Глава 8. Темнота
На этот раз перемещение произошло мгновенно: только что они стояли на вершине холма – и вот вокруг вода! Инстинкты хапуру, их ловкость и реакция в опасной ситуации поразительны: Риша, ещё не поняв до конца, что же произошло, задержала дыхание, развернулась в сторону рассеянного мерцающего света. Несколько точных движений потребовалось ей, чтобы вынырнуть на поверхность.
– Ленц!! – закричала девочка, оглядываясь.
– Я тут, – ответил вынырнувший позади неё Ленц. – Плывём к острову!
Они выбрались на узкую полоску крупного синеватого песка, заваленную сухими лианами и корнями. Густой лес, состоящий из высоких неровных растений с закручивающимися мясистыми ветвями, стеной нависал над берегом.
– Ненавижу, когда хвост мокрый! – Риша попыталась расчесать неподатливую шерсть руками.
– Хорошо, что одежда у нас инопланетная. Уже сухая.
– Да, удивительно, – согласилась Риша.
В этот момент браслет снова засветился, в воздухе появилось изображение Тангенса:
– Раз ты это видишь – ты в прошлом, – стал повторять знакомые слова робот. – Судя по всему, произошла ошибка перемещения. Дождись перезарядки браслета, проведи рукой по зелёной линии. Убедись, что тебя не касается другое живое существо. Время перезарядки – менее суток. Удачи!
– Менее суток… – Риша взглянула на Ленца.
– Подождём, – ответил тот. – Воды у нас теперь сколько хочешь. Думаю, и еду найдём: здешние лианы похожи на лианы из нашего времени.
* * *
Чем дальше они отходили от берега, тем выше становился лес. Наверху, в переплетениях лиан и закручивающихся причудливыми спиралями сине-зелёных ветвей виднелись яркие розовые плоды – один в один сладкие спикианские коми5. Риша попробовала забраться по толстому стеблю-стволу, но поверхность его состояла из скользких чешуек, направленных вниз – не ухватиться.
Можно было попробовать сбить фрукты точным броском (и поскольку речь идёт о хапи, это непременно бы получилось), вот только подходящего предмета не находилось. На берегу лежал чистый, без камней, песок, а дальше остров был завален стеблями-стволами, обсыпавшимися с них чешуйками и сухими лианами. От первых ни кусочка оторвать не получалось, а лианы легко ломались, но были такими воздушными и невесомыми, что в качестве снарядов не годились.
– Эх, был бы у меня с собой инструмент, – Ленц ударил рукой об руку, – хоть какой-нибудь. Что угодно бы сделали.
– У меня идея! Подожди здесь!
Риша собрала охапку лиан, убежала к берегу и вскоре, довольная, вернулась:
– Так и думала! Смотри: если их намочить, становятся тяжёленькими и не ломаются!
Дело пошло, и вскоре первая гроздь упала к их ногам.
– Ура! Еда! – Риша радостно схватила добычу. – Выглядят созревшими. Вот это удача!
– Надо с ними осторожнее. Всё-таки это не наше время, и…
– Вкуфно! – девочка уже набила рот сочной мякотью и протянула самый крупный и красивый плод Ленцу. – Куфай!
Наевшись, Риша и Ленц удобно устроились на горе сухих чешуек. Настроение у обоих было самое приятное и радостное, и они принялись вспоминать разные забавные школьные происшествия.
– А помнишь, как в самом начале была такая страшилка: будто бы теверки едят двоечников? – Риша пошевелила в воздухе пальцами, изображая щупальца инопланетян.
– Ага. Это когда Зафс неожиданно пропал после двойки. А потом оказалось, что он просто отпросился домой в город.
– Я никогда не верила. Теверки добрые.
– Мне тоже так кажется. Хотя некоторые из наших… всё-таки их немножко недолюбливают.
– В любом случае, дорога в космос теперь только через школу. А мне очень-очень хочется в невесомость! К звёздам!
