Насильно мил (не) буду

Глава 8. Сексуальная жизнь Дмитрия Брянцева

Ясмина

Вбежав в калитку, сразу запираюсь.

Несколько раз глубоко вздыхаю, и все равно не могу успокоиться. Сердце стучит со скоростью двести ударов в минуту. Может быть, у меня какая-то скрытая тахикардия? Или страх быть пойманной с поличным? Вряд ли такая реакция возможна из-за секундного прикосновения губ чужого мужчины.

Захар – красавец, это бесспорно. Широкоплечий, высокий, с правильными чертами лица. Но я никогда не стала бы рисковать отношениями с Димой ради такого, как он.

Никогда не сужу людей по внешности, только по поведению. Как раз по поведению он-то меня абсолютно не привлекает.

Он любит довлеть, я это сразу поняла, легко выходит из себя, может быть агрессивным. У меня стойкая аллергия на такой тип людей. Они могут быть опасны, а я себе не враг.

Нет, нет и еще раз нет. Такой мужчина не для меня.

Вот Дима да, Дима мне подходит. Спокойный, надежный, относится ко мне с уважением. И, будь я замужем за кем-то другим, точно не стал бы лезть с поцелуями. Хорошие отношения ценнее всего.

Надеюсь, Захар сдержит обещание и исчезнет из моей жизни.

А все-таки губы у него волшебные. Жаль, поцелуй никогда не повторится. Я положу его в копилочку особенных воспоминаний и буду иногда им наслаждаться.

От переизбытка непрошеных эмоций, зайдя домой, даже не сразу замечаю дивного запаха запеченной в духовке курицы. Курица по-царски – фирменное блюдо Димы, ее аромат я узнаю сразу. Одно из особых угощений, которые мой муж готовит по праздникам.

Рот мгновенно наполняется слюной, ведь сегодня почти не обедала. Громко сглатываю, предвкушая угощение.

Я-то не очень умею готовить вкусности. Посредственная хозяйка, как говорит Дима. Праздничные блюда не получаются. Простой суп или тушеное мясо мне еще по силам, но что-то сложнее никак не выходит: то пересолю, то переперчу, то добавлю не те приправы. Даже если четко следую рецепту, все равно итог моих трудов или гниет в холодильнике или сразу идет в мусорку.

Вот Дима – повар от бога, это да.

Периодически балует меня чем-то вкусным. И кстати, очень любит готовить курицу по-царски перед тем, как пригласить меня в свою спальню.

Ешки-матрешки…

Неужели сегодня тот самый день?

Обычно я с пониманием откликаюсь на желание Димы разделить со мной постель. Но сегодня как-то совсем не хочется. Не после того, что пережила всего три дня назад, пусть мужу об этом и не сказала.

Низ живота резко сводит, но совсем не так, как в машине у Захара. Не в приятном смысле.

– Привет, Ясмина. – Дима встречает меня в коридоре. – Голодная? Пойдем, я приготовил для тебя кое-что особенное.

Я мою руки и сажусь за стол, где меня ждут салат и картошка по-деревенски, а вскоре на белой скатерти появляется и злосчастная курица. Мне ее уже совсем не хочется, хотя еще недавно я была голодна.

Дима отрезает ножку, кладет ее мне на тарелку, накладывает салат и гарнир.

– Думаю, сегодня можно открыть бутылочку белого, как считаешь, Ясмина? – Он смотрит на меня игриво.

Хо-хо, Дима определенно настроился провести эту ночь со мной.

Машу головой:

– Я недавно выпила обезболивающее, нога болит, лучше не надо.

Улыбка мгновенно слетает с его губ.

– Ладно, – кивает.

Садится напротив и начинает есть.

Мы ужинаем за маленьким уютным столом на кухне. Дима заполняет тишину вечера беседой, и я благодарна ему за эту видимость счастливой семейной жизни, хотя внутри дрожу от противоречивых чувств. Хочется сбежать отсюда подальше, в то же время понимаю, что такие спокойные вечера – ценность, которая доступна совсем не многим. И муж у меня заботливый.

Потом мы вместе убираем со стола. Я вызываюсь помыть посуду, а Дима складывает недоеденное в холодильник.

