Давид Ливингстон. Его жизнь, путешествия и географические открытия

Исследование озера Ньяса продолжалось со 2 сентября до 22 октября. Ливингстон измерил поверхность и глубину озера; при этих работах ему приходилось преодолевать такие сильные бури, что однажды он едва не погиб. Еще нигде в Африке он не видал столь густого населения, как на берегах озера Ньяса; на южном берегу деревни почти непрерывной цепью тянулись одна за другой. Местные жители – мирные земледельцы – занимались обработкой риса, маиса, проса, маниока и пр. Страна к северу от Ньясы страдала в то время от набегов мазиту, одного из племен воинственных зулусов. Ливингстону пришлось встретиться с ними, но благодаря его твердости и хладнокровию мазиту не причинили никакого вреда ни ему, ни его спутникам. Местность к северу от озера оказалась гористой; проходя по ней, часто приходилось пересекать речные долины и взбираться по крутизнам; еще незадолго перед тем здесь было многочисленное население, но теперь деревни стояли покинутыми.

Вынужденный оставить дальнейшие исследования озера Ньяса из-за недостатка съестных припасов, Ливингстон спустился по Шире, 8 ноября сел на «Пионер» и направился к устьям Замбези, куда английский корабль должен был доставить его жену, нескольких лиц, принадлежавших к университетской миссии, и новый пароход, предназначенный для плавания по Ньясе. В шести верстах ниже деревни Чибизы «Пионер» наскочил на мель, и потребовалось пять недель, чтобы он мог благодаря подъему воды продолжать путь. 11 января 1862 года пароход наконец вступил в Замбези и дошел до большого устья, Луаба. 31 января показался военный фрегат «Горгона». Первое февраля было радостным днем для Ливингстона: его жена опять была с ним, и ему был доставлен заказанный им пароход для плавания по озеру Ньяса, названный «Леди Ньяса». Чтобы не пропустить времени разлива Замбези, надо было спешить. Уже 10 февраля «Пионер», нагруженный между прочим и частями нового парохода, поднимался вверх по Замбези. Машины «Пионера» были не совсем исправны и работали плохо. Трудность борьбы с быстрым течением заставила Ливингстона выгрузить «Леди Ньяса» в Шупанге. Он справился с этими неудачами с обычной веселостью, изумлявшею всех, кто его знал. Но в Шупанге его ожидали два удара, которые поколебали и его несокрушимую энергию. Дойдя до деревни Чибизы, он узнал, что епископа Макензи и сопровождавшего его миссионера уже не было в живых. При переправе через Шире их лодка опрокинулась, и все их припасы и лекарства погибли; заболев лихорадкой, они, лишенные всякой помощи, умерли в прибрежной хижине. Узнав об этом несчастии, Ливингстон почти всю ночь просидел в полуосвещенной каюте в глубоком унынии, предвидя, что общественное мнение Англии выскажется против его проекта просвещения Африки и все его труды пропадут даром. Вскоре его постигло еще большее горе. 21 апреля жена его заболела лихорадкой и 27-го того же месяца умерла в Шупанге. Находившийся около него шотландский священник доктор Стюарт рассказывает в своих воспоминаниях, что в первые минуты после ее смерти Ливингстон рыдал, как ребенок. Он сам записал в своем дневнике, что тогда он в первый раз желал для себя смерти.

Глава IX. Исследование реки Рувумы. Последняя поездка в Англию

Плавание по Рувуме. – Пороги. – Опустошение в долине Шире. – Отозвание экспедиции. – Исследование страны на запад от озера Ньяса. – Переезд в Бомбей. – Прибытие в Лондон. – Новая книга. – План третьего путешествия.

Душевный мир Ливингстона раскрывается всего более в его письмах к близким людям; в этих письмах можно видеть, какую незаживающую сердечную рану нанесла ему смерть жены. В дневнике, куда он заносит лишь деловые и научные заметки, почти ни в чем не отражается его горе. Он так строго отделял свою личную жизнь от принятой на себя обязанности, что вскоре после смерти жены вернулся опять к своему делу и занялся собиранием «Леди Ньяса». К сожалению, время года не позволяло провести пароход в озеро того же имени, и этого нельзя было сделать ранее декабря. Шесть месяцев, остававшиеся до нового половодья Замбези, Ливингстон решил употребить на исследование Рувумы, полагая, что эта река вытекает из Ньясы и дает к озеру доступ, свободный от влияния португальцев.

