Глава 7. Знакомство с Тамией и Арсидом
– Придётся искать ночлег здесь, – очень тихо проговорил Ёж по-русски, – старостин пацан предупредил, что сёла здесь расположены строго через одного пешего, а за этой деревней случаются нападения разбойников, так что ни дойти до следующего села, ни в поле заночевать не сможем.
Мы заранее договорились с ангелом, что я постараюсь совсем не говорить, пока не выучу язык, чтобы не вызывать лишних вопросов. Любопытства местных из-за русского языка мы избежали, но отсутствие возможности нормально пообщаться и обсудить происходящее напрягало чем дальше, тем больше.
– А почему через одного пешего? – Мы медленно дрейфовали к концу села, высматривая, к кому бы обратиться. В отличие от предыдущего селения, здесь люди были на удивление нелюбопытны, но всё равно я попыталась не шевелить губами.
– Установленный князем минимум. В центре страны и на побережье кучнее, а мы высадились на окраине.
Наше совещание вполголоса прервал негромкий свист. Ёж резко обернулся. Из узенького проулка махнула рукой девчонка лет тринадцати. Мы вместе с сумками и переваливающимся Тошкой заковыляли к заборчику, вроде как с целью отдохнуть. Вездесущие куры обиженно порскнули с нашего пути, негодующе высказывая своё ценное мнение. Тошка рыкнул, две курицы от неожиданности взлетели, а остальные в шоке бросились врассыпную, чтобы вдоволь накудахтаться.
Девочка завела нас в проулок и поспешила к дальнему низенькому домику, почти спрятавшемуся за хлипкой оградой, густо заросшей кустарником. За калиткой, которая просто прислонялась к забору и привязывалась лыковой верёвкой, обнаружился сарай-развалюшка, корыто с водой, установленное под скатом крыши так, чтобы дождь, стекая, попал по назначению.
В дом когда-то вело крыльцо, о чём до сих пор напоминали сломанные перила, а нынче стены просели и трухлявый пенёк служил достаточной заменой ступенькам. Тошка заворчал, пытаясь одолеть подъём.
"Помочь?"
"Сам"
Гордый дракоша махнул крыльями и взлетел как раз на те самые полметра, которые отделяли его от проёма. Вероятно, здесь была прихожая. В углу стояли метла и полынный веничек. На полу лежали плетеные соломенные коврики. Вслед за девочкой мы с Ёжиком разулись и прошли в комнату.
Те же коврики на скрипучем от времени полу. Печь, занимающая большую часть комнаты, топчан со стареньким кожушком у печи, стол из дощечек и длинная лавка. На стене неожиданное здесь стилизованное изображение весов. Сейчас я вспомнила, что видела подобное в домах старост, но не обратила внимания, потому что рассматривала богатое убранство. А здесь вырезанные из светло-серой коры весы были единственным украшением стен. Изображение было странным, я не сразу поняла, что это именно весы, больше было похоже на якорь. Нижний полукруг завершался на концах чашами, из середины дуги перпендикулярно выходил луч с жёлтым кругом на конце.
Девочка сняла платок и представилась:
– Тамия.
И в этот момент я поняла, что показавшиеся мне тринадцать – это голодающие пятнадцать, а то и шестнадцать лет. Невысокая, худенькая, с большими серыми глазами и русыми волосами, с лица начисто спала присущая этому возрасту пухлость щечек.
– Ёж, – ангел не забыл про моё молчание, – это Даша.
Тамия заговорила, указав на печку. Ёжик согласно ответил, вытаскивая из рюкзака сторгованную вчера неизвестную крупу, хлеб и сохранившиеся остатки копчёной рыбы. Девушка просияла и поспешила с продуктами в кухонный закуток.
– Нас укладывают спать на печке взамен того, что мы предоставляем продукты для обеда, – прошептал Ёжик.
Когда же я буду понимать окружающих? Оказывается, так раздражает, если даже о простейших сообщениях приходится догадываться или ждать перевода.
– Вы говорите побольше, может, я быстрее выучусь. И спроси про это украшение, – попросила я ангела, указав на вырезанные весы.
– Опасно, мы и так выглядим странными, а тут, похоже, в каждой избе такая штука.
Значит, он тоже заметил.
