Глава двадцатая
Путь был недолгим, но гнетущим. В некоторые моменты улочки становились слишком пустынными, и компания могла слышать собственные шаги на фоне гудения дрона. Разрушенные прилавки рассыпались товарами на землю, накрыв её плотным ковром. Гирлянды, стеклянные и пластиковые игрушки, картонные маски и плакаты по соседству с колбасой и банками икры, чуть поодаль стоял разбитый ёлочный магазин. Истоптанные сосны и ели сочились густым хвойным ароматом.
Воздух огласила сирена. Её крику, казалось, под силу повалить целый лес. Визг стал слышен отовсюду и создавал внутри чувство тревоги – такое бывает, когда близкий человек долго не отвечает на телефон и тебе кажется, что с ним случились самые страшные на свете вещи. Фёдор вскинул автомат и внимательно осмотрел близлежащие здания. Давид поступил также.
Лишь Вика, что стояла по центру, чувствовала себя бесполезной и непричастной к действу. Сирену она слышала отчётливее, чем её спутники, но она не вселяла в неё страх – не было у неё такой настройки. Но в памяти всплывали образы того, что подобное должно пугать.
– Я взлечу и посмотрю, в чём дело, – сказала, наконец, девушка. – Этот вой не предвещает ничего хорошего. – Небо над ними сейчас было спокойно, но это было лишь затишье перед бурей. Один неверный шаг – и всё вокруг заполонят квадролёты и коптеры.
– Это безопасно? – Федя выступил вперёд, но Вика остановила его протянутой рукой.
– Прекрати, Федя, прошу тебя, – на её лице появились бисеринки слёз. – Если ты будешь меня без конца оберегать, то я так и не смогу привыкнуть к тому, во что я превратилась.
– Послушай её, парень, – шепнул Феде Давид.
– У меня нет физического тела – оно умерло вместе Викой Марковой еще тогда, двадцать лет назад. Теперь есть я – альтернативная версия, ветка, что растёт параллельно сломанной когда-то. Такие похожие, но всё же разные.
– Я знаю, знаю …
– Тогда прекрати трястись об этом, – девушка изящным движением руки обвела вокруг себя. – Это всё – бессмертно, пока не удалили из сети без возврата. Но есть живые люди, чей телесный путь еще не окончен и им нужна помощь.
Сирена взвыла громче – её источник стал ближе.
– Поторопимся, господа, так мы повсюду опоздаем. Викуля, девочка, поможешь нам? – Давид по-отечески посмотрел на неё, и она ответила улыбкой, вновь повернувшись к Феде.
– Я люблю тебя. Любил тогда и буду впредь – неважно какую, – Промченко протянул руку навстречу девушке.
– И я тебя … – Вика тоже потянулась в ответ, но не договорила фразу.
Их руки остановились в миллиметрах друг от друга, едва касаясь ладонями – настоящей и голографической. На секунду они почувствовали, что они ощущают друг друга физически, но то была лишь игра воображения. Вика сделала несколько шагов назад и взмыла вверх, унесённая дроном. Поднявшись повыше, он сменил изображение девушки на видео с камер-глаз перед собой и спроецировал его на стену дома.
Представшая их взору картина потрясала до глубины души. На полной скорости, возвещая о своём прибытии, на базар неслась монструозная машина – помесь танка и машины пехоты. Высотой в половину местных домов, она оскалилась во всех стороны металлическими шипами. Сирена, что выла как раненый зверь на последнем издыхании, сопровождалась мощными потоками света, готовыми ослепить каждого, кто попадёт под прямой луч.
На крыше монстра стояли прожекторы, за которыми возились уже знакомые всем «космонавты». Один из них направил свет прямо на дрон, подав его на блюдечке всем местным коптерам. Несколько аппаратов устремились к нему. Люди же на машине развернули огромную установку на крыше монстра – систему залпового огня. Десятки снарядов вырвались из орудия и направились в сторону компании.
