Тайна Эльмирис

Глава 3

Алиса сидела в кресле возле окна и размышляла. «За несколько дней, которых мы прожили в Праге, я успела влюбиться в этот прекрасный, покрытый тайнами город. Мы много гуляли, посещали разные выставки…» Она с нетерпением ждала дня, когда они отправятся в библиотеку. Саша сделал пару звонков и назначил встречу на сегодня. Единственным минусом был сильный дождь, который начался ещё ночью, но ничего – ради библиотеки можно и промокнуть. Алиса допила кофе, встала из кресла и зашла в комнату к Саше. Он стоял перед зеркалом, подводил глаза.

– Всё-таки с какой легкостью ты красишься, я так никогда не сумею, – сказала Алиса.

– Это всё потому, что ты ещё не нашла того, ради кого готова выглядеть на миллион долларов, – сказал Саша.

– Ой, можно подумать: ты меняешь парней, как перчатки?

Саша повернулся к Алисе, поправил волосы.

– Да, я не нашел свой идеал и нахожусь в постоянном поиске. Но вы, милая леди, даже и не позволяете себе мыслить о мужчинах. На данном этапе жизни вас интересует лишь творчество.

Алиса взяла с дивана подушку и запустила её прямо в голову Саше. Он демонстративно упал, делая вид поверженного врага. Алиса звонко засмеялась. Саша встал, поправил рубашку, посмотрел на часы, сказал:

– Ну всё, дурёха, хватит смеяться, нас ждет такси.

Они вышли из подъезда, боясь промокнуть. Пробежали пару метров до такси и расположились на заднем сидении. К ним повернулся таксист. Он был средних лет, на его круглом полном лице красовались роскошные черные усы. Оценив пассажиров взглядом, таксист сказал:

– Всё-таки я очень люблю пунктуальных людей. Согласитесь со мной: ведь те, которые постоянно опаздывают, воруют у нас частичку того времени, которого вскоре может и не быть.

Саша посмотрел на Алису и пожал плечами, мол, что поделаешь – такие тут таксисты. Еще раз оценив своих клиентов взглядом, таксист повернулся к рулю и сказал:

– Ну что, в Клементинум?

Напевая себе под нос чешскую песню о пастухе, водитель завёл мотор, и машина отправилась в путь.

– Клементинум – это целый комплекс барочных зданий, где когда-то размещался иезуитский коллегиум, а теперь находится Национальная библиотека Чехии, – пояснил Саша. – Комплекс раскинулся на огромной площади, он является вторым по масштабности после Пражского Града. Он включает в себя несколько зданий, таких как Зеркальная капелла, Математический музей, Астрономическая обсерватория, Университетская библиотека и, наконец, Метеостанция.

Такси остановилась, они вышли на улицу. К ним подошел франт с красным зонтом, в сером костюме-тройке.

– Сашенька, мой друг! – воскликнул он и полез целоваться с Сашей. Алиса стояла возле них и мокла под дождем. Закончив с приветствиями, молодой человек с красным зонтом предложил пройти внутрь. Они вошли в самое что ни на есть царство книг и храм знаний.

Длинный зал, заставленный с обеих сторон полками книг. В центре зала стояли старинные глобусы. Алиса с жадностью смотрела по сторонам. Волны запаха охватили её. Это был запах горького миндаля, смешанный с яблочными семечками, имеющими цветочный оттенок. Что тут скажешь? – самый что ни есть запах старинных книг. Запах был настолько притягательный, что ей захотелось подбежать к какой-нибудь полке, схватить первую попавшуюся под руки книгу и, завладев ею, сбежать, куда глаза глядят.

Лукас, – так звали молодого человека, сопровождавшего их, сказал:

– Фонд библиотеки насчитывает более семи миллионов изданий, среди которых есть раритетные книги, старинные рукопис, и редчайшие фолианты. Библиотечный зал выполнен в стиле барокко, его главные достопримечательности – фрески живописца Яна Хебеля. Как вы успели заметить, многочисленные старинные глобусы…

Алиса глазела по сторонам. Она заметила группу русскоговорящих студентов, которые стояли недалеко от глобуса и внимательно слушали невысокого роста молодого мужчину в очках. Алиса бросила короткую фразу Саше: «Я сейчас!» и присоединилась к студентам.

– Кто это? – спросила она шепотом у студентки с длинной косой, указывая на парня в очках.

