У Ромео был пистолет

Глава двенадцатая

Страх охватывает все тело и пробивается сквозь пьяный дурман, не дает дышать. Зрачки становятся шире. Еще немного – и они полностью вытеснят цвет хрусталика. Музыка, что буквально двадцать минут назад доставляла удовольствие и приятную эйфорию, теперь несет разрушение. Она угнетает так сильно, что хочется упасть на колени, закрыть уши ладонями и закричать что есть мочи.

Но Родерик держится из последних сил, глазами бегает по переполненному клубу в надежде увидеть хоть одно знакомое или хотя бы частично трезвое лицо, чтобы попросить у кого-нибудь помощи.

Мимо уборной проходят молодые люди. Пара девушек направляется к выходу. Набравшись смелости, он тихо спрашивает: «Вы не могли бы мне помочь?» – но его не слышат. Родерик нервничает все сильнее. Он уже на пике. Глаза наливаются кровью. Жар волнами расходится по всему телу.

Десять минут назад все было иначе. Казалось бы, ничто не предвещало беды. Слегка опьяневшая Даника, которая много смеялась, его попытки поцеловать ее, руки, крепко сжимающие ее талию, ее волнение. Затем Даника побледнела и сказала, что у нее очень кружится голова. Родерик решил, что она таким образом хочет отвязаться от него. Но потом ее стошнило. Придерживая Данике волосы, он отмахивался, думая, что она просто перебрала. Забавно: ее вынесло с одного стакана.

Но спустя пару минут у нее началась лихорадка. Она то задыхалась от жары, то дрожала от холода. Ее продолжало тошнить. Из носа пошла кровь. Зеленые глаза закатились под веки. Даника кусала губы до крови, чтобы заглушить физическую боль.

В ужасе Родерик положил ее на ледяной кафель, закрыв в уборной подальше от посторонних глаз. Ему было слишком страшно. Что бы ни случилось, обвинят его. Кто предложил ей выпить? Кто затащил ее на танцпол? Кто начал приставать к ней без ее согласия? Вряд ли он сможет что-то доказать. В конце концов, это Даника Колфилд. А это значит, что от проблем ему не уйти.

Он стоит у входа в туалет и пытается позвать на помощь. Родерик нервно сжимает кулаки так, что костяшки похрустывают в такт электронной музыке. Колени дрожат. Окружающие думают, что он просто под кайфом, впрочем, как и большая часть посетителей клуба.

И все же Родерик не выдерживает напряжения. Рискуя всем, он срывается с места и, пролезая сквозь толпу людей, направляется на второй этаж, туда, где сидит их компания. Родерик мысленно молится о том, чтобы никто не заметил его. Зря. Всем абсолютно наплевать. Никто не замечает перепуганного до смерти молодого человека. Никто, кроме темноволосого бармена, который наблюдает за ним от самой стойки.

Ривер видел все. Отсюда он мог наблюдать почти за каждым движением Родерика. Ривер знает, где сейчас Даника. По крайней мере, догадывается. Ему очень хочется убедиться в своей правоте.

Оставляя пустой шейкер, он касается плеча Эмилио.

– Сейчас вернусь, – говорит он, стараясь перекричать музыку. Эмилио равнодушно кивает и продолжает флиртовать с двумя девушками, развлекая их своим испанским.

Ривер покидает рабочее место и поспешно направляется к уборной, расталкивая на входе парней, которые курят прямо в помещении.

Яркий свет непривычно бьет по глазам. Пройдя к открытым кабинкам, Ривер проверяет их. Данику выдает торчащий из-под двери ботинок.

Открыв дверь, он некоторое время изучает ее взглядом. Ее голова опущена вниз, колени прижаты к груди. Платье предательски задрано, оголив бледные бедра. Плечи периодически вздрагивают. Дыхание прерывисто.

Ривер опускается рядом с ней на колени, берет за плечи и разворачивает, придерживая голову. Синие губы дрожат, глаза полузакрыты. Через прикосновение он чувствует всю ее боль. Даника слегка кашляет, кровь размазана по всему лицу. Родерик даже не потрудился умыть ее и нормально усадить. Он словно за волосы втащил ее сюда и бросил как мешок с мусором.