– Бегите! – раздался едва разборчивый крик Вики. Через мгновение Федя и Давид увидели реактивное облако, готовое накрыть их с головой. Друзья рванули к ближайшему окну и прыгнули внутрь. Последнее, что увидел Промченко – боевой дрон, пытавшийся подстрелить снаряды на подлёте. Оглушительный взрыв – могучая некогда машина беспомощно рухнула на землю. Вслед за ней рухнули и снаряды, разорвав воронками ровную каменную кладку.
– С ней всё в порядке, не беспокойся, – Давид положил руку Феде на плечо и почувствовал пульсацию ярости внутри него.
Мужчина вскочил на ноги и устремился к выходу из дома. Улица окончательно превратилась в кадры военной хроники – рытвины, дым и запах палёной плоти. Перехватив автомат поудобнее, Промченко понёсся к павильону, ориентируясь по остаткам опознавательных знаков, что он запомнил прежде. Давид, лишь покачав головой, помчался за ним.
В окнах домов то и дело мелькали люди. Те, кто были закрыты масками, средь которых вновь попадались животные, бежали параллельно с ним, в сторону павильона. Но были и те, кто остался внутри построек, забившись в углы – им войнушка надоела и не принесла ожидаемого удовольствия. Многие же бесформенной грудой лежали под развалинами стен и прилавков. Гирлянды выглядели издевательством, накрыв разорванные тела. То и дело встречались трупы животных – чаще всего, бродячих собак.
Пробежав по улочкам, Промченко оказался, наконец, в нужном месте. Тяжелый ком застрял у него в горле. Машина протаранила стену здания, откуда можно было пройти к серверам. На шипах, что были перед кабиной, висели несколько тел. Из монстра, как из муравейника, выбирались всё новые и новые «ратники» – уличный бой был в самом разгаре.
Скакнув к ближайшему укрытию, Промченко открыл огонь по тем солдатам, что еще не заметили его. Несколько бойцов, подкошенные пулями рухнули на землю – остальные развернули щиты и двинули в его сторону. Давид, что был позади, резко взял влево, стараясь максимально отдалиться от Фёдора, для лучшей позиции. Окна соседних домов также взрывались жёлтыми всполохами – люди весьма успешно сдерживали распространение «ратной» заразы по улицам, но и отогнать не могли. Шипастое чудовище давало могучую защиту. Машина взревела мотором. Лучи прожекторов залили улицу светом, от которого стало жарко. Всё сопротивление спряталось в укрытиях, боясь потерять зрение.
Фёдор упал на землю и пополз внутрь здания – павильон находился сразу за ним и они должны были успеть туда раньше солдат. Давид следовал тому же плану, находясь в нескольких метрах впереди.
Свечение исчезло, и стрельба возобновилась с пущей силой. Федя высунул голову из-за обломка стены, за которым прятался. За монструозной машиной двигалась процессия солдат, окружавших плотную фигуру. Спутать её с кем-то другим было невозможно – Саволов прибыл на место лично. Они уже были на входе в убежище Луки – друзьям стоило поторопиться.
Сердце бешено колотилось в груди, но голова Промченко была ясна, как никогда. Он открыл огонь по спинам идущих солдат, прямо на ходу, максимально сокращая расстояние между ними. Одному из них пуля попала в шею, задев позвоночник – тело рухнуло на камни. Второму он попал под колено, отчего тот, кряхтя, повалился наземь. Остальные развернулись со скоростью пули и втянули раненого товарища внутрь здания. Трое солдат выставили вперёд руки с металлическими пластинами. В секунду они развернулись до полноценных щитов, перекрыв вход.
Промченко перезарядил АК и осыпал оборону пулями, не давая тем поднять головы и приближаясь всё ближе. Сквозь появившиеся в щитах «окошки» бойцы просунули своё оружие – их любимый способ усмирять толпу: лупят по ногам, подпуская тех как можно ближе. Фёдору не осталось иного, как прыгнуть вбок – там стоял металлический проржавевший прилавок, за которым торговали мясом или овощами в летнее время.
