Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис

Пожарник поспешил уйти. А сосед гневно сверкая глазами, продолжал кричать:

– Все товары в лавке промокли и пропахли дымом, дверь обуглилась. А еще витрина, что чертовы пожарники на всякий случай выбили, так как ко мне заполз дым… Ремонт будешь делать за свой счет! Я тебя заставлю! Через суд заставлю, не отвертишься!

– Но я не… не готовил сегодня, – пробормотал Льюис, который твердо знал, что плиту как выключил прошлым утром так и не включал. Но оборонятся он не мог, перспектива платить за ремонт его выбила из седла, кошелек его был не просто пуст, он ведь еще и продукты в долг брал и за два дня, которые была открыта кондитерская затраты конечно же не окупились.

Слева мелькнула копна золотых волос, и вот уже сама Брунгильда возникла рядом с Льюисом.

– Вы в порядке? Вас там не было? – обеспокоенно обратилась она к нему. – А я спала, знаете ли я так крепко сплю, что вот только что…

Сосед, не обращая на девушку внимания, перебил ее, опять навалясь с обвинениями на Льюиса. Но Льюис вдруг перестал слушать и его и Брун, он вдруг заметил прячущегося за ближайшим деревом одетого в поношенное серое пальто человека. Вдруг сверкнула вспышка фотоаппарата нацеленного на магазин. Льюис сразу признал того странного затертого, как старый выцветший доллар, мужчину, что днем спросил меню, а потом скоропалительно ушел. «С чего бы ему опять тут ошиваться?» – вдруг с подозрением подумал Льюис, и двинулся к нему, не обращая внимания, что сосед кричит что-то гневное ему в след.

Мужчина за деревом, заметив его приближение, сунул куда-то за пазуху огромный фотоаппарат и отступил, а потом развернулся и скорой походкой пошел прочь. Льюис тоже ускорил шаг, мужчина пустился бегом, тогда и Льюис рванул в след за ним. Мужчина спотыкался в своих стоптанных ботинках, загибался и уже на следующем квартале Льюис догнал его и, схватив за хлястик пальто, остановил.

– Что вам надо? – тяжело хрипя, проговорил мужчина и обернулся. Он одернул пальто и приосанился, как будто не он сейчас бежал пыхтя и сгибаясь в три погибели.

– Кто вы такой? – вопросом на вопрос ответил гневно Льюис. – И почему вертитесь весь день около моего кафе?!

– Пр..просто мимо проходил, – под напором Льюисовых вопросов он стал съеживаться, опять впав в свое привычное сутулое состояние.

– А чего вы сейчас от меня бежали? Может это вы подожгли кафе?

– Что? – мужчина так это выкрикнул, будто большего оскорбления он не слыхал. – Причем тут я? Ясно ведь как день, что это бюро постаралось. Тем более сегодня их агент у вас все вынюхивал.

– Что? – Льюис посмотрел на него как на сумасшедшего. – Что вы мелете? Какие агенты? Какое бюро? Разведывательное что ли? Да при чем тут…

– Бюро магии.

– А-а? – только и смог из себя выдавить Льюис.

Мужчина покачал головой и сказал:

– Только давайте без восклицаний и охов, типа: «Как, магия существует?», «И вы тоже маг?», «Ах, неужели и я маг?» Ненавижу просвещать неосведомленных. Если хотите все знать, приходите на наше собрание и спрашивайте там у кого хотите и что хотите.

– Так все мои видения не видения? – пробормотал счастливо Льюис. Может от выпитого сегодня, но он готов был прослезиться и даже кинуться на шею этому доброму вестнику. Мир вдруг стал таким, каким он всегда его хотел видеть. В нем присутствовала магия, и одного слова этого нищебродского мужичишки ему хватило, чтобы тут же поверить в это. Хотя нет, он верил в это всегда, вот только заставлял себя думать иначе.

– А в кафе, – радостно воскликнул Льюис, – вы щелкали перед моим носом не потому ли…

– Потому, потому, проверял маг вы или нет. Вот только ответная энергии у вас какая-то неявная, слабовыраженная. – Он устало вздохнул, всем видом показывая Льюису, что не любил он всех этих объяснений, он любил задавать вопросы, но не отвечать на них. И мужчина даже сделал шаг от Льюиса, явно собираясь смыться.

– Постойте, объясните насчет кафе… Вы сказали, что в поджоге виновато какое-то бюро. Но чем я им не угодил?