Спешу улизнуть из кухни до того, как последует то самое предложение. Но не успеваю.

Дима хватает меня за руку, подносит пальцы к губам и преданно смотрит в глаза.

– Солнышко, пойдем в кроватку? – В такие моменты он всегда говорит со мной как с ребенком.

– Я… э… – Мне жутко неудобно ему отказывать, чувствую себя неблагодарной дрянью, но все же шепчу: – Дим, я плохо себя чувствую. Давай, когда нога заживет…

Слышу, как он громко вздыхает, и мне становится еще гаже.

– Я настроился. – Муж смотрит на меня почти жалобно.

Представляю нас в постели и понимаю – сегодня совсем не хочу.

– Дим, давай позже? Пожалуйста…

Его лицо резко серьезнеет. Он выпускает мою руку и кивком головы указывает на дверь.

Снова спешу улизнуть и снова не успеваю.

– Ясмина, стой, – командует он, когда уже почти выхожу из кухни.

Он подходит ко мне близко-близко. Вжимаюсь спиной в дверной косяк, чтобы избежать телесного соприкосновения, но оно все равно происходит. Дима прижимается ко мне, наклоняется к губам и целует.

Наш поцелуй не нежен. Это скорее печать, поставленная на мои губы его губами.

Дима прижимается ко мне чересчур сильно, а потом вдруг сует в рот язык. Чувствую привкус вишневого компота, который он пил за ужином.

Все действие длится недолго – от силы секунд двадцать. Но мне кажется, час-полтора, не меньше. Когда Дима отстраняется, шумно выдыхаю.

– Правда плохо себя чувствуешь? – спрашивает хрипло.

Усиленно киваю, все еще ощущая во рту привкус его языка, и нервно сглатываю.

– Тогда пораньше ложись. Я схожу поиграть в шахматы к Филиппычу, ладно? Вернусь не поздно.

Филиппыч – это наш сосед и бессменный компаньон Димы по игре в шахматы. Годами друг друга обыгрывают, и не надоедает.

– Конечно, – киваю, радуясь, что он у меня такой понимающий. – Я пока посмотрю телевизор, дождусь тебя…

– Иди спать, Ясмина, – отрезает он и уходит.

Глава 9. Лютая ненависть

Ясмина

– Ненавидь меня, – шипит отец, сложив на груди руки. – Мне твоя любовь не нужна. Ненавидь меня и бойся! Страх, он гораздо живучее, чем любовь, и более действенен.

Я сижу на кровати, застеленной жестким, колючим покрывалом, и ежусь. Деревянные стены крохотной лесной лачуги давят, будто сжимаются.

Секунда, и я уже не взрослая я…

Мне снова двенадцать, я опять со всех сторон круглая девочка с почти наголо остриженными волосами. Смотрю на свои пухлые руки, выпирающий животик и объемные ноги, которые еле влезли в поношенные спортивные штаны. Не верю, что я снова здесь, будто никуда не исчезала.

Твержу себе, что мне надо проснуться, и не могу. Кошмар засасывает со страшной силой, а вокруг все такое реальное, что уже не понимаю – сон ли это или явь?

Выдыхаю и вижу пар – вот насколько в комнате холодно.

Можно потеряться в собственном сне?

Отец возвышается надо мной как гора. Он крупный мужчина, сильный почти как медведь и такой же волосатый – густая борода, шевелюра, даже на руках темно-коричневая поросль.

– Запомни хорошенько, – продолжает он рычать. – Я не из тех придурков, которые сдувают пылинки со своих дочерей, потенциальных жертв насильников. Я тебя вымуштрую, ты у меня вырастешь сильной, способной за себя постоять! Не то что твоя мать, слабачка… Она не слушала меня, развелась со мной, и вот результат. Она в могиле, а мне теперь нянчиться с малолеткой. Но я о тебе позабочусь как следует, хотя мог бы бросить. Цени! Когда нападут насильники, дашь сдачи. Настанет день, когда скажешь мне спасибо. А теперь подняла свою толстую жопу и пошла со мной на пробежку!

– Т-там холодно… – тихо шепчу, чувствуя, как начинают стучать зубы.

Но отцу все равно. Ему всегда все равно на мои жалобы или просьбы.

