– Бороться пробовали? – деловито спросил Ёж.
Само собой, нашлись и умные, и горячие головы. Умные передали прошение о расследовании пропажи княжеской помощи и выборе нового старосты. Прошение было передано через родственников в первом встреченном нами поселении, поскольку оно относится к другому графству. Горячие – отловили старосту и пригрозили расправой, если тот не уймётся.
На следующий день колокол созвал селян на центральную площадь. Староста кратко сказал, что потакать недоумкам он не намерен, а о том, чем занять пустую голову, позаботится. Вытащил знакомую нам палочку и пустил заряд в дом зачинщика. Недавно выстроенный дом из добротного дерева, выпрошенного у Хозяина леса, занялся в одно мгновение. Парень кинулся в огонь и через несколько ужасающих минут вынес больную мать. Конечно, женщина не выжила, да и сам парень два месяца отлеживался у жениной родни, ожоги от магического огня сильные и так просто не сходят.
По прошению умных в село приехал княжеский следователь. Посмотрел на новые дома, сверил отчеты, мельком глянул на сожженное магическим огнём место. Тами слышала от мальчишек, что староста сетовал на прямое попадание молнии. Следователь уехал, уверившись в неблагодарности и жадности селян. Староста показательно сжёг ещё одну новостройку.
– А бежать? – Ёж искал варианты.
Бежать было нельзя. В стране сурово преследовали воров, к ним приравнивали и бежавших должников. В любом поселении староста был держателем сельской казны и одновременно представителем Единого банка, дающим деньги в рост. Арсид с Тами держались за счёт пенсии, но почти все остальные так или иначе залезли в долги. Просто вместо займа из сельской казны, выдаваемого в пределах определенного лимита беспроцентно, староста оформлял банковский кредит, называемый здесь заёмным письмом.
Ёж присвистнул:
– Да тут такие возможности открываются! Казну можно провернуть в банке, вместо монет выдавать расписку, опять же принимать натурой раз в пять дороже, чем вкладывать в банк! А уж сколько способов для шантажа! Ваши законодатели чего не чешутся? Не проводят проверок?
– К старостам немного требований: чтобы в поселении проживало не меньше двадцати человек, налоги платились вовремя да снятый урожай кормил в три раза больше человек, чем записано населения. Если условия выполняются, никому не интересно, какими методами, – подытожил Арсид свой рассказ.
– Пойдёмте спать, – на русском попросила я, – завтра вставать рано. Только, Ёж, передай, что в свете услышанного завтра путь буду выбирать я. Чтобы никаких споров.
– Давно бы так, – Ёжик раззевался до слёз и кое-как передал мои слова Арсиду.
Я установила щит и уснула, обнимая давно дрыхнущего Тошку. Сквозь сон почувствовала привалившегося Ёжика.
Глава 9. Истории нового мира
Дар толкнул посреди ночи. Я вскочила, растолкала Ёжика и Арсида:
– Бежим!
Телегу пришлось бросить. Рюкзак за спину, сумка на Ёжике. Тамию – на лошадь, ей в руки сунули Тошку и наскоро связанные в узел их вещи.
– След в след, – предупредила Ежа.
Дар напряженно пульсировал, подгоняя. Время стремительно истекало.
Вглубь оврага.
В ручей.
На минуту задержавшись, добросовестно представила на троих пеших резиновые сапоги по колено. Лошадь, боюсь, неправильно поймёт.
Магическая резина, как и настоящая, вовсе не защищала от холода. Я старалась идти как можно быстрее и бесшумнее. Слышала, как за спиной так же стараются быть тихими мои спутники. Шестым? Седьмым? чувством ощущала, как поднимаются всё выше края оврага, как смыкаются его склоны, скоро лошадь с седоками не сможет пройти. Да. Пора ссаживать. Тошку забрал Ёж, а Тамия обхватила спину деда. Ноги совсем замёрзли. Скоро. Вот он! Я, не останавливаясь, протянула руку назад и ухватив Ёжика за рукав, вытащила из ручья в боковой проход. Ёж по цепочке потянул Арсида, а тот – лошадь за поводья.
Так, «сапоги» прочь, дальше будет сухо. Я забрала потяжелевшего дракончика у ангела, прошептала:
– Держись за рюкзак.