– Первый и главный закон о неразглашении. А как только вы разместили на своей витрине словосочетание: «Магический напиток» к вам тут же прискакал агент. А вы отвечали так уклончиво и скользко на его вопросы, вот вас и заподозрили в том, что вы простым гражданам продаете магический напиток.

– За такую сущую малость и поджигать кафе?

– Это бюро то еще гестапо. Слушайте, вы приходите на наше собрание, – он зашарил по карманам и откуда-то изъял до нельзя замусоленную, с одним оборванным углом визитку, – тут адрес хозяина квартиры.

При свете яркого фонаря Льюис заметил мелко написанный адрес и фамилию.

– Да, да, – закивал Льюис. Он принял этот оборванный картон, как некую святыню и глубоко и счастливо вздохнул. Его пригласили на собрание магов. Голова шла кругом от этой потрясающей мысли. – Патрик Хоггарт… – прочитал он, на визитке – Это вы Хоггарт?

– Нет, я Мэйси. Я же сказал, что это визитка хозяина квартиры, где собрание. – Он покачал головой, будто говоря этим, ну совсем парень ошалел. – Ну мне пора. Послезавтра этак часов в семь приходите, – и мужчина, еще больше ссутулившись, быстро зашагал прочь.

Льюис наверное с самой широкой и глупейшей улыбкой на земле стоял по среди ночной улицы, осмысливая и принимая всем своим существом новость, которая вдруг поменяла всю вселенную вокруг него. Магия существовала, черт побери! И он вроде бы как тоже был маг.

Он радостно вздохнул и зашагал было обратно к кафе, но вспомнив, что его сейчас там ожидает: гневный сосед и печальное зрелище уничтоженных надежд, остановился. Нет, возвращаться ему туда совсем не хотелось. Да и надо ли?

Он задумался, где бы ему переночевать. Вернуться обратно в родительский дом, откуда он сбежал, он не мог. И не только потому, что он страшно разругался с отцом. Теперь когда кафе, купленное на родительские деньги сгорело, он даже представить боялся, что будет, когда он встретится с отцом.

Можно было бы заявиться к одному из друзей по университету. Но он вспомнил своих богатых щеголеватых друзей, что продолжали учиться на юридическом и отказался и от этой идеи. Хорошо что в кармане еще была мелочь, а значит на дешевенькую гостиницу на одну ночь ему хватит. А там уж видно будет. Главное теперь его серую жизнь осветила новая взошедшая над ним звезда – магия, и он собирался следовать только ее курсу.

15 дней до апокалипсиса

Брун наблюдала, как двое стекольщиков вставляют огромное окно витрины бакалейной лавки. Рядом с ними суетился, мешаясь под ногами, маленький толстый хозяин. Наверное, решил не дожидаться, когда Льюис ему заплатит за ремонт. А может Льюис уже все оплатил? Хотя Брун все утро поглядывала на кафе, ожидая его увидеть там, но его сегодня видно не было.

– Брун, хватит считать ворон. Ты слышишь, что я говорю? И ты, Мэри, отвлекись от своих брошюр. Я вас позвала, чтобы серьезно поговорить.

Брун развернулась на диване и посмотрела на старшую сестру Амелию, которая в своем длинном платье футляре, и забранными на вверх темно-каштановыми волосами была похожа на дивную статую Афины. И похожа на нее она была не только тем, что была такая же статная и с правильными римскими чертами лица, но к сожалению и тем, что обладала бесчувственностью статуи и как Афина ужасным властолюбивым характером, так что не только красота, но и царственность древнегреческой богини меркла на ее фоне.

– А чего тут слушать? – пожала плечами Брун. – Ты как всегда обвиняешь нас в том, что денег нет, а мы только и делаем, что покупаем лишние побрякушки.

– Говори за себя, – Мэри поверх своих круглых очков посмотрела на Брун. Небольшого роста, крепко сбитая и в очках, она была похожа на учительницу начальных классов. А возможно так казалось потому, что она вечно таскалась с какими-то бумагами, вот и сейчас весь стол перед ней был завален брошюрами, которые она перебирала.

– А ты на свою идиотскую революционную деятельность как будто и цента не тратишь, – хмыкнула Брун.

– Идиотскую?! Если бы у тебя была совесть… – начала возмущенно Мэри, но Амелия ее быстрей перебила:

– Давайте вернемся к нашей проблеме. Вы заметили, что уже три дня как от нас сбежала кухарка?

