В какие листья выфрантил аллеи?
С кем подружил тебя, а с кем рассорил?
Ну, как он там? По-здешнему алеет?
Встречает ли по-доброму приезжих –
Охотников до больше хлеба с маслом?
Каков он – красногруд, коричнев, бежев?
Каким ковром его участок застлан?
Какие провожает он закаты,
Посвистывая ветром в черепице?
Разносит ли маркизы и палатки
По улицам соломенной столицы?
А здесь он будто солнечен и ласков –
Не льется, не разносится, не студит,
Катают пречудесные коляски
По улицам подсолнечные люди,
Не носят теплых кофт, босые шкеты
Заучивают Тютчева на бети.
Ну, как сентябрь твой? Он тоже лето?
Ответь мне…
***
Прости, на стих не хватит слов и сил,
Я выгорел, как льновая рубаха.
Сентябрь хорохорится, лисит,
Как старая паучья черепаха.
Качается на ветках, шевелит
Нескладными руками, напевая
Мелодию из листьев и молитв,
Проносится над штангою трамвая,
Проносится, садится на балкон
К знакомому поэту из хрущевки,
И пьют они холодное пивко,
Планируют банкеты и маевки.
И пишутся хорошие слова –
Читают, переводят, вспоминают.
А я опал, как желтая листва
На крыши переполненных трамваев…
***
Твое – тебе. Ноздрястая луна
В отцовском телескопе до рассвета,
Припрятанный за стенкою журнал –
Бессовестный, бессловный, неодетый.
Твое – тебе. Нормальные мозги,
Нормальное хотение влюбляться –
И чтобы обязательно в богинь,
И лет им чтобы было восемнадцать.
Твое – тебе. Не плакать, как слабак,
Сходиться с разностранными без трений,
Курить засигареченный табак,
Писать, как может только чертов гений.
Твое – тебе… А мне – осенний сплин,
Незнание, неверие, нелето,
И чтобы обязательно в Берлин,
И чтобы без обратного билета…
***
Не ладится… Зачем? Но… почему?
Пора уже опомниться – и розно,
Давай разок последний обниму,
Пока еще не стало слишком поздно,
Пока еще есть общие места,
Соседи, привыкающие к парам,
Пока ты здесь и вроде не устал
Ходить по сероплитковым бульварам,
Пока не передумали дожди
До времени вернуться в наше лето,
Не медли, обувайся и иди
За собственным счастливящим билетом.
А я словлю заветную звезду,
И, может, мне удастся план спасенья:
Меня найдут, полюбят, издадут
И будут вслух читать по воскресеньям.
***
Сентябрь придет. Как много раз и до,
Разденется, разрядится с дороги,
Уляжется на мокрую ладонь,
Укроет запыхавшиеся ноги,
Закапает, заляпает крыльцо,
Посмотришь – затонул совсем присёлок,
Луна одна бессовестно в лицо
Лучит из треугольных мелких щёлок.
И, в слякоти мерцание топя,
Раздарит золочённость очертаний,
Покружится и скроется опять
За крышами далеких серых зданий.
Укатится, останется один
Обиженный сентябрь распотелый
Глядеть, как покрывало из седин
Тулит незалунённые пределы…
***
Какого черта я иду в пальто
В такие пробирающие марты?
Что будет не сегодня, но потом,
Какие обнаружатся стандарты
В хождениях по мукам и морям?
Бессмыслица… Ругаю и шагаю.
Я боек, по-ослиному упрям –
Мне кажется, я так предполагаю.
Мне в омуты бросаться не впервой,
Такая деструктивная потреба,
Так, чтобы без возврата, с головой
Упасть в неисчерпаемое небо,
Обрушиться на эти облака,
Как нА голову снег. Спросить про лето
Серьезно, компетентно, свысока,
Но в рамках внеземного этикета.
Узнать и обнаружить – хорошо
Все будет, небеса с землею счАлит.
И я спасусь, хоть лезу на рожон –
Мне "сверху" обещали.
***
Расскажи мне, птица, о себе,
Обесцень мое существование,
Я несу полмира на горбе,
Ты на крыльях легкое дыхание.
Правда, за высотками красив
Мир, не облаченный в саадаки?
В марте расцветающий массив
На зеленой донничной бумаге?
Что там, за слоистыми? Он есть?
Расскажи! Ты в курсе. Я могила!
Подслухи проснутся где-то в шесть,
Слышишь, полночь давеча пробило.
Есть у нас и время, и еда,
Я тебе поверю нараспашку,
Птахе-одиночке без гнезда
Я отдам последнюю рубашку.
В осень я летаю, как и ты,
Веришь? Только крылья потрепали
Злые двоелапые коты –
Зако… Заколе… Заколебали!
Чтоб их! Понимаешь? Не молчи,
Я несу накопленные бреды,
В этой обесточенной ночи
Мы с тобой бесстыжестью согреты.
Говори, что думаешь. К утру
Ничего не скроется от света,
Если я нечаянно умру,
Знай, я ненавидел это лето.
***
Бродяга снег прошел всухую,
Потерь не ведают дороги.
А я опять сижу психую,
Как все непсевдопедагоги.
Глотаю пыльные страницы
O воскресающем да Винчи,
В окне зимуют люди-птицы,
А я мерзляв, заборист, взвинчен.
Мне, молодому абдериту,
Непозволительны упреки
Судьбе – безжалостному гиду,
Недоаггелу, недобогу.
Непримиримые дебаты
Веду на зоне отчужденья,
Снаружи – стон, в разрезе – маты
В стране дурацкого везенья.
Кричу, зову и замолкаю
В своей неверной базилике.
Мечтаю в мир. Но привыкаю
Жить по урлам Зеленой книги.
***
Не сравнивай меня с другими, «не такими»,
Приветливыми внай, богинями борщей,
Хозяйками живых, любимых миром мимик
И самых дорогих, в долг купленных вещей.
Они всем хороши – собою и с тобою –
Красивые тела, растопленный очаг,
А я простой адоб два года не освою,
Не выключу утюг, не подниму стульчак.
Такие, как не я, не ведают печалей,
Встречают на ура, проводят, как на бой,
И долго машут вслед платками на причале –
Такие, как не я, такая их любовь.
Не плачут о себе, не пьют афобазола,
Отбитые ковры стирают в месяц раз,
На праздники везут детей в родные села –
Подальше от машин, планшетов и зараз.
Такие, как не я, гораздо меня лучше,
Умнее без стихов, дипломов и каэн*,
Они, как облака, а я – сплошные тучи,
Сама себе во всем верховный суверен.
Не сравнивай меня, не стану абсолютом,
Испытанным водой и метрами огня,
Оставшимся в живых супружеским трибутом –
Такою, как не я…
Каэн* – транскриб. кандидат наук (от к. н.)
***
Мне сегодня плохо невпопад,
Забросали грустью злые листья.
Давит депрессивный листопад
На пером потрёпанные кисти.
А вчера ложился на поля,
Будто бы меня и не бывало,
Из-под ног унылая земля
Без толчков внезапно уплывала.
Уплывала в лучшие миры,
В дали, преисполненные света,
Где в разгар упущенной игры
Наступало солнечное лето.