Запись восемьдесят.
После случая с девочкой, я прекратила верить этой безобидной парочке. Никогда не стреляют. Никогда не участвуют в драке. Всегда стоят в стороне. Это не по-мужски. Это ужасный поступок. Трусы. Я спасла их шкуру уже в пятый раз. Но они даже пальцем не шевельнули помочь мне. Я говорила с Чарли на их счет, но тот покачал головой. Ему жаль парней. Слишком он уж добрый… Пора их, точнее, пора нас избавлять от их общества.
Запись восемьдесят один.
Этот урод чуть не сожрал нас! А я говорила, что с ним что-то не так! Чертов трус! Побоялся признаться, что он заразился! Побоялся! Вот тебе и "доброе утро!" Да я на него свои пули потратила! Все! Мой магазин пуст! Из-за этого козла и дружка его. Такой же козел. Знал и прикрывал его. Как так можно?! Это не смешно! Ни разу!
Запись восемьдесят два.
Мы брели по дороге в поисках больницы. Она должна была быть рядом. А там нас найдут добрые дяденьки в форме и проводят до карантинной зоны. Осталось то, всего-ничего. Чарли сказал, нужно поспать. Завтра тяжелый день. Придется идти весь день без остановки.
Запись восемьдесят три.
Чарли не придумывал, когда предупреждал меня о долгом походе. Прошли целые сутки, прежде чем мы смогли сесть. Умираю от жажды. Бутылка пуста… У нас ничего не осталось, те уроды все выжрали. Ничего нам не оставили, а мы делились еще. К черту вашу доброту, скажу я вам. Ее нет. В ответ тебе ничего не светит. Люди всегда были теми, кто думает лишь о своей шкуре. В магазине было пусто, а в соседствующей с ним аптеке ни о каких лекарствах не могло и речи идти. Все пусто. Мы здесь не первые, мы здесь не последние. Но, к счастью, это было единственное место без тварей, пытающихся нас сожрать. Я очень устала…, пожалуй, я вздремну.
Запись восемьдесят четыре.
Ужасно холодная вода, что затопила весь первый этаж дома. Вещи промокли, отчего появилась дрожь. Мы искали новую одежду, но нашли лишь какое-то платьице да мужскую джинсовку. С каждым днем найти что-нибудь полезное и нужное становилось все труднее и труднее. Я сижу на столе какого-то офиса и смотрю прямо в окно. Я уже вижу нужную нам дорогу. Хорошо бы найти тачку, что смогла бы довезти нас до больницы, где бы мы были спасены. Я говорила, что там много солдат, служащих государству? Не помню, не стану листать страницы назад, в поисках этих слов, у меня не так много времени. И вот оно закончилось. Мы продолжаем путь. Пока.
Запись восемьдесят пять.
Кажется, Чарли заболел. Я видела, как его трясло всю ночь. Он так вздрагивал… а потом, распахивая с ужасом глаза, резко срывался с места и скрывался в другой комнате. Запирался там и сидел… Почему он закрылся от меня?.. Я.. чувствую, как он… он…
Запись восемьдесят шесть.
Он отдаляется… Почему он это делает? Я же люблю его! Он не любит?.. меня?.. Я.. не нужна ему?.. Он заперся в комнате и кашляет. Я слышу его хрипы каждую ночь, но не могу войти туда, чтобы обнять и сказать: "Эй, все будет хорошо"…
Запись восемьдесят семь.
Мы нашли машину, но бензин искали по всему району. Он сказал, что поведет. Но я-то видела его трясущиеся руки… Он сжимал ими руль до побелевших костяшек. Я заснула, сидя на переднем сиденье, но также и проснулась, вновь услышав его резко начавшийся приступ кашля.
" – Чарли? – Девушка повернулась к нему и застыла, чувствуя, как страх точит свои когти о ее спину. – Чарли… Чарли что с тобой?
– Ни… – но его прервал кровавый кашель.
– Чарли… – На глазах Сары появились слезы.
Она смотрела на парня, харкающего кровью. Торпеда автомобиля уже окрасилась в багровый оттенок, как и его одежда. А девушка лишь смотрела на него, протягивала руки, в надежде что сможет чем-нибудь помочь."
Я боюсь… Прошу, все же будет хорошо, да? Это просто болезнь? Она ведь пройдет…
Запись восемьдесят восемь.
Мне страшно… дорога до больницы заняла целый день. Ночью мы вбежали в помещение, но увидели лишь трупов. Никого, все мертвые. Все! Мертвецы! Трупы лежат! Где все?! Почему они умерли?! ПОЧЕМУ?! Чарли искал лекарства. Что-то нашел, здесь ничего не тронуто. Наши рюкзаки были забиты медикаментами. Он пытался меня уговорить взять питание, но ему нужны лекарства, а еда… я потерплю. Мне пришлось соврать, что еда уже лежит в самом низу. Мы не знаем, что делать… а пока придется жить тут… среди… горы трупов… и этой… ужасной вони.
Запись восемьдесят девять.
Я слышу шаркающие шаги… Кто там… Он бьет в дверь… Чарли, где ты!.. Мне страшно! Я боюсь! А.… я не могу… слезы… слезы сами появляются… Кто там за дверью…
Запись девяносто.
Чарли лежал посреди холла без сознания. Страшно… Я еле перетащила его в комнатку и, схватив шприц, ввела лекарство, что было в его рюкзаке. Я не знаю, что это, но, если оно лежит, значит нужно. Он резко распахнул глаза и схватил меня за запястье мертвой хваткой. Я кричала ему, чтобы он отпустил, но он не отпускал. Лишь когда наши взгляды пересеклись, Чарли убрал руку и, почему-то с ужасом, посмотрел на себя. Он тоже не знает, что с ним?..
Запись девяносто один.
Чарли колол лекарство по десять раз за день… а потом мы сидели, просто обнимая друг друга. Кажется, ему лучше… Я.. надеюсь… Мне очень страшно…
Запись девяносто два.
Я боюсь его потерять…
Запись девяносто три.
А что, если он умрет… Что будет?.. Что, если он меня оставит одну?.. Я боюсь… Он все, что у меня есть, зачем мне мир, если в нем нет его…?
Запись девяносто четыре.
Ему плохо… Снова этот кашель… Лекарства еще есть… Они еще есть, все… все будет хорошо… надо вколоть ему это и.… все будет хорошо…
Запись девяносто пять.
Чарли спал, положив голову мне на колени. А я перебирала его волосы. Наклонилась и поцеловала его в макушку, вдыхая самый родной запах на всей Земле. Ему приснился кошмар, и он вскочил от испуга. Я побежала за ним, останавливая у какой-то двери. Он хотел остановить меня, но это невозможно. Я приблизилась к нему, касаясь его губ. Он ответил) Он любит меня. Мы прошмыгнули в какую-то бывшую операционную, и он повалил меня на кушетку, покрывая шею поцелуями. Как вспомню его прикосновения… по телу тут же пробегают мурашки. Он так ласков, но страстен. Он лучший мужчина в моей жизни. Он любит меня, как никто и никогда. Как вспомню… как мы были одним целым… Одним. Понимаете? И, хоть у меня остались синяки, это не та ужасная боль, которую невозможно забыть. Это… что-то новое и., да… это незабываемо…