Лабиринт

ЗАВОД В ХИБИНАХ

Услышав звонок, я рефлекторно открыл глаза и протянул руку для того, чтобы выключить будильник. Восемь тридцать утра – пора вставать. Какой сегодня день недели? Уже сбился со счёту со всеми разъездами. Пролежав на кровати ещё десять минут и радуясь тому, что мне, наконец, не снились дурные сны, я вскочил, помылся и уже через пятнадцать минут был в ресторане гостиницы, где всех проживающих ждал шведский стол. В зале пахло свежеиспечёнными булочками, и их наличие сильно скрашивало скудный по остальным меркам рацион: сосиски, колбаса, ветчина и прочая соевая дрянь, лишь отдалённо напоминающая некий суррогат мясных продуктов. Взяв себе яичницу с булочками, овощной салат и две чашки кофе, я подсел к Лёше и Саше, которые хоть и пришли чуть позже меня, были менее критичны к еде и уже успели сесть за стол, навалив в свои тарелки всего подряд, что попалось им под руку.

– Ну что, через час выдвигаемся? – начал Саша. – Я уже созвонился с Владиславом Викторовичем – он с коллегами заедет за нами в десять. Они всё возьмут с собой, и от нас требуется лишь одеться по погоде.

– Супер! Они сказали, куда поедем? Каков вообще план на ближайшие дни? – промямлил Лёша, пытаясь разжевать резиновый кусок зажаренного бекона.

– Да не особо. Поедем, посмотрим завод, экскурсию нам там проведут, а затем в горы с палатками. Вернёмся в понедельник утром или, если с погодой не повезёт, завтра вечером. Решим по ходу дела. Вообще, погоду хорошую обещают.

– Я не тороплюсь, можно и позже вернуться. Жена сказала, что могу хоть на неделю уехать, так как давно уже не вырывался с работы. С этим новым рестораном, который открыли два месяца назад, столько дел было – ужас. Вроде сейчас поспокойнее и почти в безубыточный режим вошли, что не может не радовать. Туда, куда мы поедем, телефон ловит? А то могут с работы звонить.

– Хрен его знает. Мне кажется, что сейчас везде телефон ловит. Не думаю, что в наше время с этим могут быть где-то проблемы.

– Когда я десять лет назад катался здесь, то проблемы со связью небольшие были, но, во-первых, с тех пор много времени прошло и это могли поправить, а во-вторых, так или иначе, я находил место, с которого удавалось позвонить, так что не переживай, – ответил я.

Закончив завтрак, я вышел на улицу, чтобы покурить. Город был в тени гор, окружающих его со всех сторон, скалистые вершины которых освещались утренним солнцем в жёлтый цвет. Таким я этот город ещё ни разу не видел, так как всякий раз, когда я приезжал сюда, кругом был снег. В моей памяти до этого момента он оставался сказочным местом, покрытым метровым слоем снега и обледеневшими деревьями. В конце января и феврале день длился здесь недолго, и когда я вспоминал Кировск, то всегда вспоминал его ночью: блеск снега в лучах фонарей и его хруст под ногами, пустынные улицы и тёплый свет в окнах домов. Удивительно, но под покровом снега этот город был ночью светлее, чем сейчас днём, с этой блеклой бледно-зелёной травой с жёлтыми вкраплениями и холодными тёмными горами. Нужно будет побывать здесь этой зимой – наверное, я быстро вспомню, как стоять на доске – в противном случае, приятные воспоминания об этом городе будут испорчены нынешним впечатлением об этом холодном и пессимистичном месте. На траве рядом со входом в отель была холодная роса, и изо рта шёл пар, я стоял один, и в обозримом ландшафте не было ни души. Когда я в прошлый раз видел эти пустынные улицы, я чувствовал некое единение с тем тёплым светом в окнах домов и людьми, которые мелькали в них, общаясь друг с другом и делая свои повседневные семейные дела, но сейчас эта пустота на улицах вызывала у меня чувство абсолютного одиночества. Как же странно то, что одно и то же событие может приводить к абсолютно противоположным мыслям в зависимости от, на первый взгляд, незначительных и едва уловимых деталей. Докурив, я вошёл в отель и устремился в свой номер, чтобы одеться в зимнюю одежду, так как на улице было зябко, после чего прошёл обратно ко входу в отель, где нас уже встречала делегация из четырёх человек, стоящих рядом с серебристым Патриотом, на крыше которого разместилась огромная куча походных вещей.

