«Эй, папа, как за пазухой у Бога?
А хочешь, почитаю новый стих
Про будни молодого педагога?
Читающего чаще ерунду
И пишущего в общем ровно то же…
Эй, папа! Улыбнись – и я пойду
К своей, #неточтораньше молодежи…».
***
Весенний ливень… Рядом чая кружка,
Кот, покетбук, резные мармеладки,
Любимая трындящая подружка,
Немного потучневшая к тридцатке.
По Первому то песни, а то танцы –
Все лучше новостей про Украину,
Про наглую лезгинку дагестанцев
На площади, прививки и вакцины.
И в вазе маки, ландыши, ромашки,
Добытые, конечно, нелегально,
Какие-то на столике бумажки,
И то, что в них, – уже большая тайна.
Все рядом, все как будто на ладони,
Без долгого усилия и боя,
Вот только в этом майском унисоне
Я не с тобою…
***
В мае – маяться. В кознях – каяться.
В ожидании – засмирнеть.
Мне не нравится эта пятница,
Поскорее бы ей дотлеть.
Будет цвеченным ветер к вечеру,
Расплескается синева,
Делать нечего в человеческом –
Там не действия, а слова.
Да и те в стыде недосказаны,
Не доверены языкам,
Сердце доброе голос разума
Пустит разве ли по рукам,
На все стороны через шторины,
Только надо ведь к одному.
Мы влюбленные псевдовоины,
Поступившие по уму.
***
В тени сегодня двадцать два,
Но тянет спину,
Не подбираются слова,
Летят в корзину.
Не хорошеет абрикос
Перед подъездом,
Идет все точно под откос,
Жизнь боль, ты бездарь.
Переболел февраль и март,
Не факт, что выжил,
Вошел в учебный авангард
И сразу вышел.
Прокисло в банке молоко –
Не будет каши,
Сулит зараза гороскоп
Тоску и кашель.
Смотрю с шестого этажа
На город в мае,
Весна – по-прежнему ханжа –
На солнце лает.
Не ожидаю ничего,
Простуды кроме,
Считаю годы и ворон
В негромком доме.
Переживаю, что собьюсь,
Сопьюсь от горя,
Ну а пока спасают блюз
И это море…
***
Ты как? Все норм? Апрель случился
В твоей подсеверной дали?
Играешь с кем-то снова в бисер,
Толковый молодой билингв?
Читаешь русские романы,
Мои стихи на крепкий сон,
В англосаксонские туманы
Выносишь вяло серый зонт,
Все чаще думаешь вернуться
В большую топь на пээмжэ,
Ловить ершей, пить чай из блюдца,
Роптать на скудный госбюджет,
Смотреть, как шьется перед школой
Из занавески форма вся,
Учить спряжение глаголов
[иначе дальше жить нельзя],
Ловить сачком на даче солнце
И верить в будущность чудес…
Ты как среди англосаксонцев?
«Homo homini lupus est…»
***
Красься-не красься, пиши-не пиши – одно,
Щепками в небо – и все, как у всех, вроде норм.
Новый купальник, вымыто с мелом окно.
Драмы не будет. Это и тешит, и бесит…
Вынеси в люди нарядный улыбчивый вид,
И ничего, что внутри все свело и скрипит,
Каждый из нас получил по заслугам и квит
В этой поставленной жизнью любительской пьесе.
Было и было. К чему ворошить багажи,
Кто-то вскружил, ну а кто-то позволил вскружить,
Мы в переплавке из разноспрессованных шихт
Не подошли по составу и температуре.
Ты там живи замечательно, в городе N,
Чтобы не так, как у всех, от календ до календ,
Требуют сердце [#цойжив] и глаза перемен,
И если есть сигареты в кармане, закурим.
Поговорим о хорошем. С «ты помнишь…» начни,
Общего в общем-то много – лет, песен и книг.
Ты не меняй от вай-фая пароли и ник,
Знаешь, какая короткая девичья память.
Ты напиши, если что… Обещаю в ответ
Сразу прислать популярный пастиш из клевет –
Все хорошо. Новый парень. На фото – букет,
Но не сказать, что его подарил кто-то маме.
***
Мой город в белом дублерине,
Привет от пишущей в стекле,
Вчера скучала по мужчине,
Сегодня – по родной земле.
Пережидала снегопады,
Переживала будней чёт,
Писала песни для эстрады,
Но все как будто ни о чём.
Согретый чай пила остывшим,
Читала Тика ползуну
Все тише, тише, тише, тише…
Он засыпал. Я на Луну
Смотрела и ждала привета,
Но не приветился лысак,
Как наша постная планета
С породой лирикописак.
Вчера скучала по мужчине,
Сегодня – тоже [вот напасть],
И в этой белой чертовщине
Нам не совпасть.
***
Над нашим городом из плит,
Столбов фонарных, диких псов
Закат нахохленный пролит,
Как море, серо-бирюзов.
Неуходящая зима
Ленивым мартом обнята,
Луна, пролезшая впотьмах,
[Уже не там, уже на та]
Следит, как я тебе пишу
Большую прозу, но в стихах,
С лица – классический маньчжур,
С руки – загадочный тохар.
Обыкновенные слова,
И много лет, и много вслед,
С тобою мы из большинства
На этой третьей из планет.
Живем по разные углы,
Но вслух и вглас – одно и то ж,
И в нашем городе из плит
Сегодня дождь.
***
Потушен свет, дочитанный роман
Оставлен под диваном до рассвета,
На улице – морозная зима,
А хочется засушливого лета.
В сандалиях с подружкиной ноги
С космической улыбкой до затылка
Сшибать аборигенистых богинь
На #КакОниИхНосятТолько шпильках.
Прислушиваться к каждому листку,
Раскачивая ржавые качели,
Считать высококрылые «ку-ку»,
За ними поспевая еле-еле.
Рассчитывать на новый сарафан
Подружкин, как на ситцевое диво,
И чтобы говорились все слова,
И чтобы обязательно красиво.
Писать обыкновенно хорошо,
Любить обыкновенно без оглядки,
И знать, что будет город заснежён,
Но будет всё по-летнему в порядке…
***
Наручный ход. Четырнадцать ноль пять.
Снаружи – снег. Промозглый понедельник.
Смотрю в окно, читаю все подряд,
Как среднестатистический бездельник.
Артачится забористый мороз,
Шениллом занавешенный в столовой,
Полпачки ленинградских папирос
И ими же придуманное слово
Укроют от зимы и иже с ней,
Согреют и сознание, и душу.
Наручный ход на сто ближайших дней –
Закуривай… Зачитывай… И слушай…
Под белой марлей спрячется трава,
Дворовый пес уляжется на лапы,
И кот, за осень выросший до льва,
Входную дверь измучится царапать.
Заварится горячее внутри
Большого и отопленного дома,
На ужине – нарядная финифть
И фото из семейного альбома,
В четыре бесталанные руки
Играется Вечерняя соната,
Всем просьбам и советам вопреки,
Всегласному, всеслёзному #НеНадо.
Качается за стеклами ольха,
Подвыпивший разглядывая вечер,
А я ищу спасения в стихах,
Но, кажется, спасаю только печень.
***
Голодный вечер тянется на кухню,