Девять жизней
Tekst– Сеньор… святой суд не обязан отчитываться перед вами!
– Ну, знаете… это переходит всякие границы!
– Прошу вас, дон Фелис, покинуть здание инквизиции.
– Но…
– Дон Фелис, поверьте, вам лучше уйти, – спокойно сказал ему дон Себастьян.
– Слушаюсь… – он чуть не сказал: «комендант», но вспомнил, что после осады инквизитор потребовал не называть его комендантом.
Не понимая, как самому играть роль в неизвестной игре, кабальеро сделал, что ему приказал человек, отдававший приказы во время осады. Коротко поклонился и вышел. По крайней мере, он всему городу может сказать: не верьте обвинению против героя Сегильи.
36. Именем короля
Допрос закончили перед обедом сеньоров. Герцог и граф решили, что с них на сегодня довольно. Дон Диего был раздосадован, что сорвалось главное для него обвинение, а герцог понял – придётся теперь пустить в ход то, о чём он предпочёл бы молчать. Дона Себастьяна отправили обратно в камеру, хотя и далеко не худшую в инквизиции.
Его светлость не хотел возвращаться в свой дворец через волнующийся город. Он написал записку расположившимся у него адмиралу и капитанам флота, просил извинить. Написал и племяннику, несколько раз докучавшему дяде глупыми вопросами об обвинении, как он говорил, коменданта. Молокосос не понял ещё, что он сам комендант. Велел посторонним не сообщать о самозваном коменданте, в его же собственных интересах, и принимать гостей во дворце как можно любезнее.
Дон Армандо хотел всего лишь скорее замять дело о выявившихся во время осады огрехах своего губернаторства, и был бы рад отпустить человека, которому обязан если не жизнью, то свободой, но не представлял, как, не прибегнув к аресту, заставить молодого де Суэда молчать. Мысль о недовольстве короля, возможно, крупном штрафе и даже тюремном заключении нравилась герцогу не больше, чем грозивший ему ранее плен у мовров и ожидание выкупа. Интересы герцога удачно совпали с желанием дона Диего избавиться от соперника за руку наследницы графа Теворы, и с интригами в святой инквизиции, на пост главы которой рвался заместитель дона Рикардо.
Тем не менее герцог отдавал себе отчёт, что друзья дона Себастьяна, а главное – его потенциальный тесть, крайне возмущены несправедливостью в отношении человека, без преувеличения, спасшего город. Значит, следует действовать быстро, причём из-за спины графа де Гарофа и сеньора Лопеса.
Пока его светлость невесело прикидывал, что ему говорить на завтрашнем допросе и как повлиять на молодого упрямца, ему доложили: капитан Энрикес требует принять его.
– Требует? Да кто он такой!
– Он требует именем короля!
– С какой стати?
– Не могу знать!
– Предъявил документы?
– Нет, но очень настойчив. Говорит, объяснит причину вам лично.
– Ладно, лучше выслушаю, почему он осмелился что-то требовать именем короля.
***
Капитан был бледен, ещё слаб после ранения, но глаза его горели возмущением и упрямством.
– Дон Армандо, объясните, по какому праву дон Себастьян де Суэда до сих пор под арестом?
– По какому праву вы пришли за объяснениями?!
– Именем короля!
– Кто вы такой, чтобы требовать именем короля?
– Фернандо Энрикес.
– И… постойте… – герцога поразила догадка. – Вы… не может быть… Вы из тех самых Энрикесов?
– Младшая ветвь.
Дон Армандо лихорадочно перебирал в голове всех, кого знал из Энрикесов в королевской родне, потомков признанного пару сотен лет назад бастарда.
– Вы… сын Гонсало Энрикеса?!
– Да.
– Нет… нет… постойте! Дон Фернандо Энрикес состоит на придворной службе! Я знаю!
– При дворе служит просто Фернандо Энрикес.
– Вы… – он вгляделся в лицо капитана, оставил сомнения и сипло спросил. – Почему в городе не известно об этом?
– Зачем?
– И вы всю осаду выполняли приказы этого де Суэда?
– У меня нет военного опыта. Сначала в пажах, потом придворная служба. Три года назад, с разрешения короля, пригласил на своё место тёзку-однофамильца, а сам перебрался в Сегилью.
– Он знает?
– Зачем? – губы капитана тронула лёгкая улыбка. – Уверяю вас, ему всё равно. Я польщён доверием коменданта, для которого я просто дон Фернандо Энрикес. В Эспании много Энрикесов, и дон Себастьян не из тех, кто станет их разбирать.
