10. Расширение дела
Вернувшись в Сегилью, дон Стефано занялся сначала обычными делами своей банды – спланировал нападения, в которых не принимал участия, отправил проводников к контрабандистам и оценил мзду, уплачиваемую средней руки торговцами за то, что их товары беспрепятственно шли по дорогам провинции.
Были и неизбежные расходы. Разбойник поддерживал дружеские отношения с начальником городской стражи, изучил его вкусы, привычки, платил одному из помощников, а после удачного ограбления его люди подкидывали сеньору кошелёк с деньгами. Почтенный чиновник правильно понимал намёк и всегда догадывался, в расследовании какого дела ему не нужно усердствовать. Сейчас вместе с доходами росла и сумма вознаграждения, благодаря чему вызванные для охраны собранных в казну денег отряды городской стражи опаздывали и приезжали аккурат на следующий после грабежа день, когда от разбойников не оставалось и следа. Крестьяне роптали на утверждённое губернатором изменение порядка уплаты налогов, но дон Стефано потрудился устроить, чтобы жалобы не докучали его светлости.
Весьма довольный тем, как идут и развиваются его обычные дела, кабальеро решил в этом году напоследок расширить свои операции, и целью его стала Тагона. Раньше банда никогда так далеко от Сегильи не забиралась, поэтому можно было рассчитывать на легкомыслие и беспечность тагонцев. На конец ярмарки сеньор дель Соль назначил своим людям три операции: взять ратушу, где хранятся уплаченные за торговые места деньги; другому отряду – под предводительством Роберто – устроить несколько засад на дороге. Затем часть людей отступит к Сегилье, остальные же вместе со своим главарём отправятся к месту, где учёный сеньор Бланес выращивает пресловутый лён.
Дело прошло гладко. В Тагоне только один торговец оказал сопротивление, за что поплатился жизнью, с остальными жертвами грабители обошлись мягко, не усердствуя с обысками, не ощупывая женщин и даже оставив какую-то мелочь, чтобы бедолаги могли оплатить ночлег и дорогу до дома. Ещё проще оказалось под покровом темноты добраться до льняных полей – часть охранников ушли на ярмарку. Оставшихся связали, и дон Стефано (как всегда на таких предприятиях – в маске) разбудил сеньора Бланеса, приказал ему молчать, если дорога жизнь, и проследил за тщательным обыском в доме учёного.
В тайнике был найден сундучок с золотыми монетами, с виду – несколько тысяч дукатов. Хотя у разбойников загорелись глаза и они порывались уйти с богатой добычей, главарь одёрнул их, выставил из комнаты учёного вон, а сам проглядел учётные записи, найденные в другом, ещё тщательнее замаскированном месте. Дотации от казны, расходы на семена, слуг… вот, конечно! Самые крупные суммы! Ухмыльнувшись, дон Стефано приказал своему человеку принести со склада первый попавшийся тюк со льном.
С одного взгляда кабальеро узнал мешки, которыми пользовались контрабандисты. Как догадывались и разбойник, и знакомый ему идальго, дело оказалось нечисто – сеньор Бланес выдавал за выращенный рядом с Тагоной лён тайно купленный привозной товар. Негромко, подражая простонародному выговору соседней провинции, дон Стефано заговорил:
– Вы не простак, любезный сеньор! Очень ловко обманули и короля, и его честных подданных!
– Сеньор, – заюлил мошенник, – я действительно выращиваю лён на своих участках! Правда, успехи мои пока скромные, поэтому и приходится поддерживать дело не самым почтенным способом ради дотаций. Но я не сомневаюсь…
– Оставьте свою уверенность для кого-нибудь более легковерного! – холодно прервал жулика дон Стефано. – И объясните, какие у вас связи при дворе!
Вздохнув и покосившись на лежавший рядом с разбойником пистолет, сеньор Бланес назвал несколько имён и рассказал, как сумел распустить в столице слухи о своём путешествии в Индию, преподнёс несколько якобы индийских вещиц знатным дамам, а потом ему в голову пришла мысль рассказать о выращивании льна в индийских горах и о схожести эспанских гор с индийскими.
– …Поверьте, сеньор, – ныл якобы учёный, – я искренне верил в успех своего дела, но… мне не повезло.
