Глава четвёртая
Неделя была ужасно тягучей и долгой. Каждый день обращался истинным мучением для Промченко. Работая на одном месте по восемь часов подряд, он порой вскакивал с кресла и начинал молотить воздух трясущимися кулаками. Затем, обзванивая всех возможных друзей и получая вежливые отказы на предложение приехать к нему, Фёдор беспомощно откидывался в кресло, выпивал бокал ледяного виски, с хрустом, до боли в зубах и дёснах, разжёвывал лёд и возвращался на место.
Лишь к вечеру пятого дня Фёдор смог с облегчением откинуться в кресле, взирая на запуск первого готового алгоритма. Бегающие в окнах цифры сообщали о передаче огромных объёмов информации на серверы компании, где их обрабатывали при помощи бОльших мощностей, чем имевшийся у Промченко тройной компьютер.
Мужчина развёл затёкшими руками, отведя в стороны дуговые мониторы, что окружили его со всех сторон, заключив в подобие неполной сферы. На экранах был запущен видеоряд заснеженной деревни – добрая метель раскидывала почти невесомую манку с крыш домов, что дымящимися трубами и оранжевыми глазками-окнами походили на огромных домовых. Укрывшись белым одеялом, они, убаюканные красивой фортепианной музыкой, мирно посапывали средь глуши.
Рабочий стол был усеян кружками с засохшими кофейными пятнами на дне. Схватив их в охапку, Фёдор пошёл на кухню. Его жилище располагалось на самой вершине микро-высотки – в здании было всего 40 этажей и оно могло показаться карликом, если бы стояло рядом с небоскрёбами центра. Но здесь, в жилых районах, ценили простор и вид. Огромный дом был в форме гигантского красно-коричневого кирпича, с небольшой шапочкой из пентхаусов. Здесь располагались самые дорогие квартиры, с выходом на крышу и личной стоянкой для квадролётов.
Весь дом, словно огромный медведь в спячке, приютился под снежным покровом.
Ручка на окне щелкнула и, прикрывшись халатом поверх шорт и майки, Фёдор вышел на крышу. Ветер проникал острыми иглами внутрь тела, игнорируя махровую ткань. Ноги в тапочках утопали в наваленном снеге, отчего мужчина старался идти почти на цыпочках. Было холодно – именно то, что нужно после пяти безвылазных рабочих дней.
На стенах соседних строений уже сияли праздничные неоновые огни и вывески. Стеклянным коридором спускались они вниз по широкой улице, доходя до парка и леса, что шёл с ним бок о бок. Деревья тоже светились праздничным настроением, развлекая гуляк и людей на катке. С него доносилась весёлая музыка.
В кармашке халата загудел звонком телефон. Фёдор щёлкнул по наушнику в ухе.
– Федь, привет, – в динамике зазвучал голос подруги. – Как у тебя дела? Совсем пропал…
– Поля, привет! – Фёдор со стыдом осознал, что совсем забыл про свою лучшую подругу. – Рад тебя слышать. Да, что-то совсем закопался в работе. Виктор Робертович поручил закончить за две недели – вот, стараюсь успеть, – Промченко поплотнее укутался в халат, покачиваясь из стороны в сторону, будто в ритм музыке.
– На шею он тебе сел, – голос девушки казался раздражённым. – Ты у меня в отделе работаешь, как-никак. Или забыл?
– Я не забыл. Прости, Полин … сама ведь понимаешь, – Фёдор стеснительно переминался с ноги на ногу, – денежка сама себя не заработает. Порой стыдно перед вами, что мне ради отпуска в долги приходится лезть.
– A ты бы квартиру поменьше взял, у тебя и денег больше оставалось бы, – Полина отвлеклась на шум позади, закрыв телефон рукой. – Тебе привет от Игоря и Веры.
– Дядь Федь, здрасьте! – в ухе прозвенел детский голос.
– Привет, Верочка! – также громко ответил мужчина и рассмеялся.
– Бегите-бегите отсюда, дайте поговорить, – через пару секунд шум в телефонной трубке успокоился.
