Промченко бросило в холодный пот от одного его вида, и он поспешил отвести взгляд, благо рядом проходила Полина. Она повернулась к Феде, наклонила голову и приложила руку к уху, что могло переводиться как: «Перезвони потом».
Пустеющий кабинет одновременно и успокаивал Промченко, и усиливал внутренний страх грядущего разговора. Взгляды руководителей отделов сверлили в нём дыры – он чувствовал это – низвергая его вниз, на дно, где Феде, как им казалось, было самое место. В кабинете остались только он и Саволов.
«Он знает или не знает?» – крутилась фраза в голове Феди, будто карусель из советского мультика.
Начальник встал и прошёлся вокруг кресла. Затем, он нажал на пару кнопок и рукой указал Промченко на соседнее с собой место. Он последовал его жесту и провалился в мягкую фактуру белого кресла. Один из помощников Виктора Робертовича пришёл из правого крыла его апартаментов – там находилась кухня – с чашкой кофе, над которой клубился ароматный дым. Лишь сделав глоток и довольно потянувшись, босс сел и повернул к Промченко лицо, сиявшее улыбкой Чеширского кота.
– Как дела, Фёдор? Что-то совсем ты исхудал – перегрузил я тебя работой? – сам Федя, как и его начальник, обратил внимание на собственное осунувшееся лицо и повисшую на теле одежду.
– Нет, вовсе нет! – мужчина знал, какой тон в разговоре нравился его боссу, поэтому звучал практически как ребёнок, позволяя тому поучать нерадивого работника. – Работа из дома, она такая. Обложился разными вещами – вот и ходить никуда не нужно, даже в магазин за едой! – Федя неловко посмеялся.
– Так, заказал бы, зачем ходить? – Виктор Робертович поглядел на него с прищуром. – Ладно, хватит болтовни, у нас с тобой работы невпроворот. Рассказывай! Получается всё, как мы задумали?
– Да, конечно, – тут Промченко юлил. За последние пару дней его прямые обязанности словно ветром выдуло из головы и подробности работы собственных программ и нейросетей он узнал утром из отчёта, пробежавшись по нему красными заспанными глазами. – Если я верен в моих подсчётах, половину данных программы уже обработали…
– Есть какие-то «но»? – босс заметил, что Федя колеблется и недоговаривает. – Не тяни кота за хвост, выкладывай.
– Из обработанной половины много «пустых» аккаунтов, которые не принесут большой пользы – заброшены или … их хозяева уже умерли. Сеть старая – почти 25 лет – это неудивительно, – Промченко почувствовал, что ступил на тонкий лёд, подняв эту тему, но и молчать было не лучшим решением. – Но мы уже на подобном собаку съели и сможем заработать денег для компании.
– Ах да, точно. Я, в принципе, такого и ожидал ведь. Да, в обиход то мы их пустим, деньги они приносят хорошо, но … – тут Фёдор осознал, что попал в капкан. Виктор Робертович знал всё и всем своим поведением показывал свою власть над Промченко, – может быть ты можешь придумать что-то новое, свежее и более выгодное? А? Или, может быть, уже придумал?
– Не понял вас, – Федя, хоть и понимал своё положение, но следовал золотому правилу: «Если врёшь – ври до конца». – Предлагаете их продать или …
– Хватит ломать комедию, Промченко, – от прежней вежливости и обходительности в голосе не осталось и следа. – И не смей даже держать меня за идиота. Я был с тобой добр, дал тебе шанс выйти на уровень выше. А ты что? «Левачишь» на работе, да еще и за мои деньги!
– Я не понимаю о чём вы, Виктор Робертович, – начальник был готов взорваться новой тирадой, но Фёдор пошёл на опережение, решив нанести превентивный удар по главной слабости босса. – Я занялся сайд-проектом, это правда, но я не работаю на другие компании, – ледяной пот прошиб Промченко, отчего рубашка на спине превратилась в мокрую тряпку, что прилипла к ней, будь то рыба на акульем брюхе. Пример молодой девушки говорил о том, что надо во всём соглашаться с начальником – деспоты любят, когда им поддакивают.