– Что делать будем до вечера? – я боялась, что придётся просидеть на этой жёсткой лавке, слушая непонятные разговоры.
– Сейчас поедим, я прогуляюсь по селу, а ты…
– Тошку тренировать, – торопливо заявила я, – только ты недолго, чтобы я не волновалась.
Тамия закончила шуршать, вышла к нам с дощечкой, на которой были разложены хлеб и рыба. А вскоре по комнате поплыл запах каши. Я тоже сунулась в рюкзак и достала подарок хозяина леса – древесные почки, увы, тоже остатки. Но в гостях не хотелось вытаскивать заварку. И так наследили со странностями. Тамия взяла почки и, добавив сушеных трав из мешков, висящих за печкой, пошла заваривать чай.
Подавала хозяюшка в деревянных тарелках с деревянными ложками. Может, глиняная посуда, из которой нас потчевали вчера, была роскошью? Половину своей тарелки каши съела я сама, а половину умял Тошка. Тамия с Ёжиком осилили по тарелке, а в чугунке осталось ещё на одного.
– ..? – спросил Ёж, впрочем, он пытался весь обед расспрашивать нашу хозяюшку, но она отвечала довольно односложно, зато сама задавала вопросы, хотя и явно стеснялась меня.
– … – коротко заявила Тамия и, помолчав, добавила, – …
Уй-юй-ёй! Как же мне надоело моё непонимание!!! Я весь обед старательно вслушивалась в звуки нового языка. Пока что звучание согласных было похоже на русский, без всяких дифтонгов, шипения или сипения. Среди гласных преобладал звук <а>. По крайней мере в этом углу неизвестной страны неведомого мира. Если в столице вдруг «окают», будет неприятный сюрприз.
Девушка собрала тарелки, чугунок и унесла.
– Это деду, они вместе живут, – еле успел сообщить Ёжик, как хозяйка вернулась с двумя кружками настоя.
Видимо, кружек в доме было только две, потому что себе она не налила.
После обеда Ёж слинял гулять, а нас с дракошей Тамия отвела на огороженный участок за домом. Здесь было просторнее, чем во дворе, и в то же время отсутствовали чужие глаза – как оказалось, огород заметно выдавался за околицу.
Я подсаживала Тошку на козырёк над дверью маленькой баньки, он расправлял крылья и пробовал то полететь, то спланировать. Результат получался примерно одинаковый, но само занятие нам очень уж нравилось.
А потом дракончик отдыхал на солнышке, а я рассматривала его нарастающую чешую, красивую, оранжевую с вишнёвыми разводами на боках. От носа до растущего гребня она была светлее, так же и от горла шла вниз, совсем обесцвечиваясь на пузике. И тёмно-бордовые крылья, такого мягкого оттенка, что трогая жестковатую перепонку, я удивлялась несоответствию: пальцы ожидали почувствовать бархат.
"Тошка, ты наедаешься хоть? А то, может, голодаешь?"
"Сыт"
"Кто вас, драконов, знает. Вдруг тебе побольше надо?"
"Скажу"
"Обещаешь?"
Тошка с укоризной повернулся ко мне.
"Ладно, ладно. Я просто беспокоюсь. Ты, кстати, не чувствуешь собратьев?"
"Нет близко. Скажу"
"Ага, договорились. Попробуешь с разбега?"
Дракончик с сомнением посмотрел на непросохшую землю и отказался. Пришлось вернуться к варианту с баней.
На саму баньку я посматривала с любопытством. Раз Ёж не предупредил, значит, хозяйка не предлагала помыться, а жаль. Банька была без трубы, два маленьких оконца изнутри были не то заложены, не то забиты досками. Само строение настолько вросло в землю с момента постройки, что для открывания двери было выкопано полкруга.
Тошка в очередной раз подпрыгнул на козырьке, сильно забил крыльями и приземлился прямо в тёмные кудри Ёжика.