– Мне тоже, – Ленц улыбнулся и посмотрел вверх. – Хм… Кажется, света стало меньше.
– Точно… Как быстро темнеет…
Риша встала, повернулась кругом:
– Ленц! Ни одного солнца не видно!
Хапуру, живущие на поверхности, не любят темноту. Их зрение прекрасно приспособлено к условиям недостатка света, однако нельзя забывать про тысячи и тысячи лет, проведённые многими поколениями в том поясе Спики, где никогда не бывает настоящей ночи.
Некоторые (например Эйнс) панически боялись темноты, некоторые учились преодолевать свой страх… но волнение чувствовали все.
– Скорей бы браслет зарядился, – Риша недовольно дёрнула ушками.
На противоположной стороне острова что-то засветилось. Зеленоватое свечение усиливалось, затем на мгновение вспыхнуло белым, выхватив из полумрака кривые стволы высоких растений, и тут же исчезло.
– Что это было? – спросил Ленц шёпотом.
– Не знаю. Пойдём посмотрим?
Ленц с большей радостью остался бы дожидаться перезарядки браслета на знакомом (и оттого казавшемся безопасным) месте. Но говорить он этого не стал и просто пошёл за Ришей, любопытство которой было таким искренним и заразительным.
Хапи умеют передвигаться тихо, инстинктивно находя такую опору, которая не выдаст их звуком, выдержит их вес. Двое путешественников быстро и незаметно пересекли небольшой островок и добрались до того места, откуда доносились странные щелчки.
На берегу стояли двое реоподов.
* * *
У одного из них (судя по погонам, высшего тетрарха) из механической руки торчал овальный дисплей.
– Они здесь! – зловещим глухим басом, прорвавшимся сквозь шипение, произнёс он.
– Да, прямо здесь, – подтвердил второй. – Будет легко поймать. Запускай сетисов.
Откуда-то снизу в воздух поднялись три плоских, похожих на черепах, робота.
– Бежим обратно! – прошептал Ленц.
Риша взглянула на всё ещё тёмный браслет и кивнула.
Началась погоня.
Из роботов вылетали тонкие нити липкой светящейся паутины, и даже удивительной реакции хапуру не хватило бы, чтобы увернуться ото всех. К счастью, на стороне Риши и Ленца выступал сам остров: густая, хаотично переплетающаяся растительность мешала преследователям, и распадающаяся на множество ниточек паутина повисала на лианах или завитках веток, не достигнув цели.
– Не будет легко, – произнёс первый тетрарх.
– Нельзя упускать, – напомнил второй.
– Тогда используем растворитель! Здесь нет теверков. Никто не узнает. Следов не останется.
Три сетиса взмыли над лесом. Внутри них защёлкали сложные механизмы; из корпусов показались чёрные жерла форсунок-распылителей, готовых исторгнуть вниз запрещённое Звёздным союзом оружие.
Цифровые глаза бездушных летающих машин поймали изображение цели – двух испуганных живых существ, прячущихся под сухими стеблями возле самого берега. Точность была не нужна – только приблизительное направление. Микросхемы отдали команду атаковать, но в этот момент обе цели, схватившись за руки, исчезли в сиренево-синем сиянии – исчезли с острова и вообще из этого времени.
Глава 9. «Сражайся»
Абсолютная темнота.
Невесомость.
Что-то обнимает со всех сторон, просит очнуться ото сна, просит сражаться.
«Я внутри робота!»
Открыв глаза, Риша тотчас их закрыла: смотреть и ничего не видеть было невыносимо – лучше поскорее вернуться в свою внутреннюю темноту, свой мирок, привычные границы, обман, который подобные ей существа растят с детства. Тьма внутри кажется другой, отличающейся ото всего внешнего. Тьма внутри не может причинить вреда. Это состояние сна, желанное для уставшего разума, и именно сюда хочется убежать тогда, когда бежать больше некуда.
Однако в этот внутренний мирок снова забралось кое-что, машина.