От этого зрелища Риверу не по себе. Откровенно говоря, ему становится страшно. Дрожащими руками он поправляет ее платье и убирает с лица грязные волосы. Приподнимает Данику и, включив воду, пытается смыть кровь с носа и щек.

– Убери, я не хочу… – хрипло говорит она, но глаза все еще закрыты. Наркотик делает свое дело. Она даже не понимает, что происходит.

Ривер продолжает умывать ее. Наконец-то ее глаза слегка открываются. Стеклянный, потерянный взгляд, мертвый, но в то же время просящий о помощи. Ривер убирает с ее лица остатки капель воды и выбрасывает салфетки. Вновь берет ее за плечи, сажает на пол и прислоняет к стене, чтобы она не упала.

Инстинктивный страх сменяется любопытством. Ривер поправляет спутанные волосы и рассматривает лицо. Даника все еще мертвенно-бледная, с фиолетовым засосом на шее, который, вероятно, оставил Родерик.

Под действием психотропного вещества она не может понять, кто перед ней. Ривер похож на ангела. У него ясные глаза, легкие прикосновения, красивое лицо.

Всем своим видом Даника просит о помощи. Он выглядит так, словно может читать ее мысли.

А Ривер взволнован. Он смотрит на нее, но не знает, что должен сделать. И только тогда, когда в голове очередной раз всплывает образ брата и родителей, Ривер крепко сжимает ее руку, доставляя боль в стократ хуже той, что Даника испытывала секундой ранее. Глаза ее закрываются.

Посторонние звуки заставляют Ривера закрыть дверь. Кто-то вошел внутрь. Он прислушивается. Голоса принадлежат двум заядлым наркоманкам. Ривер тихо ждет, когда они закончат свои дела и выйдут.

– Совсем немного осталось. Он уже тут. Сидит в своей компании и веселится. Это самый подходящий момент. – Металлический голос брата звучит за спиной.

Риверу страшно смотреть на пугающие образы погибших родных, поэтому, недолго думая, он берет Данику на руки и быстрым шагом несет к выходу. Подойдя к танцполу, он ставит ее на ноги и тащит в толпу. В темноте и бликах света люди напоминают бушующий океан в ночи.

Ривер снова ведет внутренний отсчет.

Один.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

И вот он стоит посреди танцпола. В такие моменты он напоминает центр вселенной.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Девять.

Десять.

Глубоко вздохнув, Ривер толкает полумертвую Данику в толпу танцующих людей.

Быстро разворачивается и сломя голову пробирается к барной стойке.

Она без сознания.

Они затопчут ее.

Она умрет.

Не дав дойти до стойки, Ривера сковывает сильный приступ. А дальше – вспышки, боль, потеря ориентации и времени.

Эмилио вовремя выбегает, чтобы помочь ему. Просит охрану отнести его в помещение для персонала. Индия бросает пустые бокалы и бежит за ними.

В это же время Кристина Дженкинс хватает Эмилио за рукав и разворачивает к себе. Громкая музыка, огни, приступ Ривера и лицо Кристины не дают ему сосредоточиться на том, что она говорит. Эмилио хочет поцеловать ее. Но Кристина начинает трясти его за плечи.

– Я не могу ее найти! Мой друг заказывал у вас что-то! Ей стало плохо, он оставил ее в туалете на полу, а когда вернулся, ее уже там не было! Помоги мне! Блядь, да ты меня хоть слышишь? – кричит она.

Голос Кристины возвращает Эмилио к реальности. Мозг быстро переваривает всю информацию.

– Сейчас, я быстро. – Он снова подходит к охране и объясняет ситуацию.

Все это похоже на маленький конец света, настоящий апокалипсис.

Спустя десять минут один из работников клуба вытаскивает Данику и кричит, чтобы его коллеги вызвали скорую. Кажется, она уже не дышит.

Кристине слишком страшно. Она протрезвела еще тогда, когда к ней подбежал перепуганный до смерти Родерик. Она не знает, куда себя деть, и поэтому бежит в ВИП-зону, доходит до столика, где развлекаются Леон и его свита.