– Кыш, вредная птица, – не страдающий вежливостью ангел, нёсший вязанку хвороста, покачнулся под тяжестью дракончика на скользком грунте, взмахнул руками в попытке сохранить равновесие, но тут недовольный Тошка с силой оттолкнулся и взлетел, хлопнув крылом по лицу оскорбителя. Хворост вылетел из рук мальчишки, подбил в полёте дракона, тут же ушедшего в пике. А так как под ним как раз растянулся в грязи Ёж, Тошка со всего размаха шлёпнулся на беззащитную спину. Ёж взвыл, а дракоша аккуратно перебежал по ангельским ногам к дорожке и только тогда покинул ненадёжный плацдарм.
Я расхохоталась, уж очень надутое выражение зависло на грязном лице Ёжика, эхом донесся смех Тамии, тащившей вязанку вслед за гостем. Тошка принёс ветку в зубах и утешающе сунул морду прямо к носу пострадавшего. Ёж ласково поблагодарил проказника, поднялся, стряхнул грязь, и вдруг как закричит на Тошку, как замахнётся хворостиной! Тошка развернулся и – дёру! Ёж бежит за ним, рассекает воздух хворостиной и ругается.
– Беги, Тошка! Быстрее! Ёжик, стой! – завопила я, забывая о своём обете молчания.
Тошка ещё ускорился, выпустил крылья от страха.
Тамия тоже закричала, то ли ругаясь на безобразников, потоптавших огород, то ли подбадривая бегущих, и тут грохнул мужской бас. Хворостина взвизгнула, чуть не задев дракошин хвост, и Тошка, дёрнувшись вверх, взлетел ракетой над остановившимся Ёжиком, кричащим теперь:
– Давай, Тошка! Выше! Выше!
Выше Тошка не мог, он спустился на знакомый козырёк и оттуда сполз ко мне на руки.
– Огород потоптал, Тошку напугал, что на бис? – сердито выговаривала я мальчишке.
– Зато он полетел! – Ёж, казалось, ничуть не раскаивается.
– Он бы и так полетел в своё время, – вступилась я за бедного дракошу, несчастно жмущегося ко мне, – собирай быстрее палки, а то выставит нас Тамия на улицу. А бабушка ещё огород перекапывать заставила бы!
Ёжик, надувшись, стал собирать разбросанный хворост. К нам шли Тамия с пожилым мужчиной. Дед? Наверное. Очень похожи формой лба и разрезом глаз. Он нес две вязанки, только как-то странно держал, не задействовав правую ладонь, обхватывая сгибом локтя и запястьем.
– …Арсид, – Тамия улыбнулась, представляя мужчину, – …Даша.
Здорово, что моё имя здесь не коверкают. Я вежливо улыбнулась Арсиду, он поклонился. С Ёжиком, вероятно, познакомились раньше.
Мужчина отворил дверь в баньку и скрылся в чёрных недрах. Тамия рассыпала свою вязанку под навес и нырнула за дедом. Ёж тоже поторопился избавиться от палок.
– Даш, слушай, Арсид ездил в лес за топливом. У них есть лошадь и телега, договоримся о перевозке на завтра?
– Конечно, если только согласятся. Вряд ли им нужен бисер, а из местных денег у нас только одна серебряная. Что ты им предложишь? И разве ты не транспорт искал по деревне?
– Странная деревня, – нахмурился Ёж, почёсывая Тошкин загривок. Дракоша, простивший шутника, сам подставлял то шею, то гребень.
– Ну? – не выдержала я. – В чём странность? Вообще-то для этого мира мы чужаки, потому нам всё странным должно казаться.
Но ответить ангел не успел. Из бани выпорхнула Тамия, защебетала и позвала нас в дом. Арсид выбрался и присел прямо на принесённый хворост. Из двери потянуло дымом и непередаваемым банным духом.
* * *
Вечером намывшиеся и сытые после похлёбки из той же крупы и неизвестной птицы мы сидели за столом, и Ёж пытался уговорить хозяев отвезти нас до следующего села. Света, кроме садящегося за окном солнца, не было. Поэтому мне приходилось догадываться не только о смысле слов, но и о мимике говорящих. Я готова была взвыть от досады, если б это хоть чуть помогло!
Арсид раздумывал, выспрашивал Ежа, судя по интонации, уточняя наши планы. Ёж отвечал легко, будто и не задумываясь. Я бы и не почувствовала его настороженности, если б своей доброжелательной физиономией и свободной позой ангел не напомнил мне в тот момент пособие для начинающих сетевиков, некую помесь рекомендаций Аллана Пиза и Дейла Карнеги.