К нашему счастью, до рассвета оставалось ещё около двух часов. Вылезли мы из оврага в километре от горящих костров. Вероятно, преследователи полагали, что перекрыли все пути. Насколько я помнила, в той стороне, куда упорно подгонял дар, был лес. Тамия с Тошкой снова были усажены на лошадку. Мы удалялись от преследователей, только недостаточно быстро. Через час небо подсветит заря и мы окажемся как на ладони.
– Арсид, лошадь выдержит ещё Ежа с рюкзаком?
– Час выдержит, – озабоченно ответил старый моряк, видимо, прикинувший расклад.
– Я не поеду без тебя, – тут же отреагировал Ёж.
Я набрала воздуха.
– Не трать время, – отрезал кудрявый ангелочек.
– Значит, вы и Тамия с Тошкой, – я повернулась, – и, Арсид, найдите надёжное убежище. Если будет угрожать опасность, не ждите нас, мы вас сами найдём, обещаю. И не спорьте, ваши обязательства прежде всего перед внучкой.
Я даже не стала провожать взглядом ускакавшую лошадку. Хорошо, что мы успели отойти далеко и топот не должны были услышать.
Итак, хорошее укрытие. Можно без воды.
Мы резко повернули в противоположную сторону от леса и помчались вдоль оврага.
– Падай!
Ёж беспрекословно свалился недвижимым камнем.
Ощущение опасности ушло, но я пролежала ещё несколько секунд.
– Ползком, осталось немного.
Позади занималась заря. Мы ползли, прячась за сухостоем и редким кустарником.
– Замри!
Кто ж там такой внимательный! Нормальные люди на зарю смотрят, а не в темень вглядываются.
Уф, вот и нора между кустарником и грудами травяного мусора вперемешку с обвалившимся краем оврага. Внутри темно и сухо, пахнет зверем. Чьё-то логово? Ну, теперь-то хозяев нет. Ёжик спросил:
– У тебя красного перца или нашатырки не осталось?
– Тебе зачем? – Я уже копалась в недрах рюкзака, доставая перец.
– Говорят, нюх у собак отбивает, попробуем.
– Думаешь, нас с собаками ищут? – я ужаснулась масштабам проблемы.
– Нечего думать, когда надо сделать, – буркнул подросток и полез к выходу.
Я прикрыла глаза на минутку и уснула.
* * *
Пыльная ладошка закрыла мне рот, и голос Ежа прошептал на грани слышимости:
– Они приближаются, убери щит, вдруг среди них есть маг.
Как он догадался? Я поставила защиту на автомате. Убрала щит, потянулась даром наружу. Да, совсем близко. Много. Странно это. Арсид говорил, что прихвостней всего трое – вся увиденная нами кодла. А здесь как минимум десяток. Это только в одном направлении. Если они ищут тщательно, то в разные стороны должно быть послано не меньше. Откуда взялось столько мужчин?
Люди приблизились, стали слышны голоса, но, увы, не разговоры.
Лай собак.
Я помертвела. Как назло, собаки крутились возле входа и растерянно тявкали. Голоса зазвучали угрожающе, псов потащили дальше, а по веткам и глинистой крошке застучала палка. Воздух в логове сразу же наполнился пылью и мусором. Я задержала дыхание, чувствуя раздражающий слой покрывающей меня грязи. Стенки убежища могли обвалиться в любой миг, и в общем-то по барабану, как я буду выглядеть в этот исторический момент.
Палочник прекратил свои упражнения. Наверное, устал, бедняжка, потому что уселся (стенки снова дрогнули), ногами раскачивая ветки кустарника, составляющего скелет нашего убежища.
Внутри меня медленно, но верно закипало бешенство. Этот боров-бездельник не знает, куда ноги пристроить, а меня при каждом его пинке осыпает кучей старой листвы. Дышать невозможно, ибо каждый вдох грозит закончиться чиханием. И вдобавок я хочу в туалет. Ещё пара пинков и можно будет не прятаться, а вставать в полный рост с гневным рычанием разъяренной годзиллы. Потому что стенки логова наверняка потрескались, и я чувствовала, что наполовину засыпана землей.
Пинок.