– Ты что, не знаешь? – в тон Алисе шепотом ответила студентка. – Это Генри Кемпбелл, известный английский писатель, философ, полиглот. Он владеет в совершенстве семью языками: чешским, русским, английским, китайским, японским, французским и, наконец, итальянским. Преподает литературу в университете. Он лучший преподаватель на свете…

– Я ничуть в этом не сомневаюсь, – в тон ей ответила Алиса и прислушалась к его рассказу.

– Вы когда-нибудь задумывались над тем, как и зачем вы были созданы? Ещё одним, не менее важным критерием и фактом, заслуживающим рассмотрения, является ваша работа. Полезна ли она человечеству? Что вы ожидаете увидеть в конце вашей жизни? Ведь там, – он указал пальцем в небо, – наверняка для каждого из нас уготовлен свой некий небесный план, но тогда возникает вопрос: а как же идея о свободе воли? Одно противоречит другому.

Студенты молчали. Писатель продолжил.

– Люди на самом деле не хотят задумываться о том, с какой целью они прибыли в этот мир. Мы часто создаем в своей голове некое подобие идеального мира со своими правилами в нём, и в этом заключается самая большая ошибка человечества. Так как не существует ничего идеального, везде есть своя белая или черная линия сюжета. Очень редко, но всё же иногда встречается примесь серого пепла, некогда сожжённого в небесном огне и канувшего в Лету бытия. Я попрошу вас написать сочинение на тему «О смысле бытия глазами писателей 19 века».

Затем, немого погодя, Генри Кемпбелл поправил очки, взглянул на всех студентов и произнёс:

– Господи, как всё-таки хорошо жить и работать под своим деревом.

Студенты захлопали тихо-тихо; он жестом перервал их:

– Мы как-никак в библиотеке.

Студенты удалились следом за ним, оставив Алису погруженной в свои мысли.

Глава 4

Пятница, Бейт-Хабад.

Рав Хаим стоял на помосте, его глаза сияли огнём, полным веры. Он прокашлялся, поправил очки, помолчал несколько секунд, создавая интригу, и выдал:

– Добрые евреи, сегодня мы затронем тему субботней молитвы. Ведь сказано в книге «Зогар»: «И если она будет зажигать субботние свечи с радостью в сердце, она принесет мир в свой дом, и удостоится детей, которые озарят мир светом Торы, и этим принесет мир на землю и долголетие своей семье». Необходимо приложить все старания, чтобы каждая еврейская девочка, начиная уже с трех лет, каждую пятницу зажигала субботние свечи. За это мы все удостоимся узреть «свечу Сиона» в самом скором времени, с наступлением истинного и полного освобождения! А сейчас – время молитвы.

Началась молитва. Алиса находилась в комнате для женщин. Сарит, жена раввина, закрыла глаза ладонями и прочитала молитву над субботними свечами.

– Барух Ата, Адонай Элоэйну, Мэлэх Аолам, Ашер Кидешану Бэмицвотав Вэцивану Лэадлик Нэр Шель Шаббат Кодеш. Благословен Ты, Господь, Бог наш, Владыка Вселенной, освятивший нас своими заповедями и повелевший нам зажигать свечу священной субботы.

Субботняя молитва закончилась Мужчины и женщины вышли в холл «Бейт-Хабада». Раввин пригласил всех на ужин; обычно это стакан вина и какой-нибудь свежеиспечённый хлеб.

– Шабат шалом.

Все поздравили друг друга с началом субботы. Алиса вышла на улицу, расположилась около отдалённого дерева и с нескрываемым любопытством начала рассматривать всех.

Первым на улицу, держа в руке бокал вина, вышел высокий мужчина лет 50, подтянутый, одетый в чёрный костюм. Он отодвинул рукав пиджака, посмотрел на свои золотые швейцарские часы, недовольно зацокал языком и сказал:

– Время – деньги, а мне ещё тут торчать надо.

– Вы что-то сказали? – как бы невзначай к нему обратился низкого роста лысый толстяк.

– Нет, ничего.

Высокий мужчина не обратил особого внимания на того, кто с ним говорил; тогда толстяк подошел к нему поближе, широко улыбнулся и сказал:

– Дорогой Шломо, сколько лет, сколько зим…

Высокий мужчина по-прежнему стоял молча. Он нехотя протянул руку в знак рукопожатия.

– Ты слышал, чем я теперь владею? – настойчиво продолжил толстяк.

– Нет, я не слышал. Тебя ведь Кац зовут, верно?