– Так вот почему еда стала такая ужасная, – нахмурилась Брун. – Ты совсем не умеешь готовить.

– Сковородки к твоим услугам, – поджала губы Амелия. – Но дело не в том, что нет служанки и дом приходит в запустение. Все что осталось от нашего наследства это только жалкие центы на наших счетах в банке. Давно уже следовало подумать, где нам брать деньги.

– И что ты предлагаешь? – спросила её Мэри. – Только не говори как тетя Сильвия, что нам поскорее надо найти мужей да побогаче, так как младшей, – она кивнула на Брун – уже двадцать лет, а она все скачет как малая деточка.

– На себя посмотри, – сказала Брун. – Возишься со своими бумагами хотя тебе двадцать пять. Лучше бы кавалера нашла в своем революционном обществе… Хотя постой, – Брун вдруг захохотала, – а не из-за этого твоего нервного революционера Колина ты и терпишь все эти бумажки?

– Что за чушь ты говоришь!

– Брун, Мэри, успокойтесь! Сколько можно ссориться! – воскликнула Амелия, тогда как Брун с Мэри отпустили еще по паре колкостей в адрес друг друга. – При чем тут замужество? Сейчас не девятнадцатый век. Уже двадцать третий год двадцатого века. Женщины вольны заниматься чем они хотят. Если это не против закона, – она зыркнула недовольно на Мэри. – Так что к чертям замужество. Я нашла выход получше.

Амелия сделал театральную паузу и, поймав нетерпеливые взгляды младших сестер, торжественно произнесла:

– Мы откроем здесь отель!

Мэри покорно вздохнула, она быстро поддавалась мнению старшей сестры, только если это не касалась революционной деятельности, потому что знала, что Амелия как каток, лучше уйти с её пути и дать ей действовать. Брун же была слишком независима. Она тут же возмущенно воскликнула:

– Что? Ты хочешь, чтобы по нашему милому, родному дому разгуливали всякие проходимцы и чужаки?

– Так дом хотя бы останется нашим, – ответила ей Амелия.

Амелия щелкнула пальцами, и из соседней комнаты в гостиную шурша по полу, а потом и по ковру вползла большая коробка, из нее торчал ворох бумаг.

– Эта счета по дому, – сказала Амелия. – Мы их не платим уже пятый год. И моей магии на всех сотрудников налоговых, водных и прочих служб уже не хватает. Наш дом вот-вот заберут за долги!

– Лично я не против твоей идеи, – буркнула Мэри и уткнулась в свои брошюры.

– Но одной табличкой «Отель» на двери не обойдешься, – заметила ехидно Брун.

– Конечно, – кивнула Амелия, – нужен архитектор…

– Архитектор? – воскликнула Брун, вскочив с дивана. – Так ты к чертям решила дом разнести?

Амелия молча указала ей на коробку со счетами, мол выбирай. Брун от бессилия зарычала, замычала, а потом воскликнула:

– Ну и где ты на него денег возьмешь? Тем более, я так понимаю, это будет не простой архитектор, а маг-архитектор!

– Займем у тети Сильвии, – спокойно заявила Амелия.

Брун скептически фыркнула.

– Нашла у кого.

– Вот поэтому ты пойдешь со мной, – безапелляционно заявила Амелия.

Брун знала, что тетка всегда благоволила к ней, так как жалела. Потому что мать Брун бросила полугодовалую Брун и мужа и сбежала с каким-то заморским генералом. Так что отец Брун остался с тремя дочерьми на руках, (двое старших были от предыдущего брака) и пытался каким-то образом воспитывать Брун, что ему совсем не удавалось, хотя в этом ему помогали или няньки или Амелия с Мэри.

Как ни была Брун против затеи Амелии, но отправилась вместе с ней к тети Сильвии. Может лишь затем, чтобы доказать Амелии, что из тетки и цента не выбьешь.

Они шагали от станции по пыльной дороге. Дом тетки был вроде бы недалеко, но тоскливый деревенский пейзаж, пыльная дорога, глядящие из-под ворот псы, и особенно суетливые куры вдруг выскакивающее на дорогу, все это наводило тоску на Брун.

– Ты вроде такая умная, – подколола она сестру, – а заклинание перемещения применить не можешь.

– Не говори ерунды. Я тебе не Мэрлин.