Тамия слушала из вежливости. Её мысли были где-то далеко. Может, оставить им крупы? Во время ужина Арсид ловко управлялся левой рукой, спрятав правую под стол, однако было заметно, что так ему неудобно. Наверное, без гостей рука покоилась на столе. Пальцы были все целы, значит, это не вопрос эстетики. Видимо, травма. Давняя, конечно, иначе так быстро хозяйство не пришло бы в разруху. Завтра надо будет как-нибудь «забыть» мешок крупы, а то девчонка просвечивать скоро будет.
– Даша, – громко сказал Ёж.
– Ой! – я схватилась за сердце, – напугал до чёртиков! Что надо?
– Нас согласны везти бесплатно при двух условиях: мы тихо выезжаем часа за два до рассвета и берём с собой их до следующего графства.
– Но… – я прищурилась, – кажется, ты раскрываешь карты, Ёж?
– Они уже слышали твои вопли, – возразил ангел. Арсид с Тамией живо наблюдали за нашей перепалкой.
– Как мы можем их не взять, если это их телега? Да и всё равно пешком далеко с Тошкой не пройдёшь. А сколько до следующего графства?
– Восемь пеших, или четыре конника.
– Что-то маленькие у них графства, – удивилась я.
– Это примерный перевод, не цепляйся к словам, люди-то ждут, – напомнил Ёжик.
– Ладно, я не против. А почему они сами не уехали, не знаешь?
– Я от Психопомпа, а не от психолога, – насупился ангел, – согласна, что ли?
– Стой, а почему бесплатно?
Ёж переадресовал вопрос хозяевам. Тамия заговорила, обращаясь ко мне, подкрепляя слова жестами. Жаль, что я не понимаю. Пару фраз вставил Арсид.
– За кормёжку, – подытожил Ёж долгие объяснения.
Я ещё раз помянула добрым словом старостиху, набившую наш рюкзак продуктами. На восемь дней вряд ли хватит, но дня на три – четыре вполне, учитывая, что я могу и на половинном пайке посидеть. А там, может, ещё прикупим.
– Тогда ложимся пораньше, если выезжаем в такую рань. Светает-то нынче в шестом часу, значит, выезжаем в три, а встаём в два? М-да.
"А в Москве будет полночь", – подкралась непрошенная мысль. Я ещё не успела соскучиться, слишком много было новых впечатлений. Мне очень нравился этот новый мир, с его чистым воздухом, любопытными обитателями и свободой. Ностальгии я боялась и изо всех сил гнала мысли о Земле и родных, стараясь занять себя заботами.
Вот и сейчас встала, чтобы сводить Тошку на вечернюю прогулку.
К ночи похолодало, я посильней закуталась в спасительный палантин. Солнце село, но небо ещё оставалось подсвеченным, и было видно, как дракончик ковылял к кустам по своим нуждам. Я тоже посетила незаметный в полумраке домик в конце огорода, а когда вышла, Тошка подозрительно свистел.
"Змея?"
"Человек"
"А чего свистишь?"
"Прячется"
"Пошли в дом, скорей всего, это к Тамии кавалер"
Переданное на ухо Ёжику сообщение для девушки о поклоннике тут же было им громко озвучено. Я только закатила глаза от такой бестактности, но Тамия отрицательно покачала головой, а Арсид оделся и вышел вместе с увязавшимся за ним мальчишкой.
– Никого нет, – отчитался Ёж, вернувшись.
Арсид сдвинул комод, запирая дверь, улегся на топчане. Мы втроём устроились на печке, успевшей немного прогреться, пока готовился ужин.
Глава 8. Побег
В ночной тишине слышалось шуршание Тошки, плетущегося за Ёжиком, и гудение ветра в ветвях деревьев. К дальней калитке, ведущей за околицу, Арсид перегнал лошадь с телегой, и мы грузились зевающие, сонные. Всё-таки я не понимала, к чему такие сложности, но спросить сама не могла, а напарник категорически отказался. Мол, и так палимся. Это он о моих джинсах вместо приличной длинной юбки. Ну и пусть. Раз Арсид даже не задал вопроса, значит, так можно.
