Мне б туда, да кисти тяжелы,
Нет в груди желанного порыва.
Но вокруг углы, углы, углы,
А душе так хочется обрыва…
***
И это лето снова не подарок,
Все рвется, расплетается, как нить,
Без всяких объяснений и ремарок,
А надо бы как будто объяснить.
А надо ли? Все катится по кругу,
Без разности годичных переплат,
От важного – к простому недосугу,
От честного – к слаганию баллад.
На ниточке… Пора бы оборваться,
Не складывать надежды на потом,
У каждого свои друзья и танцы,
Свои грехи и прения с Христом,
Свои неизвлеченные занозы,
Слова, произносимые зазря,
Зачатки недовыверенной прозы,
Свои скамьи в дорожках сентября.
И многое не в рифму пережито,
Не сцепит двуединство, рассечет,
Не надо собирать за жизнью ниток,
Не надо подставлять свое плечо.
А лето… Нелюбимая триада,
Ударит вхолостую по груди:
«Обдумать все навеянное надо…».
А надо ли? Не надо. Уходи.
***
Мне двадцать семь без двух недель,
Я на карнизе междумирья,
Мой пароход сошел на мель,
Моя пустая пристань – Сирия.
Я не Сапата, не Старков,
Мне слишком рано биться оземь
В стране извечных дураков,
Где круглый год – седая осень.
Я рассуждаю о сейчас,
И в нем совсем не вижу края.
В петлю? Спасибо, нет, я пас,
Мне участь спослана другая.
Меня ударит током в день,
Когда я буду в ельной робе,
Как застрелившийся Кобейн
В нирванном вашингтонском гробе.
Разворошу свои пески
И в них зарою джамбо Лесли,
Мотивы каменной тоски
Перепрожившего Эль Пресли.
Я наряжусь, как никогда,
И пусть вокруг заглохнут звуки,
Сей маскарад мой – не беда,
Скорей – спасение от скуки.
В моей крови стрихнин и блюз,
Тону в течении Северна,
У этой жизни горький вкус,
Но покидать ее неверно.
***
Где мои пыльные улицы и стальные ограды,
Где люди не хмурятся и всегда мне рады?
Где оковы сняты и цепи оборваны,
Где мечты не распяты и голоса не надорваны?
Где мое эхо не плавится от хохота злого,
Где нет обездоленных и лишенных крова?
Где спят все упреки и глупые истины,
Где чисты дороги, гравием выстланы?
Где мне за полвека жить не расхочется,
Где человек за человека молится?..
***
Переживем… И эти сквозняки,
И солнце, приходящее некстати,
Ты только что-то теплое накинь
На это одуванистое платье.
Вокруг – неодолимая тоска
По лету в несрываемых ромашках,
Где солнца обжигающий оскал
Гуляет в типовых многоэтажках.
И ты, переодетая в Монро,
Нисколько не считаешься с погодой,
Гляди, как озадачены в метро
Твоей экранизированной модой.
И пусть. Какое дело знатокам?
Гуляем по придуманному миру,
В котором на пушистых облаках
Тепло без покрывного кашемира.
Мечтатели. Простые дураки,
Живущие по-своему эпично,
Но ты не отпускай моей руки –
И будет все отлично.
***
Все сорок восемь страниц тетрадки
В чернилах с солью. Серьезный Бог
Бросает дерзко в меня перчатку –
Меняю альбу на некролог.
Пишу стихами. Вокруг стихает
Больных асфальтов нежалкий стон.
Сосед выводит. Сосед бухает
В трусах семейных поверх кальсон.
Достали крики. Усох великий,
Могучий… Что там в цитате пост?
Не помнят шляпы, не знают фрики,
Как пел с "Цветами" волшебник дрозд.
И я не помню, но где-то слышал,
А завтра скажут, что я старик,
И под моею рифленой крышей
Найдется сотня седых улик.