– О-о-о! Владислав Викторович! Добрый день, рад Вас видеть! – с радостью прогремел Саша полноватому мужчине с залысиной на голове и начинающими седеть волосами, когда мы втроём вышли из отеля.

– Александр Сергеевич, здравствуйте! Я тоже рад Вас видеть! Познакомьтесь, пожалуйста, это Сергей Александрович! – он указал на высокого худощавого мужчину лет пятидесяти. – Исполнительный директор предприятия. А это Пётр Николаевич – главный инженер и Валерия Романовна – главный геолог.

В ответ Саша представил всем четверым нас с Лёшей. Я был приятно удивлён тем, что главный инженер и главный геолог были сравнительно молоды. Валерия Романовна – голубоглазая брюнетка была, кажется, даже моложе меня, а Пётру Николаевичу было около тридцати пяти лет, а может, и меньше, а возраста ему добавляли лёгкая щетина и несколько морщин на лбу.

– Прошу меня простить за то, что поедем на этой машине, но туда, куда мы едем, на другой вряд ли удастся проехать, по крайней мере, оставив бамперы и корпус невредимыми! – продолжил Владислав Викторович. – Нас семеро, так что все поместимся.

– Мы можем поехать на нашей, если хотите. Думаю, что проедем! – Саша указал на арендованный Ленд Крузер.

– Нет-нет. Жалко машину! Там часть пути вовсе по бездорожью придётся ехать, так как по колее от Уралов в принципе не проехать. Я настоятельно рекомендую ехать на корпоративной. Если Вы считаете, что будет тесно, то уже минут через двадцать подгоним вторую машину, с этим нет никаких трудностей.

– Ну что Вы, Владислав Викторович, о чём речь? Конечно, поедем все на одной. Я просто не хотел Вас стеснять! – ответил Саша. – Вместе веселее!

– Отлично! Тогда выдвигаемся! – закончил разговор хозяин завода, и мы уселись в машину. Саша и Владислав Викторович, как самые широкие, уселись спереди, мы с Лёшей и Сергеем Александровичем втроём на втором ряду, и Валерия Романовна с Петром Николаевичем – на третьем. Никогда раньше не ездил на этой машине: пожалуй, действительно внедорожная машина – места полно и убить её в дороге не жалко.

Ехали мы около двух часов, причём, как нас и предупреждали, последние сорок минут мы ехали по абсолютному бездорожью со скоростью километров пятнадцать в час, объезжая по блеклой траве повсеместно раскиданные булыжники и отвесные скалистые стены. Впервые в жизни я ехал под таким крутым уклоном в горы и с них. Иногда мне даже казалось, что машина настолько сильно кренилась, что просто перевернётся, и мы все скатимся к подножью горы. Вряд ли бы мы погибли, но всё равно было не по себе. Причём, думаю, что не только мне, так как Лёша с Сашей тоже сидели, притихнув, да и с третьего ряда не было слышно ни звука.

– А Вы часто по этому маршруту ездите на завод? – спросил я. – Это просто удивительно, я никогда раньше по таким экстремальным маршрутам не ездил на машине.

– Вообще, редко, – ответил сидящий рядом со мной Сергей Александрович. На завод обычно на Уралах все доезжают, но Вы сами видели колею от них: сели бы днищем метров через пятьдесят, если бы поехали по их пути, свернув от основной дороги. Это действительно увлекательный маршрут, я и сам второй раз в жизни так еду.

