Я выгнал его из спальни и пригрозил рассказать отцу об их интригах. Но ночью, лежа без сна, подумал, что сложились благоприятные обстоятельства отомстить отцу за смерть мамы.
На другой день я пригласил парочку в кафе.
– Вот что, ребята. Есть один выход, и ты, Вальтер, сам мне его подсказал: вам надо пожениться. Извини, брат, сам я этого сделать не могу, так как женат уже два года. И решать надо быстрее. На носу Адвент. В это время регистрацию браков едва ли делают, это во-первых, и во-вторых, мне надо возвращаться домой. Мы с Катрин уезжаем, и я навсегда забываю и этот городишко, и этот дом, и его обитателей. Я беру на себя все расходы по бракосочетанию, подброшу вам кое-что на первое время и обещаю тебе, Вальтер, помочь закончить университет, если что. Старик, конечно, будет в бешенстве, но он же не дурак, не станет давать повод для сплетен. А вы потом, если не понравится семейная жизнь, по-тихому же разведетесь. Тебе, Лина, нужно будет постараться как то зацепиться в жизни, пока вы будете вместе, работу найти что ли. Других вариантов у меня нет. Даю вам на обдумывание сутки.
Мы разошлись. Я пошел домой, а будущая семейная чета понуро побрела в противоположную сторону, видимо, куда глаза глядят. Я не сомневался, что придурок Валет уже в ловушке и ему оттуда не выбраться. А вы, папа, получите на рождество подарочек: предательство любимого младшего сыночка и наследника вашего кастрюльного бизнеса.
Накануне отъезда за океан я подгадал время, когда отца не должно было быть дома, и позвонил старушке Берте. Она расплакалась. Ей буквально не хватало слов, чтобы описать случившуюся в доме бурю, когда раскрылась беда с Вальтером и Линой. Так она окрестила их бракосочетание.
Отцу стало об этом известно вечером того же дня, пока мы сидели в ресторане и праздновали совсем даже неплохо романтичное соединение двух сердец и попутно мой отъезд. Отец был членом городского совета, и его сразу, как только мы вышли из мэрии, начали поздравлять со счастливым событием в его семье.
Старик встретил молодых на пороге дома, произнес коротко «вон!» и указал своей тростью направление, куда идти. Вальтер и Лина развернулись и пошли прочь, и отец довольно ощутимо ткнул сына палкой между лопаток. Затем он зашёл в дом и начал крушить мебель, бить посуду, вывернул содержимое всех шкафов в библиотеке, бережно собираемую предками мамы и где любил с малых лет уединяться Вальтер, гонялся с палкой за домочадцами. Досталось старушке Берте, шофёру, новой домоправительнице Людвиге, садовнику и его сыну, призванным женщинами утихомирить хозяина. Старик всех заподозрил в сговоре и не верил никаким заверениям в обратном. Так продолжалось несколько дней с разной степенью активности. Где эти дни скитались молодожены, Берта не знала. Через неделю отец отправил шофера разыскать их и привезти домой. Он ждал их в кабинете. Не глядя ни на сына, ни на невестку, он протянул им свидетельство о собственности на дом на имя Вальтера на другом конце города, договор на открытие счета в местном банке на тоже имя с приличным первоначальным взносом и швырнул к их ногам связку ключей от дома, отрезав:
– Вы свободны и забудьте сюда дорогу! Также будет неплохо, если вы смените фамилию.
Ну, что же! Всё сложилось не так уж и страшно.
Я испытал облегчение и со спокойной душой отправился покорять далёкий город Филадельфию.
Спустя полгода уже из Америки я написал брату письмо с вопросом куда ему перевести деньги, которые я обещал и которые намеревался изъять из дедушкиного наследства, ибо других доходов у меня пока не имелось. И еще было любопытно, как там развивается его семейная жизнь.
Вальтер ответил очень быстро и вежливо отказался от моей помощи. Он продолжал учебу в университете, по вечерам подрабатывая мелким ремонтом бытовой техники. Лина устроилась на работу диспетчером в авторемонтную мастерскую и готовится к поступлению в тот же университет, где учится Вальтер. Они решили пока не разводиться. Им показалось, что семейная жизнь очень удобная штука. Поживут вместе, пока кто-то из них не встретит свою настоящую любовь.