– Квартиру менять не буду, Полин. Ты сама всё замечательно понимаешь. Это наследство – всё, что осталось от семьи.
– Ладно, как знаешь. Ты мужик взрослый, умный – сам решишь, что для тебя лучше, a что нет. Но с Робертовичем осторожнее – скользкий он тип, – последнюю фразу девушка произнесла шёпотом.
– Я за себя постоять умею, – Фёдор прошёл внутрь дома, кинув прочь мокрые тапочки.
– Мы с Игорем хотим мотнуть в горы на праздники – поедешь с нами?
– A Верочку на кого оставите?
– С ней уже всё решено – посидит пару недель у бабушки. Ничего страшного не произойдёт, – Полина довольно ухмыльнулась.
– Я в деле! – ответил Промченко. – Но, чур, в этот раз, я плачу за себя сам – никаких долгов!
– Как пожелаешь – можешь и за нас вкинуть. Тебе босс, наверное, горы золотые пообещал уже?
– Может и не горы, но на хорошую жизнь хватит, – мужчина вновь вернулся на рабочее место, спрятавшись за экранами. – Мне уже осточертело так жить – в долгах, как в шелках!
– Я уже тысячу раз тебе говорила, как можно решить эту проблему! – голос Полины звучал так, будто принадлежал строгой школьной учительнице, решившей отчитать юного сорванца.
– Продавать ничего не буду, я же говорил …
– Тогда разберись уже со своими штрафами! Пойди на улицу, прогуляйся, посиди в кафе, потанцуй в клубе и заведи себе еще друзей да девушку! – на фоне было слышно, как женщина перешла из одной комнаты в другую и закрыла дверь. – Какого хера ты это терпишь? Сколько у тебя людей в списке близких?
– Ну, дай-ка я проверю, вдруг что изменилось, – ехидно добавил Промченко и потряс левой рукой, отчего экран на его «счётчике» загорелся. Отложив телефон прочь, тот провёл несколько раз по экрану устройства и нашёл желанный «список». – A, нет, всё также, как и было прежде. Три имени: твоё, Игоря и Верочки.
– И ты считаешь это нормой?
– Меня вполне устраивает, что мой список «близких» ограничивается лишь по-настоящему родными мне людьми! – Фёдор слегка повысил голос, упрямо настаивая на своей правоте, хотя внутри он понимал, что врёт сам себе – случай с Верой был еще совсем свеж в памяти. – Никакого дурня-коллегу или зануду-соседа я туда добавлять не буду.
– Упрямый баран. Дотянул бы хотя бы до пяти имён, штрафовали бы меньше. Пойми, Федя – такое время, людям нужны друзья!
– И они у меня есть! A делать хоть что-то через силу я не привык … такая уж у меня натура.
– Порой надо применять в речи такое слово как «надо», – Полина тяжело выдохнула. – Ты ж пойми, я о тебе переживаю. Я не поругать тебя хочу – помочь.
– Знаю, знаю. Друг я, конечно, не подарок … но, буду стараться, и становиться лучше. Окей?
– Окей, – с облегчением сказала Полина.
– Ладно, пойду трудиться. Созвонимся позже. Пока-пока.
– До встречи, Федя, – звонок закончился.
Промченко поднял руки к потолку и начал медленно опускать, постепенно вытесняя весь кислород из лёгких. Окончательно успокоив себя, он продолжил работу.
Компьютеры «пыхтели» за работой, передавая информацию своим старшим братьям в компании. Экран был забит окнами разных приложений и оповещений. Взмахнув руками, Фёдор раскидал вкладки на боковые мониторы и с любопытством открыл главную страничку поглощённой социальной сети. Её серверы всё еще работали, но наверху уже красовалась предупреждающая надпись:
«Обслуживание сайта прекратится 25 декабря – ваши данные будут доступны по новому адресу … »
Перенос данных шёл по плану – Промченко способствовал успешному трансферу аккаунтов из одной сети в другую, чтобы пользователи не чувствовали дискомфорта и приносили деньги новому хозяину.