– С кем вы делитесь дотациями от короны? – незваный гость не позволил болтать о надеждах выращивать лён.
– Ах, сеньор, сразу видно понимающего человека! Половина выделенных мне сумм не покидает столицу! Половину оставшихся приходится раздавать здесь, в Тагоне… я должен до конца ярмарки отдать две тысячи из того сундучка, который вы нашли!
Хотя добыча превзошла самые смелые ожидания, дон Стефано сделал вывод: ему достались лишь крохи от пирога. Взяв сундучок, он заявил:
– Об ограблении скоро станет известно. Вы сообщите, что обещанные деньги похищены, я как раз эти две тысячи у вас и возьму. Ещё две – в знак нашего будущего сотрудничества. Остальное останется вам.
– Нашего… что? – разинул рот проходимец.
– Я буду поставлять вам лён, а если король поднимет пошлины, дело пойдёт быстрее.
– Но… я уже думал…
– Бежать? Отложите на несколько месяцев, потом я сам помогу вам скрыться от королевской стражи. Пока… тагонцы, конечно, будут огорчены, что из-за ограбления вашего дома лелеемые ими надежды на большие доходы от местного льна могут оказаться беспочвенными. Вы заявите, что ваши опыты близки к успеху и скоро лён можно будет выращивать не только рядом с Тагоной.
– Сеньор, я… – мошенник ожидал от грабителя чего угодно, кроме предложения вступить в дело.
– Не перебивайте! Объявите, что готовы основать торговый дом и взять горожан в долю, даже выплачивать первый доход тем, кто верит в блестящее будущее тагонского льна. Одновременно продадите под видом выращенного вами льна больше, чем обычно, якобы с ваших прядилен. Кстати, откуда у вас ваши, как вы всем говорите, ткачихи?
Хозяин, уже пришедший в себя, ухмыльнулся.
– Я нанял для вида несколько гулящих девок из соседней провинции. Живут здесь же, мы премило проводим время.
– Итак, – кабальеро не позволил мошеннику отвлечь его. – Доход поступит двумя путями: от взносов горожан якобы в дело и, собственно, от продаж льняной пряжи и тканей.
– Вы так размахнулись, сеньор, купят ли у меня столько льна?
– Лучшие ткани купят в Сегилье, – холодно обронил разбойник, уже составивший план.
– Всё прекрасно, сеньор, но долго ли этот праздник продолжится?
– Достаточно нескольких месяцев. Я оставлю здесь своих людей, а вы, сеньор Бланес, будьте осторожны и не пытайтесь меня обмануть. Если станете вести себя благоразумно, то вскоре сможете уехать богатым человеком куда вам будет угодно. Чтобы вас не мог обмануть я, не держите при себе звонкую монету, обменяйте на именные векселя, которые обналичите перед самым бегством и необязательно в Тагоне. Ещё устройте дела с вашим высоким покровителем так, чтобы он ждал вас с деньгами в момент, когда мы с вами решим – разоблачение близко. Это удержит меня от искушения избавиться от вас нежелательным для вас способом, ведь я не захочу, чтобы вас стал искать влиятельный человек. Как видите, я продумал интересы обеих сторон, а затягивать дело невыгодно ни мне, ни вам.
– Что ж, сеньор, по рукам! – мошенник протянул ладонь незваному гостю, однако даже под маской дон Стефано не захотел пожимать руку простолюдину.
Из Тагоны кабальеро привёз в Сегилью несколько женских сорочек – и тонкого, и плотного полотна, купил в городе ещё шёлковых и льняных вещиц, затем приказал Кончите отнести подарки в особняк герцога, а перед очередным свиданием дона Стефано с герцогиней как следует прогладить сорочки. В эту ночь разбойник рассчитывал получить от свидания не только удовольствие, но и выгоду. Войдя в комнату своей камеристки, донья Мария с удивлением воззрилась на лежавшую на кровати простую сорочку из тончайшего льняного полотна.
– Что это, дон Стефано?
– Примерь.
– Зачем?
– Хочу её с тебя снять.
– Почему не шёлковую? – надула губки красавица.
– И шёлковая найдётся.
Подумав, что новая любовная игра окажется увлекательной, женщина сбросила с себя всю одежду, оставшись в чулках, и нырнула в сорочку.