Рише было страшно. Она снова чувствовала не своё тело, а могучее тело древней машины; видела не своими, а её глазами. Она не могла произнести ни слова – это пугало больше всего.
Вокруг была холодная пустота, космос.
– Где Ленц? – мысленно крикнула девочка.
– Его здесь нет, – ответил голос. – Нет в этой вселенной.
– В этом времени? Он остался в прошлом?
– В другой вселенной. Перемещаясь во времени, ты на самом деле попадаешь в параллельный мир. Ты не знала?
– Конечно нет! Откуда мне это знать?! Я хочу туда, где Ленц!
– Какой именно Ленц?
– Мой Ленц!
– Ты можешь вернуться к любому из них. Но сначала надо кое-что разрушить.
– Нет. Я не хочу ничего разрушать. Как мне вернуться?
Риша вспомнила про браслет. Но ведь она не может ни двинуть рукой, ни даже посмотреть на него! Она почувствовала подступающие слёзы, и внезапно это щекочущее ощущение в уголках глаз придало ей сил: нужно бороться хотя бы для того, чтобы не заплакать.
– Ты в космосе, – продолжил голос. – Повернись!
Риша захотела повернуться, и робот, осветив белым пламенем безвоздушную черноту сначала слева, затем справа, послушно выполнил это движение. Всё снова происходило словно само собой, инстинктивно – и со стороны девочки, и со стороны машины. В другое время Риша была бы счастлива: здесь невесомость, свобода, звёзды! Но сейчас она не может думать об этом. Она должна вернуться в своё время, в свой мир!
– Снизу обломки корабля, с которого ты сбежала. Помни о них. В космосе обломки могут быть опасны. Впереди – корабль твоих врагов. Уничтожь его!
Риша видела космос глазами робота. Она могла усилием воли приблизить, рассмотреть мельчайшие песчинки, безмолвно летящие через пространство, могла заглянуть назад, вверх, вниз – не поворачивая головы. Даже зажмурившись.
Серо-зелёный корабль приближался. Он был похож на лунный серп, обращённый к Рише своими рогами. Риша узнала цвета, формы, треугольный знак, сиявший в свете Большого солнца – знак реоподов. Она вспомнила, как сражалась с пришельцами на Спике. Меч! Она тогда вытянула руку, и…
– У тебя нет оружия, – произнёс голос. – Только ты и они. Враги. Надо уничтожить. Сражайся!
– Как? Чем сражаться?
– Действуй. Двигайся.
Голос замолчал. Яркий луч, вырвавшись из корабля пришельцев, ударил в грудную пластину робота. Послышался низкий гул. Волна жара проникла внутрь, и Риша почувствовала, что машине больно. Робот начал беспорядочно вращаться, проваливаясь в сторону планеты. Обломки! Девочка заметила их в последнюю секунду. Мысленным усилием преодолев сковавший робота шок, она смогла едва заметно изменить положение в пространстве и проскочить между острыми краями неровных кусков металла.
Корабль выстрелил снова – Риша была готова. Инстинкты, освободившись наконец от сомнений, страха, от постоянного контроля со стороны сознания, мгновенно развернули боевую машину. Робот схватил один из кусков обшивки разрушенного корабля и укрылся им, словно щитом. Луч скользнул по серебристой поверхности, стирая белые буквы, разогревая металл. В следующую секунду тяжёлый обломок уже летел навстречу кораблю пришельцев.
Корабль реоподов заложил крутой вираж. На мгновение его камеры потеряли цель, противника, машину, созданную тысячи лет назад и снова разбуженную девочкой с планеты Спика. В потоке чистого белого сияния эта машина догнала корабль пришельцев. Вцепившись в обшивку могучими руками, робот принялся крушить, ломать, рвать на куски. Вокруг в облаках вырывавшегося наружу газа разлетались обломки. Горящий моторный отсек, с яростью откинутый вниз, вращаясь, падал на планету. Откуда-то посыпались искры. Они вспыхивали и гасли, снова вспыхивали маленькими звёздочками. Большие звёзды смотрели на них молча, издалека…
– Теперь отправляй меня обратно! – мысленно крикнула Риша.