Каркас дрогнул, на меня осыпалось пыльное крошево и дохнуло свежим воздухом. Ёж сильно сжал мои пальцы. Что ж он так не верит в мою выдержку, а? Я медленно приоткрыла глаза, отодвинув веками Джомолунгму.
Пинок.
Сквозь потолок виднелось серое небо, клубящееся тёмными нитями.
"Кажется, дождь собирается", – я чуть не хихикнула. Следующий, максимум второй пинок будет последним.
Сердитый начальнический голос. Кстати, незнакомый.
Нерадивый прихвостень побежал к источнику гнева и неприятностей. Ух, побежал, земля затряслась и осыпалась мне прямо в любопытствующий глаз. Блииииин! Его сразу начало жечь. Что туда попало? Аааааа! Кажется я знаюуууууу! Средство, запатентованное Ежом как отпугиватель собак! Ненавижу прихвостней! Ненавижу этого борова! Аааа! Ненавижу, больше всех ненавижу этого старостуууууу!
Как только боров отбежал метров на двадцать от края оврага, я шепнула: "За мной!". Скатилась вниз по склону. Вода!
Ёж, добросовестно прихвативший рюкзак и сумку, застал меня промывающей глаза.
– Что случилось?
– Мне в глаз твой перец попал! – я обвиняюще ткнула в него пальцем, – я теперь ослепну, да? – себя было жалко до истерики.
– Есть плюсы, – серьёзно сказал Ёжик, – у одноглазых портреты лучше получаются.
И насладившись моей упавшей челюстью, пояснил:
– Более узнаваемые.
– Не смешно! – но я улыбнулась сквозь слёзы.
– Даш, не плачь, перец не мог попасть, я его далеко от входа рассыпал, чтобы никто не связал поведение собак и травяную кучу. Это просто земля. Дай гляну.
– Боюсь открыть, – призналась я, успокаиваясь.
Ёжик оглянулся, но на дне оврага нас не было видно. Я медленно приоткрыла промытый глаз. Он видел, не слезился, жжение прошло. Облегчение, охватившее меня, наверное, отразилось на лице. По крайней мере, Ёжик довольно ухмыльнулся.
Я перехватила рюкзак:
– Пойдём, поиски не закончены, тут недалеко есть ещё местечко. Надеюсь, в этот раз понадёжнее.
Место было совсем ненадёжным. Попросту трещина с небольшим козырьком. Зато здесь можно было шевелиться и выскакивать в ближайшие кустики. Если бы преследователи шли по другому краю оврага или спустились вниз, нам было бы совершенно некуда деться. Но, видимо, боров исчерпал удачу поискового отряда, и нас не нашли.
Я распускала дар, пытаясь определить наличие людей рядом. Один раз дар показал группу. Вероятно, возвращались собачники с боровом. Мы тихо пересидели в трещине звучавшие над нами гавканье, поскуливание собак и беззаботную болтовню поисковиков.
Ещё час тишины. Дар не показывает людей в пределах метров пятидесяти. Ёжик успел вздремнуть, свернувшись на сумке калачиком.
– До сумерек надо взобраться наверх, проверить, ушли они или остались здесь.
– А сколько осталось? – Ёж выглянул из-под козырька и оценил положение солнца, выглянувшего из-за серых облаков, – сейчас часов пять? Ты посиди с сумками, я быстро.
– Стой! – я цапнула его за олимпийку, – быстро не надо. Надо, чтобы тебя не заметили!
Ёж скривился, дрыгнул ногой и полез наверх.
И откуда у меня эти интонации? Как будто не он лежал сегодня в осыпающемся убежище и не выдал нас ни вскриком, ни жестом. Как будто не он полз, замирая по моему слову под чужими взглядами, а потом ещё и успокаивал, когда я чуть не заистерила. Как будто это не ему пришла в голову идея, как отпугнуть собак, и не он её выполнил, в то время как барышня Дарья Озерова спокойно дрыхла в тенечке! Знаешь, Дашка, пора бы доверять своему ангелу-хранителю, пусть он и выглядит на четырнадцать лет!
* * *
Ёж вернулся через полтора часа. Я успела соскучиться, попугать себя, успокоиться, настроиться на долгое ожидание.
– Даш, они ушли, – крикнул сверху. Хорошие вести просились наружу, не дожидаясь, пока сам вестник спустится.