Раздался гром выстрелов и Фёдор повалился в кучу хлама за своим импровизированным укреплением – левая нога взвыла болью в области бедра. Мужчина бросил взгляд на рану – сквозь рваную штанину сочилась алая кровь. Со стороны он услышал крик и грохот – Давид налетел на щитоносцев плечом, буквально раздавив одного из солдат. Влетев внутрь, он со скоростью неведомой обычному человеку, извлёк нож и перерезал горло ближайшему врагу. Второго он проткнул через «окошко» для его дробовика. Третий солдат бросил щит и наставил на мужчину своё оружие, но его голова взорвалась внутри котелка-шлема после оглушительного выстрела. Промченко, положив АК на прилавок, попал в яблочко.
– Как ты? – Давид помог встать своему другу. Одним глазом он осмотрел рану. – Вроде ничего серьёзного. Идти сможешь?
– Могу, но с трудом – больно, сука! Размяк я с этой работой, – Промченко шёл к входу, опираясь на плечо товарища. Давид полез во внутренний карман и достал пакетик с сероватым порошком.
– Открой рот, – Фёдор послушался и Давад засыпал всю массу ему прямо в глотку. – Теперь глотай!
– Что за херня? – Промченко охватил приступ кашля.
– Скроет боль, ненадолго. Через пару минут подействует, – Давид окончил фразу, дав понять, что расспросы ни к чему. Да Феде и не хотелось ничего знать. Самое главное, что вскоре они уже вполне уверенно спускались вниз по лестнице, a мысли Промченко уже не пульсировали красными сигналами ранения. Лишь слегка кружилась голова.
Они прошли в серверную комнату. Компьютеры пострадали лишь едва – последняя бомбёжка разворотила пару машин. Было тяжело дышать – всё было заполнено бетонной пылью. Она въедалась в глаза, заставляя плакать. Впереди маячили силуэты, a, если быть точным – всего пять. Трое «ратников» – их форма выделялась даже при плохой видимости – плотный мужчина в чёрном наряде и щуплый молодой человек, которого тот держал за горло. Последний беспомощно лежал на полу, в луже собственной крови.
– Говори, паскуда! – орал тот, что был крупнее всех. – Отсюда есть другой выход?!
Солдаты напряглись и вскинули оружие, когда в мутном воздухе перед ними возник образ мужчины с автоматом, a затем и второго. Они держались на расстоянии друг от друга.
– Босс? – сказал один из «космонавтов» через войс-морфер. – У нас гости.
Мужчина в чёрном оторвался от своего занятия. Окинув их взором, он хищно улыбнулся.
– Промченко, этакая ты зараза, ну и как ты умудрился так взбаламутить город? Тебе не стыдно?
– Если бы ты не сбежал из «Иглы» и сдох там, то ничего бы и не случилось. Ты виновен во всём не меньше, чем я, – Фёдор держал голову бывшего начальника под прицелом.
– Ах, как грубо! И не пытайся меня сюда приплести, как ты приплёл сюда этого чудного человека! – Саволов кинул им навстречу парня, что бессильно проехался по полу. – Ты, Промченко, террорист и наказание за это преступление может быть только одно – смерть.
– Лука? Младшой … – Давид позвал брата, что валялся на полу. Привстав на локтях, он показал своё лицо – обезображенное, без одного глаза. Зубы во рту были либо сколоты, отчего больно ранили губы и язык, либо вовсе выбиты. Дыхание старшего брата участилось, но Давид знал, что действовать опрометчиво именно сейчас было неразумным шагом.
– Пфивет, брат … – парень был избит до полусмерти.
– Вот тебе и последствия, Промченко. Ты думал, что они никогда тебя не настигнут? – Фёдор бросил взгляд им за спину. Там виднелась заблокированная главная консоль. Саволов заметил это. – Она там, но твой друг, следуя каким-то непонятным мне мотивам, отказался дать доступ. Неужели дружба с этим ничтожеством тебе дороже, чем собственная жизнь?
Саволов схватил Луку за шиворот и швырнул в сторону Промченко.
– Ф-ф-федь? – заплаканные глаза его обратились к другу. – Брат? Мы и правда, злодеи? Мы фсе лишь те-те-аи-сты? – Лука говорил с трудом, каждый раз морщась от боли, когда задевал языком сколотый зуб.