Он, как всегда, беззаботен, целует очередную девушку, откровенно задирая ее платье и лаская идеальную матовую кожу. Его друзья пьют и грубо смеются.

Сердце Кристины предательски сжимается, но, собравшись с силами, она обращается к Леону, стараясь перекричать музыку.

– Данику отравили наркотой, она не дышит.

Руки Кристины дрожат, как и ее сломанный голос.

Леон бросает все и срывается с места.

Все происходит слишком быстро. Приезд скорой, слезы Кристины, попытки Эмилио утешить ее. Крики Леона, который избивает Родерика, думая, что именно он подсыпал Данике смертельную дозу. Охрана, которая пытается прекратить драку. Плачущая Индия, которая нежно гладит Ривера по голове и успокаивает. Ей никогда не приходилось так близко сталкиваться с приступами эпилепсии, поэтому сейчас она полностью занята Ривером.

А еще спустя полчаса в помещение для персонала заходит Эмилио.

– Кто из вас смешивал эту дрянь? – В руках он сжимает наполовину пустой стакан. Индия моментально вычисляет свое творение по цвету.

Она не знает, что сказать. Тон Эмилио пугает ее. Индия еще не слышала о том, что произошло, но уже предчувствует что-то очень плохое.

– Я не знаю… – неуверенно отвечает она, вытирая слезы.

– Девушка, которая выпила это, сейчас в реанимации. Она умирает. – голос некогда веселого Эмилио звучит непривычно серьезно, а его слова разрушают весь мир Индии.

Она медленно осознает весь ужас того, что ответственность за чью-то жизнь ложится на ее плечи.

Индия взволнованно поворачивается в сторону Ривера. Тот слабо приподнимается на локтях и рассматривает всех.

– Ривер, что… – голос Индии срывается на плач.

– Как ты это объяснишь?! – Эмилио старается говорить как можно спокойнее, ведь его друг только что пережил очередной приступ эпилепсии.

В глазах Ривера какой-то туман. Он прекрасно понимает, о чем идет речь, но ему трудно выдавить из себя внятный ответ. И все же ему это удается.

– Это сделала Индия.

Глава тринадцатая

Ослепляющая белизна стен заставляет дышать чаще. Раздражительное тиканье настольных часов нервирует. Голос сидящего напротив человека вызывает чувство вины и страха, а черный чай по вкусу напоминает кровь.

Или это просто фантазия, вызванная сильнейшим стрессом?

– Постарайся отвлечь себя. Навести родственников и проведи время с друзьями, – равнодушный голос психолога проникает в сознание Ривера.

Он кивает.

– Хорошо? – уточняет психолог.

Некоторое время Ривер молчит и смотрит на него, затем говорит:

– Мне ничего не помогает.

Мужчина устало вздыхает.

– Что ты хочешь сказать, Ривер?

– Раньше все они… мои проблемы… раньше они оставались дома. Все вещи, которые я видел, все плохое, что чувствовал и чего боялся, ждали меня в пустом доме, когда никого рядом нет. Они приходили и пугали меня, заставляли делать то, чего я не хочу. Хотя я даже не знаю, чего я действительно хочу, а чего – нет. Но сейчас это совершенно неважно. Проблема в том, что мне больше негде спрятаться. И если раньше работа в клубе, где толпы людей, была моим спасением, то теперь они добрались и до нее. Я слышу голоса сквозь ужасно громкую музыку, вижу образы покойников. Такого не было раньше. Я понимаю, что мне становится хуже. Еще и приступы участились. Мне очень плохо, и никто не может помочь. – голос Ривера тихий и дрожащий.

Психолог задумчиво рассматривает его.

Очередной усталый вздох.

Сняв очки, он аккуратно кладет их на стол, затем берет лист бумаги и что-то записывает. Закончив, он передает записку Риверу.

– Знаешь, Ривер, я думаю, тебе стоит пообщаться с моей коллегой. Она давно занимается подобными проблемами и, возможно, найдет подход к твоей ситуации… – В голосе психолога чувствуются легкое волнение и неуверенность.

Ривер читает записку.

