В лесу сгущались сумерки и постепенно становилось так тихо, что слышно было только ветер в кронах и как ломаются крошечные веточки под ногами. Идем и вдруг на середине пути слышим шорох в кустах неподалеку. Мы сразу напряглись, встали и давай светить в ту сторону фонарем, что Богдан взял с собой. А там ничего. Ну мы и пошли дальше чуть быстрее, только как-то жутко стало.
Тут смотрим – впереди свет. И странный такой, будто кто прыгает с фонарем с кочки на кочку. Мне нут совсем страшно стало, а Богдан как рванет вперед за тем светом. Я как дурак остался стоять в темноте. Представьте себе только: один, посреди болота. Стою кличу его по имени – никого. И вдруг снова шорох, совсем близко, да прям за спиной моей. Оборачиваюсь – сидит на ветке. Огромная. Глаза – бусины калины. Перья полыхают жаром. Я как заорал! Развернулся и давай деру.
Бежал быстро, перескакивая в темноте что только мог, да там участок такой был, самый противный. Ну у меня нога и соскользнула. Увяз, не могу вытащить. Я давай опять Богдана звать и к смерти готовиться, потому как, напомню: лес, ночь, я один, позади птица проклятая, а нога в трясине. Едва успел мой нерадивый знакомец на помощь.
Прибежал и давай спрашивать, чего это я тут прохлаждаюсь. Я хотел его тем фонарем огреть, да не стал в благодарность за спасение. Богдан как услышал про жар-птицу, схватил меня под руку и давай бежать. Думал сейчас вместе в болоте застрянем, но он от страха аж летел.
Из леса мы сразу в генделык пошли, где я остановился. Богдан купил мне выпить, скромный ужин и наказал за то молчать и из комнаты своей ни ногой. Я такой жути набрался, что спорить не стал и до самого утра носа из под одеяла не показывал.
Как рассвело меня разбудил стук в дверь – это пришел Богдан и шепотом попросил еще раз пересказать ему, что я видел накануне вечером.
– Права была ведьма, – заключил он, когда я умолк. – Что-то нечистое в лесу завелось, раз действительно жар-птица тут. Это оно ее и привело.
– Какое такое оно? – спросил я, пока у меня волосы на затылке ставали дыбом.
– Колдун другой, али черт, поди их разбери. Одной хатой это не кончится. Если Олеся хочет пересидеть и надеется, что ее беда стороной обойдет, то я сидеть не стану.
– И что ты сделаешь? Жар-птицу поймаешь?
– Нет, – Богдан мигом посуровел и посмотрел мне прямо в глаза. – Я ее убью.
От его взгляда у меня внутри все похолодело. Я сглотнул и добавил чуть меньше решительно:
– Я тебе помогу.
Ой не знаю, на кой мне понадобилось тогда сказать это. Четырежды я пожалел еще утром, шесть раз в обед и четырнадцать к вечеру. Хотел было сказать, что ну его, не герой я и нечего себе придумывать. Поти в полночь явился Богдан и сказал, что знает, как проклятую птицу изничтожить. То меня так поразило, что я мигом забыл план побега и хотел сейчас же узнать подробности.
Оказалось ведьма таки решила помочь и зачаровала Богдану лук и стрелы. Правда всего три, на большее у ней колдовства не хватило, ну или что-то такое. Выглядели они обычно и ничем зловещим от них не веяло.
Значит надо было идти нам на охоту. У меня опять мурашки забегали, но что-то такое было в Богдане, что не меньше ведьминых чар меня беспокоило. И я согласился.
Спустились вниз, где меня вовсю ждали мои новые знакомцы, уже изрядно охмелевшие. С меня затребовали новых историй, но я отказался, сказав, что ныне работаю над чем-то особым, что любезной публике наверняка понравится. Еле как отпустили, сами понимаете, ну не шло у них там без меня веселье.
Мы с Богданом сели в сторонке и давай план обсуждать, как мы жар-птицу выманим. Вдруг слышим – шум на улице, голоса какие-то. Тут забегает Демьян – старший сын Ситарев и кричит, что пожар.