– Значит, он из наших, условно говоря? Гермес так жесток?
– При чём тут Гермес? – удивился ангел, – опять ты передёргиваешь. У Трисмегиста приоритетом всегда знания выступали, а Бруно собрался идти в массы проповедовать, новую секту основывать. Это не наши методы, чтоб ты знала. Сидел бы тихо, сейчас, глядишь, считался бы великим философом, в вузах изучался, а он парадоксально остался в учебнике истории астрономом. Хотя это не первый случай, когда потомки ценят совсем не тех и не за то, за что следовало бы.
Что-то я совсем не готова была поддержать тему под любопытными взглядами Тамии. Поэтому только выдохнула:
– Бывает. У Дюма-отца это очень здоровски описано.
– Кстати, о Дюма, – оживился Ёж.
– Ничего не говори, – решительно перебила я, – очень уважаю этого автора и не желаю знать никакого компромата!
– Нельзя запираться от знаний, – наставительно заявил ангел, но всё же проявил понимание и отстал поболтать с Тамией.
К полудню пришлось выходить из кажущегося безопасным леса. Первой шла я, затем Ёж, за ним Тамия с Тошкой на Панге (да, мы узнали, как зовут лошадку, упорно спасавшую наши шкуры уже третий день, а заодно выяснили, что панга – это мелкая морская рыбёшка, в Велирии её даже не ловят, а в Сваргисе сушеная особым способом панга считается деликатесом), замыкал строй Арсид, забравший у Ёжика сумку. На пояс бывший моряк прикрепил небольшой узелок, в который складывал странного типа грибы.
Продолжалась холмистая местность, и мы чувствовали себя хоть немного защищенными. К вечеру набрели на заросший ручей, бегущий между холмами, пусть до темноты оставалось время, но так устали, что единодушно решили остановиться пораньше.
С котелком в этот раз управлялась Тамия, странные грибы, собранные Арсидом, требовали недолгого замачивания с последующим выливанием воды, а на вкус оказались ничуть не хуже шампиньонов. Правда, и не лучше. Соль у нас тоже заканчивалась, но пока спасали приправы, заготовленные бабушкой в разных комбинациях.
Четвёртый день по этому графству Редис (мы с Ёжиком долго хохотали, когда узнали), пятый, шестой были похожи друг на друга как две капли воды. В течение дня мы пересекали рощицы сероватых иноберёз, Арсид научил нас находить и правильно срезать грибы, Тамия перестала дичиться и вовсю болтала то со мной, то с Ёжиком, они и набрели на очередное гнездо с яйцами. По вечерам мы готовили кашу с грибами, а на ночь Арсид неизменно рассказывал какую-нибудь новую байку. Они не все были полноценными рассказами, как про Марика Надва, скорее, бытовые зарисовки, где участвовали умный кэп, вредный боцман, иностранные красавицы или лопухнувшиеся матросы.
Становилось теплее, днём мы разгуливали без верхней одежды. Тошка пытался бегать, но неизменно был вынужден тормозить носом в пыли. Посовещавшись, решили, что драконы не приспособлены к бегу. Теперь Тошку подсаживали на Пангу, стоически переносящую трудности. Дракоша тренировал крылья, размахивая ими над спиной доброй лошадки, иногда забываясь и слетая на землю.
Я стала говорить куда лучше. Конечно, этому очень помогла беспечная болтовня с Тами и рассказы Арсида, а ещё я начала понимать принцип работы магического «языковеда». Он помогал не просто тупо заучивать слова, а разбирал их на морфемы и ассоциировал с аналогичными в русском языке, поэтому даже встречая незнакомое слово, я чаще всего могла определить его значение по совокупности значений морфем и словосочетаний. Аналогии почти всегда находились, всё же русский язык был куда богаче, хотя, может, я просто пока не сталкивалась с новыми понятиями. Опять же повезло, что словообразование шло в обоих языках сходными способами.
Так, например, неизвестное слово «байшаниди» языковед быстро разложил:
"бай-" – приставка, обозначающая приближение, соединение;
"-шан-" – корень "прибой, прибрежная волна, держаться на поверхности воды";
"-и-" – суффикс множественного числа глагола;
"-ди" – окончание, указывающее, что сам рассказчик участвовал в мероприятии.