Оказавшись в телеге, молодёжь уютно устроилась вокруг Тошки, укрывшись многострадальной шубкой, и тут же уснула. Я подсела поближе к Арсиду. Наш провожатый выглядел выспавшимся и спокойным. Однако на дорогу мы так и не выезжали, огибая село по большой дуге.
Было ещё совсем темно, как лошадь умудрялась везти нас ровно по бездорожью? Мне скоро надоело всматриваться в темноту, и я начала спрашивать у Арсида, как здесь называют лошадь, волосы, нос, всё, что попадалось в поле зрения. Надеюсь, если не запомню я с первого раза, мне позже поможет «языковед», подаренный Лали.
Рассвет застал нас на дороге, давно миновавшими село и окрестные поля. Пейзаж существенно не изменялся по сравнению с вчерашней поездкой: та же холмистая равнина, поросшая лесом.
В последние дни стояла тёплая погода, так что пальто или палантин мы с Ежом надевали только по утрам или к ночи. Деревья подёрнулись зеленоватой дымкой, скоро всё зазеленеет, начнутся посевные работы. Я с сожалением подумала о семенах и севке, которые тащила с собой. Эх, успею ли найти местечко в этом мире, которое можно будет назвать моим?
Я себя не узнавала. Если бы бабушку спросили о шансах на то, что я захочу заняться садоводством, она бы долго смеялась. На дачу я ездила исключительно поесть ягод и пообщаться с бабулей, а в процессе разговоров мы как-то незаметно сажали, окучивали, пололи, собирали, консервировали, "чтобы руки занять", как говорила бабушка Анна. Она не раз мне предлагала отвести грядку, чтоб посадить то, чего душа захочет. Но я убежденно заявляла, что в моей городской душе нет дачной романтики.
А сейчас я тряслась над каждым оставшимся зёрнышком гречки, которая, скорее всего, даже не взойдёт. Мне отчаянно хотелось скорей приехать куда-нибудь, срочно выкупить хижину с парой соток и начать высаживать свои земные запасы. И, – если додумать, – огородить это всё и поставить российский флаг! Всё-таки ностальгия настигла меня в такой извращенной форме. М-да.
Тошка подлез мордочкой под мою ладошку, молчаливо выражая поддержку. Я оглянулась. Ёж с Тамией успели сложить шубу, вытащить из рюкзака бутылку с чаем и хлеб и устроили себе завтрак.
Как это они умудрились всё так тихо провернуть? Даже Арсид не услышал!
Ёж мило улыбнулся и попытался заговорить с набитым ртом.
Звука голоса не было!
Я вдруг поняла, что уже некоторое время не слышу ничего, кроме своего внутреннего монолога. Ну что ж, в моём арсенале единственный метод защиты, как бы ни ругался Ёж на наше рассекречивание.
Золочёный щит опустился за спинами подростков, увы, он нисколько не вырос за это время и захватывал только хвост остановившейся лошади. Блин, Олег же научил меня делать его прозрачным!
Вовремя! Вот и обещанные разбойники.
Лошадку держал под уздцы здоровенный детина, ласково поглаживал по морде, неслышно беседуя с безответной скотинкой. Рядом стоял вчерашний староста, угрюмым взглядом растирая Арсида в пыль. Внезапно вернулись звуки:
– ..!
Оказывается, отсутствие звуков не сильно-то мне и мешало.
Арсид со старостой спорили. Арсид – с отчаянным упрямством, староста – равнодушно, он просто приказывал, не сомневаясь в выполнении. Подошли ещё два мужика с лошадьми. Детина отошёл от нашей лошадки и помог главе взобраться на высокого коня. Староста, не слушая Арсида, повернул к селу, кинув распоряжение подельникам.
Ёжик подобрался поближе и указал мне глазами на Тамию. Девушка сжалась в углу телеги, стараясь спрятаться за вещами. Я легко покинула передовую, отступив к Тамии. Щит, конечно, двинулся со мной. Пришлось вернуться.
Один из оставшихся мужиков крикнул нам, подкрепив жестом, мол, валите с телеги. Тамия вскочила и начала слезать.
– Держи её, – прошипела Ежу, – гоните!