Ночь любовники провели превесело. Герцогиня хохотала, между утехами надевая и снимая сорочки, вертелась перед небольшим зеркалом, висевшим на стене комнаты Кончиты, капризничала и придиралась:
– Шёлк струится, как ручеёк, а лён топорщится!
– Без этого кружева бы не лежали так пышно.
– Лён ужас как мнётся!
– Какое удовольствие его смять на тебе!
– Жаль, сейчас не посмотреть при хорошем свете.
– Погоди… – дон Стефано поставил свечу за герцогиней, любующейся на себя в зеркало.
Стройные ноги, уже без чулок, просвечивали под тонкой сорочкой, а их силуэт под льняным батистом оказался чётче, чем под шёлком. Под конец кабальеро преподнёс любовнице ажурную вещицу из переплетённых льняных нитей.
– Попалась в сеть, моя рыбка…
Её светлость со смехом упала на кровать.
– Ты затейник. Уговорил.
– Последняя сорочка годится, чтобы в ней принимать мужа, – дон Стефано с ухмылкой передал женщине рубашку из плотного полотна, вызвав у любовницы новый взрыв хохота.
Отсмеявшись, донья Мария спросила:
– К чему ты вдруг стал расхваливать лён?
– Да так, съездил в Тагону, где его стали выращивать – понравилось. Сразу представил эту ткань на тебе.
– Пусть будет по-твоему… – промурлыкала герцогиня, прильнула к любовнику и стала водить холёным пальчиком по его груди. – Мне хорошо с тобой, дон Стефано, знаю, ты ничего не делаешь без расчёта, но всё равно хорошо.
Мужчина снисходительно потрепал её по щеке. Лежавшая рядом с ним молодая бесстыдница выглядела совершенно невинно, хотя дон Стефано подозревал – любовники у герцогини были и раньше, если не до замужества. Любопытство оказалось даже сильнее, чем дело.
– Мне тоже отлично с тобой, – обронил кабальеро. – Ты, донья Мария, в постели – огонь, не угадать, что вытворишь, знаешь толк в любовной игре.
Красавица усмехнулась.
– Намекаешь на большой опыт?
– Или талант, – вежливо возразил любовник. – Но не дон же Армандо тебя обучал! Он неплохо, хотя и небезупречно, продумал, как не стать рогоносцем после женитьбы… – дон Стефано умолк, остерегаясь говорить прямо, но герцогиня догадалась.
– До женитьбы тоже продумал, – её светлость резко помрачнела. – Ты и представить не можешь, как меня проверяли!
– Неужели? – усмехнулся кабальеро. – Очень могу представить, но как твоя мать согласилась? Это унизительно для благородной семьи.
– Ещё бы она не согласилась, когда я приглянулась герцогу де Медина не хуже, чем одна из драгоценных безделушек его коллекции! И кузен настаивал.
– Кузен?
– По матери, дон Диего, из младшей ветви графов де Гарофа. Он ещё в четырнадцать меня разглядел, оплачивал учителей и дуэнью, которая даже спала в моей комнате! – герцогиня заговорила быстрее, захлёбываясь воспоминаниями. – Он бы меня в клетку посадил и на цепь, если бы это помогло выгодно меня замуж пристроить!
– Ему-то какая выгода?
– Дон Армандо за него поручился при поступлении на должность в столице. После того как меня перед помолвкой осмотрела старая карга – его родственница, она и повитуху с собой привезла, – донья Мария вздрогнула и закусила губу. – До свадьбы меня дальше патио не выпускали, сеньор Леонардо, доверенный человек его светлости, приставил охрану к нашему дому – мышь бы не проскочила.
– Да… герцог всё предусмотрел, – дон Стефано ухмыльнулся. – До свадьбы.
– Так что мужу я досталась невинной, и ещё два года после свадьбы не изменяла.
– А как умудрилась всё-таки изменить? Что упустил сеньор Леонардо?
– Ничего. С ним я мужу первые рога и наставила, – глухо ответила её светлость и отвернулась, так что любовник мог видеть только золотую макушку.
Такое откровение стало для кабальеро полной неожиданностью. Он хорошо помнил сеньора – немолодого, хромого, совсем не красивого и едва ли привлекательного даже на фоне старого герцога.