Придурки, что тут ещё можно сказать!
Прошло несколько лет. Американская жизнь потихоньку налаживалась. Катрин занялась рекламой, в чем ей помогла старшая сестра, имевшая кое-какие связи в этом бизнесе. Я открыл магазинчик цифровой техники. Квартал, конечно, был не престижный, зато спрос на мой товар держался на стабильно высоком уровне, поскольку местное население предпочитало подержанную технику, выходившую довольно быстро из строя без надежды ее починить, и дальнейший путь несчастных владельцев в семидесяти процентах лежал в мой магазин недорогих и надёжных гаджетов. Реклама, к которой приложила руку Катрин, работала. У нас подрастал сын Мартин. Вроде бы все складывалось хорошо.
Но я вдруг почувствовал, что мне тесно в стенах моего магазина. Вспомнились просторные и светлые цеха в Дюссельдорфе, в ушах музыкой зазвучали шестерёнки сборочного конвейера, а потом мысли плавно перетекли к «кастрюльному» производству отца. Как он там? Ведь на его товар и здесь был бы спрос. Качество любой немецкой техники ценилось здесь не хуже японской. И однажды я позвонил отцу. Он ответил по деловому, без лишних сантиментов, как будто разговор шел не с сыном, а с заказчиком или партнёром и пригласил меня приехать с готовыми расчетами по будущему проекту.
Ему исполнилось семьдесят пять лет, но выглядел он бодрым, подтянутым, голова работала как компьютер, хотя тело всё больше клонилось к земле. Но здесь неожиданно появился свой плюс: спина перестала болеть и исчезло препятствие к его мобильному передвижению. Иногда боль возвращалась, особенно в моменты сильного эмоционального напряжения.
– В последние годы, Андреас, такого случая не помню. Мне теперь не о чем и не о ком переживать. У вас с Вальтером своя жизнь, и мне до нее дела нет. А компания в надежных руках.
Компания из частной, где отец был ее единоличным владельцем, превратилась в акционерное общество и управление перешло к совету директоров.
– Тебе придется здорово поработать, чтобы совет принял твое предложение об открытии нового филиала. Сразу предупреждаю, что я займу нейтральную позицию и присоединюсь к той стороне, где будет перевес. У тебя есть десять процентов акций, можешь также располагать пятью процентами Вальтера. Он не имеет на них никакого права, да и не знает о них.
Это был приятный сюрприз. Похоже, Вальтер сдержал слово и не выдал меня как организатора подлянки. Я рискнул робко поинтересоваться как у него дела. Отец долго молчал, потом начал говорить, и было заметно, что это даётся ему с трудом.
После окончания университета отец пригласил его в качестве инженера на головное предприятие в Вюрцбурге. Вальтер показал себя прекрасным специалистом-технарем и неплохим менеджером. И отец доверил ему вести переговоры с российской стороной о поставках оборудования в Россию и в ряд стран бывшего союза, где начался бум общепита.
– Там он связался с какой-то русской шлюшкой, таскал ее сюда и забавлялся с ней в доме, который я купил когда-то для него с Линой. Местные газетенки до сих пор мусолят эту тему. Однажды он заявляет, что у него от нее будет ребенок и он собирается на ней жениться. Наивный дурак поверил, что это его ребенок! Стерва околдовала его и вознамерилась втереться в нашу семью с помощью ребенка неизвестно какого происхождения. Они живут с Линой уже больше десяти лет и у них до сих пор нет детей. Бедная Лина!!
– Но, отец, причина бездетности может быть в Лине. У нее была серьезная травма живота, и врачи предполагали такую проблему в будущем.
Про себя я ещё подумал, что может быть они до сих пор живут как брат и сестра, без сексуального контакта. Эти два придурка вполне могут такое отмочить.
Отец резко оборвал меня:
– Это не имеет теперь значения. Я выгнал его из компании, пусть устраивает свою жизнь сам как хочет. Кто-то из членов совета мне говорил, что он кочует по предприятиям в восточных землях и его высоко ценят. Что же, хотя бы это приятно слышать.