Но вместо загадочного, холодного, ненавистного голоса раздался мягкий, полный волнения и грусти голос Лхати:
– Это плохо.
Лхати висела над роботом, заслоняя тёплый свет Малого солнца. Его лучи очерчивали золотом её фигуру. На ней не было скафандра, не было никакого намёка на что-то волшебное, защищающее от космоса.
– Это плохо, – повторила Лхати.
Риша оттолкнула летевший к ним лист зелёной обшивки.
– Что плохо?
– Разрушение. Тот, кто обладает такой силой, не должен разрушать или создавать ради себя.
– А я не хочу никакой силы! – крикнула Риша. – Я хочу вернуться к Ленцу, вернуться в мой мир и жить как прежде!
– Эти миры не твои.
– Вы все говорите что-то непонятное. Думаете, что вы умнее, играете в свои игры. Уходи! Я не верю, что ты – настоящая. Никто не может выжить в космосе без скафандра.
Лхати (или то, что выглядело, как Лхати) исчезла.
Затем исчезли обломки.
Спика.
И, наконец, исчез робот.
Глава 10. Возвращение
Риша лежала на поляне, на мягком ковре из разноцветного мха. Зеленовато-голубой мох назывался сфагус, розовый – флабес. Названия теверков. Это проходили в школе – для самих хапуру любой мох был просто мхом.
Мир вокруг наполняли знакомые звуки и запахи. Ленц держал её за руку. Когда Риша открыла глаза и повернулась, он, смутившись, отодвинулся назад и почесал правое ухо:
– Ты не двигалась, и я испугался. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.
– Спасибо, – не найдя других слов, ответила Риша. – Мы вернулись?
– Похоже на то! Наша башня. Кажется, я даже слышал голос учителя.
Риша встала, отряхнула школьный костюм, поправила волосы:
– Пойдём к теверкам?
– Угу. Только надо быть начеку: вдруг здесь реоподы появятся?
– Не появятся, – произнесла Риша, хотя на этот раз в её голосе не было обычной уверенности.
Браслет на её руке замигал. Над ним возник знакомый неосязаемый экран. На этот раз изображение было тусклым, нечётким, искажённым.
– Раз ты это видишь – ты в настоящем! – произнёс Тангенс. Он пропал, и в кадре появилась Дельта:
– Поздравляем! Ты одна могла справиться с этой миссией, и у тебя всё получилось. Ты настоящий герой! Теперь давай запомним кое-что важное. Никто не должен знать о твоём задании. Не сопротивляйся изменениям, которые произошли в твоём мире, иначе случится беда. Слушайся учителей: теверки умны и справедливы. Удачи!
Браслет расстегнулся и упал вниз. Он продолжал светиться, понемногу становился прозрачным, растворялся в своём свечении, пока совсем не исчез.
Ленц снова почесал ухо:
– Кажется, я не должен был этого слышать… Да и с тобой путешествовать. Что теперь делать?
– Ничего, – пожала плечами девочка. – Это же случайно вышло.
– Не надо рассказать обо всём теверкам?
Риша задумалась, затем мотнула хвостом:
– Не надо. У меня такое чувство… Знаешь, как детей иногда обманывают, чтобы они что-нибудь сделали? Такое, на что у взрослых нет ни времени, ни желания? А после хвалят. Не хочу быть таким ребёнком.
За время учёбы Ленц проникся к теверкам большим уважением. Пришло это не сразу (всё-таки пилоты однажды чуть ли не воевали с ними), но постепенно мудрость инопланетян, их машины, учебники, даже одежда, которую носили теперь ученики – всё стало казаться Ленцу правильной дорогой в космос, которую терпеливые и добрые учителя открыли для них. Теперь в словах Риши холодной тенью проскользнул намёк на то, что теверки неискренни или хитры – это расстроило Ленца.