– Ты соблазнила доверенного человека своего мужа? – как ни дика казалась связь между красавицей-аристократкой и уродливым слугой, дон Стефано не мог отрицать, что женщина поступила очень хитро.
– Соблазнила? – донья Мария резко села на кровати и, казалось, хотела выцарапать любовнику глаза. – Он сам явился ко мне ночью, когда я спала! Днём я в его сторону и не смотрела, я боялась его! Пыталась оттолкнуть, а он сказал – устроит так, что герцог поверит в мою измену. Я… я плакала, – герцогиня всхлипнула. – Но больше сопротивляться не стала.
«Утешать её, что ли? – недовольно подумал про себя дон Стефано. – Однако каков негодяй! Доверенное лицо! Жаль, умер. Я бы придумал, как его прижать – он наверняка знал много полезного».
Кабальеро решил не мешать любовнице откровенничать и даже состроил на лице сочувственную гримасу, а донья Мария не могла остановиться, говорила отрывисто, вздрагивая от собственных слов:
– Он приходил ко мне часто, знал, когда герцог останется в своей спальне. Я привыкла, мне почти перестало быть с ним противно, а он рассказывал, что давно ненавидит дона Армандо, который к своему псу относится лучше, чем к столько сделавшему для него слуге. У сеньора Леонардо была какая-то тайна, он много лет назад совершил что-то ужасное, а герцог знал, держал его на коротком поводке, не позволял забыть…
«Вот держишь, знаешь, а эти мерзавцы всё равно выворачиваются. Никому нельзя доверять!» – дон Стефано помрачнел от своих мыслей, а вслух спросил:
– И почему он решился, наконец, отомстить? Подумал, что ему всё сойдёт с рук, раз герцог ему доверяет?
– Герцог и за ним установил слежку, рано или поздно кто-нибудь из подручных сеньора Леонардо его бы выследил и выдал его, но… он знал, что болен и скоро умрёт.
«Вот оно что… надо иметь в виду», – как всегда, дон Стефано постарался извлечь из услышанного какую-нибудь пользу.
– Представляешь, как я испугалась, когда он рассказал мне о своей скорой смерти?
– Думаешь, он хотел тебя опозорить, а вместе с тобой – дона Армандо?
– Да… я была ни жива ни мертва. Но он медлил, не выдавал, разговаривал со мной о светской жизни, а потом я поняла – он учит меня скрывать измены от мужа.
– Ничего себе! – кабальеро присвистнул. – Решил так мстить из могилы?
– Он объяснял, что никогда не надо уступать поклоннику, ухаживающему за мной в свете. После первого же свидания, пусть он и не проболтается, всё равно станет держаться иначе, и все поймут – добился успеха.
– Умно, – коротко подтвердил успешный любовник и почувствовал, что тело женщины рядом с ним расслабляется.
– А на последнем свидании он рассказал – дон Армандо уже выбрал ему преемника, сеньор Леонардо нарочно нашёл на эту должность мужеложца.
– Кого? – кабальеро приподнялся на локте.
– Дон Армандо был доволен, что, когда ему вздумается, может через инквизицию отправить на костёр человека, занимающегося охраной и тайными делами, но мой муж и подумать не мог – я тоже знаю секрет, и мы с этим человеком быстро договорились не трогать друг друга.
«Проболталась… – усмехнулся любовник. – Женщинам нельзя доверять ничего важного«. Он с удовольствием откинулся на подушку – хотел вздремнуть перед рассветом, но донье Марии не спалось:
– А ещё сеньор Леонардо сказал, что я – лучшее, что было в его жизни, – в голосе герцогини зазвучала неожиданная теплота.
«Интересно, почему этот тип передумал её позорить? Неужто пожалел? Кто их разберёт, этих простолюдинов… А женщин? Урод взял донью Марию угрозами, бесчестил, пугал, но чуть польстил напоследок – и она растеклась. Впрочем, может быть, потому что он умер».
На сон оставалось от силы пара часов, и, засыпая рядом с любовницей, дон Стефано прокручивал в голове итоги нынешнего свидания. Герцогине подарок пришёлся по вкусу, она будет носить льняные сорочки не реже, чем шёлковые, а через прислугу об этом узнают другие знатные дамы. Доверенное лицо дона Армандо – мужеложец, нужно постараться его прихватить на горячем и поставить на службу себе.