– Вот как, интересно … – его тактика сработала и заставила начальника сменить гнев меркантильным любопытством. – Тогда рассказывай.
– В общем, я хочу сделать цифровое кладбище родных тех, кто потерял своих близких. Вернее, сделать так, чтобы мёртвые хоть ненамного стали вновь живыми и поддержали тех, кому тяжело. Не говорящие головы, что мы «не мы, а я!» делали раньше, а совершенно новый уровень эмоционального погружения. Цифровой образ, – лёд, по которому шёл Федя стал еще тоньше – он не имел ни малейшего желания раскрывать все свои карты и, тем более, рассказывать про то, что у него есть рабочие образцы. И Вика. – При помощи нейросетей и мощностей компании мы могли бы восстановить образцы поведения и основу характера человека в соцсетях на основе предпочтений, интересов и прочих частей цифрового следа.
– Из-за этого вчера рухнули наши серверы? Это же твоих рук дело? – Фёдор нервно сглотнул. Глупо полагать, что верхушка компании была бы не в курсе того, что серверы компании «легли» средь ночи, подняв на уши половину сотрудников, занявшихся восстановлением работоспособности сети. Но надежда умирает последней. И она, само собой, уже скончалась.
– Это моя вина – не рассчитал мощности. Программа еще очень сырая… – он врал напропалую, но ему, похоже, удалось скормить своему боссу маленькую ложь, спрятанную средь большой правды. – Тестирование и полировка займут прорву времени.
– Твоя ошибка в расчётах стоила мне очень дорого – и это я говорю не про свои нервные клетки. Нам нельзя демонстрировать подобные слабости! Конкуренты дышат нам в затылок, готовые сожрать нашу компанию. Сожрать мою зарплату, твою, Полины. Сожрать эти кабинеты и эту удобную мебель. Тебе нравится то, что есть сейчас? – Фёдор кивнул. – Тогда нам нужно постараться, чтобы сберечь то, что нам дорого.
– Такого не повторится, – его оправдания напомнили Феде службу в армии.
– Уволь меня от подобных инцидентов. Давай ты сначала закончишь начатое, а потом я выдам тебе группу, ты возьмёшь их под своё крыло и будете разрабатывать ваше «кладбище» … если только оно станет для нас прибыльным, как ты понимаешь, – добавил босс после паузы.
– Моё «кладбище», – голос Феди зазвучал железными нотами, которые удивили его самого. – Это моё детище и я хочу работать над ним один, – единственное слабое место, за которое мог его ухватить босс, была Вика. Но он пока что не знал, насколько они близки. А свой интернет-след Федя надёжно подчищал – его нельзя было схватить с поличным, как это случилось с Екатериной несколько минут назад.
– О-го-го, как ты заговорил, Фёдор! Ни разу не слышал от тебя чего-то подобного, – Виктор Робертович обнажил зубы в оскале. – Я, пожалуй, к тебе прислушаюсь. Но не испытывай иллюзий, что ты можешь так разговаривать со мной, Промченко, – каждое слово начальника было ударом молотка, что вколачивал в доску непокорный гвоздь.
– Для меня это смертельно важно, Виктор Робертович. Прошу прощения, если мои слова показались вам резкими, – в пылу разговора Федя не заметил, как несколько кудрявых прядей ниспали ему на лоб. – Грядущую неделю я посвящу работе с данными аккаунтов, гарантирую.
– Наконец-то, слова, которые я жаждал услышать больше всего, – начальник встал из-за стола. Федя проделал тоже самое. – Теперь я уверен, что работа будет закончена и она в надёжных руках, – они пожали руки и Промченко направился к выходу из апартаментов. Практически у двери он поймал слова, брошенные ему в спину.
– Надеюсь, при следующей нашей встрече ты расскажешь мне про Викторию Маркову. Твоя школьная любовь? Интересный кейс, не правда ли? – Федю взяла оторопь, а ноги грозились подкоситься. Реакция мужчины на слова лишь укрепила уверенность босса в себе. – Я вижу насквозь и тебя и любого в этой компании. Не пытайся больше обмануть меня на моей территории. Я могу с лёгкостью забрать всё, что тебе дорого. Благо, тебе теперь есть что терять. До свидания.