– Именно так, – с довольным видом, гладя свой живот, продолжал толстый. – Сегодня я выкупил все акции домашней еды. Теперь я являюсь единственным владельцем сети магазинов…

– Что-что? – встрепенулся Шломо. – Это ведь… Э-э… – он посчитал что-то в уме, – целое состояние! Когда ты успел? Откуда у тебя на это нашлись финансы?

– Ну, как тебе сказать? – протянул Кац. – Немного здесь, немного там… Ну, ты знаешь, кручусь, как могу. А что еще остаётся делать бедному еврею в этом жестоком мире? А как твои магазины? Скажи, людям ещё нужно золото? – он усмехнулся.

– Слава Богу! В Праге золото летит, как горячие булочки, – ответил ему Шломо.

Кац вдохнул полной грудью порцию свежего вечернего воздуха и громким голосом как бы невзначай сказал:

– Синагога – это дом нашей души. Как всё-таки хорошо встречать субботу с хорошими, – и понизив голос, продолжал, – состоятельными людьми.

Он выпрямился и снова горделиво погладил свой немаленький живот. Шломо похлопал его по плечу:

– Скоро с учёбы из Англии приезжает мой старший сын. Я думаю, вашу дочь стоит с ним познакомить. Как вы на это смотрите?

– Ну наконец-то, – сказал Кац. – Вы словно читаете мои мысли. Давайте пройдём вглубь сада и как следует всё обсудим.

Они незамедлительно удалились. Из здания вышла госпожа Мендельсон. При виде Саши её глаза расширились.

– Боже мой! Кого я вижу? Это ведь тот самый будущий Спилберг, который покорил моё девичье сердце прошлой весной! – воскликнула она.

Саша чуть не поперхнулся от её слов. В свои 56 госпожа Мендельсон всё ещё считала себя девушкой. В прошлый раз он еле от неё отвязался. Мендельсон взяла Сашу за руку и что-то шепнула ему на ухо. Саша покраснел и тоже шёпотом ответил ей. Алиса, видя всё это со стороны, про себя тихо хихикнула. «Интересно, – подумала она – как он теперь выкрутится?»

– Боже мой! – воскликнула Мендельсон. – Что я слышу?! У вас есть дама сердца! Ах, как жаль; твои голубые глаза сводят меня с ума. Ну, может, подумаешь? Я в долгу не останусь, – она ему улыбнулась, обнажив при этом идеально белые зубы. Саша отрицательно помотал головой.

– Ну, нет – так нет. Не будем о грустном. Лучше я расскажу тебе последние новости. Вы знаете, у мужа Лейлы есть любовница, и она-таки не из бедной семьи. Раз в десять будет богаче папочки Лейлы. И что самое интересное – она-таки не еврейка!

– Шо вы говорите? – в тон госпоже Мендельсон ответил Саша.

«Вот как это у него получается, – подумала Алиса. – Ведь может, чертяка, выкрутиться из любой ситуации и оставаться при этом самым милым парнем на свете. Я бы на его месте уже сквозь землю провалилась. Особенно зная о том, как Саша относится к женскому полу…»

– Девчули, я вам говорю: это больно, но оно того стоит.

Послышался звонкий смех, и на улицу вышли три подруги. У одной из них было глубокое декольте. Она провела пальцами по своей выпяченной груди и сказала:

– Смотрите сами, у меня был еле-еле первый размер. Ну, вы же наверняка помните. А теперь вот четвёртый! – она ещё сильнее выпятила грудь. – Большие пышные груди; они стоят, как верные солдаты перед своим офицером, отдавая ему честь.

Женщины засмеялись.

– И сколько стоит это удовольствие?

Пышногрудая нагнулась и жестом показала: «надо знать, кому нужно делать минет, тогда деньги – это не проблема». Подруги снова засмеялись.

В не освещённом фонарями углу снаружи, возле металлической калитки Алиса заметила мужчину, одетого в белый элегантный костюм. Его немолодое бледное лицо украшали еле заметные морщинки, словно само время побоялось дотронуться до его красивого лица, лишь слегка украсило узорами, нарисовав на его лбу и кончика губ легкие линии, прибавив его образу харизмы. Незнакомец внимательно, словно ища кого-то, рассматривал всех присутствующих. Алиса, долго не думая, подошла к нему и сказала:

– Добрый вечер.

Незнакомец окинул её безразличным взглядом.

– Вы почему тут стоите? Проходите.