Отсюда «приплыли», "причалили". Если б рассказчик приплыл один, сказал бы «байшанда». "Да" обозначало наше «я». "Ди" – аналог «мы». В общем, система начала выстраиваться. В отличие от русского, местный язык требовал в глаголах чёткого указания на лицо и род. Зато из речи исчезали бесконечные личные местоимения.
Надеюсь, при таком глубоком погружении я смогу понимать и каламбуры, и смысловые шутки. Жаль было бы лишиться этого удовольствия из-за языкового барьера.
Кстати, чуть не первым, о чём я спросила дружелюбно настроенных аборигенов – что обозначают слова «Даша» и «ёжик» на местном. И – ура! – это были бессмысленные сочетания звуков. А крупа, которую мы с таким удовольствием лопали, называлась солкой – само собой, её подарила людям Сола!
А ещё меня не оставляла мысль о том, как бы подать весточку родным, что со мной всё благополучно.
– Ёжик, вот скажи, ты перед сном о чём думаешь?
– Пакую полученную информацию, – против обыкновения серьёзно ответил ангел. – Мифы, обычаи, социальные процессы, законодательные тонкости, описания растений и животных, – всё, что покажется достойным изучения, стараюсь ещё раз повторить в уме. Меня теперь не торопят, как в первый раз. Ждут.
Ага. Как я и предполагала.
– Ёж, а ведь Светланка тоже под покровительством Гермеса.
– Ну и?
– Ну и поразмышляй перед сном, как бы передать ей от меня привет.
– Это очень большая услуга, – задумчиво протянул мальчишка. Я расстроилась, подумав, что земным ангелам совсем не интересны мои терзания. – Очень-очень большая. А что мне за это будет?
Ах ты, мартышка! Ну, погоди!
– Думаю, мы уже устали от походов, осядем в ближайшей деревне, выкупим домик и будем репу выращивать. Как тебе?
Ёж укоризненно протянул:
– Дааааша! Ну что ты никак не любишь торговаться! Сразу перо к шее. Ты что-то поинтереснее предложи.
– Нет уж, – мрачно подытожила я и процитировала, – "померла так померла"!
– Скучно, – Ёжик изобразил Worms’ов и отстал.
Мы всё ещё шли по холмистой равнине. Земля во все стороны зеленела, попадались мелкие жёлтые и кремовые цветочки. Меня поражало многообразие пернатых, дружно начинающих распеваться с самого восхода и до полуночи. Местные суслики и мыши, попадавшиеся на нашем пути, выглядели для моего взгляда абсолютно похожими на земных собратьев, а крупных зверей мы не встречали.
Арсид нам показывал следы и рассказывал, как выглядят авторы отпечатков. Тошка тщательно исследовал их и рычал. Дед с внучкой привыкли к нашим странностям и не удивлялись незнанию очевидных вещей. Ёжик всегда внимательно слушал и, видимо, утрамбовывал сведения.
Вот и сейчас Арсид с Тамией негромко разговаривали, а паренёк прислушивался. Чем же его подкупить?
– Ёж, а хочешь, я с тобой поделюсь запеченным яйцом?
Ёжик вредно ухмыльнулся:
– Думай ещё, госпожа магиня, пока ты слишком узко мыслишь.
Нашёлся воспитатель на мою голову!
– Идеи принимаются?
Мне удалось удивить ангела.
– Я, конечно, на кое-что другое рассчитывал, но так и быть, излагай!
– Идея заключается в твоём карьерном росте. Во времена Золотой Орды Русь не входила в состав монгольского государства, но в крупные города были назначены баскаки как представители ханской власти, так?
– Допустим, – неохотно согласился Ёж.
Наверное, опять неувязки в истории, ну да ладно.
– Гермес остался на Земле, а ты вполне можешь претендовать на вакантное место в этом мире как его представитель! Местная троица даже не затрагивает знания, торговлю или путешествия.
– Мы можем не знать полного пантеона, – заметил дыру в моих рассуждениях ангел.
– Арсид столько повидал стран, что хоть раз в его рассказах мелькнуло бы имя бога. Даже моря у них бесхозные – никакого тебе Посейдона. И опять же Марик Надва обнимался с изображением Солы, значит, полифункциональность в ущерб основной деятельности.
– Ладно, попрошу я за твою Светланку, – задумчиво проговорил Ёж и попытался приотстать, но мне стало любопытно.
– А про идею что скажешь?
– Скажу, – он изобразил лицом мучительные раздумья. – Скажу, что очень хотел бы знать полное предсказание, – он решительно обогнал меня.