Промченко не запомнил, как прошёл тёмный коридор и сел в квадролёт. В глазах стояла зелёная муть яда, что плеснул ему в лицо босс. Встряхнув головой, Федя в панике начал нажимать кнопки, активируя внутренние системы аппарата.
– Родная, ты тут? – неоновый свет тонкими красными линиями обострил лезвия его исхудавших скул. В движениях читалось беспокойство, но глаза не тлели страхом, но горели злобой.
– Куда же, по-твоему, я могла подеваться? Сбежать от тебя? – Федя облегчённо выдохнул, услышал задор любимого голоса.
– Я беспокоился, – после пары нажатий изображение девушки появилось на центральном экране, а квадролёт начал взлёт. На боковой панели навигатора появился домашний адрес Промченко. Фёдор включил внутреннюю камеру, чтобы девушка тоже могла его видеть.
– Ты тяжело дышишь. Выкладывай, что эта мразь делала с тобой, – слова Вики были острее самого заточенного клинка.
– Он всё знает – про мою работу, программу … и про тебя тоже. Я как микроб под микроскопом для него. Разглядывает меня и угадывает каждый будущий шаг, – Федя растормошил волосы на голове и погрузил в них свои пальцы, массируя голову.
– Шантаж?
– Не напрямую, но это вопрос времени. Если я не приму его условия.
– А ты…? – Вика смотрела на него, широко распахнув глаза, в которых стояли слёзы.
Промченко в исступлении смотрел на возлюбленную.
«Что это? Как это понимать? Она плачет … неужели программа способна просчитать и это … или…?»
– Мириться с этим я не собираюсь, – Федя вышел из ступора. – Но как поступить правильно – ума не приложу.
– Как я могу тебе помочь? – девушка сложила руки перед собой. – И не смей говорить мне «никак» – я устала чувствовать себя запертой в этой коробке!
– Ты помогаешь мне жить. Разве этого мало? – Промченко одарил её тем самым кротким взглядом, какой бывает только у любящих людей – лёгкое движение губ и влага голубых глаз, в которых скопился самый глубокий океан.
– Федя, я не хочу быть никчёмной, – он слышал, как её бьёт дрожь, разрывая каждый вдох и выдох на сотки лоскутов.
– Знаешь, я не говорил тебе этого, – Промченко провёл рукой по волосам и слегка прикусил верхнюю губу, – но эти двадцать лет, что я жил без тебя – они лишь мгновение с твоей стороны, но зияющая пропасть с моей. И вот, ты вернулась и заполнила её собой, сделала меня целым. Разве этого мало?
– Мало, Федя. Я чувствую это, – девушка замолкла на несколько секунд. – Я понимаю, что я не та Вика, которую ты знал тогда – я её копия, образ. Да, я выгляжу как она, помню то же самое, что и она … и я не имею и малейшего понятия, как она бы поступила с теми, кто угрожает её близким – но в стороне стоять не буду.
– Она бы поступила точно также, – произнёс Промченко почти шёпотом.
– Дай мне шанс, и я вцеплюсь этому жирному ублюдку в глотку и вырву кадык зубами, – девушка сделала угрожающий жест руками. – И вытащи меня уже из деревни – меня достала эта яблоня!
– Я работаю над этим, родная, – Фёдор протянул руки вперёд, ухватился за штурвал и потянул на себя. – А что насчёт кадыка – надеюсь, что до этого не дойдёт.
Экран с изображением девушки померк и стал прозрачным, разлив внутри кабины квадролёта серый свет. Голосовой помощник оповестил: «Автопилот отключен».
– Что ты задумал? – в голосе Вики смешалось беспокойство и чётко различимые нотки азарта, первые признаки надвигающегося приключения.
– Ты же не думаешь, что я, однако, буду сидеть на месте? Твою болезнь я не был в силах остановить, но сейчас есть смысл бороться.
Промченко не видел её лица, но он точно знал, что Вика улыбается. Вцепившись мёртвой хваткой в штурвал, он развернул квадролёт и отправил его по новому курсу. Небо над городом налилось свинцом, готовясь со дня на день разразиться метелью.