– Анна-Мария Лилоу, психиатр? – На его лице появляется гримаса возмущения и непонимания. – Вы сейчас серьезно?!

– Ривер, психология тут бессильна. Тебе нужна серьезная медицинская помощь, и это подтвердит любой специалист со стажем. Мне очень жаль, но я не вижу смысла продолжать нашу терапию, – отвечает психолог, разведя руками.

С горькой усмешкой Ривер прикрывает лицо ладонью.

– Большое спасибо за вашу помощь и мое бесполезно потраченное время, – зло говорит он и спешит покинуть неприятное ему помещение.

– Ривер, подожди, – набравшись смелости, говорит психолог.

– Что еще? – спрашивает Ривер, даже не оборачиваясь. Его тонкие пальцы уже сжимают дверную ручку.

– Пока у тебя самого не появится желание изменить свою жизнь в лучшую сторону, проблемы не оставят тебя. Просто найди стимул жить дальше, – психолог осторожно подбирает слова.

Ривер скептически усмехается и, не сказав ни слова, уходит прочь.

Все дороги ведут куда угодно, но не домой.

Сегодня это набережная близ парка, его любимое место. Ведь отсюда можно наблюдать за всеми и при этом оставаться невидимкой, призраком.

Свесив ноги с причала и закрыв глаза, Ривер вдыхает свежий воздух залива.

Птицы летают довольно низко, и шума от них больше, чем от волн.

Небо затянуто темно-синими облаками, а где-то вдали слышится гром. При такой погоде бледная кожа Ривера приобретает болезненный оттенок.

Ему совсем мало лет, но от него уже веет смертельной усталостью. Словно когда-то его душу вырвали из тела и бросили в машину времени, добавив туда разочарований, сокрушений и бед, а затем вернули обратно, в тело молодого парня.

Мысли в голове не дают ему спать и не оставляют ни на секунду. Он словно одержим дьяволом. Ривер совершает вещи, которые не сделал бы, находясь в здравом уме.

Ключом от мотоцикла он царапает на деревянном причале слова:

 
Как волны вечно к берегу несутся,
Спешат минуты наши к их концу^[2].
 

Отныне во всем он видит смерть, и только ее: в цветах и падающих звездах, в воде и огне, в небе и дожде, в людях. Ему тошно от собственной задумчивости, но иначе жить он давно разучился.

Вытащив из кармана телефон, Ривер, недолго думая, набирает знакомый номер.

– Да. – Голос Индии звучит так приятно и мягко.

– Привет. Не хочешь погулять в парке? – со слабой полуулыбкой спрашивает Ривер.

Пауза, вздох.

– Я очень хочу, но сейчас занята. Может, через час?

– Как пожелаешь. Я все равно буду ждать тебя тут.

– Отлично. Тогда до встречи! – По голосу слышно, что она счастлива. Индия не видела его уже три дня. Она успевает соскучиться очень быстро.

А Ривер продолжает вглядываться в даль. Воспоминания обрывками подпитывают его мрачное настроение.

Тот вечер, когда он намеренно отравил Данику, а затем бросил ее на танцполе, запомнится ему надолго.

Очередной тяжелый приступ, ложь, слезы Индии, попытки загладить вину, извинения, снова ложь, примирение, обвинения в адрес того парня, Родерика, который теперь будет вынужден расплачиваться за то, чего он вовсе не совершал. Подонок Леон тогда жестоко избил его. А Ривер молча наблюдал и был доволен результатом. Тогда он сказал полиции, что позволил Индии самой приготовить коктейль, но при этом внимательно следил за каждым ее действием, а затем подтвердил, что заметил странности в поведении Родерика. Эмилио согласился со словами Ривера и подметил, что до этого случая в их баре не было ничего подобного.

– Вы же понимаете, это дорогое заведение, у нас тут строгий контроль. Нам проблемы не нужны. А вот парень запросто мог сам подсыпать девушке наркотики. Он же делал заказ, – говорил Эмилио, слепо веря в свои собственные предположения. Наивный, он и подумать не мог, что все затеял его друг.