Герцог сел и вытер ладонью проступивший на лбу пот. Дон Фернандо может оказаться опаснее, чем сам граф Тевора.
– Понимаете, дон Фернандо… полномочия дона Диего подписаны королём, не говоря уж о полномочиях инквизиции, то есть сеньора Лопеса.
– Не морочьте мне голову. Ваше желание – замять дело о порохе. Если вы затянете освобождение дона Себастьяна, или к нему применят пытки, я встречусь с королём и расскажу ему всё без утайки. Его Величество ждут в Сегилье через два дня. К сожалению, морем, иначе я и граф Тевора выехали бы ему навстречу.
«Слава богу, что морем», – мрачно подумал герцог.
– Вы знаете, – продолжал дон Фернандо, – во мне лишь несколько капель королевской крови. Я не принц и даже не гранд. Но король не откажет мне в аудиенции и поверит мне на слово.
«Одни неприятности с этими де Суэда»…
Вслух губернатор сказал:
– Сделаю всё, что смогу.
– Это в ваших же интересах. До свидания, дон Армандо.
37. Второй допрос
На другой день губернатор был настроен решительно. Он понимал, что именно этим днём должен добиться молчания дона Себастьяна де Суэда, но нельзя применять к нему пытки. Дон Армандо почти с отвращением смотрел на красивое лицо своего противника, доставившего ему столько неудобств. Допрос старый аристократ начал сам:
– Итак, дон Себастьян. Вы решительно отрицаете, что комендант крепости ответственен за ход ремонтных работ?
– Я настаиваю: поскольку ремонт финансируется из городской казны, находящейся в вашем ведении, то при задержке обещанной оплаты вина должна быть разделена между военной и гражданской властью. Кроме того, раз в город попал контрабандный порох, то и надзор за торговцами был недостаточным.
Граф Гарофа угрюмо наблюдал за перепалкой. Это никак не укладывалось в его планы. Разбирательство по поводу городских башен не давало ему никакой пользы в продвижении собственных интересов. Виноват в первую очередь дон Бернардо или дон Армандо – совершенно неважно для графа Теворы и не повлияет на его желание сделать своим зятем дона Себастьяна. То, что герцог пока не возражает против ареста молодого де Суэда, конечно, на руку дону Диего, но сколько может продолжаться это беззаконие? Де Суэда не простолюдин, у него влиятельные друзья. И он сыграл определённую роль во время осады, наверное, заслужил похвалу, хотя детали дону Диего не показались особенно впечатляющими. Накануне граф поговорил с доверенным слугой, во время осады остававшимся в много лет снимаемом семьёй де Гарофа особняке. На прямые вопросы о доне Себастьяне этот человек отделывался парой фраз, а потом переводил разговор на коменданта, о котором отзывался с благоговением, и смотрел на своего сеньора как-то странно, чуть ли не строго, как будто граф в чём-то провинился перед доном Альфонсо.
Дон Диего, возможно, до осады в присутствии слуг язвил по поводу бестолкового франта, из-за этого, что ли? Ну что ж, все насмешливые слова в адрес капитана Альвареса граф готов взять назад, и, пожалуй, был не прочь познакомиться ближе с так неожиданно себя проявившим щёголем. Герцог может гордиться родственником, жаль, что Альваресы – его родня с материнской стороны, не наследники. Но дону Диего всё это было не более, чем любопытно. О всерьёз интересовавшем его сеньоре де Суэда он узнал лишь, что тот разбирался с ремонтом башен, посещал госпиталь и как-то участвовал в обеспечении города продовольствием. Наверное, было что-то ещё. Бывший офицер, конечно, служил в ополчении, может быть, участвовал в вылазках, но, очевидно, не выделялся среди многих других, таких, как дон Фелис де Гарсиа. Достойно, но не более. И что с этим делать?
Пока граф пребывал в своих мыслях, лениво слушая, герцог и инквизитор продолжали ожесточённый спор.
– В полномочиях дона Бернардо было остановить ремонт и полностью перекрыть подход к башне! – кричал герцог.
– Тогда вы первый обвинили бы его в срыве работ!
– Дон Себастьян, проявите хоть каплю благоразумия! Всю осаду вы делали то, что считали нужным! Неужели не понимаете, что из-за вашего двусмысленного положения к вам возникнет множество вопросов! Да хоть у подрядчиков этого ремонта, которых вы без разбирательств заперли в тюрьме инквизиции.