Ну и пусть тоже подумает. Я прощупала даром, впереди не было заметно чужаков. Ох уж это предсказание!
Глава 10. Графство Линнистаг
Несмотря на все наши попытки разнообразить еду, крупа закончилась вечером пятого дня. До границы графства по моим подсчётам оставалось ещё трое суток. Я с мысленными ахами и охами высыпала в котелок последние горсти пшена, на следующий день – гречки. А на восьмые сутки мы вышли к границе.
Границей графства служила речка. Не такая широкая, как встретившаяся нам в этом мире первой. Панге было по брюхо в самом глубоком месте, и Арсид за три раза переправил нас всех вместе с вещами.
Ёж подобрал новые удилища, и они с Тамией, оказавшейся опытным рыболовом, наловили столько рыбы в этой прозрачной речонке, что я только диву давалась. Ужин будет просто божественным.
А пока я накипятила себе воды и устроила роскошную ванну, спрятавшись от спутников. Помыться, надеть чистое, постирать и починить ношеное. Следующую ванну я устроила Тами, поделившись с ней бывшей цыганской юбкой и чистой футболкой. Она долго боялась лезть в висящую в воздухе воду, но потом плескалась до полного остывания воды. Ёжик с Арсидом мылись последними, когда мы уже наварили ухи и ждали только их. Мочалку я из дома не брала, поэтому пришлось использовать бывшую ангельскую хламиду, а вот жидкого универсального мыла-шампуня хватит ещё надолго. Вода была мягкой и отлично вспенивала.
Уху наворачивали довольные, даже отдохнувшие, потому что сегодня не пришлось целый день идти. Обсуждали, куда двигаться дальше.
Здешние места были незнакомы Арсиду. Ёж вытащил карту и с намёком подсунул мне под руку. Я соломинкой ткнула в точку на карте, где мы устроились. Километрах в десяти на восток находилось поселение, указанное первым старостой как хорошая остановка. А юго-западнее дар указывал село, не отмеченное на карте, оно лежало как раз на прямой между нами и столицей.
После испытания огненными снарядами идти к людям было страшновато. Оба наших спутника были приметными: Арсид с искалеченной рукой и Тамия, выглядевшая младше шестнадцати. Меня с Ёжиком тоже наверняка занесли в список опасных лиц вкупе с Тошкой. На местное правосудие надежды не было совсем, кажется, единственным способом доказать свою правоту и добиться осуждения преступников было идти в столицу. Обращаться в суд ближе угрожало попаданием в жернова провинциальной политики. Да и не настолько мы наивны, чтобы обращаться к поместным сеньорам, не имея никакого статуса.
Итак, план действий по-прежнему включал в себя достижение столицы, но первым делом после прихода в столицу надо было заиметь жильё, прописаться и заявить в суд о покушении. Потом можно спокойно искать академию и высаживать картошку.
Арсид с Тамией послушали наши рассуждения и решили дальше сопровождать нас, чему я сильно обрадовалась.
* * *
Мне снилось огромное многоэтажное здание, уходящее вершиной в туман. Олег шёл по первому этажу и заглядывал во все двери. За одной дверью на его локоть нечаянно опрокинули кружку с кипятком, за другой – отругали, за третьей сидели девушки, смеялись и звали его заходить.
"Вот курицы! – рассердилась я, – это меня он ищет, обломитесь, мартышки!"
– Олег! Я здесь!
Он растерянно оглянулся, как будто мой голос слышался с разных сторон.
– Даша! Слышишь меня? Не бойся, я найду тебя, слышишь?
Такой встревоженный, красивый… родной.
Я проснулась в слезах.
К моменту пробуждения нашего маленького отряда слёзы были смыты, сон разложен по полочкам и признан отражением моих дневных страхов и желания, чтобы кто-то за меня порешал все трудности.
Фи, Даша, как не стыдно!
* * *
К селу мы подошли во второй половине дня, подумали и обошли, чтобы появиться со стороны столицы. Споры о том, кому идти, не прекращались со вчерашнего дня. Конечно, спорили мы с Ёжиком, совершенно разобидевшись друг на друга и не стесняясь Арсида с Тамией. Шли – спорили, замолкали, дулись и снова доказывали друг другу, приводя новые аргументы, отдыхали – спорили и не заметили, в какой момент Арсид отстал. Я оглянулась – он уже отшагал половину пути к деревне.