– Штраф пятьдесят приседаний за споры! Ну? Пошла!

Тут же предчувствую, как будут дрожать мышцы, как сведет судорогой правую ногу. Глаза влажнеют, размазываю по щекам слезы, но перечить не смею, иду за отцом на улицу.

Начинается ад под названием «тренировка».

После полутора часов бега, приседаний, отжиманий, наклонов и прыжков я устала, мне холодно и тошнит от того, что хочется есть. Отцу плевать, он продолжает зверствовать.

– Вперед, жирная хилячка, вперед…

Дождавшись, когда он ненадолго исчезнет, решаю сбежать через лес к деревне. Однако не пробегаю и полукилометра, как чувствую за спиной его противный смех.

– От меня не сбежишь, Ясмина! Я вездесущ…

Отец оказывается прямо передо мной, вырастает до невероятных размеров, становясь выше деревьев, которые нас окружают. Я, наоборот, будто уменьшаюсь, превращаюсь в букашку, которую он может легко раздавить. И он давит, окуная меня в темноту, полную боли.

Очухиваюсь ото сна, сажусь на постели. Хлопаю себя по щекам и чувствую, что они мокрые. Опять рыдала…

Я очень хорошо помню тот крохотный деревянный домишко посреди леса. Пахнущее плесенью место, где отец учил меня уму-разуму. Наверное, и на смертном одре буду помнить лачугу, холод и голод.

Отец забрал меня к себе жить в двенадцать. На тот момент я была пухленькой домашней девочкой с волосами по пояс. Через полгода уже не узнавала себя в зеркале, поскольку превратилась в коротко стриженный скелет, обтянутый мышцами.

С понедельника по пятницу мы жили в городе, где отец работал, а на выходных и каникулах ехали в ту лачугу, и начиналась совсем другая жизнь.

Частенько школьные дни также прихватывались. Учителя закрывали на мои прогулы глаза, ведь я – дочь полковника полиции. Ему верили, и мне было некуда деваться.

После того как я нарастила достаточно мышц, отец посчитал, что я готова к новому уровню тренировок. Начал заниматься со мной карате. Однако каратист из меня получился прямо как дротик из разваренной макаронины. Не мое занятие. Да и невозможно это – выстоять перед мужиком, который вдвое больше тебя, будь ты хоть трижды ловкой, сильной и тренируйся хоть двадцать четыре часа в сутки.

Такие вот поездки в лес неизменно заканчивались синяками, ссадинами, вывихами и прочей «прелестью».

Единственное, что мне со временем понравилось в тренировках, – бег.

Только во время бега я чувствовала себя по-настоящему свободной. Тысячу раз представляла, что убегу далеко-далеко, и отец ни за что меня не догонит.

Когда мне стукнуло шестнадцать, и на меня начали обращать внимание мальчики, отец совсем слетел с катушек.

– Ты понимаешь, что тебя за любым углом могут изнасиловать и прибить? – орал он на меня день через день. – Лучше тренируйся и старайся, жирная корова!

В шестнадцать при росте метр семьдесят я весила сорок восемь килограммов. Была почти дистрофиком, но это не мешало ему меня обзывать.

Тот год стал переломным во многих смыслах. Отец посчитал, что раз я уже почти взрослая, значит могу учиться выживать в тайге самостоятельно. И началась череда еще более жесткой муштры.

Отец учил меня разводить огонь, ставить палатку, охотиться, ориентироваться без помощи компаса – всему, что казалось ему полезным для выживания.

Наступил день, когда я проснулась утром в палатке, а он исчез. Оставил меня в лесу одну с запиской-заданием, где было указано, что я за сутки должна вернуться в деревню, откуда мы с ним начали маршрут. При этом забрал всю еду, воду и спички.

Мне понадобилось больше суток, чтобы дойти до места. Когда вышла к деревне, от счастья плакала навзрыд.

Очень надеялась, что такая проверка завершит череду походов с палатками, но это оказалось только началом. Походы продолжались с завидной регулярностью, а задания усложнялись.

Однажды я поняла – настанет день, и он отведет меня так далеко, что я уже не смогу вернуться. Помру в этой тайге от голода или попросту потеряюсь.