– На это я имел полное право. Как и на арест других подозрительных горожан.
– А вот сейчас сеньор Лопес как раз и расследует, кого вы были вправе или не вправе арестовать! Да, сеньор?
– Я уже отпустил и подрядчиков, и торговца, сеньора Гильермо Фуэнтеса. Вы допустили грубую ошибку, арестовав их.
– Надо же! Что ещё, сеньор Лопес, вы решите мне предъявить?
– Во время осады не был обеспечен должный правопорядок.
– Это обязанность коменданта… – со вздохом протянул дон Диего. – Хоть за чем-то он не уследил, а то я уже третий день слышу сплошные похвалы ему. Вашего коменданта называют спасителем Сегильи… Можно подумать, архангел к вам прилетел со своим мечом и небесным воинством.
Граф, конечно, иронизировал, но в глубине души полагал – преувеличение не слишком сильное. Определённо, нужно как следует приглядеться к дону Альфонсо, может быть, с ним подружиться. Капитан далеко пойдёт. С учётом того, что в результате осады оказалась разгромлена целая эскадра мовров, король может пожаловать герцогскому родственнику собственный титул. Хорошо, что он помолвлен, не то граф Тевора, а то и лично король, капитана включил бы в список кандидатов в мужья наследницы графства Теворы.
Отец Николас опять хотел что-то сказать, и снова герцог остановил его. Менго тем более притих, ссутулившись над своими протоколами. Сеньор Лопес тем временем важно продолжил.
– Хотя из-за сносного обеспечения города продовольствием и строгого комендантского часа больших грабежей не случилось, некоторые особняки, оставленные хозяевами, были обворованы. Ваша прислуга, дон Армандо, дала показания…
– Ваша светлость, проверьте, на месте ли ваша солонка, – дон Диего уже откровенно смеялся.
– Пропади она пропадом, эта солонка!
– Эк вас припекло! – не удержался граф от новой насмешки и тут же заметил – действительно, так припекло, что герцог не обращает ни капли внимания ни на кого, кроме арестанта.
– Как вы ни выкручиваетесь, дон Себастьян, с дона Бернардо нельзя снять обвинение!
– И с вас нельзя!
– До чего ж вы упрямы! Даже сейчас, под арестом!
– Арест незаконен. Единственное предъявленное мне обвинение опровергнуто.
– Будет другое.
– Это смешно.
– Ах, вы смеётесь!
– Я слишком хорошо знаю последствия посмертного обвинения, если единственным виновником будет объявлен полковник Альмейда! Его вдова не получит королевскую пенсию, сын из-за позора семьи вынужден будет оставить службу, а дочь никто не возьмёт замуж!
– Вот что вас беспокоит… – герцог достал платок и промокнул лоб. – Ну, здесь можно договориться.
– Договориться? – дон Себастьян вскочил и опять стал смотреть на герцога с высоты своего роста. – О чём здесь можно договориться?!
– Завтра третий допрос, – глухо ответил герцог. – Вы знаете, что это значит, – потом закричал: – Видит бог, я не хотел вас пытать, но вы меня вынуждаете!
Дон Себастьян вновь сел на табурет, скрестил на груди руки и упрямо наклонил голову.
Воцарилась тяжёлая тишина. Дон Диего решил, что его всё устраивает. Сеньор Лопес, с трудом понимания происходящее, важно кивал. Отец Николас втянул голову в плечи, прошептав:
– Дон Себастьян, я, что мог, для вас сделал… Я бы рад… но мои дети, моя донья Мартина…
Неожиданно вопрос задал Менго.
– Сеньоры, простите… Вот книга, в которой сеньор де Суэда вёл записи во время осады. Везде его подпись, как следователя. Если сеньор Лопес расследует последние дела инквизиции, то, наверное, здесь всё нужно переписать?
– Ты что мелешь, Менго? – дон Себастьян удивился и поднял на него глаза.
– Прошу прощения, сеньор, я совсем запутался с этим обвинением и за ночь переписал книгу.
Инквизитор выхватил новую книгу из рук своего писаря, быстро её пролистал и, испепеляя Менго взглядом, процедил:
– Здесь ни слова о порохе!
– Наверное, я что-то неправильно понял.
– Ты всё правильно понял! – воскликнул герцог. – Не было в башне пороха!
– Что?! И вы хотите, чтобы я подписал подложные документы?
– Дон Себастьян, – его светлость сказал почти ласково. – Даже если часть вины дона Бернардо свалят на меня, оставшегося будет достаточно, чтобы вдова… ну вы понимаете.