– А по следам непонятно – куда?
– В сторону дороги, – на последнем метре он спрыгнул.
– Отлично! – у меня отлегло от сердца. Всё это время я боялась даже подумать, что там с Тошкой. Конечно, за Арсида с Тамией тоже тревожилась, но Тошка, Тошка, беспомощный и мёрзнущий маленький дракошка, так далеко от меня. И всё ещё держит мою маскировку!
– Пошли? – я навьючила на спину рюкзак и протянула сумку Ёжику.
– Да, пора.
Лес встретил нас сумраком. Дар указывал прямо в сторону завалов. Туда, пожалуй, и при ясном солнышке побоишься лезть, не то что пасмурным вечером.
– Приветствуем, Хозяин леса! – поклонился спец по мифам, – мы хотим отыскать своих друзей.
Я тоже поклонилась, присоединяясь к просьбе. Ёж вытащил заготовленную краюшку хлеба и положил под дерево.
Как же это делается? Только что казалось, что бурелом непролазный, а сейчас появился просвет, хотя, могла бы поклясться, ни одна ветка не шелохнулась! Дар вёл дальше. Перед нами не было отчетливой тропинки, как в первый раз. Одинаковые деревья во все стороны да зеленовато-лиловый мох. Я вышагивала, стараясь не споткнуться об узловатые корни деревьев. Ёж держался немного сзади.
В лесу быстро темнеет, идти всё труднее. В воздухе разлиты предзакатные сумерки. Предметы становятся значительнее и ближе, в знакомом открываются новые качества, обманчивость очертаний дразнит воображение. Я шарахнулась от безобидного пенька, приняв его за неведомое животное.
Ёжик, ухватив за рюкзак, помог удержаться на ногах:
– Даш, если ещё далеко, то, может, остановимся на ночь? А завтра продолжим?
Я помотала головой, приходя в себя после испуга.
– Осталось не очень долго. Я всё равно не смогу уснуть без Тошки.
– Тогда поменяемся? Если что – направишь меня.
Идти замыкающей было странно. Теперь мне казалось, что все страхи собираются за моей спиной, чтобы напасть скопом. Собравшись с духом, обернулась, чтобы посмотреть им в лицо. Тёмный нетронутый лес. Никакого движения. Я отвернулась. Ангел с перекинутой через плечо сумкой шёл впереди. Дар спокойно высвечивал направление. Я постаралась успокоиться.
Чёртов боров! Не иначе как из-за него я тут пуганую ворону изображаю.
Из-за деревьев показалось тёмное пятно, бросившееся на Ёжика. Я вскрикнула от неожиданности.
– Тошка!
Улыбающийся Ёж передал мне в руки счастливого дракошу. Всё же хорошо, что он первым шёл, иначе бы инфаркт был мне обеспечен. Сердце колотилось как после стометровки на скорость.
– Тошка, всё благополучно?
"Не нашли"
Значит, искали и здесь.
– Арсид, Тамия! – позвал впереди Ёжик. Я перехватила Тошку поудобнее и пошла догонять напарника.
Наши попутчики очень обрадовались. Мы со смехом и драматическими паузами принялись рассказывать о своих приключениях. Тамия сверкала глазами и смотрела на нас как на героев. Сами они, как вошли в лес, сразу поклонились Хозяину да постарались убраться подальше. Тошка тревожился днём, даже убегал, но возвращался довольным.
Они расположились с удобством, сняв аккуратно дерн посреди поляны, чтобы развести огонь. Рядом лежал заготовленный хворост и расстеленный плед, хозяйственный узел приткнулся под деревом. Привязанная поодаль лошадка даже не подняла головы, пощипывая чуть поднявшуюся траву.
Ох, они же понадеялись на нас, а единственный котелок и все припасы в моем рюкзаке были. Даже вода.
Скоро в котелке уютно булькала крупа, в этот раз в сообществе с разделанной Арсидом птичьей тушкой. Тамия нашла гнездо с яйцами, предложила их запечь на завтрак. Прямо праздник живота намечается! Они бы и без нас не пропали с такими талантами по сбору еды, а вот поди ж ты, радуются, что мы их не бросили.