Решила действовать превентивно.

Когда папаша в очередной раз отвез меня в лес, я исчезла на самом деле. Готовилась заранее – маршрут, план побега, сбор денег, предметов первой необходимости. В моем «рюкзаке выживания», как я его назвала, находилась масса всего, в том числе и Тотошка, мой любимый плюшевый песик, единственное напоминание о маме. В тот раз отец оставил меня в тайге на неделю, и я пошла ровно в противоположном направлении от того места, где он должен был меня ждать.

Путь к спасению был неимоверно сложен, и все же я его прошла. До сих пор больно вспоминать, как именно.

Как же хорошо, что я от этого изверга за тридевять земель. Как же замечательно, что я в уютном теплом доме, где есть еда и никто не стремится вызвать во мне ненависть.

Дима любит меня, я это точно знаю. Пусть не говорит, но доказывает делом. С ним и только с ним я узнала, что такое – спокойная, размеренная жизнь. Мне не надо заслуживать элементарные блага, такие как еда и сон в теплой постели, горячий душ, а тем более сражаться за них. Он позвал меня жить в свой дом, дал фамилию в качестве защиты, даже мой телефон и тот оформлен на него. Хожу с его банковской карточкой, ведь все еще боюсь, что отец может меня отыскать.

Не знаю, ищет ли, ведь с тех пор, как я исчезла, прошло пять лет. Надеюсь, он считает меня мертвой. А может быть, полковника Полонского уже и самого в живых нет. Хотя сомневаюсь. Отцу сейчас пятьдесят пять – еще не возраст, к тому же он был очень здоровым мужчиной.

Сбегая, я понимала, что мне придется скрываться всю жизнь. И как же хорошо, что рядом есть мужчина, который помогает. Дима оберегает меня как может, заботится.

Да, муж меня любит, обеспечивает всем необходимым. И я буду стараться любить его в ответ так хорошо, как смогу.

Тут же начинаю мучиться совестью за то, что отказала мужу в близости. Он ведь расстроился – я это сразу почувствовала. Нет, так дело не пойдет… и потом, нога уже почти не болит.

Собираюсь с силами, иду в ванную, крашу губы ванильным блеском, спрыскиваю духами на запястья, растираю сладко пахнущие капли за ушами. Потом меняю простую белую ночнушку на черную кружевную, нахожу красный пеньюар, который Дима подарил мне на прошлое Восьмое марта.

Выпархиваю из спальни и спешу в комнату мужа. Ожидаю найти его спящим, но Димы нет, хотя на часах два ночи. Заигрался в шахматы?

«Ты где?» – пишу ему в мессенджер.

Почти сразу прилетает ответ: «Скоро буду дома. Спи».

Спи так спи. Раз так пишет, значит, любовь ему сегодня уже не нужна. С облегчением выдыхаю, запахиваю поплотнее пеньюар и исчезаю в своей комнате.

Глава 10. Детектив

Захар

Смотрю через бинокль на огромный трехэтажный особняк и вдруг слышу, как начинает вибрировать мобильный, лежавший на пассажирском сидении прадика.

Вижу на экране номер шефа, беру трубку и сразу докладываю:

– Местность осмотрел, в ситуации сориентировался.

Никаких приветствий, лишних слов. Все строго по делу, прямо как он любит.

– Что там? – спрашивает Громов.

– Крепость… В особняк с улицы незамеченным не пробраться, к тому же трехметровый забор. Я подкупил человека из охранной компании, в которой обслуживается Золотников. Камеры натыканы по всему периметру, хотя в доме их нет. Дом подключен к сигнализации, время приезда патрульных: три – пять минут.

– Ты должен забраться внутрь, – настаивает Громов. – Надеюсь, у тебя есть план?

– Естественно, – отвечаю деловито. – Золотникова не будет еще неделю, но сразу по приезде он наймет нового охранника, то есть меня. И тогда я беспрепятственно проникну в дом.

– Уверен, что выгорит?

– На все сто, – довольно жмурюсь.

Еще бы мне не быть уверенным, учитывая, сколько высококачественного компромата я разыскал на добрую половину персонала товарища Золотникова. По приезде он незамедлительно начнет менять кадры, и тут я, со всех сторон положительный, с готовой липовой биографией. Кстати, биография липовая, а навыки рукопашного боя и владения оружием очень даже настоящие. Так что наймет как миленький, и тогда я выполню задание.