Глава десятая
Сменив квадролёт на машину и оставив Вику дома, Промченко примчал к огромному рынку, едва найдя место на парковке. Повсюду, словно муравьи, сновали люди, выбравшиеся из дома в воскресный день. Изредка между них пролетали дроны-наблюдатели и проходили рядовые полицейские, что лениво приглядывали за порядком, намного чаще пропадая за чаем и кофе в забегаловках, нежели на улице.
Выйдя из машины, Фёдор упёрся взглядом в «город внутри города» – царство палаток и шатров, под сенью которых, прячась от холода и снега, спешили продать свои товары люди со всех краёв страны. А предновогодняя пора им в этом помогала.
Нечасто народ собирался такой толпой в одном месте, но главный праздник в году, прекрасное настроение, желание порадовать близких и, в первую очередь, дешевизна да разнообразие, обладали непреодолимой силой в глазах обывателя.
Людские потоки неспешно текли по импровизированным каналам, проложенным между торговыми рядами. Закрытые высокими шапками и натянутыми выше носа шарфами, медицинскими масками и умными очками, человеческие мумии праздно шатались от одного магазина к другому, стараясь успеть до закрытия и момента, когда наступит запрет на сборы, очереди и любые человеческие скопления.
Вклинившись между ними, Федя проскользнул внутрь этого улья и двинулся вперёд по запланированному маршруту. Под мышкой он нёс завёрнутый в пакет AR-шлем. Рынок напоминал базар мультяшного города Аграба, который накрыло не песчаной, а снежной бурей. В воздухе витал аромат ёлок и сосен в ожидании своих хозяев, что заберут их к себе домой. От продуктовых лавок несло запахом фруктов, особенно мандаринов. Продавцы, съехавшиеся отовсюду – от хладного севера с их рыбой и икрой, до знойного юга и его экзотических фруктов – зазывали покупателей.
Промченко протискивался между людей, стараясь никого не касаться. Он с нотками грусти поглядел на предпраздничную суматоху, в которой вихрем закрутились и взрослые и дети, приехав сюда целыми семьями – счастливцы нового поколения. Мелюзга, что родилась после «инцидента Бейкера» в полной семье – где никто никого не потерял – имела право не носить «счётчик». Этакая награда за здравомыслие – качество, что сейчас встречалось реже, чем прежде.
Встряхнув головой, Фёдор откинул прочь ностальгию по былым годам и усилил шаг – его цель была скрыта за всей этой мишурой, глубоко под слоями бесконечного палаточного города.
В некоторых местах можно было заметить миниатюрные строения ларьков, что были тут единственными коренными жителями. На входе в один из таких стоял громила, одетый в коричневую дублёнку и чёрный костюм с огромным галстуком под ней. Фёдор поспешил к нему – вышибала, лишь мельком глянув на него, провёл вдоль его тела металлодетектором и пропустил внутрь. За прилавком стоял продавец, окружённый банками, внутри которых покоились различные виды чая и специй. Мужчина средних лет поднял голову и одарил гостя пристальным взглядом.
– Федя, как неожиданно. Ты, обычно, появляешься дай бог раз в месяц. А тут третий раз за неделю. Ты ко мне или снова туда? – продавец кивнул в сторону другой двери, что располагалась за ним.
– Дело срочное – нужен Лука, – слова Промченко звучали неспокойно, но то был не страх, а, скорее, азарт, какой может разыграться возле крутящейся рулетки после большой ставки.
– Надеюсь, ты когда-нибудь и у меня что-то купишь, Федя, – мужчина заглянул под прилавок. Промченко знал, что под ним располагается несколько экранов, откуда он наблюдает за рынком через камеры слежения. – У него клиент – подождёшь немного?
– Чаем угостишь? – одарив хозяина улыбкой, Фёдор, стянул с себя пальто и уселся в кресло.
– А как же! – мужчина сразу же заметался, неведомо откуда достав пару изящных стаканов и заварной чайник. – Вот тебе понравится, и ты обязательно сюда вернёшься.