– Да всё нормально, коллеги! Я уже ездил здесь, и проблем быть не должно, – добавил сидящий за рулём Владислав Викторович. – Зато будет, что вспомнить!

Ехали мы медленно, но машину так качало, что меня слегка начало мутить. Удивительно, с тех пор как лет в четырнадцать меня перестало укачивать в транспорте, я уж и не думал о том, что мне ещё когда-нибудь станет плохо в машине. Пару раз было плохо в самолёте при сильной турбулентности, но чтобы в машине – ни разу. Было неудобно попросить у кого-нибудь пакетик, но заблевать салон машины было бы ещё более неудобно. Ладно, если что, то попрошу остановить.

– Тут главное – ход не сбавлять: под таким уклоном сложно будет тронуться с места! – продолжил водитель. – Уже немного осталось, сейчас этот перевал переедем, спустимся и будем на месте.

Слюноотделение увеличилось, и я начал чувствовать, как в животе начинают медленно сжиматься мышцы. Уж не знаю, что в таком случае сжимается: пресс, диафрагма или желудок, но ещё немного, и все увидят, что я ел на завтрак. Лишь бы доехать… как же трясёт машину. Надо потерпеть: если бы ещё долго ехать нужно было, то не стал бы, но раз почти на месте… Машина сбавила ход и, выехав на плато, остановилась.

– Ну вот мы и приехали. Выгружаемся! – Владислав Викторович заглушил двигатель, и мы медленно начали выходить из машины.

С жадностью вдыхая холодный свежий воздух и ощущая твёрдую почву под ногами, я начал чувствовать, что тошнота стала проходить.

– Андрей, ты что такой зелёный? Всё хорошо? – тихо спросил Лёша, положив мне руку на плечо.

– Да всё нормально, укачало немного.

– На, водички попей! – он протянул мне бутылку с минеральной водой. – Мне и самому немного нехорошо стало, но, судя по всему, не так сильно, как тебе.

– Спасибо! – я взял бутылку и сделал пару небольших глотков. – Я пойду немного пройдусь, ладно?

Неторопливым шагом я пошёл в сторону от всех и мельком услышал, что Лёша сказал, что меня слегка укачало и я скоро подойду. По мере отдаления голоса становились всё тише и, отойдя метров на сто, я, наконец, огляделся по сторонам. Мы находились на небольшой равнине метров двести на двести, кругом окружённой горами, уходящими метров на сто пятьдесят в высоту. Между двух скалистых отвесных стен к полянке, если её можно было так назвать, подходила дорога, которая больше напоминала земляное месиво, что резко контрастировало со сравнительно ровными скатами окружавших нас гор. Посреди поляны находилась территория завода: слева от ворот находилось двухэтажное здание, а за ним было отдельно стоящее трёхэтажное, справа стоял ангар и небольшой домик. Вся территория была окружена высоким сеточным забором с колючей проволокой наверху. Завод явно простаивал без работы, и нашу делегацию при въезде на его территорию встретили лишь два охранника и буйно лающий белый пёс. Со стороны было видно, как все здороваются с охранниками и пытаются отстраниться от пса, который норовил поочерёдно запрыгнуть на всех вошедших, радуясь новым людям. Сергей Александрович указал охранникам на меня, видимо, говоря им, что я скоро подойду и чтобы они меня пропустили, и затем вся делегация, вместе с одним из охранников, зашла внутрь помещения. Пёс замолк, второй охранник вошёл в будку КПП, и вся территория погрузилась для меня в абсолютную тишину. Простояв минут десять, слушая звук холодного ветра и допив бутылку воды, я пошёл назад к воротам – нехорошо было так долго отлучаться от всех остальных. И почему других не укачало так, как меня?