– Ты получил куклу? – спрашивает Громов.

Открываю бардачок и проверяю наличие небольшой коробки, которую утром доставил курьер. Там в бархате подкладки хранится поддельная фарфоровая золотоволосая кукла величиной с мужскую ладонь. Ею нужно заменить оригинал, спрятанный в особняке Золотникова. Где именно – еще предстоит выяснить.

Зачем люди вообще коллекционируют фарфоровых кукол? Глупость же.

– Да, доставили, – подтверждаю.

– Отлично. Только не разбей, я тебя прошу, – усмехается он. – Эту неделю ждали, другой нет.

– Когда я что разбивал? – спрашиваю, продолжая вглядываться в бинокль.

– Это я так, для порядка сказал. Молодец, Грач, надеюсь на тебя.

На этом шеф отключается, а я все продолжаю вглядываться в пустоту окон особняка. Задница уже квадратная от долгого сидения, пусть сиденье у моего железного коня и удобное. Продолжаю наблюдение вплоть до момента, пока не слышу будильник на телефоне. Лишь после этого завожу мотор и двигаюсь в сторону центра города, прямиком к месту, где работает Яся. Скоро ее рабочий день закончится, и я хочу подловить ее до того, как сбежит домой.

Да, вот такой я поганец и вообще ненадежный тип. Не собираюсь выполнять данное ей обещание. Не могу и не хочу исчезать из жизни моей Супердевочки. Почему я должен?

Обещание – это святое… обычно. Но в этот раз не вижу в нем никакого смысла, во всяком случае не после всего, что успел разузнать за последние сутки.

Этот хорек ей изменяет! Да, да, Дмитрий Брянцев преспокойно и в наглую гуляет от своей гражданской жены.

Не понимаю, как можно изменять такой девушке, как Яся. В ней же все совершенно – лицо, фигура, душа. Пусть я пока с ее душой не слишком хорошо знаком, но что-то мне подсказывает, личные качества у Супердевочки также супер. Преданная, ответственная, обязательная, разве это не показатели отличной спутницы жизни?

Вспоминаю мягкие губы Яси, а внутри сводит сладкой судорогой.

Как такой можно изменить?

И с кем!

Вчера, когда я поцеловал Ясю, так и не смог уехать. Сидел в машине, как последний осел, еле сдерживался, чтобы не заявиться незваным гостем. Буквально огнем дышал, ревновал, как последний придурок. Чего уж там скрывать, грыз руль. А через пару часов такого вот самобичевания увидел, как этот хорек, муж моей ненаглядной, спешит на улицу и на скорости трусит подальше от дома.

Я сразу просек – дело нечисто. Выскочил из машины и бросился следом. Благо тем вечером оделся в черную куртку и темные же джинсы, меня в ночной темени видно не было, зато этого сурка я видел преотлично. Догадался вырядиться в белую толстовку, гений конспирации. Через пять минут он перемахнул через забор и пробрался в чей-то дом, где ему заботливо открыли дверь.

Зачем этот хорек нацепил шмотку, которая заметна ночью за километр, осталось для меня загадкой. А вот к кому он шмыгнул, я очень скоро выяснил.

Не понимаю, как можно предпочесть Ясе эту… Не уродина, но рядом не стояла. Клавдия Шторкина, дама тридцати пяти лет отроду. Особые приметы: широкие объемы и рыжая шевелюра, точь-в-точь как у жены моего шефа, но на этом их сходство заканчивается.

Я изучил соцсети этой Клавдии Шторкиной. Выяснил преинтереснейшую деталь – они давние любовники, если судить по фото, которые Шторкина выкладывала. Брянцев и она в обнимку на разных фонах, и надписи из разряда «Мой любимый». Пару лет назад муж Яси прекратил мелькать на ее страничке. Стопроцентно тогда они и расстались, но, как показывает практика, совсем из ее жизни он не ушел. Зачем бросил, если до сих пор бегает к ней ночами? Оставил ее ради Яси, а потом взыграли чувства?