Новость о поглощении одной компании другой разлетелась быстро и на босса «ZEWS inc.» тотчас посыпались десятки рекламных, и не только, предложений. На рынке образовывался монополист. Все хотели получить его расположение, в том числе и государство, делая заказ на данные определённых людей. Предыдущие хозяева были крайне несговорчивыми, поэтому слияние интересовало нужных людей. В итоге оно случилось и все остались довольны. Эти заказы устраивали далеко не всех в компании, в том числе и Промченко, но они всё равно выполнялись, хотя не обходилось и без сливов, ответственных за которые находили весьма редко.
На плечах Фёдора была другая задача, как раз та, за которую его невзлюбили коллеги. Он был самым лучшим, а скорее и вовсе единственным специалистам по мёртвым. Словно жук-могильщик Промченко впивался в «тела» мёртвых аккаунтов. В большинстве случаев это были те, кто покончил с собой во время «инцидента». Создавая нейросеть, которая воспроизводила примерное поведение умершего человека, Промченко давал «Зевсу» и лично Саволову огромную прибыль. Тысячи людей в наивных иллюзиях покупали говорящую с экрана картинку своего родственника или просто близкого человека, что действовала лишь в соответствии с написанными для неё скриптами и была неспособна на что-либо вне заданного курса. Тяжелые времена рождали своих героев и злодеев.
Фёдор продолжал смотреть на главную страничку. Почесав голову, Промченко решил тряхнуть стариной и щёлкнул по окну входа – свой старый логин он вспомнил, a вот пароль уже совсем выветрился из головы. Сбросив его и создав новый, перед мужчиной открылась не просто страница социальной сети, a ностальгическое окно в прошлое.
На него взирал аватар с его изображением – только моложе. Прокрутив страницу вниз, он нашёл последнюю запись, что была сделана более десяти лет назад. В поисковой строке, где после адреса сети должен был идти номер его аккаунта, стоял знакомый ему по молодым годам никнейм – PromTeo.
С первой частью всё понятно – Промченко, a вторая часть означала Теодор.
При виде никнейма у Феди перехватило дыхание. Он зашёл в настройки и мгновенно стёр старое имя, заменив нейтральным «Promchenko».
«Надо подчищать за собой хвосты» – подумал он про себя.
Отогнав гнетущие мысли, он вернулся к изучению странички.
«Теодор! Ха-ха! И чем меня тогда Фёдор не устраивал?» – сказал он и усмехнулся. «Чем ты юнее, тем чаще находишь проблемы в мелочах. Оказалось, что в мире взрослых всем начхать, как тебя зовут, и строить из себя Теодора было уже бесполезно».
Федин взгляд обратился к списку друзей – он был заметно меньше, чем во время их последней встречи. Многие профили, также как и Промченко, застыли в молодости своих лет, брошенные хозяевами; многие вовсе его удалили, отписавшись от «мёртвой» страницы; но некоторые, не более пяти человек, были всё еще онлайн.
«Интересно – удивятся или уже и вовсе забыли, кто я такой?»
Приблизив к себе экран, Фёдор водил по нему пальцем, пролистывая изображения старых знакомых. На некоторых страничках он останавливался подольше, чтобы посмотреть фотографии, a, порой, даже находил себя, натыкаясь на аккаунты одноклассников.
Одна из таких страниц приковала взгляд Промченко к себе. Прямо ему в глаза, как могло показаться, смотрела девушка лет двадцати. Длинные каштановые волосы, синее платье в пол и небольшой клатч в руках. Счастливая улыбка сияла на её лице, равно как и на лице парня, стоявшего рядом с ней и державшего руку на её талии. За огромными квадратными очками и ниспадающими на лоб чёрными волосами на Фёдора смотрел он сам, только на двадцать лет моложе. Едва окончивший школу и поступивший в университет, он обнимал свою девушку.
Дыхание Промченко стало прерывистым, a к горлу подступил тяжелый ком.
«Виктория Маркова» – гласила вершина странички.
Пролистав вниз, Фёдор впился глазами в записи, оставленные девушкой. Музыка, сериалы, ссылки на учебные материалы, пара репостов подруг и фотография горящей свечи, что мерцала в конце ленты. Под ней были десятки сочувствующих комментариев.
