Это был гибли-ветер, который дует в пустыне весь год…

– Ничего неизвестно, если это Марсель, то он не так давно погиб, – объяснил командир, – но есть одна деталь: когда мы осматривали останки его самолета, то не нашли маслопровода, который, удивительным образом оказался теперь в твоем самолете. А того заброшенного аэродрома, где ты с ним якобы встретился по картам не существует!

Тут Рёттген не выдержал! Он резко вскочил на ноги, стал что-то кричать, хватать со стола предмета… Его била нервная дрожь и паника.

– Ну, вот, ещё одна жертва африканской войны, – повернулся командир к эссесовцам. – Идемте, господа, нам здесь делать больше нечего.

Перед выходом он повернулся к летчику: "Я представлю к вам охрану, чтобы никто вас не беспокоил". И втроем они вышли из палатки.

Всё оставшееся время, до вечера, Рёттген провел в полудреме и полупрострации, в рассуждениях с самим собой: "Что за необъяснимые процессы произошли с ним?" Пока опять не сомкнул глаза, забывшись сном.

На следующее утро к нему пришли медики – сделали процедуры, помогли переодеться в гражданское и сообщили, что он переводится в санаторий неврозов в Баден-Баден.

На борту самолета Рёттгена сопровождали, те, двое эссесовцев из Гестапо: Крамер и Лоренц. Судно совершало обычный транспортный рейс. Здесь было несколько "чинуш" из управления штаба. Десятка полтора раненных солдат и офицеров…

Через некоторое время после отправления Рейнар выглянул в иллюминатор. Взору его открывалась чудесная панорама Средиземного моря – белесовато-серые воздушные облака нежно опускаются и растворяются в прозрачной голубой кисее. Корабли на поверхности водной глади кажутся мелкими белыми точками снующими туда-сюда между материками и островами.

– Как думаете сколько еще лететь? – спросил Рёттген у Лоренца.

– Часа через 1,5-2 будем на месте.

Райнер вновь уставился в окно, наслаждаясь погожему осеннему дню, как блики солнца играя друг с другом растворяются в небесной лазури Средиземного моря.

Минут через пять в салон заглянул второй пилот Хофман. Лоренц спросил у него:

– Когда полетим обратно, Макс?

На что тот пожав плечами неопределенно ответил:

– Не могу знать, господин гауптштурмфюрер, мы только что получили сообщение по рации, из штаба – англичане начали крупное наступление под Эль-Аламейном. Самый крупный удар был совершен на севере…

Офицеры СС молча переглянулись, открыв рты в изумлении, уставившись на Рёттгена:

– Парень, а ведь ты говорил правду?

– Конечно, я ведь там был.

Лоренц повернулся к Крамеру:

– Думаю в рапорте нам про это указывать не стоит. Как, в прочем, и тебе, Рёттген, стоит молчать. – он перевел свой взгляд на Райнера. – Если, конечно, ты не хочешь оказаться в концлагере или, что хуже, погибнуть при несовсем понятных обстоятельствах!

Рёттген молча кивнул в ответ.

А Крамера осенило:

– А как же командир эскадрильи? Он тоже в курсе произошедшего?

– Пусть немедленно свяжутся с ним по рации, чтобы крепко держал язык за зубами, – строго приказал Лоренц, как старший по званию. Он подозвал к себе второго пилота, и повторил свою просьбу. "Слушаюсь,"– приложил ладонь к виску Хофман, – "Будет исполнено". Как только он отошел, Лоренц шепнул Крамеру на ухо: "А про парня скажем, что у него развилось обширное нервное расстройство..". Иоганн молча согласился.

По прилету в Баден-Баден в аэропорту их ожидал черный фольксваген, который спешно доставил ребят в санаторий. Рёттген даже успел мимоходом полюбоваться красотами курортного городка из окошка автомобиля, перед тем как скрыться за воротами лечебного учреждения.

В приемном покое офиеры на мгновение оставили Рёттгена, скрывшись за дверью с надписью "Chefarzt" (главный врач на немецком, прим. автора). В это время Райнера обследовали врачи, оформляли его медицинскую карту.

Эссесовцы сопровождаемые высоким, грузным мужчиной, в белом халате вернулись к Рёттгену, когда его заканчивал осматривать окулист.

– Отто Гюнтер, – громким басом представился человек в халате пилоту, протянув руку. – главный врач данного заведения. Райнер машинально пожал руку, отмечая крепкое мужское пожатие находившегося перед ним человека. Машинально скользнул взглядом по его лицу, улыбнулся.

– Не волнуйтесь здесь одна из лучших клиник Рейха, и, пожалуй один из лучших курортов в Европе. Постораемся как можно скорее поставить вас на ноги, и добавил. – Вы "особенный" наш пациент, и поэтому не удивляйтесь, если заметите за собой солдатов сопровождения. Так нужно и это не обсуждается. Вас станут сопровождать штурман Бьорн Кох и унтер-офицер Гётц Беккер. Всё ясно?

Рёттген кивнул.

– Вот и хорошо, а сейчас медицинская сестра Минна покажет вашу палату.

Минна оказалась худенькой девушкой, около 20 лет, с белокурой челкой и двумя косичками выступающими из-под чепца – типичной нордической внешностью.

– Идемте, – подошла она к Рёттгену, и взяв того за руку, повела по коридору к лестнице. Вслед за ними направились двое молодых солдат в форме – Беккер и Кох. Ровесников Рёттгена.

А дальше потянулись рутинные дни реабилитации в стационаре санатория. Рёттгена водили в различные кабинеты, показывали врачам, делали процедуры – массаж, ванны, поили минеральной водой и так далее.

На прогулке его все время сопровождали солдаты, с которыми он успел подружиться. Они быстро нашли общие темы для разговоров, шутили, играли в шахматы или карты, читали журналы.