Нет, все-таки я совсем не понимаю этот мир. Яся у него на разогреве, что ли? Сначала с ней, а потом с этой Шторкиной? Как представлю, так блевать тянет.

В общем, когда узнал, что из себя представляет хорек по имени Дмитрий Брянцев, твердо решил – девчонку ему не отдам. Тоже мне, муж нашелся. Он бы с рук ее есть должен, а вместо этого еще пакостит.

Кто вообще придумал называть такие отношения браком? Сожители и сожители. Нет же, Яся считает совместное проживание чем-то архисерьезным, даже кольцо носит. Маленькая, слепая дурочка…

Моя будет. Я научу ее уму-разуму и подстрою под себя.

Глава 11. Непристойное предложение

Захар

Вчера Яся отказалась от моего предложения подвезти домой, чертовка… Ну ничего, если надо, возьму измором, это умею делать мастерски. Сегодня приезжаю к ней на работу в обеденное время.

– Светлана, здравствуйте! – улыбаюсь начальнице Яси самой милой из своих улыбок.

Она тоже растягивает в улыбке свои надутые губищи, поправляет короткое каре и выходит из-за прилавка мне навстречу.

– Вы к нам по какому поводу? Хотите приобрести букет? – Она обводит взглядом стоящие вокруг вазы и корзины с самыми разными цветами.

– Я к вам с той же просьбой, что и в прошлый раз… – улыбаюсь еще шире.

Она тут же серьезнеет, поджимает губы. Невооруженным взглядом видно – не нравится ей, что я предпочитаю Ясю. Еще в прошлый раз углядел ее интерес к моей ни разу не скромной персоне.

Использую тот же аргумент, что и в прошлый раз – шуршу купюрой и кладу ее в карман белой кофточки Светланы.

– Ну что вы, не стоило, – снова мило улыбается она. – Ясмина на складе, только прошу вас, недолго, скоро закрываемся на обед.

А то я не знаю, специально подобрал время. Показательно киваю, и двигаюсь к двери, ведущей в глубь магазина.

Вижу мою ненаглядную в дальнем углу склада, сплошь уставленного разного рода коробками и огромными ведрами с цветами. Супердевочка стоит у большого стола, одетая в простые синие джинсы и белый топ. Волосы убраны в высокий хвост, шея и плечи открыты для любования. Малышка возится с белыми розами, при этом слегка подтанцовывает, а из ее ушей торчат белые наушники.

Каков соблазн просто подойти сзади, приобнять, вмять губы ей в шею, почувствовать розовый аромат, ведь Супердевочка стопроцентно опять им пропитана. Или вообще запереть дверь в зал магазина на щеколду, и заняться игрой под названием «Раздевание на скорость». Думаю, хватит нескольких секунд, чтобы стащить с нее джинсы, наклонить грудью на стол и взять то, чего так настойчиво требует мое тело.

Внутри аж скребет от таких сладких перспектив. Однако торможу себя, вспоминая, при каких обстоятельствах познакомился с Ясей. Вряд ли она добровольно согласится на быстрый перепих, да и не устроит он меня. Мне ведь нужен не разовый заход в девушку, а постоянный абонемент.

Чтобы не пугать, пишу ей на телефон сообщение:

«Ты очень красива, когда работаешь».

Она вздрагивает от вибрации, достает из кармана телефон, нервно оглядывается и охает, увидев меня в нескольких шагах.

Больше не медлю, подхожу к ней.

– Яся, милая…

– Ты что здесь делаешь? – шипит она коброй.

– Просто зашел повидаться…

– Я тебя не звала!

Мы некоторое время пререкаемся, а потом начинаю настойчиво приглашать ее:

– Пообедай со мной, пожалуйста.

– Зачем?

– Просто так. Полюбоваться тобой хочу, можно? – развожу руками.

– Нет, – качает она головой. – Это совершенно ни к чему…

– Но тебе ведь нужно что-то есть, правильно? – резонно подмечаю. – Что плохого в том, что я угощу тебя обедом?

– Не нужно… – поджимает губы она.

– Обязательно нужно, Ясенька. Или мне каждый день являться в твой магазин и заказывать для тебя букеты? Я могу. И утром, и вечером, и в обед будем тут встречаться.