Ангел понятливо схватил девчонку и повалил на сумку, крикнув Арсиду. Тот стегнул лошадь раз, второй, и мы уже разгонялись. Мужики от неожиданности растерялись и бросились к телеге, где их встретил спружинивший щит.
Падали они очень громко. Староста, успевший отъехать, услышал, развернулся и погнался за нами.
Наша лошадка старалась изо всех сил, но куда ей против старостина коня! Мужики поднимались из пыли и тоже взбирались на лошадей. Такими темпами погоня будет недолгой, а возвращаться к этому неприветливому хозяину мне вовсе не хотелось.
Йех, русские народные сказки в помощь! Кидаю волшебный гребешок на дорогу, и прорастает он густым кустарником. Очень плотным и густым! Пусть и видимым только мне.
Конь, влетев на полном скаку в преграду, скинул седока. Остальные, смекнув, успели затормозить, бросились к лежащему старосте. Я поскорее сняла волшебство. К моему облегчению, человек зашевелился и даже начал вставать.
– Ложись! – крикнул Ёж и придавил Тамию ко дну. Арсид оглянулся и ещё хлестнул лошадь.
Староста, опираясь на помощника, прицелился в нас из длинной палки и закричал:
– Стой!…!
Арсид будто не слышал.
– Щит-монолит, ничто не долетит! – со страха я двинула за нами стену Кремля. Тошка засвистел. Ёжик схватил этого героя и втиснул его в руки перепуганной девчонки.
Яркий шарик вырвался из оружия, врезался в стену и растёкся огненной плазмой, а вслед за первым тут же разбились о стенку ещё несколько. Огненная стена на несколько секунд скрыла преследователей. И наступило затишье.
Я резко отпустила стену, мгновенно обессилев.
– Фигасе у них порядочки! Разговор короткий, – Ёжик вовсе не выглядел удивлённым, – ты стеночку-то ещё поставь на случай.
Мы оторвались далеко, но я послушно поставила преграду. На Кремль не хватило, но хоть в кирпич толщиной. Впрочем, за нами не гнались и больше не стреляли. Ещё видимые вдали фигурки суетливо усадили одного на коня и направились в другую сторону. Я развеяла стенку.
– Ёж, а тебе не кажется, что про нас уже многовато знают и самое время побольше узнать и о них? – мой запал ещё не прошёл, а если честно, то от ужаса до сих пор крутило и прессовало.
– Согласен. Подождёшь до привала?
– А? Да, наверное, – я постаралась выдохнуть из себя животный страх смерти, брр, отвратное чувство. – Тамия, всё прошло, – сказала на русском и протянула руку, вытаскивая девушку из-под лавки. Ну, не поймёт, это же не повод не общаться?
Однако она поняла, поблагодарила и, подскочив к деду, обняла его и заревела.
А я вдруг почувствовала, что устала, завернулась в шубку и уснула под девичьи всхлипывания и негромкий успокаивающий голос Арсида.
* * *
В течение дня мы останавливались только на короткое время, чтобы сбегать в кустики или набрать воды. А на ночь Арсид нашёл (а может, знал) шикарный овраг с пологим спуском, ручейком и достаточно высокими стенками, так что лошадь с телегой не было видно.
Тамия с Ежом набрали сучьев для костра, пока Арсид распрягал и обихаживал лошадку. Я установила рогатки, подвесила котелок, заварив местную крупу с земными приправами, и приготовилась слушать.
К моей радости, я уже понимала многие слова, ответить, конечно, не могла, но общий смысл вполне отслеживала.
Велирия была сельскохозяйственной страной, не особо густонаселенной из-за частых войн с соседями и прохладного климата. Север страны, куда мы и попали, страдал чаще от морского соседства. Через пролив к северо-востоку располагался Сваргис, остров-государство, омываемый тёплым течением.
Когда-то весь север Велирии принадлежал сваргам. Они так и не забыли утраченного. Часто высаживались, пытались закрепиться, а порой вырубали леса, били зверя, угоняли и убивали людей. Хозяин лесов гневался, но не мог защитить свои владения. Если вовремя не удавалось выгнать захватчиков, то крестьян ждали голодные и холодные зимы. Хозяин лесов разрешал забирать только валежник, орехи да грибы, пока лес восстанавливал свои потери.