Она открыла ему калитку, но мужчина остался стоять на месте.

– Зачем вы, собственно говоря, сюда пришли?

Незнакомец глубоким голосом ответил:

– Я пришел за сыном израильским, дабы встал он в ряды наши. Алиса от удивления открыла рот, но затем собралась и сказала:

– Так кого вы ищете?

Мужчина вздохнул.

– Я пришел за Хаимом. Это имя, данное ему с наставлением ангела, дабы жил он вечно.

– Ах, так вот оно что, – хихикнула Алиса. – Сейчас найдём вашего вечно живущего.

Во дворе раввина Хаима не было, она зашла внутрь «Бейт-Хабада». Раввин был в своём кабинете с учениками.

– Я извиняюсь, – сказала она, – но тут к вам кто-то пришёл.

Раввин Хаим выглянул на улицу, посмотрел на стоящего окало калитки незнакомца и, покрутив пальцем возле виска, сказал:

– Это наш местный сумасшедший, постоит тут немного и уйдёт, ничего страшного. А ты иди, девочка, веселись, как-никак суббота.

– Сумасшедший? – удивилась Алиса – Нет, этого не может быть! Вне всякого сомнения, странность в нём присутствует, но на сумасшедшего он никак не тянет.

– Понимаешь, Алиса, – сказал раввин, – этого молодого человека зовут Рафаил. Он появился тут месяц назад. По субботам он приходит к нам в синагогу, а в воскресенья посещает церковь и молится там. Ничего плохого он пока не сделал, но лучше пусть стоит там, за воротами, от греха подальше. Я поговорю с ним позже, а сейчас меня ждут мои ученики, – и он удалился.

– Ну ладно, – махнула рукой Алиса, – воля ваша. Она развернулась, собираясь уходить, но тут заметила на столе субботний хлеб. Отломив кусочек, она подошла к Рафаилу. Открыла калитку, протянула ему кусочек хлеба.

– Вот, возьми. Думаю, раввин ещё не скоро освободится. Дрожь пробежала по телу незнакомца, он сделал шаг назад, в его голубых красивых глазах отобразился ужас.

– Что такое? – спросила Алиса. Оглянулась, пытаясь понять, что так могло его напугать. Незнакомец запрокинул голову к небу, постоял так пару минут, затем взял из Алисиных рук хлеб, сказал:

– Да будет так. Свершилось. – И затем, не добавив ни слова, ушёл.

Алиса вернулась домой сама, так как Сашу пригласили на закрытую вечеринку для особенных людей. Она отправилась на кухню, вскипятила чайник, переоделась в пижаму. Еще долго думала она о фразе, сказанной Рафаилом. «Свершилось, что это может значить? А может, он и впрямь безумец? А ну его к чёрту». Она налила чай в кружку, залезла на диван, надела наушники и погрузилась в чарующие звуки музыки, уносящие её в мир грез.

Глава 5

И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.

Сначала была тьма, за ней последовал свет. Ни то, ни другое не предвещало ничего хорошего. Алиса шла молча вдоль коридора ослепительного света. Позади неё проскрипел чей-то мучительный голос:

– Помоги мне.

Она обернулась, свет вокруг неё рассеялся. Алиса стояла босиком в пижаме на красном песке посреди бескрайней пустыни. Широко распахнув глаза, она начала рассматривать песок под ногами. «Странно! – подумала она. – Обычно во сне люди не чувствуют предметы, а я чувствую крупинки песка между пальцами ног, прохладный ветер на моём лице. Да, и что самое интересное: песок холодный, хотя солнце только зашло за горизонт».

– Алиса! – скрипучий молящий голос позвал её снова. Она сделала пару шагов навстречу голосу. Из ниоткуда материализовался большой черный камень с заостренными углами. Голос шел оттуда. Она подошла поближе и увидела то, что скрывалось под чернотой камня. Словно муха, попавшая в сети паутины, к камню был прикован цепями обнаженный немолодой мужчина. Он был хорошо сложен, не смотря на его возраст. Его черные до плеч волосы украшала россыпь седины. На продолговатом лице красовался длинный греческий нос с горбинкой, тем самым придавая его образу некую изюминку.

Тело мужчины было усыпано мелкими красными песчинками. Запекшая от времени кровь оставляла багровые пятна на его изнеможенном теле. Цепи въелись в его кожу; местами они стали единым целым.