Я неплохо выступил на совете директоров. Мое предложение приняли с осторожностью и после довольно длительного обсуждения и последующей корректировки поручили мне его доработку. Вместо США решено было нацелиться на Центральную и Южную Америку. Я окунулся с головой в работу, мотаясь неделями между Мексикой и Бразилией, утопая в отчётах, которые требовал отец. Катрин тоже ездила со мной в качестве секретарши, иначе без нее я бы не справился с потоком информации. Рекламный бизнес и воспитание сына легли на плечи старшей сестры Катрин. Но дело этого стоило. Через десять лет я стал руководителем современного успешного предприятия – филиала немецкого акционерного общества «Риггар» и членом совета директоров с двадцатью процентами акций.
Однажды после очередного заседания совета, проходившего в центральном офисе компании в Вюрцбурге, мною овладела ностальгия и захотелось повидать родные места. Я взял такси и погнал в Кемптен. На въезде в город недалеко от трассы мое внимание привлек двухэтажный дом с мансардой. На первом этаже светилось одинокое окно. Я остановил машину и поднялся на крыльцо. Мне открыла Людвига.
– Да, это дом вашего младшего брата. Да, он иногда приезжает сюда. Последний раз? Ровно три месяца назад приезжали всей семьёй. Как я здесь? Господин Вальтер попросил меня присматривать за домом, и я иногда остаюсь здесь, когда ваш отец в отъезде. Мне здесь нравится. Дом небольшой, открыт всем сторонам света. Из него можно наблюдать прекрасные рассветы и закаты. Адрес? Нет, адреса господина Вальтера у меня нет. Есть номер телефона.
Я развернул машину и поехал в Мюнхен. В Мюнхенском аэропорту, прежде чем купить билет на самолёт до Филадельфии, я долго сидел, тиская бумажку, на которой Людвига записала мне номер телефона Вальтера, и никак не решался позвонить. Когда по трансляции объявили, что совершил посадку борт из Берлина, я вдруг подумал, а не слетать ли мне в Берлин. Ведь я там не был никогда. Во времена моего детства и юности это была столица другого государства. Через два часа я уже вышагивал степенным шагом по Унтер-ден-Линден по направлению к Бранденбургским воротам.
Вечером, уставший и довольный, потягивая перед телевизором в гостиничном номере пиво и наслаждаясь литературной немецкой речью с экрана, я взял телефон и набрал номер с бумажки. Я сразу узнал его голос, густой, бархатный, с нотками неповторимого баварского диалекта.
– Андреас?! Брат, неужели это ты? Как же тебя угораздило меня вспомнить? Вообще, откуда ты звонишь?
– Вальтер, я так рад тебя слышать, что даже сам не хочу ничего говорить, а только слушать тебя.
– Нет-нет, давай говори, иначе мне покажется, что это сон. Откуда ты звонишь и кто тебе дал мой номер?
– Номер твоего телефона мне дала Людвига. А звоню я из Берлина, попиваю пиво в гостиничном номере и развлекаюсь звонками разным придуркам. А ты где сейчас обосновался?
– Андреас, это же здорово, что ты в Берлине. Давай к нам, всего то сто двадцать километров. По автобану мигом домчишь.
– Вальтер, увидеться это вообще мечта. Старость что ли, хочется обняться и в грехах покаяться, а то бессонница замучила. Виноват я перед тобой, перед Линой.
– Андреас, тебе обязательно надо приехать к нам. Я познакомлю тебя кое с кем, кто научит тебя как прощаться с прошлым.
– Вальтер, давай я утром решу. А кое-кто это кто? Это женщина? Я слышал что-то о твоих амурных делах, правда, уже давненько.
– Давай, приезжай. Мы живём с Линой тихо и скромно. Это у тебя, наверное, бурная жизнь. Будет что рассказать, а нам будет что послушать.
Живут с Линой? Любопытно. Пожалуй, действительно стоит съездить.
Я приехал в Штендаль в полдень. Таксист привез меня на тихую улицу пригородного поселка.