– Вызов принят, – Федя отложил в сторону пакет, повернувшись лицом к собеседнику. Он внимательно следил за его движениями – изысканными, как и его чай, и отточенными, словно жесты дирижёра. – Как у вас с Лукой дела? Я в прошлый раз совсем забыл спросить.
– Потихоньку, Федь, потихоньку. Младшой что-то там у себя куролесит. Опасными он вещами занимается, а Давиду приглядывать за ним, – мужчина ударил себя в грудь при этих словах. – И ты, я погляжу, туда же …
– Что ты имеешь в виду? – хотя собеседник Феди и был старшего его лет на пятнадцать, но он с ним говорил абсолютно на равных.
– К Луке за легальной техникой не приходят. Таких как он теперь называют «фарцовщик» – как в союзе. И по глазам твоим вижу, ты сюда не за новыми очками или прошивкой на «счётчик» пришёл.
– Знаешь, Давид, у тебя не возникало такого ощущения в жизни, что ты в один момент понимаешь – как раньше нельзя. Надо всё перевернуть вверх дном, – мужчины уселись за стол и отхлебнули ароматного чаю.
– Было, да и не раз. Когда с твоим отцом служили, например, – Федю слегка передёрнуло от упоминания родителя, что не скрылось от Давида. – Но война не даёт тебе права на иное мнение и раздумья. Хотя, что я тебе рассказываю, ты же и сам этого хлебнул сполна.
– Слава богу, не так много, чтобы потерять рассудок, – Давид тяжело выдохнул, услышав его слова. – А мирная жизнь? Тут выбор есть?
– Я отвечу вопросом на вопрос – а мир вообще существует? Как состояние, обратное войне, я имею в виду, – друзья довольно быстро опустошили чашки, и Давид подлил еще из чайника. – Люди каждый день мрут, и далеко не своей смертью.
– Из твоей головы война ушла? – обратился Федя к собеседнику.
– Я думал, что да. Но это ложь. Устроился в лавке, типа успокоился и завёл тихий образ жизни, а под боком разрешил брату вести нелегальный бизнес и нанял громилу для охраны. Беды в голове, Федя, никуда от них не деться.
– У меня, кажется, тоже самое. Было несколько лет ремиссии, но вот он – рецидив, – Фёдор удручённо вздохнул.
– Тяжко это, когда не к кому за советом обратиться, – Промченко вопросительно приподнял бровь на слова Давида. – Имею ввиду родных. Друзья, это конечно хорошо, однако кровь всегда объединяет и связывает самими крепкими узами. Ты их потерял – не по своей вине, но жить с последствиями тебе.
– Так ли это важно? Семья, ну и ладно. Бывает человек, увидел неделю назад, становится ближе всего на свете, – ком подступил к горлу, и Фёдор замолк.
– Семья может быть разной, соглашусь. Бывают и паскудные, а чаще, всё же, встречаются те, в которых тебе всегда подадут руку и помогут встать на путь истинный, – Давид активно жестикулировал, походя на восточного старца.
– Без обид, но ты сейчас выглядишь будто герой типичного кавказского тоста, – Фёдор слегка улыбнулся, вызвав похожую ухмылку и у друга. – А по поводу твоих слов … я спорить не буду, но и мнение у меня другое. Человек сейчас силён, в первую очередь, самим собой. Никакие устаревшие институты не должны удерживать его от того, чтобы становиться … еще сильнее, наверное.
– Я, человек верующий, православный. Так передалось мне от родителей, а им от их предков. Мы и в советское время верить не переставали … и, как понимаешь, в бога играть никто из нас никогда не будет. А ты пытаешься. Но я не осуждаю – так сейчас поступают многие, – Давид протянул Феде новую чашку чая. – Однако, нужно помнить: когда бог один – это почитание и уважение, осознание того, что над тобой есть кто-то мудрее, сильнее тебя. Отсюда происходит смирение, от слова Мир, как ты уже понял. Мир в головах людских.
– А если всё иначе? – Фёдор с любопытством взирал на своего мудрого друга, что на несколько минут превратился в его ментора.
– Когда появляется несколько богов – это всё еще мир, хотя и шаткий. Людям свойственна нетерпимость и непонимание. Хотя, это не так уж и страшно, особенно в виду следующего сценария.