Английский военный фрегат привел «Пионер» на буксире к устью Рувумы. Долина этой реки, окруженная с обеих сторон возвышенностями, вначале имела ширину одного-двух часов пути. Прибрежное население, будучи напугано работорговцами, сперва разбегалось при виде двух больших лодок с белыми людьми; одни племена соглашались уступать путешественникам свои продукты, другие угрожали им стрелами. В одном месте, где река суживается, опасность от дикарей, преследовавших лодки по берегу, обещала сделаться весьма серьезной, и ехавшие на лодках спаслись только благодаря неожиданно поднявшемуся ветру. Выше прибрежные жители оказывались дружелюбнее, но зато река становилась все уже и утесистее. В 259 верстах от устья путники встретили пороги и узнали, что далее проход по реке еще более стесняется скалами. Вместе с тем они узнали, что Рувума не вытекает из озера, а берет свое начало в горах. Это обстоятельство заставило Ливингстона отдать предпочтение пути через Шире.

10 января 1863 года «Пионер», ведя «Леди Ньяса» на буксире, уже поднимался по Шире. Красивая долина реки представляла ужасную картину. Разбойник Марианну по оплошности португальцев получил свободу и возобновил свои грабежи в еще больших размерах чем прежде. Повсюду виднелись сожженные деревни, блуждающие голодные люди и истлевающие трупы. Несмотря на множество крокодилов река была переполнена человеческими телами; ночью их так много прибивало к пароходу, что утром приходилось очищать от них путь. К этим ужасам присоединялась еще засуха и порождаемый ею голод. Ливингстон употребил все свои усилия, чтобы обратить внимание английского и португальского правительств на страшное положение недавно столь цветущей области, но его письма к лорду Росселю и португальским резидентам ни к чему не повели, кроме бесплодной дипломатической переписки и неисполненных обещаний.

Пароходы поднимались с большими затруднениями вследствие постоянно возраставшего обмеления реки; на одной мели пароход должен был оставаться около двух недель, прежде чем мог двинуться дальше. Дойдя до первого из водопадов Мерчисона, «Леди Ньяса» в разобранном виде надо было нести на пространстве около шестидесяти вест и для этой цели очищать дорогу от камней и деревьев. За недостатком овощей все продовольствие состояло из соленого мяса, что вызывало сильные дизентерии. Доктор Керк и брат Ливингстона настолько расстроили свое здоровье, что возвращение в Англию для них казалось необходимым. Наконец и сам Ливингстон занемог и проболел более месяца. Оставшись только с двумя из спутников, он все еще не отказывался от намерения доставить пароход до озера Ньяса. Это намерение не осуществилось, так как была получена депеша лорда Росселя, отзывавшая экспедицию на том основании, что ее цель – проложить новый торговый путь для Англии – не была достигнута и стоимость ее превысила первоначальные предположения. Ливингстон предугадывал это решение своего правительства, и оно огорчало его только в том отношении, что полагало конец его стремлениям противодействовать провозу невольников через озеро Ньяса. До сих пор он надеялся, что правительство возьмет на себя часть расходов по сооружению «Леди Ньяса», стоившей ему более пятидесяти тысяч рублей, но в депеше лорда Росселя о возмещении его затрат не говорилось ни слова: на помощь правительства уже нельзя было надеяться. Ливингстон решился продать «Леди Ньяса» и на вырученные деньги продолжать дело исследования и просвещения Африки.