Затем появились какие-то свидетели, двое пьяных парней и девушка. Они сказали, что видели, как Родерик буквально тащил Данику к бару, а затем приставал к ней. После их слов сомнений у следователей не осталось. Уже на следующую ночь клуб открыли, а об инциденте никто и не вспомнил. Каждый думал про себя: «Обычная ситуация. Такое часто бывает в подобных местах, и ни для кого это не секрет». Впрочем, они правы: это не редкость. Люди часто пользуются возможностью усыпить кого-нибудь с помощью алкоголя и наркотиков, а потом ограбить или изнасиловать. Но намеренное желание убить кого-то из мести – это уже серьезно. Только вот мало кто мог догадаться о таком варианте. Люди любят простые и понятные вещи.

Индия была рада такому раскладу. Страх, который она пережила в первые часы после случившегося, не передать словами. Она искренне думала, что ее жизнь будет разрушена несчастным случаем, в котором нет ее вины. Но Ривер вовремя смог все исправить, выступив в качестве адвоката, а не свидетеля. Куда легче обвинить во всем незнакомого мажора Родерика, нежели девушку, которая влюблена в тебя. Хотя и то и другое – верх безнравственности.

Невозможно оставить без внимания наслаждение, которое получил Ривер, когда видел состояние Леона. Его наполненные ужасом глаза, окровавленные костяшки пальцев, гнев, боль, слезы и слова, которыми он проклинал весь мир. Давно Ривер не испытывал такого удовольствия.

Двадцать восемь часов без эпилепсии, видений и ненависти. Двадцать восемь часов полного успокоения души и тела. Только осознание того, что он – конченый психопат, который больше не способен ничего чувствовать. Ни страха, ни угрызений совести, ни жалости к человеку, единственной виной которого было рождение в одной семье с убийцей. Но жертва того стоила – месть была слишком сладкой.

На двадцать девятый час все изменилось. В час ночи на работу пришел радостный Эмилио и сказал, что Данику все же откачали.

– Я переписывался с Кристиной. Слава богу, все обошлось, она жива. Главное – чтобы тот идиот получил по заслугам, – сказал он, после чего принялся за работу.

– Наконец-то хорошие новости. Я рада, что все обошлось. Жалко девушку, – добавила Индия.

Только Ривер молчал до конца смены. Зайдя в рабочее помещение, чтобы якобы проверить карточку, от злости он кулаком пробил в стене дыру. Сердце забилось быстрее, а затем его посетило на редкость странное чувство: какой-то легкости и сочувствия. И как бы Ривер ни пытался отогнать его от себя, у него ничего не вышло. Жизнь потеряла смысл, а желаниям не суждено было сбыться. Неужели он больше не сможет осуществить коварный, изощренный план? Неужели он больше не сможет лишить Леона сестры только потому, что где-то в глубине его очерствевшего сердца появились сочувствие и жалость? Риверу было страшно от одной только мысли, что теперь ему вновь придется ограничиться убийством Леона, чтобы отомстить за то, во что он превратил его жизнь. Но ведь это так легко. Даже если он заживо его сожрет, это будет слишком просто. Он заслуживает чего-то куда более болезненного. И убийство сестры – идеальный вариант.

Эта мысль заглушила проснувшуюся было человечность. С новыми силами Ривер решил продолжить свою месть.

Для себя он точно и безвозвратно решил: то, что произошло с Даникой, – это только начало. Он осуществит задуманное, чего бы ему это ни стоило.

Сидя на причале, Ривер снова достает телефон, открывает «Фейсбук» и печатает сообщение, которое изменит его жизнь раз и навсегда:

Привет. Слушай, даже не знаю, как сказать, но забудь о том, что я тебе наговорил, когда мы гуляли. Иногда я не контролирую свои эмоции. И мне очень жаль, что с тобой произошло. Если бы я только знал, что у того урода на уме, я бы сделал все, чтобы с тобой ничего не случилось. Но я и предположить не мог о таком. В общем, прошу прощения за все еще раз. Я хочу продолжить общение с тобой. Ты интересный для меня человек.

Глава четырнадцатая

Дождь и гроза не прекращаются уже четыре дня. Порывистый ветер врывается в комнату Леона. Еще рано утром, сразу после того как он проснулся, горничная провела генеральную уборку, из-за чего помещение теперь буквально сияет.