– А Хозяин леса не будет сердиться, что мы костёр разожгли? И птицу с яйцами едим, – сейчас это меня тревожило больше всего остального. Я с трудом подбирала слова на их языке, но и такой результат целиком был заслугой магического «языковеда», сама бы я разве что через год упорного труда достигла уровня разговорной речи.
– Мы в этом году уже приносили дары, – Тамия так удивилась, что даже решилась заговорить первой, – на что же Хозяину сердиться?
– А что вы дарили? – Тут же влез Ёж.
Арсид с Тамией переглянулись.
– Об этом не принято рассказывать, – заговорил старший. – Каждый дарит в меру своего разумения. Подарок, конечно, не является тайной, всё равно в деревне все знают. Только не принято. Как попусту хвастать.
Теперь переглянулись мы с ангелом. Кажется, информация нужна.
– Разве не бывает так, что один подарил загнившую морковку, а другой – телегу сена? – я показала руками нечто необъятное.
– Бывает, и три телеги, – усмехнулся Арсид, – как наш староста. Да только скошено сено не им.
– Получается, что его – только доставка, – Ёжик понимающе покивал, значит, разница есть.
– А я пирог пекла, – похвасталась Тамия, – с барвой, которую сама вырастила!
– Корнеплод, который на картошку похож, – шепнул Ёж.
– От такого дара и я бы не отказалась, – проснувшийся от запаха каши с мясом желудок готовился забурлить.
– Надеюсь, вкусным был, – с притворной озабоченностью вздохнула девочка, – а дед привёз камней и весь лесной ручеек ими обложил, эх и красиво стало! А вода как будто даже подсластилась.
– Работа не одного дня, – уважительно заметил ангел.
Тамия вытащила из своего узла запасенные деревянные тарелки с ложками. Я начала раскладывать ароматную кашу и передавать едокам.
– Над моим временем нет начальников, – Арсид ловко прижал к себе тарелку правым запястьем и неторопливо помешивал кашу, давая ей остыть, в отличие от Ёжика, сразу черпнувшего ложкой и теперь старательно дующего, – к деревне я не приписан, потому в поле не допускают. Лес нас кормит, как же не постараться для Хозяина.
– Землёй староста наделяет, – полувопросительно сказал Ёж, – прихвостням получше, буянам – что похуже.
Очевидно, так.
– В общем-то вполне понятное поведение, – я пожала плечами, – интереснее другое. Арсид, почему задумали бежать сейчас? Насколько я понимаю, когда Тамия была малышкой, сделать это было проще.
– Сначала не до того было, – отставной моряк тщательно подобрал остатки каши, – да и не видел разницы, сам никогда не жил в деревне, может, так полагается? Опять же родня здесь, где присмотрят за девочкой, где совет дадут или помогут по-свойски. А когда собрался увезти внучку в ученье, вылезла такая тонкость…
Тамия слушала внимательно, видно, и для неё решение деда стало сюрпризом. Я собрала грязные тарелки в кучу. Позже почищу, сейчас не хочется прерывать рассказ.
– Сваты залезли в долги по заёмным письмам. Старшему помогли отстроиться, младшую с дитём поддержали. А письмо заёмное на избу пишется. Так Тамия тоже в должниках оказалась, потому я и не смог переписать внучку в свою семью. А значит, и увезти не мог. За воровство детей у нас к рудникам присуждают пожизненно.
– А другие дети? Вы говорили, что в шестнадцать лет совершеннолетие?
– После попадания семейства в долги дети редко покидали родительский дом, оставались в надежде помочь родителям расквитаться. Несколько раз засылали сватов из других сёл, так староста уведёт жениха на беседу, а там где уговорами, где угрозами или обманом, глядь, жених соглашается остаться в селе да пойти под руку тестя.
– Липкины родители сговорили её за кузнецова сынка, как только пятнадцать исполнилось. В шестнадцать уже пузатая ходила, – плеснула краски Тамия.
– Родителям тоже не хочется детей отпускать? – я пыталась как-то объяснить себе ситуацию.
– Что вы, Даша, – Арсид даже замотал головой, – да родители готовы себе руку отгрызть, как зверь, попавший в капкан, лишь бы детей выпустить из-под этой кабалы. Да только ушедшие не одолевают и одного пешего. Кто избитый вернулся, а кто с концами пропал. Отвозить их староста запрещает, ибо из села они выписались.