Увечье Арсида было связано с последним удачным набегом сваргов. Сам он был моряком, сыном и внуком моряков, а единственную дочь пришлось выдать замуж в деревню за кузнеца. Через три года моряк приехал в село, чтобы посмотреть на житьё молодых и познакомиться с внучкой.
Сварги появились в полдень, когда селяне были в полях. Дочь снова была на сносях и в честь приезда отца осталась хлопотать по дому. С беременной бабой возиться не стали, зарубили разом, как и мужа, бросившегося на защиту. Ушедших за околицу деда с внучкой не заметили бы, да только отставший от старших юнец сделал круг пошире.
Арсид плёл для малышки гамак, а она сама собирала цветочки рядом с дедом, когда стали слышны крики со стороны деревни, а из подлеска показался сварг. Он мигом понял, что взять с них нечего, двинулся к девочке, вытаскивая меч. И вот тогда Арсид, набросив на ладонь сплетенную сеть, перехватил лезвие правой рукой, накинул остаток сетки на сварга, запутывая, и свернул юнцу шею. Тами не поняла случившегося, даже не успела испугаться.
Труп Арсид оттащил в чащу, оставляя лесным обитателям. Сваржью одёжу и оружие завалил валежником. Пальцы на правой руке отказались действовать. По-хорошему, надо было сразу показаться лекарям, но рисковать внучкой Арсид не мог. Кое-как замотав трофейным тряпьём кисть, он выждал в лесу два дня, прежде чем возвращаться.
Новости в селе были печальные. Дочь с нерождённым дитём и зять убиты, их успели похоронить. Всё село пограблено и пожжено. Сваргов отогнали только накануне. В уцелевших домах разместили на постой княжеских воинов. Староста, своевременно не оповестивший властей о нападении, был смещен и оштрафован на золотой. Вместо него поставили молодого угрюмого чужака. Деревенский лекарь осмотрел руку Арсида, покачал головой. Он был не в силах вернуть подвижность пальцам.
Арсид собрался возвращаться домой, в порт и забрать с собой внучку. Дом зятя был сожжен, зато кузница уцелела вместе с инструментами, на нее претендовало семейство кузнецов, прибывшее с конным отрядом. От них же новоиспеченный староста узнал об отъезде моряка. Княжеские воины легко окружили не успевших далеко уехать деда с внучкой и вынудили идти на поклон к старосте.
Чужак, выглядевший чёрной вороной среди потомков светловолосых сваргов, снисходительно объяснил, что моряк может отправляться хоть куда сей миг, а девочка записана жительницей этого села и должна принять наследство, получить соответствующие бумаги. Ничего не оставалось, кроме как оставить малышку на попечение сватов, а самому отправиться домой в надежде вылечить руку и позже вернуться за Тамией.
Ничего не получилось, как задумывалось. Лекари не могли помочь, только предлагали отсечь кисть совсем, пока не началось отмирание. Арсид собрал сколько оставалось денег, заплатил магу со специализацией лекаря. Но маг тоже не помог. Посетовал, что слишком поздно для восстановления, наложил на кисть заклинание, препятствующее гниению и отмиранию тканей, и выписал направление в столицу к знаменитости. Предупредил, что заклинание завязано на жизненной силе самого моряка, потому будет действовать, пока он жив, а расплачиваться придется упадком сил и быстрой усталостью.
Денег на путешествие, а тем более на оплату магической операции у моряка не было. Дом был продан давно, а деньги пошли на дочери на приданое, воплотившееся в покупке молодой семьёй мебели и открытии кузнечного дела. Арсид на берегу-то появлялся раз в полгода на неделю-другую, на это время снимая с товарищами комнату в одном из припортовых полутрактиров-полуказарм. Хозяева охотно сдавали комнаты, в которых на десяток коек устанавливали пару шкафов да прибитые закрывающиеся на ключ сундучки. Много ли холостым морячкам надо на неделю? Также предоставляли услуги по сохранению вещей на время плавания.
В морской гильдии, ознакомившись с результатами обследования у лекарей, выписали Арсида на пенсию, положив четыре серебрушки в год.
– Одна серебрушка – сто мелких монет, одна мелкая – буханка хлеба или кувшин молока, – перевёл для меня Ёж, – а в году около четырёхсот дней.