«Я уже и забыл, что столько времени прошло … » – в голове роились мысли, что мутили воду старой жизни и поднимали со дна ил воспоминаний. Вика умерла от рака – всего полтора года оказалось достаточно, чтобы болезнь иссушила молодую энергичную девушку и свела её в могилу.
Пощёлкав по странице, Фёдор наткнулся на вкладку «сообщения». Каждое движение давалось ему так тяжело, словно он был под водой, но какая-то неведомая сила тащила его вперёд.
«Люблю тебя. Скоро приеду. Всё будет хорошо» – последнее сообщение было датировано 7-мым апреля 2012 года.
Слёзы покатились из глаз мужчины, a руки обхватили голову. Пальцы растворились в волосах, впившись ногтями в кожу. Влага застлала взор, отчего всё вокруг стало двоиться и расплываться десятками копий. С экрана на мужчину смотрела девушка, что застыла в своей красоте навечно. Рядом с ней, аккуратно разложенные по вкладкам приложения, лежали её мемуары и переписки.
Голос Вики вновь зазвучал в ушах Феди, когда он запустил их старые видео и голосовые сообщения. Она казалась ему такой живой и настоящей, отсутствуя, по сути.
«Смерть в сети невозможна»
Промченко, заметался на своём месте, озарённый внезапной идеей. Она казалась ему безумной, святотатственной, греховной, но столь притягательной. Искушение было сильнее. Одиночество съедало его изнутри, словно личинки гнойную плоть. Он поднёс ко рту стойку с микрофоном и нажал на кнопку записи.
«Ни один человек, что оставил след в сети, не способен исчезнуть из мировой памяти» – пальцы Феди бегали по клавиатуре, иногда заскакивая на экран и открывая окна с программным обеспечением. Голос его дрожал от волнения, но он должен был записать всё, что пришло ему в голову.
«Каждое сообщение, каждая запись, мысль, репост или обычный клик – всё это часть гигантского мемориала, что оставляет после себя человек в глобальной сети. У каждого из нас есть памятник, что отливается из его слов и дел. У кого-то он только в процессе, как у меня, a у кого-то был окончен еще двадцать лет назад» – фото со странички Вики смотрело на Промченко с бокового экрана, сияя извечной улыбкой.
Работа кипела. Фёдор продолжал диктовать, щелкая пальцами по клавишам. Иногда он брал в руки особый дизайн-стилус, делая зарисовки прямо на экране. Они со временем превратились в трёхмерную модель девушки. Еще через несколько движений руками, она начала приобретать внешность Виктории – Фёдор откинулся в кресле, наблюдая за тем, как свеженькая нейросеть принялась собирать знакомый ему образ.
Спустя несколько секунд, мужчина перекинулся к левому экрану, на котором высветились интерьерные пресеты. Одним из сайд-проектов Фёдора было проектирование комнат для виртуальной реальности. Вскоре, он нашёл подходящий вариант – взгляд его уставился на скамейку возле деревенского дома. Две ножки и лакированная «крышка» тёмного насыщенного цвета, что приютились у поросшего мхом штакетника под сенью цветущей яблони.
Промченко создал этот пресет под влиянием детских и юношеских лет, проведённых в доме прабабушки – оттого он и казался таким достоверным. Мигающее окно справа просигналило об окончании генерации образа девушки. Пара лишних движений, и экраны перед Фёдором объединились единым изображением. На скамейке сидела Вика – именно та Вика, которой едва исполнилось двадцать. Какой он осталась в памяти Феди навечно.
Смиряя дрожь в руках, Промченко потянулся к шлему виртуальной реальности, но внезапно застыл, словно окаменел.