Брат встретил меня радушной и искренней улыбкой. Я уже отвык от таких в своей Америке. Он возмужал, немного раздался в плечах, но был также худ, как в юности, и высок. Он провел меня в гостиную, обставленную несколько архаично.
– Лина уехала по магазинам за продуктами. Сегодня ведь суббота, завтра магазины не работают. Может быть, пока пиво? Давай, рассказывай брат, как ты оказался в Берлине. Да, кстати, если ты видел Людвигу, значит ты был в Кемптене. Ты часто видишься с отцом?
Во время моего рассказа приехала Лина. Я сидел лицом к входной двери и видел как она вошла в прихожую и прошла, видимо, на кухню. Вслед за ней, нагруженный пакетами, проследовал парень. Я решил, носильщик из магазина. Когда Лина вышла в гостиную, я удивился как она изменилась. Похорошела, здоровый цвет лица, фигура приобрела черты женственности, глаза сияли. Таких глаз у нее не было в юности, это точно. Радостно улыбаясь, она бросилась в мои объятия. Обнимая её, я увидел как парень чересчур по-хозяйски поднимается по лестнице, а потом услышал как за ним закрылась дверь на втором этаже. Я вопросительно посмотрел на Вальтера. Брат взял трубку, нашел номер и дождавшись ответа, сказал:
– Хенри, спустись к нам, пожалуйста. У нас важный гость. Ты должен с ним познакомиться.
Снова хлопнула дверь. Парень, не доходя по лестнице несколько ступеней, ловко перепрыгнул через перила и пошел в нашу сторону.
Долговязый подросток, совсем мальчишка, он шел, высоко держа голову. Линия плеч прочерчена как по линейке. Длинные ноги мальчишка выбрасывал далеко вперёд, а свободно висящими вдоль тела руками немного загребал назад…
Горячая волна послеполуденного зноя прокатилась по комнате. Как наяву я увидел площадь в центре нашей деревни…
Мне шесть лет, и я сижу на ящике из-под шиповникового сиропа возле аптеки, где меня оставил дедушка. Рядом со мной на стуле дремлет старый аптекарь, давно отошедший от дел и передавший свое ремесло дочери и зятю. Я наблюдаю за двумя белками, что то ищущими в шелухе от еловых шишек, толстым слоем устилающей площадь.
Вдалеке со стороны почты показался дедушка. Он идёт, высоко держа голову. Линия плеч как будто прочерчена по линейке. Длинные ноги дед выбрасывает далеко вперёд, а руками, свободно висящими вдоль туловища, чуть загребает назад. Стайка кур во главе с петухом с резким кудахтаньем разбегается из-под его ног.
Старый аптекарь оживает, больно тыкает корявым пальцем в мою коленку и говорит:
– Смотри, мальчик, вот идёт барон Риггерт. Когда-то мы с ним стояли в дозорах на Пасса Дель Стельвио. Было трудное, но славное время. Да… Учись ходить как он и ты многого достигнешь в жизни.
– Господин Райнберг, это мой дедушка.
– Дедушка? Разве у барона есть внуки? Когда мы с ним грели своими телами камни на Пасса, барон был неженат.
Я оставляю аптекаря с его туманными воспоминаниями, а сам бегу навстречу дедушке. В холщовом мешке у меня за плечами звякают пузырьки с купленными в аптеке отцовскими растираниями и ощутимо бьют меня по спине…
По белому снегу
По вторникам и четвергам я возвращался домой не раньше двенадцати ночи. Людвига давно смирилась с этим и уже не предпринимала попыток усовестить меня возрастом, состоянием здоровья. Более того, она сама уже жила в этом ритме и свои обязанности кухарки, медсестры, домоправительницы отправляла с учётом моего образа жизни.
Во время ночных бдений в ожидании моего возвращения Людвига усаживалась перед телевизором и с замиранием сердца погружалась в мир ужастиков и фэнтези, которыми был заполнен ночной телеэфир. Когда я возвращался, телевизор в одиночестве надрывался на все голоса, а Людвига сладко похрапывала в кресле. Телевизор я не любил и смотрел очень редко, но всегда радовался, если по возвращении домой он встречал меня живыми голосами.