– Я не стану это подписывать!
– Я подпишу! – неожиданно встрял в разговор отец Николас. – Дон Себастьян, ведь вы подали прошение о переводе на военную службу?
– Да. Без даты, чтобы закончить дела.
– Ну вот и отлично! – просиял дон Армандо. – Вы с начала осады не следователь инквизиции, и ничего не подписывали.
– Я арестовывал…
– Меня? Пустяки! Мне было просто удобнее жить ближе к комендатуре, в здании инквизиции. Подрядчиков и торговца арестовал мой племянник… Где ещё вы подписывались за это время как следователь?
Дон Себастьян пожал плечам.
– Чаще – именем, не указывая никакой должности.
– Превосходно! – герцог на радостях арестованного чуть не обнял, но тот отстранился. – Надо же, как всё просто!
– Да… Выходит, во время осады я был никто – просто Себастьян де Суэда.
Герцог на миг смутился, но попробовал перевести в шутку.
– Немало… К тому же, уверен, скоро ваше имя станет длиннее.
Дон Диего понял намёк, и он ему не понравился. Граф понял также, что дон Армандо готов без промедления освободить бывшего инквизитора из-под ареста. Он решил тут же остановить этот праздник.
– Кажется, сеньор Лопес хочет что-то сказать.
– Да, конечно! Вы забыли об обвинении в колдовстве!
– Что за вздор! – взревел герцог.
– Дон Себастьян в бытность следователем инквизиции допустил вопиющее надругательство над правилами и заветами святого суда! – сеньор Лопес посмотрел на дона Диего, а тот кивнул ему. – Выдал свидетельство инквизиции… чёрному коту!
– Нет, только не это… – простонал дон Армандо. – Нельзя де Суэда судить за кота… Над нами вся Эспания будет смеяться!
– А не будет смеяться… – дон Диего взял перо, стал рисовать на бумаге цветочки и между прочим заметил. – Порох-то был, его многие видели, я о нём слышал…
Обессиленный герцог почти упал в своё кресло, а граф так же небрежно продолжил.
– Завтра третий допрос. До свидания.
38. Планы
Граф де Тевора сидел за столом и разбирал письма. Заниматься делами стоило ему нелёгких усилий. Он медленно, но бесповоротно слабел, не зная наверняка, сколько ему отпущено времени на этом свете, чувствуя – мало. Главное, что он должен успеть – дочь выдать замуж. Предложения посыпались, едва она овдовела. К тому времени всем стервятникам стало известно: наследник графства Теворы не жилец, не способен иметь детей. Значит, донья Эстрелья – добыча, лакомый кусок для самого взыскательного охотника.
Разумеется, первые письма пришли от родни. Кузены, племянники пространно писали, как важно, чтобы новым графом стал человек из семьи. Дон Мигель много лет назад женился по схожим соображениям – на кузине, которой иначе пришлось бы выделить крупный земельный надел. А теперь они с женой оплакали сына и не знают, что станет с глупенькой дочерью. Письма родни граф отложил сразу в сторону.
Вельможа не смог приехать в Сегилью немедленно после гибели непутёвого зятя – сын доживал последние дни. Известие о столь же ужасном, сколь нелепом обвинении своей Эстрельи в колдовстве граф получил с опозданием, а когда, наконец, встретился с дочерью, его огорошили сразу две новости. Первая – следователь инквизиции снял обвинения, вторая – именно за него молодая вдова хочет замуж, благо он не успел стать священником. Узнав детали, граф решил – могло быть и хуже. Времени искать более подходящего зятя всё равно не было. Имелась ещё причина принять выбор дочери, о которой умирающий старик не стал рассказывать великому инквизитору: ради руки богатой наследницы вовсю интриговали при дворе, и в числе претендентов называли брата королевской любовницы. Пустой фат, возгордившийся и надменный, из провинциальной дворянской семьи, не имеющей перед королевством заслуг, кроме тех, которых стоило бы стыдиться.