– Наверное, так и есть, друг мой, – слова тяжело давались Промченко. – Но и мир скорее серый, нежели черно-белый, чтобы вешать на себя однозначные ярлыки, – по щеке покатилась слеза. – Мы просто делаем всё, чтобы те, кого мы любим, были счастливы.
– Младшой, родной мой, – Давид умоляюще смотрел на брата. – Не делай глупостей – открой ему доступ и дело с концами!
– Ну вот, хоть один разумный человек, – Саволов подошёл к Давиду вплотную и похлопал по плечу, приглашая пройти вперёд. – Дело такое – компьютер заблокирован и получить доступ могут лишь те, чья биометрика вбита внутрь. Я бы, с ребятами, легко взломал его, но очень уж не хочется пускать таких ценных и уважаемых людей как вы под нож. Мы ведь можем договориться?
«Ложь. Смердящий лжец во всей своей гнилой красе» – Промченко добела сжал кулаки: «Он загнан в угол и знает это – поэтому и затеял этот спектакль. Протестующие вытесняют „ратников“ с улиц, воспрянув духом от помощи полиции. Сейчас победу и поражение Саволова разделяет лишь жизнь Луки, что покоилась в лапах чудовища».
– Давид, прошу тебя, одумайся! – Фёдор обратился к другу, но тот не слушал.
– Брат! – Лука обречённо рванул в его сторону, но пальцы «ратника» сжимали его шею как клешня.
– Молчи, глупец, и слушай старших! – по лицу Давида побежала одинокая слеза. – Я вытащу тебя – я обещал родителям на смертном одре, что буду беречь тебя!
Средь звуков сражения на улице и споров внутри, все расслышали еще один. Странное гудение доносилось с потолка, откуда спускался старенький промышленный дрон-помощник. По мере приближение всё чётче вырисовывался образ девушки, изображение которой проецировала гудящая машина.
– Вика? – Промченко подался вперёд, но вовремя одумался и вновь направил дуло автомата на Саволова.
– Как интересно, – проговорил тот. – Приятная компания у нас тут собралась. Может быть вы, Виктория, сможете отговорить своего суженого от того, чтобы жертвовать друзьями ради достижения корыстных целей?
– Как бы странно это не звучало, но я тут как раз ради этого, – все посмотрели на неё с удивлением, в особенности Давид.
– Девочка моя, как же так? Что он с тобой сделает? – в красных от горя глазах читалась практически отцовская любовь к воскрешённой девушке.
– Лука должен жить, ведь человеческая жизнь скоротечна – нельзя ей разбрасываться просто так.
– Вика, прекрати … – Промченко хотел остановить её, но девушка прервала его резким как удар хлыста криком.
– Хватит! Я решу сама, что делать с возвращённой мне жизнью! Может быть, я вернулась в этот мир лишь для того, чтобы спасти чью-то жизнь? И я вернусь вновь, даже если эта тварь сотрёт меня с лица земли! Я знаю, почему эксперимент сработал только на меня и без страха умру во второй раз, мне не привыкать.
Глаза Саволова загорелись алчным огнём при этих словах.
– Достаточно болтовни! – мужчина приставил пистолет к голове Луки. – Давид, уважаемый, разблокируй компьютер или твой брат нежилец!
Промченко следил за каждым их движением, но не мог пошевелиться. Краем глаза он заметил, как Лука тянется к телу мёртвого солдата, пытаясь достать до его пояса. Их глаза встретились, и Фёдор понял всё без единого слова. Скрепив немое соглашение кивком головы, они стали ждать кульминации.
Давид, медля, потянулся к консоли. Вика бросила печальный взгляд на Федю, а Саволов алчно растёр вспотевшие ладони.
– Я делаю это ради тебя, младшой… – слова встали комом в горле.
– Ты так и не понял, старший. Что есть жизнь одного, когда на кону миллионы? Я люблю тебя, брат, – В тот же момент Лука рванул к телу убитого, что лежал в луже собственной крови, снял с пояса гранату и дёрнул чеку.
