскорбленной женщины приобрело нормальный цвет, она открыла дверь и сказала: «Следующий!»
Испуганный вид Кислярского озадачил её. «Неужели он всё слышал?» -подумала она, а вслух произнесла:
– Что это у Вас такой вид испуганный, чёрта, что ли увидели?
– Почти чёрта! Я Ваш покорный слуга Мария Агафоновна, вы для меня сделали очень много, вытянули из дыры, в которой я прозябал, ввели меня в круг высоких персон. И я должен Вас предупредить, несмотря, на то, что Вам это может и не понравиться. Я сейчас нос к носу столкнулся в Ваших дверях с одним очень опасным человеком. Я с ним познакомился еще в Старгороде, он тогда, только что прибыл из Берлина вместе с Воробьяниновым. Это бывший деникинский офицер, боевик контрреволюционной организации «Меча и орала». Телохранитель Воробьянинова, который был приближенным к самым высшим кругам монархистов за рубежом.
– Откуда Вы всё это взяли, уважаемый? Не попутали ли Вы?
– Что Вы, как можно? Последний раз я его вместе с Воробьяниновым встретил на Кавказе. Вероятно, им удалось скрыться от ГПУ. Я, честно говоря, думал, что их пристрелили, или они сейчас гниют на Соловках.
– Вы уверены, что это он?
– Сомнений быть не может! Он!
Радужка глаз Марии Агафоновны стала изменять цвет с оливкового на черный, если бы можно было посмотреть на зрачки этой женщины при помощи приборов оптического увеличения, то можно было обнаружить множество молний, сверкающих на черном фоне.
Светлана Самуиловна была несказанно рада быстрому возвращению Остапа, и его отказу от работы, предложенной её подругой Марией Агафоновной.
До поезда на Гагры оставалось три часа.
ГЛАВА ПЯТАЯ
К морю!
Все столики в вагоне ресторане оказались занятыми. Молодоженов пригласил за свой стол пожилой мужчина, перед которым стояла тарелка солянки, графин коньяка, бутерброды со сливочным маслом и чёрной икрой.
– Пожалуйста, присаживайтесь. Составьте мне компанию. Пока Вы дождетесь своей пищи, предлагаю усугубить коньячку. Он обладает лечебными свойствами, избирательно расширяет сосуды головного мозга, не действую на периферические сосуды организма, тем самым улучшает кровоснабжение головного мозга, увеличивая приток кислорода к клеткам мозга – нейронам. Вы даже себе не можете представить, что клеток в мозге человека около 85 миллиардов. И все эти клетки нуждаются в крови и кислороде. И коньячок в этом успешно помогает. Это ценный продукт для людей умственного труда, к которым я отношусь. Позвольте представиться. Колесов Николай Егорович, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР. Направляюсь в Абхазию поправить своё здоровье, подорванное расследованиями преступлений.
А Вы, как я как понимаю, тоже в Абхазию провести медовый месяц? – мужчина выжидательно смотрел.
Остап и Светлана переглянулись, Остап поинтересовался:
– А на чём строится Ваше предположение о нашем медовом месяце?
– В этом ничего удивительного нет. Вы сидите за столиком несколько минут, за это время вы тронули свою красавицу жену за руку пять раз, она положила свои руки на Ваши четыре раза, по шесть раз Вы взглянули друг на друга с любовью в глазах. Этого достаточно?
– Вы исключаете, что мы любовники, я сбежавший от жены, Светлана от мужа?
– Категорически исключаю! Даже в вагоне–ресторане, любовники играют роль, как правило, сослуживцев направляющихся в командировку. Очень большой риск даже в поезде столкнуться со знакомыми!
– Николай Егорович, вы точно следователь? К Фрейду никакого отношения не имеете?
– Хороший следователь должен быть и Фрейдом и Спинозой. Как к Вам обращаться молодые люди?
– Остап Ибрагимович Бендер и моя супруга Бендер Светлана Самуиловна.
– А вообще, Остап Ибрагимович к Фрейду имеют отношения все! Я не сталкивался с человеком, у которого не было фрейдовских проблем. У одних они больше, у других меньше, но они есть. Мои умозаключения по поводу вашего медового месяца никакого отношения к Фрейду не имеют, это продукт логики – дедукции, индукции.
Разлив коньяк в три рюмки, Колесов спросил Остапа:
– В Абхазии уже бывали?
– Не доводилось, Северный Кавказ хорошо знаю, а вот черноморское побережье для меня было пока не досягаемо.
