Лабиринт

– Но…

– Миссия по саботажу завода провалилась, но он всё равно сгорел после того, как Вы с Александром Сергеевичем остались там. Это выглядело крайне подозрительно, и, судя по всему, Пётр попросил её следить за Вами, чтобы понять Ваши цели и мотивы. Вам не показалось странным, что она постоянно с кем-то встречалась всякий раз, когда Вы были заняты? И почему она каждый раз уточняла у Вас, когда Вы будете дома? – Михаил замолчал, видя замешательство в моих глазах. – Напрямую с Петром она такие вопросы обсуждать не могла, ведь знала, что разговор может быть прослушан, поэтому сливала о Вас всю информацию через посредника, с которым встречалась. Откуда она узнала информацию о том, что двумя убитыми была пара из Мончегорска? Подруга сказала? Это была засекреченная информация. Единственная цель, по которой она приехала сюда, Андрей Александрович, – это слежка за Вами, и ей прекрасно это удаётся делать.

Я сидел, вытаращив на него глаза, и молчал.

– Слежка – дело благородное, но боюсь, что Вы сами выкопали себе могилу. Помните, она нашла телефон Виталия и просила Вас его ей отдать? Думаете, что она не знала, что это его телефон? Она просила его у Вас для того, чтобы узнать, что на нём хранится, так как боялась, что их с Петром могут вычислить. Вы не отдали ей телефон, на котором могла содержаться – и реально содержалась – информация, компрометирующая её и Петра, и уже через пару дней Пётр стал недоступен. Она звонила Петру, пока Вы были в отключке, Андрей Александрович, я сам держал в руках звонящий телефон, на котором высвечивался входящий вызов от неё. Она знает, что он мёртв, и знает, что Вы убили его, после того как взломали телефон Виталика.

– Так что же Вы предлагаете? – тихо спросил я, находясь в абсолютной прострации.

Михаил замолчал и положил пистолет, всё это время направленный на меня, на стол: – Вы в опасности, Андрей Александрович! Валерия Романовна причастна к террористической деятельности и убьёт Вас, если Вы не сделаете это первым. Всё это время она обманывала Вас, и теперь ей поручено избавиться от Вас ради сохранения конспирации их террористической организации… Она должна быть устранена. Вы должны убить её, и это является моим предложением.

Я сидел и обдумывал всё то, что услышал от Михаила. И как я мог так ошибаться?! «Любовь ослепляет» – вспыхнула в голове фраза, которую с улыбкой сказала Лера тогда, когда мы шли с ней по горам к лагерю в день встречи. Неужели она действительно всё это время меня обманывала? Какой же я дурак… Неужели кругом ложь? Неужели мне действительно суждено быть одному, и нет человека, который искренне хотел бы быть со мной? Неужели моё видение происходящего настолько отличается от остальных точек зрения, что я представляю собой инородное тело для всего остального общества? Кажется, что только бывшая жена могла меня понять, но и та ушла, осознав, с кем живёт.

За дверью послышался звук открывающихся дверей лифта и стук туфель по лестничной площадке. Это была Лера – её шаги я уже хорошо узнавал. Я повернулся к собеседнику и протянул ему руку: – Я согласен, но Вам пора срочно уходить! Лера зайдёт с секунды на секунду и не должна Вас увидеть.

– На этот счёт не беспокойтесь, Андрей Александрович! – Михаил пожал мне руку и, засунув дуло чёрного пистолета себе в рот, в процессе брякнув им себе по белоснежным зубам, нажал на курок.

Прогремел выстрел, заставивший меня от неожиданности подскочить на месте, и светлые обои комнаты, потолок и окно мгновенно окропились бордовыми каплями крови, осколками черепной коробки и розово-серыми желеобразными кусочками головного мозга, которые медленно начали сползать вниз, оставляя за собой тоненькие кровавые следы, из-за которых казалось, будто на стене изображены тысячи красных воздушных шариков, перевязанных лентами и поднимающихся высоко в небо, подобные тем, что мы запускали на выпускном в ВУЗе вместе с женой. Через пару секунд практически обезглавленное тело Михаила медленно сползло с кресла и завалилось на пол, расплёскивая на пол струи тёплой бордовой крови.

Я стоял с открытым ртом в поглотившем моё тело и сознание шоке. Ещё недавно, когда я зашёл домой, то думал, что мне придётся убить Михаила ради того, чтобы защитить Леру, а теперь я стоял один в напрочь окровавленной квартире, посреди которой лежал его труп с отстреленной половиной башки, и с секунды на секунду должна была зайти Лера, готовящаяся меня убить… Что за чертовщина?!

Будучи неспособным отвести взгляд от кровавого месива, занимающего половину квартиры, я краем уха услышал, как входная дверь открылась, и вошла Лера, шаги которой, так же как и гром с дождём на улице, звучали как будто через толстый слой воды.