Мой дом стоит мертвый с тех пор, как умерла Марлиз. Только телевизор да редкие вечеринки у секретаря Кляйзера создают сейчас иллюзию жизни в нем. Несколько лет назад, да нет, теперь уже не несколько, а много лет назад дом почти задышал полной грудью. Лина… Да, когда появилась Лина.
Сегодня случайно подслушал разговор в приемной перед началом совещания. Кто-то рассказывал, что встретил в Берлинской опере Вальтера с Линой. Оба выглядят хорошо, а Лина даже прекрасно. Как же он выразился? Ах, да, свежа, как альпийская фиалка. Пошлость какая! С чего бы ей сиять свежестью?
В рассказе что-то ещё промелькнуло, не помню что. Не терплю праздные разговоры служащих в рабочее время. Я вышел в приемную с намерением прекратить болтовню не по делу, но тишина наступила сама собой.
Во время совещания я вглядывался в лица присутствующих и пытался угадать, кто же здесь любитель оперы настолько, что ради нее ездит из Вюрцбурга на такую даль. И кто из них был на короткой ноге с Вальтером, что так хорошо помнит Лину?
Странно, что меня зацепила банальная история. Что же там было ещё?.. Хорошо, оставим это до утра. Может быть, утром вспомню.
– Людвига, вставай, поможешь мне раздеться. У меня сегодня что-то спина разболелась.
Ночью мне приснился сон. Я уже давно сплю без сновидений. Было удивительно видеть яркие краски, присущие детским снам.
Посреди комнаты, залитой ярким солнечным светом, на ковре сидел маленький Вальтер и пытался оторвать голову старому плюшевому гному. Было не понятно, что это за комната и где она находится. Я видел только яркий свет, Вальтера в голубой курточке, разноцветный ковер и гнома в красно-желтом колпачке с бубенчиком. Голова никак не хотела отрываться. Мальчик тряс игрушку с усилием, и бубенчик противно звенел. От этого звона я и проснулся.
Только с чего я взял, что это был Вальтер? Я же не видел его лица. Только потому, что у сына в детстве была такая игрушка? Мне привиделся просто маленький мальчик. Да, просто мальчик…
И тут я вспомнил. С ними был мальчик. С Линой и Вальтером в театре был мальчик. Что же это за мальчик? Откуда он появился? Может, взяли на воспитание через социальные службы? Сейчас это модно. И говорят, что есть шанс подобрать ребенка, похожего на приемных родителей. Или вот еще приходилось слышать про суррогатное материнство. Теперь в Германии полно мигрантов, готовых заработать на чем угодно. Ну, что же. Мальчик, так мальчик. Мне до этого нет никакого дела.
Да, с моими мальчиками мне не повезло. Хотя, везение тут ни причем. Может быть, я сам виноват? Что-то не понял или не так сделал? Что же, и такое бывает. Только ты не молчи, скажи в чем я не прав! Как же я исправлюсь, если не знаю где моя ошибка? Я же человек, а не монстр! Если сразу не пойму, потом разберусь. Или вместе разберемся…
Старший Андреас всегда был ближе с дедом, чем со мной. Отец постоянно возился с внуком с самого его рождения. Первое произнесенное сыном слово было не «мама» или «папа», а «дидя». Мне было не до ревности. Я или работал как вол без сна и отдыха или загибался от боли в позвоночнике. Когда боль накрывала, я ненавидел весь белый свет и запросто мог убить кого угодно, подвернувшегося под руку. Только Марлиз понимала причину моих приступов ярости и могла их затормозить.
Когда Марлиз умерла, Андреасу было без малого шестнадцать лет. Он перестал со мной общаться. Устроил себе жилье на чердаке, и дряхлевшая с каждым днём Берта носила ему туда завтраки и обеды. Пока однажды не скатилась кувырком на узкой лестнице и не сломала себе обе руки. Слава богу, ему хватило ума ухаживать за старушкой по мере возможности, пока не нашлась сиделка. Через полгода он запросился отправить его куда-нибудь учиться. Я предложил Берн. Там жил мой кузен, который мог приютить Андреаса на первое время. Сын согласился. Если бы можно было предвидеть, что не следует этого делать, что дальнейшая жизнь пойдет не по моему сценарию, что я потеряю обоих своих сыновей!