– Свободный от долгов человек может покинуть село в любой момент? – уточнил Ёж. – И также легко прийти и остаться жить?
– Это закон. Никто не может принуждать свободного человека. А Тамии неделю назад шестнадцать исполнилось.
– А что ж тогда в нас палили? – обиделся Ёжик. – Ничего противозаконного не совершали.
Я накинула пальто. В лесу было заметно теплее, чем в овраге, но всё равно весенние ночи были студёными. Ёж с Тамией тоже закутались.
Арсид виновато сгорбился:
– Простите, добрые люди, не ожидал, что у него с собой огнемёт будет и он решится на открытое убийство. Только он не знает, что Тами шестнадцать. Избу прежнего старосты с документами сварги пожгли, а Тамиина бабка перепутала дни рождения внучки и моей дочери.
– Я всё это время мамино рождение праздновала? – тихонько спросила шмыгающая девчонка.
Арсид подгрёб внучку под бочок, обнял:
– Прости, родная, в следующем году отпразднуем твоё рождение вольными людьми. Обещаю. А деду надо верить.
– А доказать, что Тамия взрослая, можно? – встревожилась я. Одно дело – помочь людям, совсем другое – на рудники попасть. Видимо, здесь, как в том анекдоте – сначала докажи, что не верблюд.
– Остались мои документы тех лет, когда дочь считалась моей семьёй, там её день рождения указан. И письмо зятя о рождении Тамии. Он неграмотный был, зять-то, так что бывший староста писал.
– Разве это доказательства? – фыркнул Ёжик. – Да староста сам напишет, что Тамии тринадцать, и…
Арсид с Тамией засмеялись.
– Вы, наверное, пошутили, – покрутила головой девушка, – в суде обязательно есть маг, проверяющий все документы. А ещё, если доплатить или если суд решит, то маги могут определить мой возраст с точностью до минуты!
– Но вы же и сами взрослый маг, Даша, – Арсид развёл руками, – будь вы обычной путешественницей, я и не решился бы бежать. Вы княжеские поверенные, да?
Он спросил с такой надеждой, что я смутилась.
– Нет, я необученный маг.
– Мы и попали-то сюда, чтобы Даша могла учиться, – Ёжик ловко отвлёк внимание от моей зардевшейся моськи, – а как вы узнали, что она маг? И почему староста этого не понял?
Арсид указал на спящего Тошку:
– У нас не живут драконы. Они предпочитают селиться поближе к Жару. Если и путешествуют с людьми, то только с магами, да и не такие маленькие. В деревнях про драконов не знают. Слишком далеко. Бают, что это огромные птицы, глотающие человека зараз. Я-то встречал дракона, только потому и признал, когда увидел, что детёныш летать учится.
– Расскажи, деда, – попросила Тамия, – про тот случай в Фарраде.
Я посмотрела на часы:
– Давайте, последнюю историю – и спать!
– Было это лет тридцать назад, – начал Арсид. – Плавал я тогда на «Чайке» с одним из лучших капитанов Бастинора. Отличное время! Столько стран повидали, важных людей да княжеские грузы переправляли, бывало. И команда хорошая подобралась. Сказал капитан: "Идём в Фаррад", – бегом карты смотреть, где такая страна находится. По всему получалось, что раньше чем через полгода не вернёмся. Распоряжения да деньги родным оставили, в назначенный день выстроились на палубе. И тут кэп выводит пацана лет, наверное, семнадцати, представляет, мол, купец Марик Надва. Такому купцу ещё бы лет пять у отца в помощниках ходить, а его в такую даль отправили. Любопытно нам стало.
Арсид замолчал и хлебнул кипяченой воды из бутылки. В кинофильмах обычно в этот момент герой или прикуривает, или ещё как-то паузу обозначает, а моряк здорово рассказывает, прямо как артист. Мы терпеливо ждали, пока он напьется.
– Парнишка оказался весёлым и любопытным. В каюте сидеть ему было скучно, он быстро облазил весь корабль, перезнакомился с командой, а уж потом и рассказал, как вышло.