Мужчина поднял голову, затуманенным взором посмотрел на Алису. От его взгляда ей стало дурно. Ей показалось, что он видит её насквозь. Даже самые потаённые комнаты, находившиеся в глубине её сознания, он с лёгкостью открывал, при этом читая её всю.

– Здравствуй, – сказал незнакомец Алисе. – Как тебе у меня в гостях, уютно?

Он улыбнулся краем сухих губ, которые выжгло солнцем.

– Извини что встречаю тебя в таком наряде, так как возможности выбора гардероба я был лишён давно.

– Кто сделал это зверство? – возмутилась Алиса. Незнакомец откашлялся, выплюнул сгусток окровавленной смеси на песок. И произнёс:

– Господь говорит архангелу Рафаилу: свяжи Азазелло и брось его во тьму, и заключи в пустыню.

– Рафаил? – удивлённо переспросила Алиса.

Азазелло кивнул.

– Он самый. Вы уже с ним успели познакомиться, не так ли?

Не дождавшись её ответа, он продолжил:

– Вначале меня охватил гнев. Ведь, по сути, я сотворил благое дело, научил смертных владеть мечом и видеть ценность в камне. Ну, а женщин… – он прищёлкнул языком, как бы пробуя это слово на вкус. – Бедняжки, скованные узами брака, не имеющие права выбора, кроме деторождения. Я лишь подтолкнул их, дав им понять, что они вправе решать: создавать им жизнь или нет. Прошли сотни лет. Я злился, мучился от несправедливости, проклятые цепи рвали мою плоть. Кровь стекала на песок, некогда бескрайняя пустыня приобрела кровавый цвет. За тысячи лет мне ничего не оставалось, как смириться со своей участью, переосмыслить содеянное мною. Я понял, что зря вмешивался в жизни людей. Смертные не готовы постичь истину. Их скудное нутро заботится лишь о себе. Последствия содеянного мной были губительны.

Он закашлял и снова сплюнул сгусток крови. Песок пустыни впитал его.

– Пить, как хочется пить, – застонал Азазелло.

Алиса посмотрела по сторонам и заметила; недалеко от них из кровавого песка тонкой струёй бил источник воды.

– Потерпи, я сейчас! – крикнула она и побежала к источнику. Алиса встала на колени, огляделась и задумалась: во что набрать воду? Ведь тут нет ничего, кроме песка. Решившись, она поднесла руки к источнику и набрала воды в ладони.

– Ай! – вскрикнула она, вставая с колен и проливая воду на раскаленный песок. На коленях пижамы виднелись две большие дырки, песок обжёг её. «С чего это песок так пылает? Ведь ночь давно». Она обернулась и посмотрела на Азазелло, он беспомощно висел на цепях. Набравшись смелости, она снова набрала воду и пошла в его сторону. Вдруг песок содрогнулся и около неё появились три рычащих песчаных пса. При виде их Алиса в ужасе закрыла лицо руками, роняя воду на песок. Тот с жадностью поглотил в себя всё до последней капли. Когда она открыла глаза, псы исчезли.

– Ты не сможешь, – прохрипел Азазелло. – Брось, всё тщетно.

Но Алиса вернулась к источнику, набрала за щёки воду и побежала в сторону Азазелло. Кровавые псы песка тут же ожили, рыча, и погнались за ней. Алиса бежала что есть мочи. Добежав до него, она прикоснулась своими губами к его сухим восковым губам и влила в него воду. Он открыл глаза и с жадностью проглотил всё до последней капли.

Земля содрогнулась, цепи пали, обнажённый Азазелло стоял посреди пустыни, глядя в небо. Он прокричал:

– Свершилось, печать сломана!

Поднялась песчаная буря. Кровавый песок в безумном танце сметал всё на своем пути. Азазелло исчез. «Мне нужно проснуться», – подумала Алиса и что есть мочи ущипнула себя за щеку.

Глава 6

Тишина так заманчива и необходима. Стоит её нарушить, как мир вокруг меняется и обретает совершенно новые краски.

Азазелло стоял босиком на холодном гранитном полу, судорожно корчась от непривычного ему холода. Словно тени, выползли из ниоткуда белые колонны. Они окружили его, сверкая лунным блеском, отражая живое и мёртвое.

– Песчаный пёс! Ты всё-таки выбрался из бесконечной пустыни бытия, – прозвучал голос из ниоткуда. А затем рассеялся эхом, словно его никогда и не было.

Азазелло поднял голову, посмотрел вверх. На одной из колонн сидел архангел.