Она пыхтит и шипит как свисток закипающего чайника, но поделать ничего не может. Умею загонять в угол, этого таланта не отнять.

– Просто как друзья посидим, пообщаемся, – стараюсь успокоить ее бдительность.

– Один обед, и все, – пыхтит негодованием она. – И ты больше не явишься в магазин. Клянись!

– Вот тебе крест… – показательно перекрещиваю грудную клетку в районе сердца.

Сзади рука со скрещенными пальцами, но она этого не видит, разумеется.

– Как друзья. Полчаса, не больше, – бурчит Яся, опуская розы в ведро с водой, которое стоит рядом со столом.

Я только хмыкаю:

– Час, не меньше, сам могу отпросить тебя у начальницы.

– Пятнадцать минут. – Она тут же складывает руки на груди.

– Ясь, это какой-то несерьезный разговор, – тут же начинаю злиться.

– Десять минут… – повышает ставки она.

– Полчаса, ок, – выставляю вперед руки. – Только отсчет времени начинается, когда посажу тебя за столик, идет?

Она кивает, поджав губы. Натягивает на свой очаровательный топ черный мешковатый свитер, но это абсолютно не портит мне настроения. Расплываюсь в совершенно счастливой улыбке. Какая мне разница, во что она одета?

Когда усаживаю ее в прадик, чувствую, как изнутри буквально потряхивает. Это что же, мне можно будет целых полчаса или даже больше безнаказанно любоваться на ненаглядную красоту? Да я счастливчик!

Веду ее в заранее выбранное место – единственный в городе приличный ресторан, в котором подают псевдоитальянскую кухню. Она по крайней мере съедобна, специально вчера проверил. И интерьер не слишком страшный: имеются всякие там белые занавески-скатерти, хрустальные бокалы и прочая атрибутика с претензией на роскошь.

Яся к такому походу явно морально не готова. Как только оказываемся в зале ресторана, начинает стесняться, с опаской смотрит на официанта.

– Пойдем, милая, – беру ее под руку.

Еще один минус в карму хорька. Неужели не водил ее по кафе? Девчонка будто первый раз в ресторане. Хотя с его цыплячьей зарплатой не разгуляешься.

Усаживаю Ясю в самом углу возле окна с видом на центральную улицу. Заказываю для нее ризотто с белыми грибами в сливочном соусе, равиоли с креветками, салат с морепродуктами, бутерброды с красной рыбой и икрой. Звонил заранее, просил все приготовить к нашему приезду.

Про себя смеюсь, наблюдая, как глаза Яси круглеют пропорционально количеству блюд.

– Пока все не съешь, из-за стола не выпущу, – хмыкаю добродушно.

Пусть попробует управиться за полчаса, умница-разумница.

Яся вздыхает, будто перед ней встала сложнейшая задача, а потом берется за вилку и радует меня хорошим аппетитом. На душе теплеет, пока наблюдаю, как она ест. Всегда приятно угостить понравившуюся девочку. И ей удовольствие, и мне.

Очень стараюсь держать язык за зубами, пока обедаем, не хочу портить момент серьезными разговорами. Наблюдаю за ней и растекаюсь по столу лужей, так мне приятно просто быть рядом.

Когда официант приносит ей чизкейк, не выдерживаю, все же ляпаю:

– Ясь, давай встречаться? Ты мне нравишься очень…

Супердевочка от моего предложения выпадает в осадок, даже вилку на пол роняет.

– Ты забыл, что я замужем? – хрипло шепчет.

– Ты не замужем, Яся, – качаю головой. – Официально – ты свободная женщина. И кольцо свое показушное с правой руки можешь снять.

Она закашливается, громко сглатывает и говорит:

– Я пришла сюда только для того, чтобы ты прекратил меня преследовать…

М-да, она, конечно, может врать своему хорьку, но мне врать не позволю.

– Яся, ты пошла со мной потому, что хотела пойти.

– Нет! – тут же фырчит она и стучит ладонью по столу.