– Быстро давай серебрушку! – я протянула руку.
Ёж насупился, но выложил нашу единственную местную денежку.
– За Тамию с Тошкой отвечаешь! – крикнула я на бегу.
Ангел что-то пробурчал за спиной, но я бежала за моряком.
– Арсид! Арсид, подождите!
Он остановился.
– Прошу вас, не делайте так больше! – я запыхалась и старалась отдышаться и привести себя в порядок.
Арсид посмотрел на меня взглядом усталого человека:
– Знаешь, Даша, раньше я думал, что ссора братьев произошла из-за себялюбия, какой-нибудь мелкой корысти, пусть простят они меня, непонятливого. Сегодня весь день два заботливых человека спорили из-за того, что каждый за другого боялся больше, чем за себя. Спасибо, что нас с Тами не привлекли, как братья своё Солнышко.
Мне стало стыдно.
– Простите нас, Арсид. Мне даже нечего сказать в своё оправдание.
– А и не надо говорить, красавица. Подумай, ведь опасности и дальше будут вокруг вас, как ты поступишь в следующий раз?
– Подумаю, – вздохнув, пообещала я.
– У тебя есть деньги?
Я вытащила серебрушку.
– Слишком подозрительно. Спрячь. У меня есть мелкие монеты, давно откладывал для Тамии, как раз пригодятся. И ещё ты сегодня говорила, что можешь иллюзию наложить?
– Ненадолго, – созналась я.
– Тогда не будем рисковать. Говори поменьше, пока ещё слышно, что ты не местная.
Мы зашли во вторую избу с края села, первая выглядела уж больно неопрятной.
Хозяева как раз сели ужинать, нас радушно пригласили за стол. Эх, с каким удовольствием я бы съела тушёную барву с курицей! Но Арсид отказался, опасаясь обнаружить перед чужими людьми свою приметную руку. И я вслед за ним подтвердила, что совсем-совсем не голодна.
Поев, хозяин – кряжистый молодец с румянцем во всю щеку стал расспрашивать. Я только удивлялась, насколько точно он цитирует Пушкина с его князем Гвидоном: кто, откуда идём, куда путь держим.
Арсид толково отвечал, не допуская вранья, что странствуем по делам целой группой, остальные ушли дальше, а нас послали за покупками. Довольно быстро сторговались. За несколько монеток мы получили килограммов пять солки, полмешка барвы (хозяйка сильно извинялась, что она проросшая), каравай хлеба и местный аналог лука – горькую траву, смешанную с солью.
Тамия мне раньше объяснила, что горькая трава имеет настолько сильно выраженный вкус, что отдельно ею не приправляют, а сушат и смешивают с солью в пропорции 1:1, чтобы не испортить блюдо. Кстати, нашу соль здесь называли точно так же, но – само собой – в честь подарившей это открытие Солы.
Ещё хозяин, кинув на меня жалостливый взгляд и ласково огладив жену по нижней выпуклости, велел выдать нам круг сыра. Эх, если б тут Тамия показалась, наверное, ещё бы масла положили. А может, наоборот, к старосте потащили судить за измывательство над ребенком. Не угадаешь.
Всё это хозяева навьючили на спину Арсида в большом мешке, я, испугавшись, что сейчас будет заметно его увечье, бросилась к нему, стала поправлять, спрашивая, удобно ли, не тяжело ли? Мне вручили круг сыра. Хозяин ещё порывался проводить, но мы хором отговорили, мол, до темноты далеко успеем уйти.
– Какие же люди хорошие есть! – не удержалась я. – Арсид, вы продержитесь до первой линии деревьев, а там я вас немного разгружу.
– Да разве это груз, красавица, – бывший моряк спешил к лесу, беспокоясь за внучку.
– Что вы меня всё красавицей? – проворчала я, – вон человек так испугался моей красы, что (поискала слово, не калорий же!) сыра подкинул.
– А кто же? – сильно удивился моряк. – Красавица и есть. В столицу попадёшь, женихи в ряд выстроятся, а попу ещё успеешь наесть, не переживай. Этот парень просто видит красоту, душой понимает, а разумом просчитать не может, не просчитывается краса в объёмах-то!
– Ну, Арсид, вы скажете! – я покраснела как маков цвет, вот и возражай таким!