Родились у его деда близнецы Родер и Тимер. Дружные росли да деловитые. Выросли, выкупили корабль, стали ходить торговать. А корабль так и назвали «Надва». И прозвище отсюда пошло, потом вместо фамилии стало. Занесло братьев в Фаррад, и полюбил Тимер местную красавицу – дочку начальника порта.
– А она? – пропищала Тами.
– И она его полюбила. Разделили братья добро, сыграли свадьбу да остался Тимер с молодой женой, а Родер, отец Марика, значит, вернулся к родным берегам. Женился, детей вырастил, брата навещал несколько раз.
Недавно Родер уплыл на своём корабле по торговым делам, а тут как раз письмо пришло от фаррадского брата Тимера. Женит сына и зовёт брата с семьёй на свадьбу, с родственниками знакомиться. Как тут быть? Отец только через три месяца вернётся, а дома мать с младшими да старики. Ехать, кроме Марика, и некому. Как могли, собрали подарки да оплату путешествия.
Плыли мы туда, спешили, останавливались лишь пресной воды набрать и едой запастись. Видно, старый купец хорошо заплатил. Марик уже со второй недели начал считать дни, так ему хотелось достойно представить дядино семейство на свадьбе.
– Успели? – я не выдержала.
Арсид ухмыльнулся, глядя на наши заинтересованные рожицы.
– Успели. Только мы причалили и трап спустили, бежит к нам человек. Хорошо одет, лицо как будто знакомое, кричит: "Вы от Хлада?". "Да!", – кричим. И тут над нами пролетает живая гора с крыльями – вжжжих! Нас чуть с палубы не смело в воду.
Марик как раз вылез из каюты со своими чемоданами. С утра он простоял на носу, обнимая Солу, всё смотрел, как Фаррад приближается, потом заспешил собираться и только появился. А дракон нацелился и садится прямо рядом с ним. Но ничего, не дрогнул парень, вытащил кинжалы, обороняться, значит, изготовился. Мы подоспели, вооружившиеся кто чем.
Кэп успел крикнуть: "Стоять!". И видим, что с дракона слезает девушка и сразу к капитану, мол, если есть у вас мёд илировый, продайте. Так вот. Мёд-то на корабле был, Марик вёз в подарок, и, наверное, как раз илировый, он этот бочонок сильно берёг. Оно и понятно, один такой бочонок больше остального груза стоит. А девушка красавица, на такую смотреть – счастье, а уж отказать никаких сил не хватит.
Капитан её к Марику отправляет. Она давай просить, уговаривать. За руку берёт, в глаза смотрит. Дракон за её спиной присмирел, молчит.
Марик застыл перед красотой, моргать разучился, только и бормочет: "Не могу, это подарок, не могу". А она ему, мол, для беременной драконы надо, деньги отдадим, сколько скажешь, что ещё хочешь – сделаем, только продай. Сколько б они так стояли – неизвестно, только вмешался мужчина, который нас первым встретил. И не заметили, как он поднялся по трапу и подошёл. "Марик, – говорит, – отдай ты ей, что просит!". Марик обернулся. "Дядя Тимер!"
Тут, конечно, сразу и бочонок отдали, и обниматься начали на радостях. Девушка деньги суёт, а дядька Марика и говорит: "Деньги приходят и уходят, а вот прокатил бы молодой папаша парня в небе!".
Как Марика усаживали на дракона да ремнями приматывали – отдельная история. Насмеялись мы тогда, как года три не смеялись. А девушка стоит с нами, тоже хохочет, подначивает Марика. Сам парень и краснеет, и бледнеет, а слово сказать красавице стесняется.
Дракон оттолкнулся, взмыл, начал набирать высоту. Всё выше, выше. Девушка как закричит: "А ну, не балуйся!". Он послушался, чуть спустился, полетел над городом дольше, дальше, к горам и вскоре пропал из виду. Дядька трухнул, говорит: "Что ж так далеко?". А наш юнга завопил: "Летит! Летит!". Дракон пролетел снова над нашими головами, а уж потом развернулся и сел ровненько на то место, откуда взлетел.
Марика мы стащили, сам он слезать не хотел, всё обнимал дракона да твердил, как ему понравилось, какое счастье. Дядька больше всего был рад, что племянник жив-здоров вернулся.