– Да. А теперь посиди и послушай, – хмуро на нее смотрю. – Мое полное имя – Захар Грачев, особь мужского пола двадцати девяти лет от роду. Имею в личной собственности квартиру в Краснодаре, постоянную работу с приличным окладом и бонусами. В разводе, детей нет. Родители живут в Израиле, братьев-сестер не имею. Вот, смотри, район, в котором живу…

На этом я достаю планшет и начинаю листать фотографии местности.

– Зачем ты описываешь мне, где живешь? – спрашивает Яся, хлопая ресницами.

Откладываю планшет и смотрю ей прямо в глаза:

– Потому что я планирую забрать тебя с собой, ты же должна знать, куда поедешь.

– Что?! – пищит она, хлопая ресницами еще активнее.

– Что конкретно ты не поняла? – спрашиваю деловито. – Что повторить? Кстати, я абсолютно серьезно.

Яся шумно дышит, разглядывая меня хмурым взглядом.

– Зачем ты все это говоришь? Ты же меня не знаешь, – подмечает обалдевшим голосом.

В ее словах есть резон.

– Я хочу узнать, – честно и откровенно заявляю. – Уходи от мужа, давай встречаться. Если есть проблемы в финансовом плане, я их решу.

Яся будто задыхается моими словами, хрипло шепчет:

– Никогда не уйду от мужа… Он хороший человек, он не заслужил…

Тут меня прямо подпирает в красках рассказать ей о том, какой он «хороший» и чего он там заслужил. Но ведь не поверит же. Подумает – наговариваю, только разозлится. А доказательств у меня нет. Пока нет. Да и не хочу я ночами ждать в засаде этого придурка, чтобы подловить на измене, пока он будет кувыркаться с Ясей. Каждая лишняя ночь, которую Супердевочка проводит с ним под одной крышей, для меня как серпом по самому сокровенному.

– Что тебя возле него держит? Не женится на тебе, ты же это понимаешь.

Я бы мог еще долго говорить, но не хочу показывать, насколько глубоко влез в ее жизнь. А ведь очень многое в ней выглядит более чем странно. Отчего яркая, сильная девочка вроде Яси прозябает на каком-то складе, сожительствуя с человеком намного старше? Она будто чужую жизнь живет – жизнь серой мыши, тогда как серой мышью совсем не является. Моя Супердевочка – яркая бабочка, которую грех скрывать от мира.

Решаю зайти с этой стороны:

– Ясенька, ну что тебя ждет в этом городке? До пенсии работать в цветочном за копейки? Тебе выучиться не мешает, мир посмотреть. Почему прячешься на складе? Тебе самой не скучно?

– Ты не понимаешь! – качает головой она.

– А ты расскажи, я неглупый, может разберусь, что к чему.

– Я… мне нравится моя тихая жизнь… Пожалуйста, не лезь в нее! – качает она головой.

– Не могу. Я же сказал, ты мне очень нравишься.

– А ты мне нет! – нагло врет в глаза, будто я не видел, как она украдкой на меня поглядывала, пока ела. – Пожалуйста, оставь меня в покое, я счастлива со своим мужем…

Последняя фраза для меня как оплеуха. Мгновенно подогревает кровь до критического значения.

– А если не оставлю, что ты сделаешь? – холодно цежу. – В полицию обратишься по поводу преследования? Или лучше мужу на меня пожалуйся. Я постараюсь сильно больно ему морду не бить…

Сразу понимаю – перегнул, причем конкретно.

Щеки Супердевочки краснеют, а губы превращаются в нитку, так плотно она их сжимает.

– Ясь, извини, перегнул… – пытаюсь загладить ситуацию.

Но это не помогает. Моя спутница вскакивает с места и фырчит:

– Держись от меня подальше!

С этими словами выбегает из зала, оставляя меня одного.

Я бы мог броситься следом, запихать ее в машину и отвезти, откуда взял, а еще лучше – к себе в гостиницу. Но ведь только хуже сделаю, еще больше распсихуется. Пусть лучше поостынет.

Надо же, какая упертая. Ну ничего, я этим качеством тоже обладаю.

У меня неделя, чтобы приручить Супердевочку. Потом приедет Золотников, и я займусь тем, ради чего вообще появился в этом городе. Когда завершу здесь дела, заберу Ясю с собой. Хочу, чтобы моя жизнь тоже стала с приставкой «супер». Разве я не заслужил?