В редкие наезды сына я его почти не видел. Вальтер, книжный червь, был ему не интересен, и он сутками пропадал в городе. Когда учеба в колледже закончилась, Андреас совсем выпал из моей жизни. Правда, сейчас мы работаем вместе, но это чужой мне человек. Он стал настоящим американцем, хватким, бесцеремонным… Таким же вырос и его сын. Если я уйду, они вдвоем растащат компанию на куски и продадут по частям. Мартин уже пытался завести разговор о бразильском филиале.
Вальтер… Я никогда не рассматривал его как преемника. Характером он удался в Марлиз. Мечтательный, тихий, добрый. Постоянно крутился вокруг Берты или часами перебирал старинные книги в библиотеке, написанные большей частью готическим шрифтом. Что он там понимал, не знаю. Для меня было удивительно, когда он объявил, что собирается поступать в Штутгартский технический университет. Честно говоря, я не поверил, что из этой затеи что-то получится, но виду не подавал и на словах всячески его поддерживал. Впрочем, не только на словах, но и финансово. Даже после того, когда он и Лина выкинули тот фортель. Кстати, надо Людвигу послать узнать, живет ли кто сейчас в доме у виноградников.
Да, очень неожиданно, но из Вальтера получился прекрасный инженер, ловкий, цепкий. Я нисколько не пожалел, что пригласил его на работу после окончания университета. И откуда что взялось? Как умело он сколотил вокруг себя команду молодых специалистов! Я даже не понял, как они появились! Некоторые до сих пор работают в компании. Наглецы! Смотрят прямо в глаза, спорить пытаются! Мнят себя хозяевами компании. Школа Вальтера! Это он научил их меня не бояться! Ну и хорошо. Что же меня бояться? Я теперь уже сам себя перестал бояться. Старый я, на покой мне надо, с внуками в лото играть. Только где их взять, внуков-то?
А ты, Вальтер, дурак и паршивец! Чтоб не видеть тебе зимой снега на альпийских вершинах! Подумаешь, прикрикнул чуть громче. Я на всех кричу. И не вижу что-то, чтобы была очередь за расчетом. А он спокойно встал, сказал «Хорошо» и ушел. В лице даже не переменился. Совсем ушел…
Вот возьму и женюсь, и не получите вы никакого наследства! Думаешь, не найдется молодых охотниц до моего старого тела? Да вот хоть Людвигу взять. На двадцать лет меня моложе. Уедем с ней в Альпы и заживем на покое. Кстати, у нее, кажется, внуки есть.
– Людвига, где тебя носит, карга старая? Не слышишь, что я проснулся? Помоги мне одеться.
Так, что у нас сегодня? Сегодня пятница. Прекрасно! Сегодня я работаю дома и обедаю в ресторанчике у Шумана. Соберётся отличная компания. В картишки перекинемся, молодежь свежими анекдотами позабавит… Да, не забыть вечером просмотреть ленту деловых новостей. Хотя, что там смотреть? Всё и так ясно. Топчемся на одном месте, будто забыли куда идти.
– Кляйзер, вы помните, что сегодня вам нужно съездить в Мюнхен в центральный банк? И передайте Курту, что когда вернётесь, пусть он отвезёт Людвигу в Форштадт. Надо уточнить, живёт ли кто-нибудь в доме у виноградников. Слышишь, старая?
– Слышу. Только мне незачем туда ехать. Я и так знаю. Постоянно там никто не живёт. А хозяин приезжает отдохнуть один-два раза в год.
– И кто же хозяин?
– А то вы не знаете! Забыли, для кого купили этот сарай двадцать с лишком лет назад? Для любимого сына.
– Людвига, ты всё время вводишь меня в ступор! Однажды я умру от твоих намёков-полуоткровений. Значит, все эти годы ты служила и мне и Вальтеру? Я так и понял тогда, что это ты организовала мне подлянку с Линой. Вальтер никогда бы до такого не додумался. И почему я тебя сразу не выгнал? Сам на себя удивляюсь. Может быть, с русской матрешкой тоже ты его свела?