– Здравствуйте! Вы могли бы пропустить? – сказал я охраннику, который, увидев, что я подхожу к воротам, вышел из будки и уже начал открывать проход.

– Конечно. Здравствуйте! Я Виктор Петрович, – сказал мне мужчина крепкого телосложения, по лицу которого было видно, что он злоупотребляет алкоголем: об этом говорили небольшие мешки под глазами, трёхдневная щетина и сальные волосы.

– Я Андрей Александрович. Приятно познакомиться! Куда пошли остальные? – ответил я, протянув ему руку, которую он пожал с некоторым промедлением, видимо, не ожидая от меня такого жеста.

– Пройдите туда, думаю, они недалеко ушли! – охранник указал на главный вход самого большого трёхэтажного здания.

– Спасибо!

Я открыл тяжёлую металлическую дверь красной кирпичной постройки и вошёл в цех, в котором мирно простаивали огромные промышленные машины, выполненные из грубо обработанных металлических частей, скреплённых, наверное, полукилограммовыми болтами. В нос сразу ударил запах пыли. Основной холл уходил вверх на три этажа, однако было заметно, что на втором и третьем этажах имелись тянущиеся по всему периметру здания антресоли, за которыми находились двери в многочисленные комнаты. Судя по всему, в этом здании не только занимались производством, как таковым, но и производили некоторую бумажную работу и расчёты. Иначе зачем здесь нужны дополнительные помещения? Внутри было довольно-таки темно, и свет падал лишь от ламп аварийного освещения, так как окон на первом этаже не было, а на втором и третьем этажах многочисленные окна, которые я видел с улицы, находились за дверями кабинетов. В дальнем углу цеха Сергей Александрович что-то с воодушевлением рассказывал всем остальным, размашисто размахивая руками и периодически указывая на простаивающие конвейеры.

– …и если удастся поставить новые более производительные установки, сократив при этом тридцать процентов рабочего персонала, удастся почти удвоить доход предприятия, что окупится менее, чем за три года, – закончил он.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы сможете прислать мне все сметы, чтобы я их передал своим экономистам? Будет здорово, если это всё действительно так! – ответил Саша. – А сколько уже простаивает завод?

– Полтора месяца. Сначала закрыли производство и затем отключили центральное электроснабжение, так как в нём отпала нужда, а платить впустую по сто пятьдесят тысяч рублей в месяц было совсем нерентабельно. Сейчас работает дизельный электрогенератор, который позволяет поддерживать положительную температуру в помещениях и обеспечивает электричеством сигнализацию на всей территории и административное здание, в котором оба охранника, постоянно пребывающих здесь, могут удовлетворять свои бытовые нужды.

– Они здесь живут что ли? – спросил Лёша.

– По сути, да, – ответил Виталий Сергеевич – один из охранников, встретивший нас и прошедший в КПП вместе со всеми. – Работаем вахтовым методом. Дорога сложная, и постоянно ездить сюда не очень удобно. Всего нас четверо, работаем попарно: две недели через две недели. У нас пересмена через восемь дней, в следующий понедельник.

– Не скучно здесь две недели безвылазно быть? Да и есть ли нужда в охране? Разве сюда кто-то может дойти? К тому же, колючая проволока вокруг повешена, и вряд ли кто-либо заберётся внутрь! – Лёша посмотрел в небольшое окно на забор, окружающий территорию завода.

– Да нет, так вполне нормально работать. Вообще, в среднем раз в смену, а иногда и чаще, сигнализация срабатывает. Туристов, ходящих по горам, здесь немало, и многие, видя простаивающий завод, решают посмотреть, что внутри. Вот и приходится нам объяснять, что это частная территория, вход на которую посторонним запрещён. Если бы нас не было, то от завода мало что осталось бы. Вряд ли сюда целенаправленно идут люди с целью мародёрства, но кто знает, на что способен человек, зная, что в округе никого нет и он может безнаказанно вытворять здесь, что захочет? – ответил охранник.