Ночь оказалась полезной нисколько не меньше, чем приятной.
11. Ярмарка
K осени, спустя несколько месяцев после начала своего участия в афере с тагонским льном, дон Стефано вновь подвёл итоги своих операций и остался доволен. Сделка с учёным сеньором Бланесом обоим принесла много выгоды. Якобы тагонский лён в Сегилье расхватывали, тем более что высокие покровители мошенника действительно добились повышения пошлин на привозной лён. Дон Стефано задействовал связи с контрабандистами, а его главный помощник в банде – Pоберто – нашёл людей, знающих заброшенные дороги и тропы, ведущие к участку, где сеньор Бланес устроил льняные поля и на первый взгляд похожую имитацию производства льняных тканей. О мошенничестве не мог не знать и кто-то из покровителей афериста, именно поэтому с инспекцией присылали профанов.
Главный доход тем не менее принёс выпуск бумаг, свидетельствующих о праве владельца в будущем получать прибыль от предприятия, занимающегося операциями со льном и вот-вот ожидавшего королевского разрешения занять под льняные поля новые принадлежащие казне участки земли. Имён владельцев на бумагах не ставилось, и горожане, не успевшие купить первый выпуск, перепродавали их друг другу. Цена за короткое время выросла в десять раз, и на этом дон Стефано и сеньор Бланес отменно погрели руки. Свою долю получили приспешники, а весьма жирный кусок отправился в столицу Эспании.
В Сегилье дела шли неплохо, но, к досаде разбойника, скончался начальник городской стражи, с которым у дона Стефано было достигнуто полное взаимопонимание, хотя почтенный чиновник не знал, что его добрый знакомый и частый партнёр по картам – тот же самый человек, стараниями которого весьма возросло его благосостояние. Начальник стражи часто болел целый год до своей смерти, в таких случаях его обязанности исполнял комендант крепости и он же принял дела после похорон. Разумеется, было необходимо утвердить новую кандидатуру и освободить дона Бернардо от дополнительных обязанностей, однако губернатор по неизвестным дону Стефано причинам не спешил с выбором. Сеньору дель Соль пришлось как следует подумать, какие трудности и преимущества принесёт назначение на руководство стражей глубоко порядочного, но слабо разбирающегося в подобных делах человека.
Вновь следовало определиться с ухаживанием за сеньоритой Лусией – брак с ней благодаря назначению её отца приобретал дополнительную ценность. В конце концов дон Стефано установил для себя план действий: при подходящем случае выражать уверенность в способности дона Бернардо Альмейды расправиться с обнаглевшими разбойниками, одновременно подбираясь к нему поближе путём начала официального ухаживания за его дочерью. Заставить себя петь серенаду кабальеро всё же не смог, ограничившись имитацией игры на гитаре, а по-настоящему струны перебирал стоявший чуть далее музыкант.
Одновременно дон Стефано занялся сокращением разбойничьих операций, и тут кстати подвернулась новая банда из оставшихся без работы матросов, на которую действовавший разбойник давно сумел указать страже через своих агентов. Заместитель начальника стражи, более опытный, чем почтенный комендант, организовал засаду, и несколько повешенных негодяев убедили губернатора и горожан – дон Бернардо справляется и с прежними, и с новыми возложенными на него обязанностями.
Очередной раз встретившись с губернатором, дон Стефано завёл разговор о своём планируемом тесте:
– Город, ваша светлость, очень рад тому, с каким рвением дон Бернардо взялся за окрестных грабителей.
– Да, нет нужды спешить с назначением на пост начальника городской стражи нового человека, – согласился губернатор. – У вас, голубчик, я слышал, личный интерес к коменданту, вернее, к его семье? – герцог был всегда в курсе всех сплетен.
– Сеньорита Лусия, безусловно, достойнейшая девица. Я пока не уверен в её расположении, однако и правда начал за ней ухаживать, – кабальеро пришлось приложить усилия, чтобы не скривиться от бесившего его обращения «голубчик».
– Отлично, надеюсь вас вскоре поздравить. Вы, наверное, знаете, что в прошлом сезоне учудил мой племянник…
– Дон Альфонсо тоже высоко ценит здравомыслие и прочие достоинства дочери нашего коменданта.