– Господин Риггерт, могу я уже убрать со стола?
– Не уходи от ответа!.. Благодарю за завтрак. Кляйзер, поднимайтесь ко мне в кабинет. Я дам вам документы для банка и у меня будет для вас ещё одно поручение.
Да, поручение. Пусть заедет в детективное агентство. Я думал такие только в кино есть, но однажды своими глазами видел вывеску. Надо разузнать как там и что. Если дело солидно поставлено, можно сделать заказ на Вальтера. Любопытно все-таки, как он живет, чем занимается. Заодно выяснить, что там за мальчик…
Да, давно пора навести порядок в своих делах. А это дело, пожалуй, самое важное. С него и начнем. Со своими ищейками не хочу связываться. Слухи пойдут, что старик дряхлеет, принципами поступился…
***
Сегодня выдался на редкость спокойный день. Можно бы расслабиться, забыть хоть на минуту о делах. Но нет. Что-то не дает мне покоя. Как-будто что-то забыл сделать или жду чего-то.
В доме тишина. Неделю назад Кляйзер подарил Людвиге наушники. Теперь она как пацанка вечерами ходит в них и слушает телевизор. Вот и сейчас сидит в гостиной и смотрит какое-то шоу. А до меня не доносится ни звука.
Я спустился вниз. При моем появлении Людвига сняла наушники и включила звук в телевизоре. В это время шоу прервалось на выпуск местных новостей. В какой-то момент мне показалось, что на экране промелькнуло смутно знакомое лицо. Вальтер?… Нет, наверное, почудилось.
Спина начала ныть. Я опустился в кресло.
Новости изобиловали криминальными сюжетами, репортажами с мест дорожных аварий, немного экономики и политических событий федерального уровня. В последней части пошла светская хроника: благотворительный обед для детей мигрантов, концерт японской скрипачки во Фрауэнкирхе, открытие нового торгового центра и прочая ерунда. А потом…
– Несколько лет назад местное сообщество с любопытством следило за развитием романа одного из ведущих менеджеров компании «Риггар» Вальтера Риггерта с любовницей из России.
На экране замелькали кадры пятнадцатилетней давности. Чёртовы журналюги! Не зря я не люблю этот ящик. Чем бы заглушить его навсегда? Как назло под рукой ничего нет подходящего!
– Похоже, эта история имеет продолжение. Наш корреспондент нашел в интернете несколько сюжетов с новогодней вечеринки в русской гимназии Магдебурга.
Теперь на экране пошли снятые на телефон кадры беснующейся под грохот барабанов и еще каких-то инструментов молодежи. В песне, звучащей со сцены, я с трудом узнал старинную французскую народную песенку.
В ней пелось о том, как деревенский парень влюбился в рыжую девчонку с волосами цвета апельсина. Да вот беда: у парня на апельсины аллергия. При виде девчонки парнишка покрывался прыщами. Местная колдунья посоветовала ему рецепт: съесть за раз корзину апельсинов вместе с кожурой. Бедный влюбленный так и сделал. После этого неделю не мог выйти из дома. Тело покрылось коростой с ног до головы и текло изо всех дырок. Пришлось помучиться, но аллергии как не бывало. Радостный в предвкушении встречи с любимой парень побежал на свидание. И видит, что его любимая самая страшная девушка в деревне: вся в веснушках, кривая на один глаз, руки волосатые. В общем, парень излечился и от аллергии и от любви.
Забавная песенка. На деревенских праздниках в Заалене её замечательно исполнял на аккордеоне местный ветеринар. Да… Если бы он также замечательно исполнял свои ветеринарские обязанности! Но при чем тут история Вальтера?
Тут кадры переместились на сцену. Там какой-то мальчишка с гитарой наперевес и рыжая девчонка, надо же, рыжую нашли, скакали как заведенные и пели ту самую песенку.
– Хотя мальчик очень похож на свою русскую мать, у него примечательная фамильная достопримечательность Риггертов – знаменитый Риггертовский нос, передающийся по легенде только по мужской линии. Присутствие на вечеринке самого Вальтера Риггерта не оставляет скептикам шансов усомниться в том, что перед нами его сын.