* * *
Наши устроились на уютной полянке, разожгли костёр, придвинули к нему котелок с водой. Радостный Тошка учуял нас раньше всех, но прыгать на ручки не стал, углядев сыр. Первым делом я подсела к Ежу:
– Ёжик, не обижайся, пожалуйста. Обещаю, в следующий раз я внимательнее выслушаю твои аргументы, ладно?
– Ладно, только в следующий раз иду я.
– Не-е-ет, хитрюшка, я обещала только выслушать, а не сдавать позицию сразу.
Счастливая Тамия зарылась в мешок, сопровождая каждый извлекаемый продукт восторженными эпитетами. Я подумала, чего же стоило деду, так любящему внучку, сохранить эти несколько монет в надежде, что однажды они сберегут жизнь ребёнку.
Глава 11. Арисья
А на следующий день случилась встреча, которая сломала все наши планы.
Утро началось обыденно. Умывание, сбор постелей, каша с ломтиком сыра, травяной чай Тамии. Тошка, готовый, как всегда, раньше всех, восседает на Панге, сберегая узлы и мешок с продуктами.
Смешанный лес расступался перед нашей командой, радуя зеленью и птичьим гамом. Небо пестрело облаками, намекая на скорую перемену погоды, однако так славно было шагать по просохшей земле с сытым животом! Мы даже нарушили свой обычный порядок похода: молодёжь пропустили вперёд, а сами с Арсидом наблюдали, как они веселятся, заставляя Тошку разговаривать:
– Тошка, скажи "рррр"!
Тошка рычит.
– Тошка, скажи "ссссс"!
Тошка свистит.
– А теперь "шшшшш"!
Тошка шипит.
И почему-то такая ерунда доставляет всем троим столько радости, что у нас не хватает духу прервать это увлекательное занятие.
– Тош, а теперь повторяй за мной! – Ёжик начал выводить свистом гимн России. Тошка старательно подсвистывал и тоже пытался держать мелодию.
– Прости, Арсид, заслушалась, это главная песня моей Родины, – я нечаянно пропустила вопрос моряка.
– Величественная, – прислушался Арсид, – я спросить хотел. У вас фамилии есть?
– Есть, конечно. Моя фамилия по-вашему означает "та, кто живёт у озера".
– Хорошая фамилия, не слишком частая, но достаточно известная, – одобрительно кивнул Арсид, – на языке Велирии это будет звучать Ньера.
Языковед тут же кинул подсказку: «ньер» – озеро, «а» – окончание прилагательного женского рода. Следовательно, Озерова, или Озёрная, впрочем, здесь без разницы.
– Даша Ньера, – я попробовала, как звучит, – нормально, мне нравится. А у вас какая фамилия?
– У меня Валам – лодочник, а у Тамии отцова фамилия – Сена.
Так, «сен» – петух, значит, Петухова.
– Это может принести какие-то сложности? Да, кстати, Ёж! Ёжик! Поди сюда! У тебя какая фамилия будет?
– Твоя, конечно, сестрёнка!
– Но…
– Вы и в самом деле очень похожи, – согласился Арсид, – я так до сих пор думаю, что вы родня.
– Вообще, да, дальняя только, – решилась я. – Значит, ты будешь Ньеру. Так?
– Недурно, – заценил Ёжик, – почти как Джавахарлал.
– Ты начинаешь смиряться с мыслью о карьерном росте? – я улыбнулась.
– Если ты рассмотришь… – задумчивым тоном начал было Ёж.
Я сорвалась с места.
Быстрее!
Бегом, лётом, перепрыгивая через корни деревьев и попадающиеся коряги:
– Помоги, Хозяин!
Сзади стихли крики спутников, я боюсь не успеть, потому что чьё-то сердце устало отсчитывает последние удары.
Тук… Тук… Тук… Тук…
У меня перехватывает дыхание, я сама почти задыхаюсь, но упорно бегу, бегу, сейчас откроется второе, не может же не открыться, вперёд! Толкаю, бросаю себя в этом беге. Быстрее!
Тук… Тук… Тук…
Выскакиваю к домику типа сарай, рву дверь.
На скамье лежит женщина. Скелет.
Что? Как? Чем помочь?
Непрямой массаж сердца? Что там говорил наш препод?
Толкаю, ещё, ещё, что-то мало помогает…
Маг я или кто? Если я могу питаться магией, значит, могу и передавать переработанную.
Тук…… Тук……
Я прижимаю ладошки к её сердцу, направляя магию золотым потоком. Как же давно нас учили на курсах медсестёр!