– Не ожидал от него, – вздохнул любящий дядя. – Ветер в голове, однако ему и вправду понравилась благоразумная девица, причём не красавица.
– Сеньорита Лусия отнюдь не дурна.
– Я и не говорю, что дурнушка. Обычная милая девушка, от других если и отличается, то приятным обращением и тем, что не склонна к кокетству. Будь мой оболтус моим наследником, я бы не возражал.
– Вы бы позволили вашему наследнику жениться на девице из семьи настолько ниже по положению и по вашим меркам совсем небогатой? – дон Стефано не знал, что и подумать.
– Ну что вы глаза выпучили? Гранды между собой в родстве почти все, давно известно, к чему приводят браки внутри семьи, хотя ради денежных соображений их не перестают заключать. Граф или кабальеро для нас не такая уж разница. За приданым моему наследнику тоже не пришлось бы гоняться, – герцог за годы губернаторства значительно улучшил свои финансовые дела, чего было не сказать о делах сегильской казны. – Забавно, вы не находите? Сеньорита Альмейда подошла бы для наследника герцога, но не подходит для его дальнего родственника, который не получит титул ни при каких обстоятельствах.
– Действительно… ммм… забавно.
– Так что вы, голубчик, сделали прекрасный выбор и, надеюсь, тянуть не станете, – произнёс герцог покровительственным тоном, в котором, однако, дон Стефано почувствовал двойное дно – его светлость, очевидно, желал, чтобы привлекшая внимание его племянника сеньорита поскорее стала несвободна. – Кстати, вы ведь надеетесь занять должность интенданта округа, к которому относятся ваши земли? Уверен, сеньорита Альмейда создана для роли супруги человека, занимающего высокий пост на королевской службе.
Намёк был более чем прозрачен, и гость, боясь выдать, как ему неприятно и то, что губернатор откровенно предложил сделку, и то, что речь идёт о должности, которую сеньор дель Соль считал себя способным получить и без протекции его светлости. Кабальеро осмелился возразить:
– Пост интенданта в наших краях сейчас занимает мой родственник. Я, разумеется, всегда готов ему помочь и поддерживаю его желание продолжать службу на благо короны. Он, хотя и немолод, полон сил, я надеюсь, ещё на долгие годы.
– Хм… Ищете место повыше? – герцог был не очень доволен, но принял ответ. – Я подумаю.
Из особняка губернатора дон Стефано вышел, едва сдерживая кипевшее раздражение. Он хотя и планировал жениться на сеньорите Альмейда, но едва герцог стал настаивать на этом браке, отчаянное нежелание следовать благоразумию вновь овладело кабальеро и привело его в препакостное расположение духа. Да, милая девушка и, дон Стефано был уверен, станет хорошей женой… Можно бесконечно перечислять преимущества брака с ней, но семейную жизнь с сеньоритой Лусией кабальеро не переставал представлять невыносимо скучной и ничего не мог с этим поделать. Придётся завести, наверное, пару любовниц: одну, как многие женатые мужчины, на время беременности или женских недомоганий супруги – здесь, впрочем, необязательно постоянную; а вторую – чтоб будоражила, горячила кровь, сияла, смеялась, очаровывала, утехи с которой сладостно и предвкушать, и вспоминать, и ни с кем не делить. Столько хлопот… ещё и найти нужно такую любовницу.
Неожиданно дон Стефано вспомнил о юной дочке идальго. Впрочем, как неожиданно? Инес приходила ему на ум не однажды, кабальеро пытался представить, как она повзрослела за несколько месяцев, подыскивал предлоги из Тагоны заглянуть в Хетафе, но дел у разбойника оказалось слишком много.
Мысль о провинциальной красавице несколько улучшила настроение сеньора дель Соль. В свойственной ему практичной манере дон Стефано стал размышлять, как сделать Инес тайной любовницей, не ставя под угрозу брак с сеньоритой Лусией. Начать с подарков. Идальго наверняка любит охоту, не зря же в комнате, где отставной лейтенант принимает гостей, на стене висит старое ружьё. Очень кстати ему будет пищаль с ударно-кремнёвым замком, появившаяся в Эспании всего несколько лет назад. Подарки для сеньориты неженатый и не состоящий в родстве с девушкой тридцатипятилетний кабальеро делать не вправе, поэтому нужно втайне от отца, через старуху-служанку, передать ей пару золотых серёг. Как только у девушки появляются связанные с мужчиной секреты – она на полпути к тому, чтобы сдаться.