– Пойдём в башню, – предложил он, стараясь прогнать неуютные мысли.
* * *
В башне всё было по-старому. Разве что мотыльков на окнах стало больше.
Полупрозрачные мотыльки всё время залетали в башню. Они садились в углах окон, на переплётах, на электрических лампах – в общем, поближе к свету. Теверки требовали избавляться от них, и Риша всегда старалась вызваться добровольцем, чтобы не бить их тряпкой, а выпустить живых мотыльков наружу. «А они, глупые, снова и снова летят внутрь – что же с ними делать?» – с грустью думала Риша. Она «охотилась» на бабочек или стрекоз, гонялась за жуками, но некоторые создания, те, что выглядели особенно беззащитными, вызывали у девочки другие чувства. Инстинкты отступали; появлялось осознанное, личное желание спасти, защитить. Мир делился на тех, кого надо защищать, на равных себе и на врагов. Хотелось, чтобы врагов не было вовсе, а остались бы только первые и вторые. Хотелось поделиться этими мыслями.
У второго класса новичков только что закончился урок математики. Мимо пробежали Эйнс и Лаплас. Удивительное дело: они не обратили на Ришу никакого внимания. Следом появились Харита и Вельви. Они обменялись приветствиями. Харита принялась рассказывать что-то о домашних заданиях, о старшеклассниках, но Риша слушала вполуха. Привлечённая чьим-то заливистым смехом, она обернулась и увидела, как Мариотта обнимает Ленца.
Ей тут же захотелось сделать три шага вперёд, оттолкнуть Мариотту… Но, поражённая происходящим, она никак не могла сделать эти три шага и только стояла неподвижно и смотрела. В голове её снова зазвучали слова Тангенса: «Не сопротивляйся изменениям…» Дальше, в конце коридора, лампы не горели, и Рише показалось, что оттуда, из полутьмы, на неё смотрит Лхати. Где-то рядом был учитель – он тоже наблюдает. И Дельта с роботом наблюдают. Все ждут, что же сделает Риша.
Она развернулась и побежала к лестнице. За её спиной снова раздался громкий девичий смех.
Глава 11. Не сопротивляйся
«Всё изменилось! – думала Риша, стоя возле входа в домик новичков. – Я не знаю, кто мои друзья. Я ничего не знаю. Это нечестно!» Хотелось расплакаться, и при этом хотелось злиться на теверков и даже на всех инопланетян.
Риша поднялась на второй этаж. Катоди и Сави несли по коридору вёдра и швабры. Пахло цветами – запах, слишком сильный, чтобы быть приятным.
– Ты с нами? – Катоди поставила ведро и покрутила тряпкой в воздухе. – Учитель сказал, что надо помыть полы внизу.
– Угу! И тебя тоже назвал, – добавила Сави.
Риша нахмурилась, затем схватила Катоди под руку и потащила в сторону комнат:
– Я после всё одна сделаю!
Риша не любила ложь, но обойтись без какой-то выдумки, объясняющей, почему она ничего не понимает, было нельзя. Девочка сказала Катоди первое, что пришло ей в голову:
– Я упала с крыши, немножко ударилась и, кажется, ничего не помню. Поможешь?
– Так надо срочно сказать учителю! – Катоди с тревогой посмотрела на Ришу, но та мотнула хвостом:
– Не надо. Точнее, я сама потом расскажу.
Они зашли в комнату – Риша с облегчением поняла, что и в этом, изменившемся, мире живёт вместе с Кат-Кат и, кажется, они отличные подруги. Но затем неприятные сюрпризы посыпались один за другим.
Оказалось, что Риша теперь двоечница и главный школьный хулиган. Архи – звезда, отличник, в которого тайно влюблены все девчонки, а Гаус – обычный ученик четвёртого класса, замкнутый в себе и скучный.