Верю – могу!
Просто прими мою магию, моё горячее желание тебе помочь.
– Живи! – шепчу. – Живи! Бери, дарю! Живи!
Тук… Тук… Тук… Тук… Тук. Тук. Тук. Тук.
Всё ещё опасаясь отпустить, я вижу, как золотое сияние впитывается, поднимаю глаза и снова ужасаюсь.
Это череп с седыми космами. А на лбу сажей нарисован круг – знак Солы. Наверное, меня совсем не поблагодарят за такое нарушение планов. Мы просто были недалеко, иначе бы я даже не услышала. Она позвала буквально в последние минуты.
Осторожно отнимаю руку, готова в любой момент вернуть обратно. Оборачиваюсь.
Деловитый Ёжик, не бросивший рюкзак, протягивает бутылку с травяным чаем и тряпочку.
– Спасибо, братишка, – улыбаюсь ему со слезами на глазах.
Как напоить человека без сознания? Да и можно ли ей пить после такого?
Намоченной чаем чистой тряпочкой промокнула сухие губы. И только теперь почувствовала запах.
– Ёж, её надо помыть и переодеть.
– Арсида с Тамией зовём, или уж пусть там пока поживут? А Тошку?
Я помотала головой, возвращаясь в реальный мир. Выдохнула:
– Конечно, и Тошку, и всех. Погоди минутку.
Мне почему-то было трудно встать.
– Даш, с ней ничего не случится, а они там с ума сходят от беспокойства. Давай, я тебя поддержу.
Он помог мне подняться.
– Ёжик, может, сам сходишь? Я, честно, никуда ни ногой!
– Сходил бы, да боюсь, что не найду их. Сюда-то кое-как за тобой бежал. Ну ты и скоростная, сестричка!
– Ты просто с рюкзаком был, – утешила его.
Рюкзак мы кинули в хижине и теперь ковыляли к брошенным попутчикам.
У меня здоровски получалось держать направление, опираясь на плечи Ёжика, даже периодически удавалось закрыть глаза и сделать пару-тройку шагов во сне. Только новообретённый братишка почему-то ругался и заставлял просыпаться. Я ещё успела увидеть бросившегося ко мне Тошку и встревоженного Арсида, потом уже никто не мог побороть такой нужный мне сладкий сон.
* * *
Чувствовала я себя препогано. Глаза открывать и шевелиться решительно не хотелось. Щека прижималась к пушистому воротнику шубки. Было так уютно, тепло и дурнотно, что я очень жалела о том, что проснулась. Просто я о чём-то забыла. Сейчас вспомню и снова усну.
– Привет! – жизнерадостный голос Ёжика заинтересовал. Я открыла один глаз, не расставаясь с идеей продолжить засыпание.
– Твоя пациентка очнулась и хочет тебя видеть, – порадовал мальчишка.
– Аааа, – я закрыла глаз, так было правильней, и повернулась на другой бочок, – у меня госы. Скажи, пусть завтра перезвонит…
* * *
Второй раз я проснулась ночью. От чёткого ощущения неудобства. Рядом сопел Ёжик, укрывшись полой шубы. Посреди полянки тлели угли костра. Арсид спал с другой стороны. Тамии не было.
Я вылезла со своего нагретого места. Туда тут же переполз Тошка, спавший в ногах Ёжика.
Ощущение дискомфорта усилилось. Так, где тут ближайшие кусты? М-да, даже в отсутствие освещения видно, что на белых трусиках расплылось тёмное большое пятно.
Я тихонько прокралась в дом за средствами гигиены. Чуть не наступила на Тамию, почему-то разлёгшуюся почти у порога. Заодно захватила сменное бельё и джинсы.
Нужна вода.
Бреду сквозь ночной сказочный лес, где ветви шелестят новой листвой, а вдали ухает иносова. Красиво. И жутковато. К счастью, мы ни разу ещё не встречали комаров.
Скромный родничок метрах в пятидесяти от хижины. Не лучшая, конечно, идея – помыться в ледяной воде. Зато как бодрит! И кровь отстирывает на раз! На раз, я сказала!
Посчитала дни. Рано пришли. Дня через четыре – самое оно. Но за это время столько произошло, а вчера (уже позавчера, время три часа) я, видимо, сильно выложилась с этим лечением. Но ничего, мне полегче. Пора идти развешивать постиранное и можно снова ложиться спать, всё-таки слабость меня не окончательно отпустила.