– Справедливо! – подытожил Саша.

– Впрочем, каких-либо бунтарей мы здесь не встречали. Вполне нормальные люди попадаются. Многие и вовсе проходят мимо по верху склона, увидев Матвея.

– Матвея? – спросил я.

– Пёс наш. Вообще, он добрый, но, увидев кого-либо, приближающегося с горы, начинает так неистово лаять, что желающих подойти ближе остаётся мало.

– Теперь понятно. Вид у него действительно устрашающий.

– Ага, залижет до смерти! – рассмеялся Владислав Викторович. – Он ещё щенок, всего пять месяцев отроду, мне его друг подарил, и я его сюда решил пристроить: территория большая и воздух свежий – пусть резвится. Давайте я покажу вам всё остальное!

Я шёл последним, смотря на то, как все выходят из тёмного цеха на улицу, яркий свет с которой, исходящий из открытой двери в здание, слепил глаза, и представил то, что стало бы с заводом за полтора месяца, если бы здесь действительно на постоянной основе не было бы двух охранников и пса. В голове всплывали фрагменты заброшенных зданий, которые я видел, живя в Новосибирске и затем в Санкт-Петербурге: с выбитыми стёклами и стенами, изрисованными в граффити. Разницы между такими зданиями и в том и другом городе не было никакой, что, на мой взгляд, свидетельствовало о том, что такие порывы к разрушению по большей части обусловлены не социальной средой, а внутренними инстинктами человека. Если в отсутствии внешних сдерживающих источников, вроде полиции или оценки других людей, проявляется внутренняя природа человека, то стал бы любой человек заниматься разрушением обнаруженного им объекта? То, как в заброшенном здании выбивают окна или живут бомжи или цыгане, засоряя всё вокруг себя, я с лёгкостью мог представить. Однако не укладывалось в голове то, чтобы кто-то облагородил такое здание, вырвав сорняки вокруг него и сделав косметический ремонт, осознавая, что за это его не ждёт никакого вознаграждения и похвалы. Разрушение и созидание требует определённых затрат времени и сил, но почему же разрушение в таком случае мне кажется естественным, а созидание чем-то из рамок вон выходящим? Виталий Сергеевич ясно сказал, что охрана здесь нужна для того, чтобы завод не разграбили, и, пожалуй, такой ответ был вполне очевиден для всех присутствующих. Но возможно ли представить ситуацию, при которой на завод помещают охрану для того, чтобы случайные прохожие не подлатали в соседнем здании ржавую двускатную крышу или не посадили вокруг забора цветы? Мне кажется, что разрушение является более выраженной потребностью человека, нежели созидание. Может, вопрос даже не в том, что человек делает – разрушает или создаёт, а во врождённом стремлении в преобразования мира, направленном на том, чтобы оставить что-то после себя – чтобы его существование имело хоть какой-то смысл? Чтобы убедить самого себя и остальных в том, что я, человек, есть. Кажется, что создание и разрушение – лишь две формы одного действия – превращения одного объекта в другой. Только первый направлен на систематизацию и упорядочивание природы, а второй – наоборот. Просто разрушать проще, чем создавать, поэтому большинство выбирает наиболее простой путь в своих устремлениях подтвердить значимость своего существования.

Послушав рассказ Владислава Викторовича о производственном здании, мы затем около часа ходили по смежным строениям. В ангаре, представляющем собой огромную металлическую коробку с двумя большими воротами, стояли два Урала, на которых возили руду во время работы завода, а сейчас на одном из них возили туда-сюда охранников, еду и топливо для генератора раз в две недели. В другом отдельно стоящем небольшом здании с выходящими из него трубами находился генератор и цистерна для дизеля, объёмом около трёх кубометров. Двухэтажное здание, находящееся ближе всего к въезду на территорию, представляло собой административный корпус, в котором находились раздевалки, душ, столовая и медпункт. Территория завода занимала более половины размера низины, на которой он находился, и она располагалась вдоль дороги, ведущей от шахты до основного шоссе: как оказалось, с другой стороны от въезда на территорию завода, если проехать дальше, метрах в ста пятидесяти отсюда сразу за перевалом находилась шахта, в которой, собственно, и добывали руду, которую затем обрабатывали в цеху.