Поднявшись на очередной холм, они наконец подошли к кованным воротам, за которыми в конце подъездной аллеи виднелся двухэтажный с белыми колоннами дом тети Сильвии.

Когда они подошли к двери дома и Брун уже хотела было взяться за дверной молоток, Амелия быстро шепнула Брун:

– Только не говори ей про Чарльза.

– А если спросит? Не буду же я молчать, это невежливо, – Брун специально действовала Амелии на нервы, мстя ей за эту вынужденную поездку.

– Просто скажи, что его послали по работе в… в Антарктику, – сказала Амелия.

– Куда послали? – подивилась Брун.

– Кого и куда послали? – дверь сама собой распахнулась, на пороге стояла их длинноносая тетка Сильвия, закутанная в огромную красную шаль с длинной бахромой. – А я допивала кофе и вдруг в кофейной гуще увидала, что ко мне в гости спешат мои любимые племянницы.

– А мне кажется, – сказала Амелия, – ты нас разглядела с балкона второго этажа. Я еще от ворот заметила твою красную шаль.

– Так кто уехал? – живо спросила тетка, впуская их в дом.

– Жених Амелии, – сказала Брун, с усмешкой глянув на сестру.

– Бедная моя, – тетка с такой горестью и сочувствием глядела на Амелию, что Брун не выдержала и добавила:

– Сбежал аж в Антарктику.

– Вот зря ты не доверяешь зельям. – Тетка подхватила Амелию под руку и, усадив ее в гостиной на диван, принялась таинственным голосом говорить: – Первое что должна уметь варить порядочная девушка так это приворотное зелье. Потому как нельзя надеяться на судьбу и чей-то вкус. Как мне все завидовали, когда я выходила замуж за Фердинанда. А как приятно, когда за тобой ухаживает титулованный красавец, первый ум королевства…

– Это ты уже о втором муже? – спросила с тоской Амелия.

– Послушай, тетя Сильвия, – бесцеремонно перебила их своим громким зычным голосом Брун. – Мы пришли не только тебя проведать, Амелия хотела занять у тебя денег.

– Хм, – тетя Сильвия сразу отпустила руку Амелии, отстранилась от неё и сказала: – Вот видишь, а если бы ты доверяла приворотным зельям, а не своему упрямому личику, сейчас твои финансовые проблемы решал бы Чарльз. И не надо было бы полагаться на престарелую, одинокую, деревенскую тетушку.

– Не стоит так себя снизводить, – сказала ей Амелия. – Твоя усадьба самая шикарная в округе, да и слухи о твоих романах не просто доходят до города, но и циркулируют там по всем гостиным.

– Не смотря на твои сладкие речи и льстивые слова, я вам помочь не могу. Вы же знаете, я в городе не только оперу посещаю.

– Точнее совсем не оперу, – прошептала с усмешкой Брун, но тетя её услышала.

– Да, – с вызовом воскликнула она, – я имею слабости. Кстати слабости только украшают женщину.

– Или обонкрачивают, – сказал Брун. Так как прекрасно знала, как впрочем и все в семье, что тетка просиживала и просаживала в подпольных казино или на боях для магов много времени и золота.

– Знаете что, – тетка постучала по своему длинному носу, – может с деньгами я вам и не могу помочь, но вот с хорошим советом…

– Только не про замужество, – дружно воскликнули Брун и Амелия.

– Хорошо, – кивнула тетка – Тогда…

Её прервало дзиньканье дверного колокольчика.

– Черт, пропустила! – тетя кинулась в прихожую. После скрипа отворяемой двери, Брун с Амелией услышали красивый мужской бас и лепетание тети. После приветствий, уймы комплиментов с обеих сторон, тетя прочирикала каким-то изменившимся тоненьким голоском:

– Даже если вы спешите, загляните на минуточку, я вас познакомлю с моими племянницами.

– Только не это, – процедила сквозь зубы недовольная Брун. Амелия же приняла еще более изящную и в то же время независимую позу.

В комнату вошел мужчина лет сорока пяти, в дорогом с иголочки костюме, на котором ослепительно блеснули золотом и брильянтами, булавка для галстука, часы на цепочке. Он пригладил светлые волосы, шляпу видимо он оставил в коридоре. Улыбка с которой он вошел в комнату заставила Брун не только улыбнуться тут же в ответ, но и почему-то смутиться.