Сидя на диване со множеством подушек, он выбирает, какие фильмы посмотреть. В комнату входит Даника. В руках у нее две кружки горячего шоколада, а мизинцем правой руки она зажимает пакет с зефиром.

– Дани, выбирай: «Криминальное чтиво» или «Лицо со шрамом»? – спрашивает Леон, взглянув на сестру.

Быстро поставив обжигающие кружки на кофейный столик перед диваном, она присаживается рядом с братом.

– Напомни, в который раз мы будем пересматривать твои любимые фильмы? Девяносто четвертый или девяносто восьмой? Я просто уже сбилась со счета.

– Всего лишь тридцать третий раз. На самом деле ты, конечно, можешь предложить что-то свое. Дай угадаю: это будет что-то вроде «Выживут только любовники» или «Меланхолия»… Быть может, «Скромное обаяние буржуазии»? – не без сарказма предполагает Леон, придвигая к себе чашку с карамельным попкорном.

– Дай мне планшет, я хочу посмотреть, что есть. – Даника игнорирует колкости брата.

– Ладно, выбирай все что угодно, главное – чтобы это был не «Антихрист» и «Вампирши-лесбиянки» или что там любит твой сатанист… – предупреждает Леон, не скрывая отвращения, и вручает Данике планшет, предварительно накинув на нее синий плед.

– Любимый фильм Джетро – «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Впрочем, фильмы, что ты перечислил, ничем не хуже. Да, у него весьма необычный вкус, если дело касается кино, – равнодушно говорит Даника.

– У него во всем «необычный вкус». Чертов психопат… – Леон раздраженно ерошит волосы и портит идеальную укладку.

– Я выбрала, – объявляет Даника и, нажав на play, встает с дивана, чтобы задернуть шторы.

– И что же мы будем смотреть? – Леон заинтересованно щурится и пересаживается на середину дивана, чтобы открыть пакет, лежащий на кофейном столике. Он бросает взгляд на Данику, которая замерла у распахнутого настежь окна. – Тебе зефир в шоколад кидать?

– Да, – отвечает она, вдыхая воздух после дождя. На часах половина восьмого, но на улице все еще светло. Ветер медленно перебирает листья яблони, что растет прямо под окном комнаты Леона. Она так близко, что можно без лишних усилий срывать зеленые яблоки или рассматривать росу на листве.

– Ты выбрала «Бивень»?! Ты еще хуже сатаниста Джетро… – вскрикивает Леон, отвлекая Данику от ее меланхоличных размышлений.

Плотно задернув темные шторы, она возвращается на диван, укрывшись пледом и взяв с кофейного столика свою кружку горячего шоколада.

Несмотря на постоянные комментарии, полные скептицизма, Леон увлечен просмотром, а Даника иногда утыкается в телефон.

Много пропущенных звонков и проигнорированных сообщений. Ей абсолютно не хочется никого видеть или с кем-то общаться. Каждый ее знакомый вызывает странное раздражение.

С семнадцати лет она чувствовала себя так, словно со всеми общается через стекло. Вроде бы рядом, а как будто на разных волнах восприятия мира. Ее сжигала депрессия, а остальные были сосредоточены на своих проблемах и радостях. Пока все засыпали с мыслями о завтрашнем дне, Даника ложилась спать, надеясь на то, что завтра для нее не настанет. Жизнь тяготила ее.

Даника не умела воспринимать мир в цветном формате – для нее он вечно был серым, темным, скучным и наводящим тоску. Но говорить об этом нельзя. Родители устроят истерику на тему того, что посвятили ей свои лучшие дни, чтобы она была счастлива, друзья будут смотреть на нее как на сумасшедшую.

В мире множество людей, которым в миллиарды раз хуже, чем тебе.

Ты просто зажралась. Иди, поработай с утра до ночи за еду, посмотрим, останется ли у тебя время на грусть.

У тебя есть все, о чем кто-то и мечтать не может.

Ты просто больная неблагодарная сука.

