Зоопарк полон клеток, внутри которых чудным образом парили в воздухе картины, а вокруг картин, – о, Небеса! – бегали разные животные, то и дело пачкая полотна грязными лапами, копытцами; обнюхивая, пытаясь сорвать вниз, царапая и уродуя.
Художник ужаснулся. На секунду перед ним все поплыло, он еле смог удержаться на ногах: в клетках висели
его картины
! "Прочь!" – не своим голосом вскрикнул Рино, бросаясь спасать первое полотно, но… Замер. Он вдруг осознал, что страха за свои работы нет. Есть отвращение ко всему происходящему, но той самой трепетной любви к своим трудам абсолютно не существовало.
Медленно, почти не дыша, Рино стал проходить мимо клеток. Подумать только! Посетители выставок смотрели на картины Ринуччо такими же отсутствующими глазами, как животные в клетках. Пустой взгляд. Не постигающий, что сокрыто за крупными мазками маслом и сверкающей поталью. Не ощущающей, что хотел передать художник.
Тоска и разочарование. Вот что чувствовал Рино, смотря на все вокруг.
– Они видят, но не чувствуют, – вдруг раздался девичий голос. Мужчина остановился, оглядываясь по сторонам, – а если и чувствуют хоть что-то, то все равно ничего не понимают, – неподалеку, на кованой скамейке сидела босая девушка в белом кружевном платье. Длинные волосы ниспадали на ее плечи, и она грустно улыбалась, смотря на художника глазами светло-орехового цвета.
– Может, мне вовсе больше не стоит ничего писать, если это не находит отклика? – хрипло проговорил Рино в ответ, качнув головой.
– Ну, почему же? – девушка пожала плечами, – ты ведь выплескиваешь свои мысли и чувства, самовыражаешься. И кто-то обязательно увидит и поймет, и кому-то действительно станет легче, когда он осознает, что он не один испытывает те же чувства, – Ринуччо внимательно смотрел на беседующую с ним, боясь сделать шаг. Ему казалось, только он шелохнется, как тут же все испарится и исчезнет. – Знаешь, я думаю, что стоит творить, если хоть одна живая душа поймет, что ты хотел донести.
<