– Это мои племянницы Брунгильда и Амелия Финч, – представила их тетя. Брун пришлось сделать реверанс, кажется последний раз она вытворяла это дурацкое па в пятилетнем возрасте перед какой-то богатой старухой.

Мужчина изящно, как-то слишком по старинному, будто дело шло в прошлом веке, склонил голову. Брун вдруг подумалось, что не смотря на пожилой возраст, он источает нехилое обаяние, хотя быть может этому способствовали в большей мере правильные черты лица и цепкий взгляд серо-голубых глаз.

– А это Фрэнк Голдман, самый знаменитый меценат и коллекционер не только в этом городе но и, наверное, во всей стране, – сказала с восхищенным придыханием тетя. Брун показалось, что кажется тетя сама не ровно дышала к нему. Хотя она и была его старше лет на десять.

– И смею надеяться ваш хороший друг, – улыбнулся Голдман тете.

– Но плохой сосед, – ответила она. – Вы редко, а точнее почти некогда не удосуживаете своим посещением наше маленькое деревенское общество. А ведь то что вы купили замок на холме вас обязывает.

– Так это вы купили тот древний курятник? – спросила Брун. – Он же насквозь просвечивает, будто он побывал в осаде и его обстреливали из тысячи пушек.

– Может так все и было, – сказал Голдман внимательно глядя на нее. – И может тем он мне и ценен.

– Ну, если в нем не жить, а любоваться, – пожала плечами Брун. – Так можно было не приобретая любоваться, как делают все местные жители.

– Это все от коллекционерской тяги, – сказала тетя, пытая сгладить слова Брун.

– Кстати, вы на днях говорили, что вашей коллекции оружия требуется помощь? – спросил Голдман тетю Сильвию.

– Да! Спасибо что напомнили У меня тут граф Альбрехт фон Клайнец взбесился!

– Что? – Голдман поднял брови в удивлении.

– Доспехи достопочтимого графа Альбрехта уже неделю не пускают меня в оружейную комнату. Я не пойму, какая магия на него напала. Как коллекционер вы наверняка сталкивались с подобным.

Тетя указала в коридор и добавила:

– Вот полюбуйтесь.

Голдман направился в указанную ему сторону.

Брун тоже выглянула в коридор. Наискосок от гостиной, рядом с широкой дверью стояли рыцарские доспехи, и как только Голдману остался шаг до двери оружейной, доспех выставил копье вперед.

– Что ж, – Голдман провел рукой, рисуя в воздухе магический знак, что-то звякнуло в доспехах, и рыцарь опять сделал выпад в сторону гостя.

– Пустяки, – сказал Голдман, повернувшись к тети. – Это магическая ржавчина. Его просто замкнуло. Дело пяти минут.

– Вы спаситель! – воскликнула тетя.

Голдман принялся накидывать на рыцаря заклинания, а тетка вернувшись в гостиную, зашептала Амелии и Брун:

– Вот, сама судьба ответила на ваши мольбы.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурилась Амелия.

– Как что? – возмутилась тетя, – это же сам Фрэнк Голдман! Самый богатый и завидный холостяк и мало того могущественнейший маг!

– И что нам делать с этим стариком? – фыркнула Амелия, мрачнея еще больше.

– Ты что не слышишь, что я говорю? Он богат и влиятелен, – сказала тетка. – Он сужает даже королеве.

– Может так и говорят, чтобы навредить королеве, но я тоже слышала о нем кое-что, и эти слухи ужасны! – воскликнула Амелия. Тетка шикнула на нее и метнула взгляд в коридор.

– А что за слухи? – нетерпеливо вопросила Брун.

– Этот старик замешан в низких, грязных делах и… и махинациях, – Амелия смешалась, то ли смущаясь, то ли не желая договаривать.

– Работорговец и держатель борделя что ли? – попыталась придумать Брун самое грязное что смогла.

– О, боже, – махнула рукой тетка, и приглушенно договорила: – да просто кто-то говорил, что у него подпольные казино, и он там приторговывает запрещенным магическими зельями. Ну еще, иногда, его видят в не очень презентабельной компании подозрительных личностей, но я считаю, что это от широты взглядов.

Амелия покачала головой и сказала принципиальнейшим тоном:

– Ты нас толкаешь уже к какому-то бородатому старику с нечистой репутацией. Могла бы просто сказать, что для нас у тебя денег нет.

– Я так и сказала, – вздохнула тетя.

– Ну вот и все, – раздалось из коридора и в гостиную вошел Голдман, отряхивая будто от пыли руки.