Тошка слабо заворчал, когда я обняла его холодными руками, и переполз к шее.
"Сплю"
Ну и слава богам, значит, в мире всё в порядке.
* * *
Собирался дождь. Насколько я помнила, он собирался ещё позавчера, но сегодня тучи клубились всё темнее и гуще. И даже сюда, в лесную глушь, долетал холодный ветер.
После Таминой утренней каши с сыром я взбодрилась настолько, что сама побрела навестить свою пациентку, заранее страшась снова увидеть мумию.
Пожилая женщина полулежала на лавочке, задумавшись. Седые волосы были тщательно расчёсаны и убраны в узел. Сама она была одета в чистую рубашку, а ноги прикрывал плед.
– Доброе утро, как вы себя чувствуете? – никогда не понимала, как правильно навещать больных и какие вопросы следует задавать. Может, научусь когда-нибудь.
– Всех добрых дней тебе, деточка. Мне сказали, что ты меня разбудила, – её взгляд рассеянно скользнул по моему лицу и вернулся к разглядыванию стены. Моя персона совершенно её не интересовала.
– Да, – просто сказала я, – только не была уверена, что вы не рассердитесь за это. Но вы выглядите гораздо лучше.
– А ты заботливая девочка. Молодёжь сейчас редко думает о стариках, растут неблагодарными бездельниками.
– Вы ещё очень молоды, – кажется, я её шокировала, – моей бабушке больше семидесяти, и она ни дня не проводит без какого-то дела. А вам, наверное, и пятидесяти нет. В этом возрасте дамы по второму – третьему разу замуж выходят. А как вас звать?
Её брови взлетели на середину лба да так и застыли. Улыбка пропала, как не было. Зависло молчание.
– Вы простите, я, наверное, что-то не то сказала, – неловко извинилась я и выскользнула за дверь. Уф, надо всё-таки поспрашивать, о чём говорить в таких случаях.
В совершенно дурном настроении отправилась проверять свои постиранные вещи. Ну конечно, джинсам нужна погодка потеплее, чтобы высохнуть за шесть часов. Жалко, что Олег так и не показал, как можно просушить. Но ничего, в академии подскажут.
Пора бы выезжать. Но… мы в ответе за тех, кого пролечили.
Удивительно, но все нашли себе какие-нибудь дела. Одна я чувствовала себя неприкаянной. Тамия с Арсидом потащили стирать большую корзину белья. Ёж с Тошкой гуляли поблизости, каждый раз принося большие охапки хвороста. Даже Тошка таскал ветки в пасти. Поплелась за ними.
– Ёжик, – просительно позвала я. – Что вы узнали?
Ёж во избежание перешёл на русский и обстоятельно стал рассказывать:
– Зовут дамочку Арисьей, село – часа четыре хода отсюда на запад. Муж был охотником, сколотил этот скворечник. Умер с детьми во время красной лихорадки лет двадцать назад. Арисья позвала к себе жить племянницу с семьёй. Год за годом, дети подрастают, а стареющая тётушка не нужна. Но за так из чужого дома хозяйку не выставишь, началась политика выживания. Куском попрекали, с детьми не разрешали общаться, по селу слухи пускали, подруг отвадили, ну и по мелочи пакостили. Тётка и ушла сюда. Надеялась, что опомнятся, позовут обратно, ан нет. Она здесь около месяца, сразу после холодов ушла, никто не навещал. Мы стали смотреть – в ларе всё до крупинки выбрано. Она нам денег за лечение предлагала, да мы без тебя не взяли.
– И теперь как?
– Не знаю, – пожал плечами Ёж, – у неё спросить надо, чего она хочет.
С этим-то как раз и проблемы.
С родника бежали Арсид с Тамией, издалека крича:
– Сейчас ливанёт, убирайте всё под крышу!
Крупные капли тяжело падали, появляясь, казалось, прямо над моим лицом, поднятым к близкому небу. Это было приятно – прохладные, стекающие по щекам дождинки. Щекотные, мокрые, напоенные грозовой свежестью, смывающие неудачи и недопонимания.
– Даша?
– Не трогай её, сейчас придёт.
– В дом, все в дом!
Я слушала этот мир. Дышала им, внимала ему, радовалась долгожданному дождю вместе с лесом, открывала самые глубокие поры с землей, падала каплей, разбиваясь в хрустальные брызги, отражаясь тысячей солнц в сотнях глаз.