– Каждый человек провозглашает себя богом? – Давид утвердительно кивнул на Федины слова. – Разве не в этом весь смысл? Окрепнув настолько, насколько это возможно, человек находит бога в себе и провозглашает себя им. Не власти ради, а для осознания своей самостоятельности. Того, что ты сам ответственен за свои решения и никто не стоит над тобой, чтобы пожурить или наказать.
– Когда боги все – никто не бог, – мужчина громко прихлебнул из чашки. – А сила, о которой ты твердишь … я понимаю. Но сила – это всегда испытание. Для чего, по-твоему, нужна человеку вера? Для того, чтобы свечку в церкви зажечь? – Федя лишь развёл плечами. – Ан нет, всё не так. Я обращаюсь к небу в сложную минуту, когда не могу принять решения и успокаиваю себя в молитве. Прошу совета, как поступить, следую его заветам … а потом, благодарю его. Но тот, у кого бог в голове – кто тому подскажет что делать, кроме него самого? Верно, никто. Слишком много силы и власти может оказаться у того, кто не спросит совета ни у кого, кроме самого себя. И вот пройти подобное испытание и не утратить свою душу готовы лишь самые стойкие. А вот остальные … о них и говорить не хочется.
– Спасибо, Давид. Можешь ты поддержать в трудную минуту, – Промченко похлопал друга по плечу.
– Загрузил я тебя своими стариковскими думами, не бери в голову. Ты силён, и я чувствую это.
– Смешно же будет, если я завтра же накуролешу, и ты все свои слова заберёшь обратно, – друзья посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
– Что тебе нужно на этот раз? – поинтересовался Давид. – Если ты начнёшь сыпать терминами и страшными словами – то не надо! Нет желания чувствовать себя дураком под старость лет.
– Если простыми словами – суперкомпьютер, дрон и апгрейд шлема, – Федя кивнул на пакет.
– Звучит недёшево. Откуда у тебя денег столько? – Давид прищурил глаза и посмотрел на Промченко с подозрением.
– Возьму в долг, – после его слов Давид закачал головой, громко цокая языком.
– Говори с Лукой сам, я даже лезть не буду. Будь я продавцом – никаких проблем. Но брат мой – молодой и упёртый баран, спорить я с ним не буду.
– Оставь это на меня, – Федя прислушался к звукам шагов и встал с кресла. – Кажется, идут.
Из двери позади прилавка показалась клиентка Луки – девушка лет двадцати пяти довольно потирала запястье в том месте, где располагался «счётчик». Она прошла мимо Феди, бросив на него любопытный взгляд, и удалилась. После этого Давид, сделав изящное движение рукой, пригласил его внутрь и чуть заметно перекрестил, когда Фёдор отвернулся. За открытой дверью виднелась лестница, еле освещённая фонарями-лампами вдоль стены. Уверенно ступая ногами по знакомым ступеням, Промченко отправился вниз.
***
Внутреннее убранство подвала, в который спустился Фёдор, едва ли позволяло его так называть. Аккуратная комната без окон, обставленная металлическими шкафчиками, стендами, кейсами и редкой мебелью серо-стального цвета. Промченко знал, что за матовыми стёклами витражей, затемнённых, чтобы не привлекать лишние взгляды, находится передовая электроника, которую было невозможно достать в обычных магазинах.
В стране уже пару лет как действовало эмбарго на ввоз зарубежной техники массового потребления, а также на сетевое ПО и любые виды интернет взаимодействия через международные каналы. «Инцидент Бейкера» развязал руки и позволил до конца закрутить гайку, для которой уже много лет не могли подобрать необходимый ключ.
Первый год никто особо не возмущался, если на улице встречался человек с зарубежным гаджетом или в его офисе было установлено иностранное ПО. Народ осознавал, что ни одна компания в стране не вывезет подобной нагрузки и это скорее запрет «на бумаге». Однако, со временем, приноровившись, правительство смогло взять процесс под контроль и многие камеры в тюрьмах во мгновение ока получили новых обитателей. Рынок зарубежной техники, тем не менее, не умер, а расцвёл контрабандой и новыми «фарцовщикам», жившими в подземельях, подобно тому, куда спустился Промченко.