– То есть пенсия только чтобы с голода не помереть? – ужаснулась я.
– А что, у российских стариков намного больше? – отмахнулся Ёж. – Арсид! Что дальше-то было?
Бывший моряк, видимо, догадавшись о наших пересчётах, пояснил, что если бы увечье настигло его на море, пенсия была бы десять серебрушек, а у дослуживших до пятидесяти – пятнадцать. По пять за каждый полный десяток лет, начиная с двадцати. До двадцати пенсия не предусмотрена, потому что всё жалование выплачивается на руки.
Собрав свой немногочисленный скарб, Арсид вернулся в село за внучкой как раз вовремя, чтобы не дать кузнице уплыть в чужие загребущие руки. На месте сгоревшего дома новый кузнец с семейством отстраивал себе жилище. Возразить было нечего, вся земля в поселении находилась в управлении старосты.
Маленькая Тамия с трудом находила себе местечко поспать в уцелевшем доме бабушки и дедушки. В одной избе ютились три семейства: старики, старший сын с невесткой и тремя детьми да дочь с младенцем.
– А муж дочери? – не утерпел Ёж.
– Угнали мужика сварги, не повезло. Она как раз рожать в поле наладилась, а он за лекарем в село побежал на беду.
По небу плыла величественная луна, поистине королева среди своих редких подданных. Тамия засыпала, прильнув к деду, но при попытке её уложить спать, тут же просыпалась и просила посидеть ещё. Кашу, очень вкусную с сушеным чесноком и укропом, умяли быстро. Я, не таясь, почистила котелок, вытряхнула остатки пищи подальше от костра и поставила кипятиться воду на завтра.
– А дальше как? – у Ежа сна ни в одном глазу, он с любопытством слушал рассказ моряка и подбрасывал в костёр собранные ветки.
За время отсутствия Арсида ушлый староста оформил бумаги Тамии, да так повернул, что девочка оказалась приписанной к бабушкиной семье. Теперь до шестнадцати лет или до свадьбы она не могла покинуть село, если старики не уедут вместе с ней. А они, конечно, и не думали сниматься с привычного места рядом с детьми и внуками. Да и зачем? Старший начал строиться, старики оставались в одной избе с дочерью и младенцем. Если не считать Тами, то места хватало.
Арсид, обдумав варианты, заявил от имени Тамии права на кузницу, продал её вместе со всем содержимым, добавил вырученное за трофейный меч, пенсию и купил знакомую нам развалюху. Сварги не польстились на эту избушку, облюбовав для житья красивые новые дома, да и пожгли их в первую очередь. Хозяин домика был очень рад, сбагрив хижинку да так дорого из-за отсутствия нормальных домов.
Тем и жили. Из пенсии Арсида восемьдесят монет уходило в налог, на остальное закупали крупы и одёжу с обувкой, овощи выращивали сами на огороде, травы на чай собирали в лесу. Иногда родные подкармливали Тами или давали гостинцы, но они тоже бедствовали. Пострадавшим от набега выделялось княжеское вспоможение, однако до села ни монетки не дошло. Грамотный Арсид написал послание графскому управителю, передал с почтовиком, раз в месяц объезжающим всё графство. А назавтра в их дверь стукнул детина, папаша одного из наших нынешних преследователей, и прямым текстом сообщил, что до графа далеко, а Тами – вот она, и если они не желают превратиться в семейку увечных, – детина аж хохотнул от удачной шутки, – то надо знать своё место.
От всего благополучия осталась одна лошадь. Хлопот с её содержанием было много, всё лето Арсид с Тамией заготавливали сено, выменивали овощи на злаки, но и лошадка часто спасала: местные нанимали лошадь в поездки за дровами, в соседние сёла, расплачивались, кто чем может. Каждая поездка учитывалась у старосты за монету. Попытавшиеся скандалить мужики быстро огребли подглазные украшения и, что более страшно, напоминания о беззащитности их семей. Несколько раз Арсид пробовал подвезти соседей без старостиной визы, но на выезде из села их встречал разъезд прихвостней, штраф составлял уже три монеты. Добряки не гнушались забирать вещи и урожай, приготовленные на продажу, если не находилось денег.