– Я вижу тебя, брат; спускайся.

– Брат?

Раздался громкий неприятный смех. Послышался взмах крыльев, и перед ним предстал архангел Гавриил. Яркий свет, исходящий от доспехов архангела, на секунду ослепил Азазелло. Он прикрыл глаза рукой, спросил:

– Дашь ли ты мне узреть тебя, брат?

– Ну что ж, смотри, – ответил Гавриил.

Ослепительный свет исчез. Перед Азазелло предстал Гавриил в серебряных доспехах с мечом в одной руке и с плетью в другой. Его глаза были блёклыми, несуществующего ослепительного белого цвета, съеденного временем. Он смотрел лицом безразличным, ничего не выражающим. Казалось, в нём отсутствовали чувства.

Азазелло вздрогнул, сделал шаг назад, встряхнул головой, откидывая сомнения, и спросил:

– Брат мой, что вижу я? Неужели и тебя не пощадила вечность?

– Как смеешь ты, предавший отца, ты, чьё имя кануло в Лету, звать меня братом?

– Твой гнев понятен мне и твоя неприязнь ко мне не беспочвенна… Но, Гавриил, мы должны научиться прощать.

– Что слышу я? – сказал Гавриил. – Слова о прощении? Неужели там, в пустыне бездны, тебя научили состраданию?

– Взгляни на меня, брат.

Нагой Азазелло выпрямился, распахнув руки. Его тело было усыпано мелкими кристалликами въевшегося в кожу красного песка; многочисленные глубокие раны кровоточили. Гавриил молчал и смотрел на него. Казалось, он был неподвижен, но внезапно вздохнул, печаль и боль отразилась в его глазах. Он сделал шаг вперёд, обнял крыльями забытого всеми брата. Тишина утраченного времени поглотила их.

Тем временем разорванные глубокие раны на теле Азазелло заживали одна за другой, оставляя после себя лишь воспоминание. Время окутало его, одевая в строгий чёрный костюм-тройку. Его грязные, спутанные длинные волосы вперемешку с кровавым песком обрели жизнь и красиво легли на его плечи россыпью седых волос.

– Ну, вот и всё, – пряча крылья за спиной и сделав шаг назад, сказал Гавриил. – Брат мой, если бы не смертная, вряд ли мы с тобой смогли встретиться… Спасибо Судьбе, что она так непредсказуема в своём выборе.

Азазелло хмыкнул:

– Вот оно что, сама Судьба благоволит нам. Ну что же, в долгу я у неё не останусь.

– Ты ничуть не изменился, – рассмеялся Гавриил и похлопал брата по плечу.

– Что есть, то есть. Песчаного пса не изменить, – сказал Азазелло и улыбнулся. – Там внизу, босой, стоя на раскалённом песке, я всегда помнил и молился о вас. А теперь, когда я тут, скажи, брат мой, что я могу сделать для отца? Ведь он послал тебя, не так ли?

– Да, он, кто же ещё. – Гавриил поправил на своей груди доспех, подошёл поближе и сказал: – Не обижайся на дерзость моих слов, я не хотел тебя обидеть. Лишь хотел узреть тебя истинного.

– Не будем больше говорить о прошлом.

– Наступили тяжелые времена. Как ты уже знаешь, сыграл роль фактор Судьбы, изменивший всё. Был совет, и было решено избрать новых вестников, по подобию смертной, чья рука коснулась жизни. Много лет назад тебя лишили крыльев, но не способности видеть истину. Тебя просят помочь. Иди к смертной, передай ей знания, а после найди Войну, Чуму и Смерть по её подобию. Все они будут являть собой одно целое. Это твой шанс обрести милость отца. Он даёт возможность вернуться домой, получив при этом новые крылья. Ты ведь этого хочешь?

– Лишь глупец отречётся от собственного дома. У меня с отцом были разногласия, но теперь я всё понял, хотя прошло немало лет. Да, я хочу домой, обнять вас всех. Рядом с братьями моими, вместе, как раньше, встретить первый день создания земли.

– Я верю в тебя, брат мой, – сказал Гавриил. – Я буду помогать тебе. Когда вестники обретут себя, я найду тебя.

Братья исчезли, лишь ветер оставляя после себя. Он облетел всё вокруг и спустился на землю. Эй, ты, смертный, постой! Ветер что-то шепчет. Прислушайся: возможно, это твой ангел-хранитель пробует достучаться до глубин твоей души.