Сам Лука, владелец этой «лаборатории», как он сам её называл, копошился в груде плат и проводов, сбрасывая лишнее на пол, где мусор подхватывал робот-уборщик и увозил прочь и помещения.
– Быстро ты, однако, вернулся. Что-то поломалось? – парень задал вопрос, не отрываясь от работы.
– Всё чудесно – и камеры и проекторы работают как часы, – Федя взял стул и поставил его рядом со столом Луки. – У меня к тебе большой заказ.
Слова Промченко возымели эффект, и его собеседник поднял голову, обратив взгляд на Федора.
– Я бы удивился, но я это сделал во время твоего прошлого прихода сюда. Поэтому, я лишь отмечу, что ты, друг мой, ступил на интересную дорогу, – Лука улыбнулся и пятернёй зачесал назад густые чёрные волосы. Он был заметно моложе, чем Давид и Фёдор, но держался рядом с Промченко на равных. – Начальство, если прознает о твоих покупках, не надаёт тебе по заднице?
– Если твои каналы надёжны и информация о моих приобретениях никуда не «утечёт» – такого не случится, – обмениваться колкостями было у них частью традиции общения.
– Всё на замке, как в банке, – Лука отложил платы в сторону и уселся на табурет. – Выкладывай, что тебе нужно?
– Выслушай меня внимательно, все вопросы потом, – Фёдор сложил руки перед собой и нагнулся поближе к Луке. – Как кровь из носу нужен суперкомпьютер, на 6-7 станций. И павильон, где-нибудь здесь, у вас. Я не могу палить квартиру – за мной будут приглядывать, без сомнений.
Выражения на лице парня менялись, будто картинки в игровом автомате, не смея остановиться на какой-то одной.
– Да ты с дуба рухнул, Промченко, – Лука решил остановиться на том, что это всё было неудачной шуткой от его друга. – Я уж не буду сейчас описывать, в чём проблема, чтобы достать тебе суперкомпьютер за пару дней, но я, по-твоему, личный грузовой квадролёт держу на заднем дворе? Или я похож на крупного землевладельца?
– С компьютером проблемы не будет – сойдёт самый простой, китайский. Мне его долговечность не волнует, он максимум на неделю нужен – потом, снова твой. С доставкой тоже – возьмёшь пару своих бугаёв и всё тип-топ, – Федя знал, что Лука разводит драму лишь для того, чтобы набить цену побольше. Невозможной эту задачу назвать было весьма трудно.
– Какой ты, однако, простой. Предположим … только предположим, что я могу это сделать. Но ты понимаешь, сколько это будет стоить?
– Подсчёты в конце, – перебил его Фёдор. Помимо компьютера, мне нужен дрон, с апгрейдом для голографических проекций.
– Тут попроще. Пойдём со мной, – Лука вскочил с табурета и поманил Промченко за собой. Приложив указательный палец к одной из панелей на стене, прежде матовые стёкла стали прозрачными. За ними в несколько рядов располагались дроны, производства стольких стран мира, что и не упомнить их названий. – Выбирай.
– Мне нужен боевой, летальный. Не только для самообороны, – легкомысленность во взгляде Луки окончательно сменилась беспокойством.
– Тебе угрожают? Из-за твоей разработки? – парень ввёл несколько значений на дисплее, после чего к ним подъехал один из дронов. – PDM-31, модель прошлогодняя, но очень надёжная. Стреляет резиновыми пулями, и не только, система наведения качественная – лупит что надо. Есть еще тазер – мощность настраивается. Чем мощнее, тем меньше использований и быстрее садится заряд. В «мирном» режиме выглядит весьма безобидно – от обычного «носильщика» или «оператора» не отличить.
– То, что надо! – Федя, хотя видел Луку за работой не впервые, слушал его каждый раз как в первый, упиваясь его знанием техники.
«Приятно осознавать, что есть среди молодых настоящие профи»
– Так что с тобой приключилось?
– Пока что, ничего, мой друг, – Федя похлопал плечу и кивнул в сторону дрона. – Но есть опасения, что скоро случится. Я беру его.