– О господи, Андрей! Что это? – вскрикнула Лера и переступила через труп Михаила, оставляя за собой кровавые следы от того, что прошла босыми ногами по растёкшейся на полу луже крови. Она взяла со стола окровавленный букет и продолжила: – Какие красивые цветы! Спасибо!

Я откупорил колпачок на игле шприца, лежащего у меня в пиджаке.

ЭПИЛОГ

Я сидел на полу в тёмной комнате, туго сжимая леску на шее Петра, лежащего передо мной. Светлые обои с изображёнными на них узорчатыми цветами прекрасно сочетались с тёмно-красными шторами, сквозь которые едва просвечивал сумеречный вечерний пейзаж. Шаги стремительно приближались к приоткрытой двери, которая отбрасывала в комнату узкую жёлтую полоску света, исходящего от лампы в коридоре.

– Ты здесь? – спросила вошедшая женщина, держа в руке телефон, через мгновенье округлив глаза, то ли от того, что увидела лежащего без сознания на полу мужа, то ли от того, что я ринулся навстречу ей.

Закричать она так и не смогла, потому что через долю секунды я уже вонзил ей в горло нож. Прижав её к стене и заткнув рукой рот, я медленно вытянул нож из её трахеи, пока она пыталась понять, кто я, захлёбываясь своей кровью. Затем трижды ударил её лезвием в сердце, и её кровь медленно начала сочиться через оставленные раны. Тело женщины плавно сползло вниз по стене, на которую она облокотилась спиной, после чего она села на пол. Через несколько мгновений взгляд женщины, теперь уже обращённый к телу её мужа, потух, руки, прикрывающие кровоточащую в шее рану, опустились, и она завалилась на пол. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я с размаху вонзил нож в сердце лежащего на полу Петра, чтобы исключить вероятность того, что он вновь очнётся. Издался приглушённый стук – воткнувшийся в грудь нож проскрёб лезвием по ребру.

– Кстати, мамочка, я вчера перед сном такую интересную историю прочитал в той книжке, что мне папуля подарил! – раздался детский голос из-за двери в туалет. – Про Минотавра! Это монстр с головой быка и телом человека, который жил в лабиринте и убивал любого, кто попадал к нему: мужчин, женщин и детей! Представляешь, как интересно!

Выйдя из спальни, я выключил в коридоре свет и медленно двинулся по узкому проходу к туалету. Чёрная перчатка обхватила золотистую рукоять двери и нажала на неё. – Мамочка? – голубоглазый шестилетний мальчик, сидящий на унитазе со спущенными штанами в красном свитере, округлил глаза, увидев в дверном проёме незнакомого ему мужчину. Через мгновение я схватил ребёнка за горло и поднял, прижав к стене. Его руки и ноги беспорядочно болтались в воздухе, а лицо надулось и покраснело: жирные пульсирующие вены вздулись на щеках, висках и лбу. Он смотрел на меня, не понимая, что происходит, но явно осознавая то, что я представлял для него опасность. Кажется, он думал, что сейчас придёт мама и поможет ему, но она так и не пришла…

Впоследствии, смотря на три мёртвых тела, ещё с утра весело и непринуждённо болтающих на улице по пути в машину, казалось полной ерундой то, как я несколькими ударами бейсбольной битой расправился с женщиной и двумя врачами посреди парка чуть более недели назад, ради того, чтобы раздобыть необходимую мне ампулу с морфием. Ведь в отличие от того, что произошло сейчас, те трое, возможно, останутся в живых, так как мне помешал их добить вызвавший помощь водитель амбулатории.

Прекрасно помню то, как я, будучи ребёнком, оставаясь один в квартире, везде включал свет, так как боялся, что в темноте могут жить монстры. Мать с отчимом часто ругались на меня за то, что я не экономлю электроэнергию, когда приходили домой и наблюдали в квартире полную иллюминацию. Когда я вырос, то эти страхи исчезли, так как я пришёл к логичной мысли о том, что все эти монстры были плодом моего воображения и существовали лишь у меня в голове. Но теперь, стоя посреди тёмной квартиры, я понимал, что до тех пор, пока монстры живут в голове человека, и даже не важно, осознаёт он это или нет, они более, чем реальны. Мысли предшествуют действию. Чудовищные парадигмы рождают чудовищные поступки. Величие достигается одержимостью идеей, и лишь страх может препятствовать достижению цели. Но разве можно напугать того, кому нечего и некого терять? Может ли остановиться человек, у которого нет ничего и никого, кроме его идеи? Полагаю, что нет. Уж точно не я! И раз так, то та сука, которая живёт у меня уже десять дней, появилась в моей жизни весьма некстати…