***
Через день его светлость пригласил дона Стефано и попросил о небольшой любезности – проводить к столице покидающего свой пост следователя инквизиции Сегильи. Обращаясь к своему гостю, губернатор не скрыл дурного настроения:
– Представьте себе, кого к нам назначают вместо любезнейшего сеньора Франсиско?
– Боже меня упаси вникать в дела инквизиции, дон Армандо!
Кабальеро говорил чистую правду. Отлично зная о возможностях святого суда, дон Стефано проявлял крайнюю осмотрительность и не совершал ничего, что могло привлечь внимание инквизиции – не грабил ни храмы, ни клир, не похищал предметы для богослужения, даже по делам контрабанды не связывался с моврами, долгие годы бывшими главной опасностью для Сегильи.
Ещё сильнее нахмурившись, герцог проворчал:
– Дона Себастьяна де Суэда! Третьего сына барона дона Эстебана де Суэда! Вот мне удружил дон Рикардо!
Будучи прекрасно осведомлён о тёплых отношениях губернатора и великого инквизитора дона Рикардо де Суниго, кабальеро удивился и слушал, не перебивая:
– От де Суэда одни неприятности! От них никогда не знаешь, чего ожидать!
– Неужели вас так беспокоит расследование ереси и колдовства?
– Не забывайте – ещё государственной измены, а что инквизиция сочтёт за измену – только ей одной и известно.
Многогрешный разбойник в том, что касается измены королю, был невинен, как младенец, поэтому испытывал лишь удивление от недовольства герцога. Впрочем, поручение его светлости вполне устраивало дона Стефано – дорога в столицу пролегала недалеко от Тагоны. Проводив инквизитора, кабальеро отправился в Тагону на очередную ярмарку, на сей раз по поводу сбора урожая. В Хетафе сеньор дель Соль планировал заглянуть позже, однако, как оказалось, сеньор Алонсо Рамирес тоже приехал в городок. Мужчины столкнулись в лошадином ряду, где оба рассматривали тяжеловозов.
– Очень рад вас видеть, идальго! – почтительно обратился к пожилому дворянину дон Стефано.
– Я тоже, – кивнул отставной лейтенант, ничуть не смущаясь своей почти крестьянской одежды, бедность которой была особо заметна рядом с одетым в элегантный костюм состоятельным сегильским сеньором. – Вы в Тагону за лошадьми или увлеклись затеей с тагонским льном?
– И то и другое, – усмехнулся в ответ дон Стефано. – А вы привезли на ярмарку урожай?
– Да, хотя и немного. Перекупщики дают совсем низкую цену, так что я и наши крестьяне снарядили обоз, благо удалось наскрести на оплату торгового места. Зерно уже отгрузили, осталось вино и оливковое масло. Заодно надеюсь повидать кого-нибудь из знакомых, пока наши на рынке стоят. Вечером вернёмся домой.
– Как здоровье сеньориты Инес?
– Благодарю, моя дочь в добром здравии.
– Очень рад. Сеньорита, должно быть, ещё больше похорошела за эти месяцы. Она с вами приехала?
– Да, – не выдавая отношения к расспросам о своей дочери, ответил идальго. – В её возрасте всё любопытно, я никогда не стремился её запирать. Сейчас Инес гуляет по городу вместе с женой нашего старосты, одной из подружек и её братом.
– После налётов на город, что были весной, горожане должны остерегаться воров и грабителей.
– Охрану усилили, но с тех пор ни одного нападения. Разбойники оказались умны. Подождут, когда стража расслабится.
Дон Стефано еле заметно нахмурился – именно таковы и были его планы насчёт Тагоны. Впрочем, теперь он не был уверен в том, что будет вновь нападать на город, где главную выгоду ему принёс не разбой, а мошенничество, поэтому слова идальго обеспокоили его собеседника ненадолго. Выразив надежду на скорую встречу, кабальеро простился с сеньором Рамиресом и отправился наносить визиты знакомым.