Дон Мигель искренне уважал короля, был, как все, снисходителен к его человеческим слабостям, главной из которых стала эта женщина. Почести и богатства, посыпавшиеся на её семью, стали чувствительны для казны, хотя не чрезмерно, но наглым выскочкам оказалось мало. В награду за свои сомнительные услуги они захотели графство Тевору! Сколь бы ни был неудачен первый брак его малышки Эстрельи, второй представлялся гораздо хуже. Узнав от дона Рикардо о решительном нежелании молодого де Суэда вступить в чрезвычайно для него выгодный брачный союз, граф хотел как можно скорее покинуть Сегилью и увезти с собой дочь, невзирая на её слёзы, но помешала осада, повлекшая множество новых проблем. Осада отняла у графа такое драгоценное для него сейчас время, а избранник наследницы стал героем. Брак, первое время оцениваемый доном Мигелем как всего лишь приемлемый, становился почётным. Дочь, поначалу просто влюблённая, после осады боготворит своего избранника. Что с этим делать? Дон Себастьян, не появляясь в доме у графа даже по делу, избегая собраний, более чем внятно дал понять – по-прежнему не хочет жениться на донье Эстрелье. Почему? Прекрасная вдова ему неприятна? Или на примете другая? Ни один сплетник Сегильи не мог назвать имя какой-либо женщины, на которую комендант обращал бы внимание. Правда, во время осады ему было решительно не до женщин, а теперь вот арест по нелепому обвинению…
Мысли графа прервала его дочь. Она немного осунулась, но от этого только стала изящнее. Подошла, села рядом. Отец её обнял.
– Папа, дон Себастьян ещё под арестом! Как же так можно?
– Интриги.
– Я ни есть, ни спать не могу.
– Знаю, ты его любишь. Только он тебя ни капли не любит.
– Неужели ничего нельзя сделать, папа? Он спас город, почему его арестовали?
– Дон Диего сказал, комендант убил твоего мужа.
– Не верю.
– Я тоже. Это был просто несчастный случай на тренировочном поединке. Другой кабальеро во всём признался, но для ареста есть и другие причины.
– Какие?
– Губернатор боится, что дон Себастьян доложит королю о нарушениях, про которые узнал во время осады.
– Губернатор? Папа, но ты гранд Эспании!
– Как и герцог Медина. Старый лис ловок. Офицеров флота развлекают в его дворце, а офицеры Сегильи растеряны.
– Второй день допросов!
– Вчера все были уверены – коменданта отпустят. Королевский корабль ждут со дня на день.
– Это может быть слишком поздно! – на глазах женщины выступили слёзы. – На третьем допросе пытают!
– Откуда ты знаешь?
– Об этом говорит вся Сегилья! Я не глухая!
Разговор прервал слуга, доложивший о приходе нескольких кабальеро – офицеров гарнизона, стражи и ополчения. Граф, разумеется, попросил всех немедленно в свой кабинет.
Мужчины вошли, поклонились, не спешили начать разговор, ожидая, пока дама оставит их, но донья Эстрелья решила иначе:
– Сеньоры, прошу вас не замечать меня. В выражениях можете не стесняться – я чего только не наслушалась в доме покойного мужа.
Тратить время на споры никто не захотел, и дон Фелис де Гарсиа сразу перешёл к делу.
– Ни у меня, ни у капитана Энрикеса не получилось убедить герцога выпустить коменданта из-под ареста. К сожалению, у дона Фернандо сразу после возвращения домой началась лихорадка. Он сказал только – герцог, преследуя свой интерес, прячется за спину инквизитора и дона Диего.
– Цель дона Диего понятна. Я, конечно, его известил, что дочь ему решительно отказала, но в ответ граф переслал мне письмо из столицы о ещё худшем браке, на котором может настаивать Его Величество. К несчастью, мне не удалось убедить графа, что даже если дон Себастьян не женится на моей дочери, за него она всё равно замуж не выйдет.
Один из молодых офицеров сказал с возмущением:
– Как можно держать под арестом человека, который спас город!
– Уже спас… – поморщился дон Фелис. – Теперь на очереди у них свои интересы. Включая интерес к королевской награде.
– Думаете, дон Альфонсо…
– Капитан сейчас полностью под влиянием дяди, а у того с комендантом давние счёты.
Неожиданно слуга доложил, что граф де Гарофа просит принять его.
– Значит, сегодня допрос уже кончен? Проси, – хмуро ответил хозяин.
Дон Диего не ожидал такого большого собрания, но смутить его было непросто.
– Сеньоры, приветствую!
– Когда освободят из-под ареста дона Себастьяна де Суэда? – даже не поздоровавшись, спросил дон Фелис.
– Не раньше, чем закончатся вопросы у следствия: и светских властей, и святой инквизиции, – граф ответил совершенно невозмутимо, бросив быстрый взгляд на донью Эстрелью.
– Ему не предъявлено обвинение!
– Довольно и того, что к нему есть вопросы.