«Мы ведь любили друг друга … мы ведь любили друг друга?» – его внутренняя неуверенность передалась вовне, заставив Федю задрожать, словно уличный мороз проник внутрь квартиры. Промченко вскочил и подбежал к холодильнику, чтобы достать виски. Однако, лишь хладная бутыль оказалась в его руках, она мигом рухнула на пол, разлетевшись десятками осколков. Сначала Фёдор взревел, словно разъярённый медведь и опрокинул на пол всё, что попалось под руку. Через несколько мгновений ярость сменилась внутренним горем и он, рухнув на мокрый пол и не обратив внимания на стекло, разрыдался. Соседи, если бы они его слышали, могли подумать, что в соседней квартире хозяева забыли своего пса, и были бы недалеки от правды.
«Господи, да за что мне такое мученье то?!» – слышались еле разборчивые слова сквозь всхлипы и хрип. «Чем я заслужил такое? Чем? Чтобы так надо мной издевались?!» – Промченко бил кулаком по полу. Осколки впивались в кожу, но он не чувствовал. Затем он бессильно завалился на бок и, будто бы уснул. Редкие всхлипы оглашали комнату.
Вдруг его глаза широко распахнулись. Фёдора осенила идея. Одна из тех, что стала водой для усталого путника средь пустыни. У него в голове возникло решение. Оно ему не нравилось, но отказываться он не собирался. «Она ведь в любом случае умерла … а я еще жив. Живые важнее».
Быстро перебинтовав израненные руки, Промченко вернулся на рабочее место, где по ту сторону экрана заждалась одинокая девушка, ошарашенно смотревшая по сторонам. Фёдор открыл несколько окон с цифровыми показателями, похожими на параметры персонажа из ролевой игры. Пару ползунков он выкрутил вверх, задав максимальное значение. Попутно Промченко продолжил наговаривать мысли в диктофон.
«После долгих раздумий я решил поступить правильно и взять на рассмотрение жизненный опыт исследуемого объекта. К моменту смерти Виктория находилась в романтических отношениях с Фёдором Промченко, то есть со мной и, вероятно, испытывала любовь. Это чувство невозможно объяснить с научной точки зрения или засунуть его в рамки кода, но можно попытаться сымитировать, чтобы образ получился максимально аутентичным. Этим я сейчас и займусь, установив в создаваемый образ необходимые паттерны поведения и сценарии …».
Оборвав запись на полуслове, Промченко схватил шлем и нацепил его на голову. Как только Фёдор взял в руки контроллеры, перед его глазами возникла сгенерированная им деревушка из детства. Мужчина осмотрелся вокруг и сделал несколько шагов вперёд – созданная комната работала исправно и казалась реальной на все сто процентов.
Под тенью дерева сидела девушка в лёгком голубом сарафане, смотря на него удивлёнными глазами.
– Вика? – собственный голос показался мужчине совсем незнакомым.
– Кто вы? И где я? – ошарашенная девушка смотрела по сторонам, бросая взгляд то на дом, то на дорогу слева, то на стоявшего перед ней мужчину.
– Это я, Федя. Ты не узнаёшь меня? – мужчина был шокирован не меньше, чем сидевшая перед ним Вика. Она казалась слишком реальной для человека, умершего двадцать лет назад.
«Она – это собрание единиц и нулей, разве не так? Как она может со мной говорить?»
– Ты выглядишь странно … – Вика замялась на пару секунд, – будто постарел.
Слёзы текли по лицу Промченко, впитываясь в мягкую глазную прокладку VR-шлема. Направив контроллеры вперёд, он устремился к девушке и сел на скамейку возне неё.
– Так и есть, Вика, так и есть. Тебе всё также двадцать, a мне уже почти сорок один.
– Как такое возможно? Это какая-то шутка? – девушка похлопала большими зелёными глазами.
– Я серьёзно, – Фёдор не мог оторвать глаз от девушки. Он чувствовал внутри себя разгорающийся огонь чего-то давно забытого. – Что ты помнишь? Какое твоё последнее воспоминание?
– У меня сильно болела голова, словно пылая пожаром изнутри. Я была дома, лежала на кровати и ждала тебя – ты тогда написал «Люблю тебя. Скоро приеду. Всё будет хорошо».
Слова их последней с Викой переписки возникли перед его глазами. Девушка процитировала каждое сообщение, что было отправлено ей в тот день.