Но мало кто понимает, что это болезнь, для излечения которой зачастую нужен самый непредсказуемый элемент. Какой? Никто не знает. Для каждого своя таблетка: кому-то нужны деньги, другим – любовь, смена обстановки, конфеты, солнечная погода…

Даника не может понять, что нужно именно ей, как и многие, пока это само не придет к ним и они радостно не воскликнут: «Это именно то, чего мне так не хватало!». Но Даника убеждена, что никогда не найдет то, что сделает ее счастливой. Если только какой-нибудь психопат не убьет ее, избавив от страданий. Поэтому приходится все держать в себе и молча считать дни до воображаемого конца света или начала мировой войны.

– Этот мужик просто идиот. Гребаный маньяк! Чудовище какое, – фоном звучат комментарии Леона. Как всегда, он выпил весь шоколад, оставив зефир на дне. Обнимая толстого рыжего кота, напоминающего плюшевого медведя, он доедает попкорн.

Даника фыркает. Кто бы мог подумать, что этот дурачок в детской пижаме с неопрятной прической, в обнимку с котом, смотрящий идиотский фильм, – самый авторитетный парень элитного колледжа. Но даже если она сейчас сфотографирует его и выставит в «Фейсбук», поклонников и подражателей, желающих хоть немного пообщаться с ним, меньше не станет. Как бы ты ни выглядел, деньги и статус все равно одержат победу в любой жизненной ситуации. Внешность и поведение отходят на второй план.

Решив подшутить над Кристиной, Даника все же делает фото и отправляет его подруге. Спустя четыре минуты приходит сообщение:

Я бы все отдала, чтобы поваляться там рядом с ним. Безумно милый, хоть и мудак. Прости. <3

Устало улыбнувшись, Даника переключается на другое непрочитанное сообщение, которое она игнорировала на протяжении недели.

Ривер. Тот парень из бара. Кажется, он извиняется. Но Данике почему-то страшно читать сообщение полностью. Ей вообще неловко от мысли о том, что этот странный парень заставляет ее нервничать. И она даже не знает, к какой категории отнести эту нервозность. Люди могут нервничать двумя способами: отрицательным (страх, неприязнь, раздражение) или положительным (предвкушение чего-то интересного, влюбленность и чувство неизвестности). Последнее – это как раз про Данику.

Она открывает сообщение и читает его. Теперь он это увидит.

Привет. Слушай, даже не знаю, как сказать, но забудь о том, что я тебе наговорил, когда мы гуляли. Иногда я не контролирую свои эмоции. И мне очень жаль, что с тобой произошло. Если бы я только знал, что у того урода на уме, я бы сделал все, чтобы с тобой ничего не случилось. Но я и предположить не мог о таком. В общем, прошу прощения за все еще раз. Я хочу продолжить общение с тобой. Ты интересный для меня человек.

Даника чувствует какой-то подвох. Будто в этих словах нет искренности, никогда не было и не будет. Она пишет ответ на автомате, с соблюдением манер, вежливости и холодности.

Привет. Все нормально. Я не держу на тебя обиды.

Отправив его, Даника тут же закрывает страницу, так и не открыв пригласительные на концерт от Джетро. Ей и не нужно. Она знает его номер и всегда может перезвонить ему. Еще при встрече в больнице она пообещала явиться на очередной концерт самопровозглашенного «короля готики». И, на радость «королю», «королева» сдержит свое обещание. Джетро будет рад увидеть, как она слушает его нескладную, но в своем роде чарующую музыку.

* * *

Фортепианная музыка плавно сливается с железным голосом хореографа.

Battement!

Девушка сгибает ногу, а затем плавно разгибает.

Сhaînés!

Выполняет быстрый полуповорот на пальцах. Начинает чувствовать боль.

Chassé!

Она подпрыгивает, ставя ноги в пятую позицию, а затем с легкостью опускается на паркет. Ей кажется, что кожа на ступнях окончательно стерлась, оголив кровавую плоть.

Pas de poisson!

Вновь болезненный прыжок с одной ноги на другую. Кажется, что через мгновение хрупкие кости превратятся в порошок. Но нога соскальзывает, и девушка падает на пол лицом вниз.