По распоряжению правительства «Пионер» должен был возвратиться в Англию. Ранее декабря, то есть до наступления половодья, этого сделать было нельзя, и Ливингстону хотелось воспользоваться свободным временем для обозрения северной части озера Ньяса и области, лежащей на запад от него. Его прежние спутники уже не в силах были примкнуть к нему в новом путешествии, но сам он в предстоявшей ему тяжелой работе находил лишь возможность вырваться от угнетавших его несчастий и неудач. Насколько непрерывная, напряженная деятельность была присуща его натуре, мы видим из тех мест его писем, где он по поводу смерти жены говорит о загробной жизни. В них заметно нечто вроде предчувствия скорой кончины и невозможности завершить начатое им дело, однако смерть не кажется ему окончанием всякой деятельности: он не может примириться с мыслью, что душа его, покинув тело; будет осуждена на бездействие. На вопрос одного из миссионеров, думает ли он вернуться в Англию вместе с экспедицией, Ливингстон ответил: «Мой долг не указывает мне возвращения домой, и потому я остаюсь».

Предпринятое им путешествие на запад от озера Ньяса ему пришлось совершить пешком в сопровождении одного белого и нескольких чернокожих спутников. Он открыл тогда горный хребет, названный им хребтом Керка, тянущийся от западной стороны водопадов Мерчисона до северной оконечности озера Ньяса, и, двигаясь далее в северо-западном направлении, прошел через плодородную страну, тщательно обработанную руками женщин и засеянную маисом, поднимавшимся выше головы человека, хлопчатником, просом, бобами, маниоком и тыквами. Между маленьким озером Чиа, соединяющимся рукавом с Ньясой, и бухтой Кота-Кота оказалась также весьма населенная страна. В половине сентября Ливингстон оставил названную бухту и направился на запад от озера по дороге, служившей для торговли невольниками, к деревням, находившимся под властью Катанги и Казембе в стране Лунда. Пройдя через богатую, хорошо обработанную долину, он с большим трудом поднялся на горный хребет, откуда открывался необыкновенно красивый вид на озеро; к западу простиралась волнообразная плоская возвышенность, а на севере, в некотором отдалении, виднелись темные горные массы. 27 сентября Ливингстон пришел к деревне Чинанге, расположенной на рукаве Луангвы, но, к сожалению, за недостатком времени далее проникнуть не мог. 1 ноября он уже вернулся к оставленным им пароходам. Насколько это путешествие изнурило его, можно видеть из дневника, где он говорит, что, по возвращении к исходному пункту мышцы у него и у его спутников «были тверды, как доски, и во всем теле не оставалось ни одной унции жиру».

В половине января 1864 года вода в Шире настолько поднялась, что пароходы могли выйти оттуда. На Замбези вода была также высока; проплывая по этой реке, Ливингстон еще раз мог подтвердить свое мнение, что в руках энергичных людей, при небольших исправлениях фарватера, судоходство здесь вполне возможно. В половине февраля английские фрегаты повели «Леди Ньяса» и «Пионер» на буксире в Мозамбик. Во время этого перехода жестокая буря едва не погубила все суда. Передав «Пионер» морским офицерам как правительственную собственность, Ливингстон решил отправиться на «Леди Ньяса» в Бомбей, чтобы продать там свой пароход, затем побывать в Англии, в надежде расположить влиятельных людей к мерам против торговли невольниками, и потом опять вернуться в Африку с целью найти путь в ее внутренние страны, находящиеся вне португальского влияния.

16 апреля он вышел на «Леди Ньяса» из Мозамбика и через неделю уже был в Занзибаре. Хотя ему не советовали пускаться в путь ввиду скорого наступления времени муссонов, особенно опасных при первом их появлении, однако Ливингстон 30 апреля 1864 года вышел в Индийский океан. Экипаж его состоял из трех англичан: истопника, матроса и плотника, семи взрослых чернокожих и двух мальчиков; обязанности капитана исполнял он сам. Плавание представило немало опасностей – от опасных течений до безветрия; тем не менее 11 июня Ливингстон, сделав на своем пароходе две с половиной тысячи морских миль, увидал берег Индии. При входе в бомбейскую гавань маленький пароход среди других был почти не заметен. У Ливингстона недостало духа тогда же продать «Леди Ньяса», и он оставил ее в Бомбее, все еще надеясь найти в Англии людей, которые помогли бы осуществлению его мысли: положить конец торгу невольниками на озере Ньяса. Он занял 1200 рублей на дорогу и, отплыв с одним из своих людей в Англию, 23 июля благополучно достиг Лондона.