Да, нос… Неизвестно точно, откуда появилась эта приметная деталь в нашем роду. Старшая сестра отца как-то рассказывала, что давным-давно один из предков привез из крестового похода младенца, прижитого от турчанки или египтянки, или еще черт знает от кого. Вот от этого младенца и появился потом у наших мужчин восточный нос. Ерунда всё это. Старушка была немного не в себе. Сочинила, наверное, историю.
В последнем кадре смеющееся лицо мальчишки попало в объектив, и я заметил щербинку между верхними зубами. Такая же была у Марлиз. Благодаря этой щербинке мы и познакомились.
После возвращения из Америки отец отправил меня на реабилитацию в Германию в Баден-Баден. Каждый раз во время ежевечернего моциона я заходил в кафе перевести дух и выпить чашку кофе. Однажды мое внимание привлекли две девушки-подружки за одним из столиков. Они что-то оживлённо обсуждали и весело смеялись. Та, что сидела ко мне лицом, машинально прикрывала рот ладошкой. Во время смеха кудряшки на ее голове пружинили и смешно подскакивали. Хотелось подойти и накрыть их рукой. Когда девушки направились к выходу, я пошел следом. На пешеходном переходе мы поравнялись и я, обращаясь к кудряшкам, спросил:
– Вы, наверное, умеете замечательно свистеть?
Она обернулась и засмеялась, забыв прикрыть рот:
– Пока нет. Но если вы меня научите… Я примерная ученица.
Так всё началось… Потом, когда мы поженились, Марлиз всё порывалась исправить щербинку. Я не разрешал. Она была такой задорной, веселой с этим милым изъяном. И свистеть у нее получалось замечательно!
Боль пронзила позвоночник от копчика до макушки головы. Глаза затуманились от боли слезами, и сквозь туман я увидел на экране телевизора крупным планом лицо Вальтера, смотревшего, видимо, на сцену и глупо улыбающегося.
Где же у меня пакет из детективного агентства? Я ведь его так и не посмотрел.
Через три недели секретарь Кляйзер пришел ко мне в неурочное время. Я уже собирался отдыхать и сидел в кресле с чашкой травяного чая, приготовленного Людвигой по своему рецепту.
– Господин Риггерт, поступил срочный запрос из Заалена на оказание дополнительной услуги.
– Какой еще услуги? Я не занимаюсь услугами. Не морочьте мне голову всякой ерундой. Вы что, сами не можете дать подобающий ответ на глупые запросы?
– Господин Риггерт, я не стал бы вас тревожить по такому поводу, по крайней мере до следующего утра, если бы не имя клиента, который просит дополнительную услугу.
– Ну, и кто же там? Надеюсь, это не господь бог призывает меня к ответу? Я ещё не готов предстать перед ним.
– Это Хайнрихь Валентайн Риггерт. Ваш полный тезка. Мне показалось это важным… Господин Риггерт, вам плохо? Вы меня слышите?
– Что? Да-да. Всё в порядке… Это, действительно, важно… И что же он просит?
– Примерить рыцарские доспехи, которые украшают гостиную вашего дома в Заалене.
– Да?.. Хорошо… Позвоните туда и уточните, кто сейчас остановился в моем доме. Хотя нет, подождите. Я подумаю, как ответить и завтра скажу вам свое решение.
Заален… Забытый богом Заален. Да, прошли те времена. Я любил Заален так же как любил его отец. Здесь я вырос, женился, здесь родились мои сыновья. Здесь могилы наших предков. Хотя теперь уже некому вспомнить их имена. Наш захудалый род начал расползаться по свету еще после Первой мировой…
…Черт, побери! Зачем же я отложил это дело до завтра? Теперь сна ни в одном глазу. Надо же, какой нахал! Услуг ему мало. Куда же Вальтер смотрит? Не может объяснить сыну, что есть раз и навсегда заведенный порядок. Кстати, почему запрос оформлен не на Вальтера, а на мальчишку? Неужели без ведома отца действует?..