– Даника, да что с тобой такое?! Так хорошо начала, а под конец такое падение… – разочарованный голос преподавательницы заставляет ее быстро подняться на ноги. Даника хочет доказать всем, что она в этом классе лучшая, самая способная, самая выносливая, самая талантливая, самая тонкая и легкая.

Девушки смотрят на нее с каким-то волнением в глазах. Кто-то довольно ухмыляется.

– Все в порядке, я могу продолжать, – отвечает Даника.

– Посмотри на свое лицо, – вдруг говорит одна из девушек так тихо, словно боится, что за эти слова ее разорвут на части.

Даника молча вглядывается в зеркало. Скула рассечена. Красная полоска на идеальной белизне кожи. Ей обидно. Но Даника спокойно заявляет, что это пройдет через пару дней, хотя по себе знает, что даже самые незначительные ушибы с трудом заживают на ее тонкой коже. При самом удачном раскладе царапина затянется через две недели.

– Ладно, хватит с тебя. Ты неплохо поработала. Лучше пока отрабатывай адажио у станка. Тебе нужен отдых, – вздохнув, говорит преподавательница, а затем переключается на остальных девушек, заставляя выполнять их те элементы, которые до этого демонстрировала Даника.

Занятие заканчивается довольно быстро, и, переодевшись и заклеив поврежденные ступни новыми пластырями, Даника возвращается домой. У нее совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок и отправиться на концерт к Джетро.

Это будет очередное подвальное помещение, где соберутся разные слои общества, от псевдосуицидальных девочек-подростков до странных парней-неформалов, которые проводят свободное время, укуриваясь опиумом и записывая музыку, которую сами называют «новой волной готического искусства». Достаточно услышать грязное, дешевое звучание – и все станет на свои места.

Даника рассматривает себя в зеркале и не узнает, пусть это и не первый ее день в образе «принцессы-вампира». Фиолетовые тени, делающие ее большие зеленые глаза таинственными и дымчатыми, длинные черные ресницы, которые всегда получают комплименты от незнакомцев, красивые губы насыщенного натурального оттенка. Единственная проблема – свежий шрам на щеке, который она скрыла с помощью пудры. Он все равно немного выделяется, но в целом даже кстати. Длинные густые волосы волнами спадают на аккуратные плечи и ярко выраженные ключицы. Молочная кожа почти светится на фоне черного платья в викторианском стиле. Дополняет образ кружевной чокер на изящной шее. Данике однозначно нравится то, что она видит в зеркале: готическая фарфоровая кукла.

В обычные дни Даника похожа на мышь, просто старается выглядеть аккуратно и опрятно. Не уродина, но и не красавица. На таких не смотрят с отвращением и усмешкой или с восхищением и завистью. Таких, как она, просто не видят. А сейчас она словно подчеркнула все, что у нее есть, то, что никто до этого не замечал. Будто включила свет в темной комнате. Сегодня Даника на редкость красива, куда эффектнее Кристины, которой порой тайно завидует белой завистью.

– Вау, с праздничком! – говорит спускающийся по лестнице Леон. Выглядит он как всегда, когда собирается ехать в клуб: идеальная укладка, стильная одежда, ослепительная улыбка. Мужская версия Барби, только не пластиковая.

– С каким? – хмуро спрашивает Даника, оторвав взгляд от огромного зеркала в холле.

– Ну, судя по твоему прикиду, это Хеллоуин, – не без сарказма отвечает он, доставая из кармана ключи от одного из своих дорогих автомобилей.

Даника неловко смеется и желает Леону хорошо повеселиться.

– И будь внимательнее за рулем, – тихо добавляет она.

Леон с ноткой мрачности во взгляде кивает в ответ.

– И ты тоже, пожалуйста.

Они давно привыкли желать друг другу осторожности за рулем. Для их семьи это больная тема. Нетрудно догадаться, почему.

* * *

Спустя двадцать минут Даника выходит из дома. Ехать приходится чуть быстрее, так как она боится опоздать на концерт. Ей вовсе не хочется расстраивать Джетро. Несмотря на свой образ, он весьма внимателен и чувствителен ко многим вещам.