– А мы посмотрим шахту? – с энтузиазмом спросил Лёша у Владислава Викторовича?

– Ну, если очень хотите, то давайте пройдёмся до неё. Хотя смотреть там особо нечего – самая обычная шахта!

– Я бы тоже с удовольствием посмотрел, никогда не был в шахтах! – отозвался я, уже представляя себе, как мы в касках с фонариками будем идти по тёмным коридорам, выкопанным внутри горы, и наши шаги будут эхом отражаться от неровных каменистых стен.

– Хорошо, давайте дойдём до неё, раз хотите. Всё там покажу и даже внутрь сможем пройти. Только не глубоко, а то вентиляции и освещения там сейчас нет! – Владислав Викторович уже собрался выходить с территории завода в сторону шахты, но охранник его остановил:

– Боюсь, что войти в неё не получится, Владислав Викторович! Мы её ещё в прошлую смену заколотили досками, чтобы туда не лезли туристы. Был прецедент, но так как люди извинились и спокойно ушли, то мы не стали Вам сообщать об этом.

– Забили, значит – ну и правильно. Ещё ногу там кто-нибудь сломает, а нам потом претензии предъявлять будут! Пройдёмся до шахты или нет? В принципе, когда мы поедем отсюда до места, где палатки разобьём, то мельком увидим её. Но как хотите.

– Раз заколочена и увидим её, когда поедем, то, наверное, можно и не идти, – сказал я, чувствуя глубокое разочарование, так как уже настроился побывать в шахте, и со мной согласились Лёша и Саша.

– Отлично! Тогда, если по территории предприятия вопросов не осталось, можем ехать и разбивать лагерь. С места, на которое я вас веду, открывается потрясающий вид на всю округу. Это буквально в двух километрах отсюда, минут за пятнадцать доедем. Если хотите прогуляться по горам, то можете пешком идти, а я на машине все вещи подвезу, но пусть вас не обманывает такое короткое расстояние – идти будете здесь, думаю, час – это не по полю гулять. В гору быстро подняться не получится, а тут их аж две между нами и тем местом, на которое мы едем! – Владислав Викторович замолчал в ожидании нашего решения о том, кто идёт пешком, а кто едет.

– Знаете, я люблю гулять по горам. Наверно, оттого, что в Питере их нет. Если Вы не против, я бы прошёлся. Да и в машине мне с такой тряской нехорошо! – сказал я в надежде на то, что к этому все отнесутся с пониманием. – Только как я вас найду? Куда идти?

– Я пойду с Вами! – сказала Валерия Романовна. – В силу профессии тоже люблю по горам ходить, да и покажу заодно по возможности Вам всё. Владислав Викторович, правильно ли я поняла, что Вы будете через один перевал к северо-западу отсюда?

– Да. Мы будем ждать вас там и начнём разбивать лагерь: палатки поставим пока да костёр разожжём. А там уже и вы подойдёте.

Когда все пошли в сторону машины, Саша с ухмылкой прошептал мне на ухо:

– Я бы прошёлся с тобой, но не буду портить тебе момент: классная девица, не упускай свой шанс! Ещё и по горам любит ходить – будете как два психопата бродить вдвоём, – подмигнув мне и рассмеявшись, он пошёл догонять остальных, а я пошёл за всеми к воротам, ведущим с территории завода.

Вся компания начала медленно загружаться в гудящий внедорожник, который, как мне показалось, слегка накренился и со скрипом подвески просел тогда, когда в него забрался Саша.