– Это райский уголок в нашей стране. Абхазия не сравнима с Крымом, Сочи, Адлером, Туапсе. Её нельзя сравнивать и с Аджарией.
Предлагаю выпить за Ваше скорое знакомство с райским уголком!
Колесов сдвинул в сторону Остапа и Светланы тарелку с бутербродами:
–Закусите! А я Вам пока расскажу легенду об Абхазии, которую слышал от местных стариков, ещё в первый свой визит.
Решил Бог, что будет справедливо, если у каждого народа будет своя земля. Решил, и послал ангелов, чтобы те оповестили людей о его решении. В определённый Богом день собрались все представители народов, и Бог каждому народу определил, где кому жить на Земле.
Так как народов на Земле было множество, он не заметил, что нет представителя абхазов. Абхаз появился только на следующий день.
Увидел его Бог, рассердился:
«Почему ты не явился по моему зову вчера? Я уже все земли раздал!»
Абхаз ответил Богу:
«Не мог я вчера прийти. У меня был гость, как я его мог одного оставить?»
Растрогал поступок Абхаза Бога. Бог давал людям завет, чтобы гостя они встречали, как Бога. По божьему завету Абхаз поступил, поэтому и не пришел вовремя. Подумав немного, Бог сказал:
«Ты достойный человек! И хотя я уже все земли раздал, тебе я подарю райский уголок на Земле, который я для себя оставил. Находится он между горами и морем. Назови его своим именем, только не преврати эту землю в ад!»
Вот так и получилось, что Бог стал жить на небе, а Абхаз в Абхазии. А у нас с вами появилась возможность хотя бы раз в год посещать этот райский уголок. Лично я уже десять лет этой возможностью пользуюсь.
Колесов оказался пассажиром соседнего купе.
Вечером Остап вышел покурить возле открытого окна вагона, Колесов стоял возле соседнего окна. Увидев Остапа выходящего из купе, подошел к нему:
– Чертовски устал за год. Год оказался очень трудным. Пришлось расследовать знаменитое спиртовое дело на Украине. Надеюсь, Вы Остап Ибрагимович, читали фельетон Ильфа и Петрова «Трубопровод». Его все газеты печатали?
– Не довелось.
– Жаль. Ну, пока вы пускаете дым в окно, услышите эту криминальную историю из первоисточника. Не возражаете?
– Конечно, нет. Я обожаю уголовные истории.
– Французы правы, утверждая – cherche une femme, что переводится, как ищите женщину. В любой истории отведено значительное место женщине. В моем уголовном деле оно было ключевым.
В сердце простой украинской женщины вкралось подозрение, что её супруг, старший мастер цеха сборки Харьковского тракторного завода, завёл роман на стороне. Подозрения возникли на основании того, что каждый последний рабочий день недели её супруг приходил, как правило, за полночь с алкогольным запашком. Объяснял своё позднее появление, то заседанием в месткоме, то в профкоме или на партийном собрании. Запах алкоголя объяснял просто. После собрания выпили за ударное выполнение пятилетки.
Однако эти объяснения не удовлетворили даму. И она решила заняться частным сыском и наконец-то выяснить, какая сучка покушается на её собственность. В очередную субботу она расположилась на некотором удалении от проходной завода и стала ждать. Прозвучал заводской гудок, в потоке рабочих она увидела своего супруга, который вместо дороги домой направился в противоположенную сторону. Соблюдая все принципы конспирации она довела мужа до частного дома, в которым он и скрылся. Прошел час, у женщины появилось желание войти в дом и устроить скандал. Это желание было недолгим. Она хорошо подумала и решила, что скандал ей, а тем боле мужу – большевику, чья фотография висит на Доске Почета завода, не нужен. За время наблюдения, в дом заходили две женщины с пустыми чемоданами, через несколько минут они выходили, но уже с полными чемоданами. Женщина испугалась, что её муж зависает на воровской малине. Ближе к полночи появилась третья женщина с чемоданом, в которой ревнивица узнала свою бывшую одноклассницу.
В эту ночь муж вернулся за полночь.
На следующий день оскорбленная супруга, теперь в измене мужа у неё сомнений не было, решила понаблюдать за домом бывшей одноклассницы. Она была удивлена количеством визитов мужчин. Как сказал Демокрит: Смелость – начало дела, но случай – хозяин конца». Этот случай и оказался концом целого синдиката расхитителей социалистической собственности.