Оглушительный взрыв разнёс тела стоявших рядом солдат в стороны, разбросав их оторванные руки и ноги. Фёдор и Давид рухнули на пол от силы взрывной волны, потеряв на несколько секунд сознание. Очнувшись, Промченко в клубах пыли заметил силуэт Саволова, что пробежал мимо них к выходу. Перекатившись со спины на живот, Фёдор встал на ноги. В голове было мутно, нога болела и кровоточила, a плечо зудело нестерпимой болью при каждом движении. Свой автомат он найти не мог, поэтому полагаться оставалось лишь на пистолет в кобуре.
Дрон куда-то пропал.
– Давид, – Федя навис над другом и похлопал его по щекам. Глаза были закрыты. – Давид, ты мне нужен, – только сейчас он понял, что товарищ был в сознании. Слезы текли на пол, скатываясь мимо висков и седеющих волос. Он открыл глаза.
Душа Промченко готова была разорвать саму себя на части. Взгляда такой боли он не видел никогда в жизни. У Давида не было даже малейших сил, чтобы ответить Фёдору. Мужчина просто ненавидел мир вокруг и готов был умереть в ту же минуту, когда его брат покинул этот мир.
– Я знаю, что ты винишь меня, и это правильно. Ненависть, хоть и съедает душу, но помогает пережить тяжелые моменты жизни… – Промченко до хруста сжал зубы от накатившей волны головной боли. – Однако помоги мне в последний раз …
Давид проигнорировал просьбу и лишь продолжил беспомощно лежать на спине, роняя слёзы. В руке он сжимал крестик, а мыслями был в молитве о родном человеке. А Фёдор, не дождавшись ответа, пошёл к выходу. Нога мешала идти быстро, но он старался как мог. Разные мысли одолевали его:
«Дальше уже некуда. Либо я, либо он. Кульминация»
Поднявшись по лестнице, он вышел навстречу снегопаду. Хлопья были огромными, водянистыми и, подгоняемые ветром, расшибались обо всё, что встречали на пути. Улица притихла – бой почти закончился, с явным перевесом в сторону гражданских. Хотя убитых, казалось, было одинаково много с обеих сторон.
Свет и рёв мотора. Фары гигантского монстра-машины обрушились на него. Казалось, что два солнца сожгли его тело за то, что он слишком много о себе возомнил. Человек в кабине зверя нажал на педаль, и тот ринулся вперёд. Металлические шипы сияли алыми подтёками. Автомобиль протаранил стену здания. Средь внезапно наступившей тишины прорывались звуки тяжелого дыхания, какое бывает лишь у человека перед смертью.
Саволов выпрыгнул из кабины и направился к изничтоженной стене. Там, прижатый к её остаткам, был Промченко. Сочившийся кровью шип пронзил его тело. Живот превратился в месиво – остатки кишок попадали на землю. Мужчина опирался на металл обеими руками, неестественно выпучив глаза и выпятив вперёд нижнюю челюсть. Казалось, он хотел загрести побольше воздуха в грудь.
– Не задирай бога, сынок. Теперь ты понял?
Саволов осмотрел землю под ногами. Нагнувшись, он схватил арматуру и со всей силы размахнулся. Фёдор из последних сил выставил руку, стараясь защититься от металла. Отмахнулся раз, отмахнулся два. В очередной раз отбив удар, Промченко услышал хруст собственных костей и с криком уронил руку.
– В глаза мне смотри! – мужчина схватил Промченко за волосы. – Хочу увидеть, как ты сдохнешь.
Внезапно, они оба услышали слабое гудение. Сверху появился знакомый дрон и обрушился Саволову на плечо. Мужчина вскрикнул и выронил арматуру.
– Йа тоже, – прошептал Фёдор и харкнул кровью. Широкая улыбка расцвела на залитых кровью губах. Одно рукой он вцепился в горло Саволова, a другой извлёк пистолет. – Это тебе за отца!