– Зачем вы пришли?
– Засвидетельствовать родственное почтение.
– А мы – обсудить, что можно сделать для освобождения дона Себастьяна.
– Неужто?
Заговорил граф Тевора:
– Дон Диего, если вам нечего сказать по делу, ради которого в мой дом пришли офицеры, служившие городу во время осады, прошу вас уйти.
– Вот как? – нахмурился дон Диего. – Что ж, дон Себастьян должен быть польщён вашим беспокойством. Однако, – он усмехнулся, – раз среди вас нет вашего коменданта, то мне беспокоиться нечего, – быстро поклонившись и ещё раз посмотрев на кузину, граф вышел, про себя думая: «Дон Альфонсо не считает нужным вмешиваться в это дело. Значит, заслуги инквизитора не настолько велики, чтобы комендант пренебрёг оскорблением, нанесённым его дяде, и просил короля за сеньора де Суэда. Отлично».
После недолгого замешательства дон Фелис воскликнул:
– Он ещё издевается!
– Может быть, – с сомнением сказал молодой офицер, – дон Диего говорил о доне Альфонсо? Действительно, как ни велико влияние герцога, капитан Альварес не мог остаться равнодушным к аресту нашего коменданта!
– О ком бы ни говорил граф, молчание дона Альфонсо уже выходит за всякие границы! В первый день он мог растеряться, но сегодня – почему развлекает флотских, а не идёт в инквизицию?
– Офицеры флота, не дежурящие на кораблях, напиваются во дворце губернатора, а затем меняют дежурства! В городе их нет даже в тавернах и у гулящих девок! Герцог пообещал им роскошный приём по поводу встречи короля, а в дела города они не вникают, и ни с кем из местного общества не знакомы!
– И с ним невозможно встретиться… Слуги во дворец не пускают.
– Довольно! – решительно сказал дон Фелис. – Если бы дон Себастьян спасал город так же, как мы сейчас пытаемся выручить самого дона Себастьяна, в Сегилье давно бы хозяйничали пираты! Не знаю, намеренно ли дон Альфонсо уклоняется от встречи с офицерами Сегильи, но есть способ заставить его прийти на встречу. Я сегодня же отправлю ему вызов на поединок.
– Я тоже!
– Непременно! И я!
– Что ж, сеньоры, наверное, на сегодняшний день это лучшее, что мы можем сделать. Как я понял дона Диего, коменданта и сегодня они не отпустят.
Офицеры ушли, отказавшись от угощения. Лица у всех были хмуры. Дон Фелис слегка задержался и обратился к донье Эстрелье:
– Сеньора, простите, что я стал невольной причиной гибели вашего мужа.
– Отец мне сказал, это был просто несчастный случай, – графиня слегка наклонила голову, не улыбаясь и лишь на миг глянув на кабальеро.
Дон Фелис ещё раз поклонился и вышел, думая про себя: «Красива и влюблена. Чего ему не хватает? Быть может, Инес? Они так непохожи».
Уже у входной двери вдова догнала кабальеро:
– Простите, сеньор, я понимаю, вы очень заняты, но я не знаю, кого спросить… Отец болен.
– Что угодно, сеньора? – спросил дон Фелис очень мягко.
– Я с перепугу совсем позабыла… Тогда, до осады, в колдовстве обвинили мою камеристку. Я не думаю, что она колдунья, и дон Себастьян, наверное, снял с неё обвинения, но я не смела к нему обратиться с этим вопросом. А теперь даже не знаю… Вы, может, подскажете, как мне узнать?
– О Хосефе Родригес?
– Да, о ней. Вы знаете её имя?
– В городе называли. Не беспокойтесь. Наш комендант, как инквизитор, действительно снял с неё обвинения. Я видел её в госпитале, когда лежал там после ранения. Она ухаживала за ранеными, наверное, и сейчас живет в монастыре святой Клары.
– Благодарю вас, дон Фелис,– вдова улыбнулась еле заметно. – Я возьму её обратно на службу. Она хорошая девушка.
– Хосефа скоро выходит замуж.
– Вот как? – улыбка стала чуть радостней. – Я выделю ей приданое. Хосефа очень хорошая девушка.
– До свидания, – поклон, и про себя: «К тому же добра… Говорят, глуповата, но при виде нашего коменданта теряют голову и разумные женщины. Так кто ему нужен? Неужели Инес?» – Кабальеро почувствовал, как сердце заныло, и решительно нахмурился – не время сейчас раскисать. Нужно выручить коменданта.