– А Мариотта и Ленц уже давно вместе. Ну неужели ты совсем-совсем всё позабыла? – Катоди смотрела на подругу, не зная, удивляться или переживать.
– Нет, я просто проверяю себя. Ну мало ли? Вдруг это ложные воспоминания.
– Такое разве бывает?
– У нас в деревне было. Дядя Ноли вдруг стал вспоминать, как летал вокруг Спики и гулял по Луне.
– Ух ты!
– Ага. Он вообще смешной, дядя Ноли. И добрый. Я тебя как-нибудь с ним познакомлю.
Через неделю Риша уже знала о себе и классе всё, что можно было узнать, не привлекая лишнего внимания. Отпросившись у теверков, она три дня провела в родной деревне. К счастью, здесь всё было по-старому. Её дом, её комната, даже игрушки – ничего не изменилось. Дядя Ноли подарил ей бумажную вертушку, мама напекла пирогов с синей ореховой пастой.
Кюри всё так же жила с родителями. В школу девочку не пускали, и она всё своё время посвящала рисованию узоров. Кюри увлечённо рассказывала Рише о красках, тканях, разных тайных приёмах, помогающих творить красоту. Рисование требовало терпения, времени, аккуратных движений – для желающей приключений Риши всё это казалось магией, ей неподвластной. Они с Кюри были совсем не похожи друг на друга – поэтому им было интересно вместе.
«Никто из них не подозревает, что я – это другая я», – думала Риша, сидя вечером на крыше родного дома и наблюдая, как Большое солнце опускается к горизонту, окрашивая небо в пурпурный.
С Ленцем она поговорила в первый же день после их возвращения. Разговор этот получился совсем не таким, как ожидала Риша, и сейчас, когда многое стало понятнее, она вспоминала ответы Ленца и пыталась догадаться о его чувствах или возможных чувствах.
«Я думаю, лучше пока притворяться, – сказал Ленц. – Иначе мы кого-нибудь обидим. К тому же тебя предупреждали на счёт изменений…»
«Кого-нибудь – это Мариотту? – подумала тогда Риша. – А вдруг она ему понравилась? Вдруг в этот момент я навсегда его потеряла?» Риша хотела как-то возразить и при этом не выдать своих чувств – от волнения слов не нашлось, и они долго молчали – неприятная тишина, которая зачем-то хорошо запоминается. Затем Ленц сказал: «Надо бы мне возвращаться. Тихий час – отругают». «Нам надо в наш мир», – ответила Риша. «А мы разве не в нашем?» «Видишь же: всё другое, неправильное!»
Что он хотел сказать дальше? Что-нибудь вроде: «Вижу… Но может быть, другого «нашего мира» уже нет. Наверное, надо постараться жить здесь. От нас может зависеть гораздо больше, чем кажется».
– Я не хочу, чтобы от меня или тебя зависели все эти важные непонятные штуки. Не надо было соглашаться. Жили бы, как жили… Расскажем всё теверкам. Нельзя так оставлять. Это нечестно. – Риша произнесла это вслух, как бы продолжая их, частью вымышленный, разговор.
В ту ночь она заснула прямо на крыше: ей давно было это позволено – одна из тех вещей, по которым Риша скучала в школе.
Посреди светлой спикианской ночи она проснулась от звука, похожего на звон колокольчиков. На краю крыши сидела Лхати. В левой руке дикарка держала посох, светящийся неярким бирюзовым светом. Лхати, не поворачивая головы, произнесла своим тихим музыкальным голосом:
– Если расскажешь инопланетянам, всему конец. Тебе, мне, этой планете.
Снова послышался звон колокольчиков, и Лхати исчезла. Риша перекатилась к краю и заглянула вниз: только ровные грядки, дорожка, забор, запертая калитка. Она снова заснула, а утром появление Лхати уже казалось ей игрой воображения.
Всё же это событие повлияло на решение девочки: сердцем чувствуя какую-то опасность, она решила отложить разговор с теверками на потом.