Пробыли мы в Фарраде месяц. Плавание прибыльным оказалось. А домой Марик с женой возвращался – близняшкой невесты. Лет через пять – шесть Марик Надва с семьёй снова ходили на нашей «Чайке» в Фаррад. К тому времени он стал известным в Бастиноре купцом, жена родила ему через год после свадьбы двух мальчишек, а ещё через год – двух девчонок. И если кто в Бастиноре говорит «Надва», все сразу понимают, о каком семействе речь.
Арсид выдержал паузу и простецким тоном добавил:
– А теперь спать!
Мы зашевелились, я схватилась за чистку тарелок и котелка, Ёжик с Тамией расстилали постели. Тошка сонно переполз с сумки на пенку. А когда через несколько минут мы засыпали, неугомонный Ёж спросил:
– Арсид, а ты завтра расскажешь, кто такие Жар, Хлад и Сола?
– У вас, наверное, их под другими именами знают, – удивленно предположил Арсид, – но расскажу, что ж не рассказать.
* * *
На утреннем совете решили за телегой не возвращаться. Как бы ни было жаль её бросать, жизнь определенно дороже, потому на дорогу возвращаться не будем. А разъезжать по местному лесу на телеге нереально.
Завтраком послужили добытые вчера Тамией яйца.
Я прикинула наши запасы. Крупы осталось на три котелка каши. Надо добывать еду самим. Если за первый день мы одолели расстояние за одного конника, а вчера потеряли – за одного пешего, то… остаётся шесть пеших переходов до конца графства, а там, думаю, можно будет безбоязненно закупиться. Не факт, конечно, что удастся по буеракам да бездорожью уложиться в шесть пеших. Не буду о грустном, лучше попрошу дар выбрать самую безопасную и короткую дорогу к столице.
Сначала мы шли молча, потом Ёж напомнил свой ночной вопрос. Арсид с Тамией принялись рассказывать о Соле-солнышке и её братьях: старшем Хладе и младшем Жаре.
Жилищем старшего был север. Холод, твёрдое, консервативное, убеждения, характер, разум – всё это относилось к его ведению. Младший Жар отвечал за жару, газообразное, страсти, новаторство, творчество, эмоции, обитал на юге. Сола отвечала за свет, воду и землю, рождение и воспитание, символизировала прохождение жизненного пути. Здесь верили в реинкарнацию. Даже не так: считали, что время между смертью и новой жизнью человек проводит на другой стороне планеты, а Сола вечером уходит светить умершим здесь для той жизни людям.
В начале времён боги жили и ходили по земле. И от этого на земле было светло и тепло. А однажды братья, к несчастью, поссорились из-за какого-то пустяка, и каждый из них стал сестру призывать в свидетели и доказывать свою правоту. По всей земле прошли страшные катаклизмы: единый материк разделился на два – Хладов и Жаров. Весь север Хлад обратил в лёд. А Жар иссушил земли. Сола не смогла помирить братьев, сильно горевала и оставила землю. Наступили ночи, смена времен года. Люди и драконы еле выжили в ту пору. Но Сола не смогла окончательно покинуть любимых братьев и созданные ею народы. Каждое утро она начинает с ожидания примирения, а заканчивает надеждой. Да только у братьев появилась теперь ещё более серьёзная причина для ссоры: они обвиняют друг друга, что Солнышко ушла, что-то пытаются друг другу доказать, пакостят по мелочам, только от этих пакостей страдают не они, а люди.
Конструкция, которую мы видели в домах, изображает систему равновесия. Старший брат – левая чаша, младший – правая, а путь Солнышка по небу отражён прямой, уравновешивающей этих двух упрямцев.
– Геоцентричные представления, – не выдержал Ёж, едва мы остались вдвоём.
– Слава Джордано Бруно покоя не даёт? – поинтересовалась я, – хочешь под крыло к Жару – новатором заделаться?
– Ха! Так его не за астрономию сожгли, – парировал Ёжик, поднимая очередную ветку. За его спиной постепенно росла вязанка хвороста.
– А за что тогда? Разве не он был последователем Коперника и заявил, что звёзды – это далёкие солнца?
– Ну и что? Сожгли-то его как последователя Гермеса Трисмегиста, если это тебе о чём-то говорит.