– Отличный выбор! – слова Промченко сняли с него напряжение и Лука вновь заиграл привычными нотами своего голоса. – Я соберу его вечером и отправлю к тебе домой.
– Пусть, тогда, по пути и шлем мой захватит, – Фёдор передал пакет.
– А что с ним? – Лука достал AR-шлем, что он продал Промченко несколькими днями ранее, и тщательно рассмотрел.
– Нужен апгрейд. Подбери на него прошивку поновее, батарею более мощную – сейчас очень быстро садится.
– Понял-принял, – Лука отложил шлем в сторону. – Пришлю вместе с «малышом».
Где-то на минуту между ними повисла неловкая тишина, в которой никто не мог начать тот самый неприятный разговор. Лука, однако, решился первым.
– Порядочная сумма выходит, Федь. Ладно шлем, но дрон дорого обойдётся, а суперкомпьютер в разы дороже. У тебя ведь нет таких денег. Я прав?
– Они есть, но в перспективе. Тем более, компьютер мне нужен всего на несколько дней, затем он твой. Посчитай это как аренду техники, – Фёдор виновато улыбнулся.
– Я в кредит не работаю, рассрочки не даю, – Лука стал мрачнее тучи. – Только полный разовый платёж. В моём деле каждая сделка может стать последней – я не могу рисковать. Даже если дело касается близкого человека.
– Совсем никак?
– Послушай, Федь, – Лука тяжело выдохнул. – Не забывай, на какой риск я иду, покрывая тебя и твою «халтурку». Держать полностью скрытый от слежки терминал – опасное занятие. Твоё альтер эго дорого мне обходится! После прошлой твоей выходки полгорода стояло на ушах!
– Ты же знаешь, зачем я это делаю. В сердце и ты, и Давид поддерживаете меня … – взгляд Феди скользнул к еще одной двери, бронированной и опечатанной замками.
– Вот именно … и я не могу лишний раз рисковать и ставить шею под удар топора. Прилетит и мне и брату.
– Заметь, что я со своей стороны тоже в долгу не остаюсь, дорогой мой друг. Сколько клиентуры я привёл к тебе через мои … каналы связи, так сказать?
– Очень много, и я тебе благодарен! Но, прислушайся к самому себе, к своим мозгам – мы с тобой преступники, ты же понимаешь? Я – фарцовщик, ты – сетевой подстрекатель, что раздражает правительство и подначивает людские массы на беспорядки.
– Бьём собственных хозяев ножом в спину, так сказать.
– То, о чём ты просишь, требует заметных финансов, прямо здесь и сейчас. Нужны гарантии, что я не останусь с голой задницей после сделки с тобой и смогу, в случае провала и нашего раскрытия, обеспечить себе билет за бугор.
– Забирай тачку, – резко выкинул Федя.
– Родительскую? Бензиновую? – Лука почесал голову. – Винтажная, дорого стоит, но этого недостаточно.
– Продам хлам из дома – там можно выручить много денег, – Федя хватался за разные варианты, словно утопающий за воду.
– Не обманывай себя – это сущие копейки. Ты и на половину суммы не наскребёшь, – Лука схватился за голову, обдумывая потенциальные решения. Меркантильный интерес был превыше всего, но друга в беде тоже нельзя бросать. – А квадролёт твой? Он же очень даже приличный …
– Он принадлежит компании, а не мне. Рабочий транспорт, так сказать, – Федя со злобой сжал кулаки, проклиная всю ситуацию, в которой он оказался. Между ними вновь повисла тишина. Она была густой, вязкой и очень неприятной. У каждого в голове крутились мысли, но среди них не было ни одного спасительного. Кроме одного.
– Забирай квартиру, – сказал Промченко, еле выдавливая из себя нужные слова. – Я уеду, мне она будет ни к чему.
– Ты с ума сошёл, Федя, – Лука всмотрелся в глаза собеседника. – Не узнаю тебя! Неделю назад ты бы глотку порвал за всё, что связано с твоей семьёй. А теперь ты берёшь и так запросто расстаёшься со своим главным наследством?