Три выстрела. Два в живот и последний в голову. Тучное тело свалилось на землю, в грязную лужу растаявшего снега.
Промченко обратил лицо к небу. Базар пылал пожарами, и, казалось, растопил местную зиму. Снегопад сменился обильным дождём, что очищающими каплями обрушился на улыбающееся лицо Феди. Рассекая их, в воздухе висел еле живой дрон. Перед ним появилось изображение девушки.
– Дождь, представляешь? – промолвила Вика.
– A? – Промченко тряхнул головой. – Дождь? Дождь. Дождь это ничего, дождь это тоже … тоже хорошо.
– Молчи, нельзя сейчас говорить. Силы береги, – Вика положила руку на плечо Промченко. Он встрепенулся, явно ощутив тепло касания.
– Обо мне не беспокойся – я свой путь завершил. Всё закончилось именно так, как должно было – террористу досталась подходящая смерть. Нельзя жить дальше с таким грехом на душе.
– Каждый достоин второго шанса! Держись, продолжай бороться, – если где-то внутри серверов и существовало подобие Викиного сердца, то оно было готово разорваться на части.
– Тут ничего уже не поделать, – улыбка выглядела издёвкой на лице умирающего человека, но именно таким предстал Фёдор миру в последние свои мгновения. – Я умираю и меня не спасти. Огонь жизни внутри меня почти угас, а страх совсем ушёл. Это верный признак. Я даже бороться не хочу. В отличие от тебя.
Вика сначала изобразила удивление, но затем расцвела улыбкой на лице, что прорвалась сквозь слёзы как луч солнца через чёрные облака.
– Разобрался, что да как?
– Удивительно, как же прост был ответ на вопрос твоей уникальности. Как у Лондона, да? – Промченко с удивлением заметил, что ему хочется улыбаться и его не одолевает боль.
– Любовь к жизни и ничего иного, – девушка утёрла рукой слёзы. – И любовь к тебе, дурачок.
– Неужели? – удивился Федя из последних сил. – Но вы же ведь отключили настройки …
– А ты мне сразу не поверил? – Вика шмыгнула носом. – Ни одна из твоих примочек не работала, с самого начала. Я просто так любила тебя …
Промченко был счастлив. Улыбка, однако, продержалась на лице недолго, сменившись гримасой жуткой боли.
– Ты умираешь, Федь …
– Зато ты жива и вольна делать со своей жизнью всё, что захочешь, – Фёдор закашлялся, отхаркнув кровавый сгусток. Алая жидкость капала с его губ, окрашивая улыбку в жуткий цвет.
– Я сделала свой выбор – моя жизнь не будет пустой и бесполезной, как была прежде.
– Это … это славно … правда. А сейчас, родная, можешь оставить меня одного? Я не хочу, чтобы ты видела меня … таким, – Фёдор умоляюще посмотрел на Вику, но встретил упрямый отказ.
– Я … я не могу. Я останусь с тобой, тут …
– Умоляю тебя! Я знаю, что это такое – смотреть на то, как умирает близкий человек, и не хочу, чтобы ты прошла через это. Оставь меня! – Вика упрямо кивала головой, отрицая его слова. – Уходи! – Фёдор крикнул из последних сил и беспомощно повис на металле шипов, что торчали у него в животе. Вика, молча кивнув головой, вытерла слёзы, бросила последний взгляд на Федю и, сделав несколько шагов назад, развернулась и улетела вслед за дроном.
Промченко сжимал в руке пистолет. Внутри оставался последний патрон. Он знал. Он помнил это. Его сжигала нестерпимая боль, но он, почему то не умирал. Оружие повернулось к нему дулом. Подержав несколько секунд, Фёдор убрал руку и бессильно выдохнул. Невдалеке он приметил коптер, как те, что обрушились на него и Полину в машине. Выстрел. Пуля просвистела рядом с летающим аппаратом, не задев его.
Машина развернулась и просканировала его. Затем, оценив опасность пистолета в руке, разогналась и на всей скорости впилась в грудь Промченко, разорвав ему сердце.
Отцовский ПМ, отслужив своё, упал на землю.