«Значит, всё работает!»
– Ты меня сейчас послушай внимательно. Это прозвучит нелепо, даже страшно, но пообещай дослушать до конца. Хорошо? – молчаливый кивок был ответом, и Фёдор начал рассказ.
– Твои головные боли – это были лишь ранние признаки заболевания. Тогда, после твоих слов, я поспешил к тебе и остался с тобой до самого конца, – было видно, как тяжело вздымалась грудь девушки, что слушала страшную правду о себе. – Ты умерла от рака головного мозга. Мы знали о болезни, но не думали, что всё случится так скоро. Метастазы разрывали голову изнутри, и после этого счёт шёл уже на дни – всё зависело от того, сколько продержится твоё сердце.
– Это какой-то бред! – девушка вспылила и встала со скамейки. Отбежав в сторону от Фёдора, он повернулась к нему спиной и закрыла лицо руками.
– Я понимаю, что в это тяжело поверить, – казалось, что эти слова мужчина говорил сам себе. – Но это правда.
«Она ведь ненастоящая! Зачем я перед ней распинаюсь? В чём смысл?»
– Тогда объясни мне – почему же я до сих пор жива? Ты, постарев на двадцать лет, появляешься из ниоткуда, привозишь меня неизвестно куда и утверждаешь, что я умерла от рака! Что за бред! – голос девушки становился всё громче. Она повернулась к Феде и двинулась угрожающей поступью. – Кто вы? И что вам от меня нужно?
От глаз Промченко не скрылось, что её движения стали медленными, будто бы вязкими, непохожими на человеческие.
«Зловещая долина. Мой аппарат не может сделать на сто процентов достоверную модель»
– Послушай меня, Вика. Подумай, вспомни всё, что писала и говорила мне – ответ возникнет сам по себе. Виктория Маркова, моя девушка, которую я любил и люблю до сих пор, скончалась двадцать лет назад.
– A кто же тогда я? – произнесла девушка почти шепотом, раздавленная тяжестью осознания.
– Ты – чудо техники. Образ из прошлого, что был под боком все эти годы. Словно крохотный москит, что увяз в смоле на тысячи лет – тебя лишь нужно было найти, – Фёдор начал ходить кругами вокруг девушки. – Я взял твою страницу в сети и сделал из неё человека. Нейросеть собрала все данные и слепила тот образ, что сейчас стоит передо мной. Технологии способны на нечто подобное уже несколько лет кряду, но чтобы получилось настолько достоверно …
– Я не понимаю, Федя. Мне страшно … – девушка села обратно на скамейку. Движения её стали еще менее естественными и живыми.
Промченко воспылал желанием подойти к девушке и обнять её, но остановился как вкопанный, сделав лишь пару шагов.
«Моих компьютеров не хватает, чтобы генерировать такую мощную симуляцию. И вряд ли у него хватило сил создать полную физическую модель»
Вика, увидев сомнение и страх в глазах Феди, устремилась к нему.
– Не надо! – лишь успел выкрикнуть он, но было уже поздно. Девушка, раскинув руки для объятий, пролетела сквозь него и упала на цифровую траву.
– Что это? Что произошло? – Вика лежала на траве, поправляя смятый сарафан. Изумруды огромных глаз сверлили Прочменко десятками немых вопросов.
– Я всё исправлю и скоро вернусь, – с этими словами Фёдор стянул с головы шлем и горько разрыдался, закрыв лицо руками.
Изображение девушки на экране заслонило собой уведомление о выполнении задачи – первая большая партия данных была обработана и отправлена на серверы компании.
Без лишних раздумий, Фёдор загрузил образ Вики и виртуальной комнаты в облако, подключив мощности компании для своих личных целей. Водрузив шлем на голову, Промченко вернулся в реальность деревенской идиллии. Девушка ждала его там же, где и прежде. Мужчина взял её за руку – теперь она была настоящей и осязаемой для Виктории – и поднёс её к своей груди. Город погружался в сон, но внутри виртуальной комнаты светило солнце, под которым пара сидела до самого утра.