Мир пел, звучали струны магии, и миллиарды живых существ вплетали свои партии в общую тему. Я задохнулась от восторга и невозможности больше выдерживать это великолепие.
Открыла глаза, возвращаясь в привычную реальность. Кажется, не прошло и минуты. Ёжик затаскивал под крышу собранный хворост, Тамия открыла дверь Арсиду, нагруженному подсохшим бельём. Я быстро оглянулась – мои вещи не успели собрать. Сдёрнула их с ветки, схватила Ежа и успела заскочить под крышу за секунду до того, как обрушился настоящий ливень.
– Юноша, затопите печь, – скомандовала с лавки ожившая дама, – мои ноги не выносят сырости. Вы, Арсид, присаживайтесь на мою лавку, ничего, я потеснюсь, не в первый раз. Вы, деточки, занесите к печке дров, а бельишко можно было на воздухе оставить. Здесь всё равно не высохнет, только вонять будет. Выставите, пока дождь, под навес. Ящерица ваша не кусается? Пускай у входа ляжет. Чтоб вы знали, ящерицы не боятся дождя. Но ничего страшного, можно и пожалеть животную. Только держите её подальше от меня. От неё бородавок не бывает? Тесно, конечно. Говорила я мужу…
Сбитая с толку потоком указаний, я оглянулась. Видимо, печкой называлась обмазанная глиной широкая труба с утолщением внизу, куда Ёж подсовывал палки. Да и в целом хижина представляла собой не пойми что, обмазанное глиной. Места и впрямь было немного, наверное, метров девять в квадрате. Но и это строение способно согреть и послужить убежищем на ночь.
Тамия живенько начала толкать тяжёлую корзину. Я задержала девушку, подсунула под ручку корзины палку попрочнее и ухватила за один конец. Тами схватилась за другой, и мы выбрались наружу, где я магией соорудила над корзинкой зонт, а под ней – подставку. Дождь лил как из ведра, не собираясь утихать. Хворост тоже начинал подмокать, поэтому пришлось укрывать и его.
В хижине стало теплее от разожженного огня.
– …только назло, словно я враг какой. Слова плохого в жизнь не сказала, а она всё поперёк, разговаривать не желает, только и слышала от неё, что работы полно и некогда ей рассиживаться, как некоторым! Это она про меня, значит. Что ни говорите, если в детстве не воспитали правильно, потом не исправить. Хотя я старалась, да, бывало…
Не особо вслушиваясь, я расстелила пенку поближе к печке, плюхнула в середину сумку вместо подушки и, обняв Тошку, попыталась задремать.
– …вырастила, считай. Старшая вся в маманю: с утра дома и не видно, то в огороде, то в поле, то у реки с одёжей возится. Вечером приходит, и сразу спать. Соседские девки с женихами гуляют, а наша даже плясать не ходит. Тьфу. Я ей говорю: так и помрёшь, ни разу не застонав под мужиком, вспомнить нечего будет. Племянница как закричит на меня, что сказали её дитю про утехи! Да-да! В моём же доме такой хай подняла, ненормальная! Я ей прямо сказала, мол, правда жизни, пусть знает, чай, не ребёнок.
Я нервно оглянулась на юную девушку. Ёжик с Тами устроились по другую сторону сумки, болтая вполголоса. Арсид, принявший на себя огонь, спросил про зятя.
– Мужик ей душевный попался. Бывалоча, плесну ему наливочки, сядем с ним по-человечески, порядком. Для мужика-то, конечно, первым делом еду надо поставить. И я когда с ним выпью и закушу, не убыло же с неё? А уж я потом заметила, что она меньше на ужин готовить стала. Сели, поели – и нет больше ничего. Да и меньшая у ней проглот, враз тарелку каши, как в прорву. Я тогда пойду да у соседки хоть каравай займу. А назавтра она спечёт, а я потихоньку и отдам. Моими силами семья и сохранилась. Зять выпьет наливки, закусит хлебом и говорит: "Одна ты, Арисья, меня понимаешь". И почнёт рассказывать да такими словами, что аж сердцу тесно, такова мужицкая жаль. До слёз дойдём, а выговоримся до донышка, до полуночи. И легче жить-то становится. А она, бывало, проснётся, увидит нас и начинает ругаться. А мужик, может, только душу на место поставил! Не понимает, а туда же…