Тетя разразилась трелью комплементов.

– Вас послушать, тетя, так получается, что мистер Голдман сразился с целой армией, а не с одним ржавым доспехом, – сказала Амелия.

Тетя кинула на неё гневный взгляд.

– Тем более я привык справляться с такими вещами, – улыбнулся Голдман. – В моем новом замке не счесть сколько таких спятивших доспехов.

– Значит, привыкли водиться с компанией подозрительных личностей? – сказал Амелия.

Тетя сверкнула на неё глазами, но не успела смягчить этот выпад Амелии, как Брун сказала:

– Ну не все же в преклонном возрасте сидят у камина и греют косточки.

Тетя квохкнула, от ужаса слова застряли у неё в горле.

– Кстати, миссис Олдридж, – обратился к тети Голдман, – чуть не забыл цель своего визита. Я заехал, чтобы отдать вам лично приглашение на вечер-маскарад.

– Об этом маскараде, уже месяц как идут слухи, – ответила тетя Сильвия.

Он протянул ей лощенное, расписанное золотом приглашение.

– Кажется кто-то тут доболтался, – тихонько хмыкнула Брун Амелии, намекая что приглашение было вручено только тети.

Но тут же у Голдмана в руках, как по волшебству, а точнее по нему по самому, появилось еще две карточки.

– А это вам.

Он вручил такие же открытки Брун и Амелии.

– И вас милые леди я тоже буду очень рад видеть, – он опять улыбнулся. И как показалось Брун, заглянул ей в глаза как-то по-особенному проникновенно.

– Чай? – тетя дернула за шнурок, что висел на стене.

– Нет, простите, но вынужден откланяться, дела.

Опять последовали церемонные прощанья, кивки, и прочее. Когда Голдман скрылся за дверью, и тетка вернулась в гостиную, она сказала:

– Какого черта, вы обе устроили экзекуцию бедному мистеру Голдману!

– Чтобы поостерегся лезть со своим старческим липким взглядом или того хуже, намеками, – сказала Амелия. – Тоже мне, шикарный холостяк!

– А у меня такая манера общения, – сказала спокойно Брун. – Ты просто нас давно не видела.

– Такое устроить самому Фрэнку Голдману! – сокрушалась тетя.

– Просто не надо нас ни к кому толкать, – сказала Амелия. – Мы и без всяких Голдманов справимся.

– Ну так справляйтесь, – развела руками тетя.

Брун впервые не приходилось подстраиваться под мелкий шаг Амелии, та неслась, распугивая всех кур по дороге, словно дикая лошадь из прерий, которую попробовали обуздать.

– Может это и к лучшему, – утешала её Брун. – Не нужен нам никакой отель. Может лучше я попытаюсь найти какую-нибудь работу?

– Ты? – фыркнула Амелия.

– А что? Вот например в кафе. Я кстати знаю одного хорошего кондитера, которому явно не хватает крепкой руки и смекалистой головы…

Но Амелия её явно не слушала, погруженная в свои мысли, и Брун замолчала. Она сама погрузилась в мечтания, представляя как управлялась бы с кафе на пару с Льюисом. Вот только кафе погорело, а сам Льюис куда-то бесследно исчез.

***

На столе перед Борис были разложены несколько исписанных листов бумаги. В центре точно переписанное пророчество Иеронима Орхе, на листках вокруг – варианты поиска.

Сбоку стопка листов с фактами из биографии пророка, Борису подумалось, что в биографии мог затесаться ключ к пророчеству. Чтобы забрать эту папку с листами, утром пришлось забежать в отдел пророчеств. Объяснять, зачем ему эта папка не понадобилось, так как его бывший начальник Курт Пильтон, как всегда сидел за столом и почти что слившись с креслом посапывал, сложив руки на огромном круглом животе, а сидящий за другим столом стажер Джон, что-то увлеченно читал, уткнувшись в журнал, да и говорить правду ему было нельзя, к беззаботному своему счастью он не был в курсе никакого ужасного апокалиптического будущего.

Оно конечно еще до того как тринадцать лет назад Курт Пильтон расшифровал это пророчество, целый отдел бюро наверное в течение нескольких лет чуть ли не верх ногами изучал биографию Орхе, ища в ней ключ к зашифрованным пророчествам. Но Борис никогда не надеялся на умы других, доверял только своему. Но сейчас он его подводил, не одаривая никакой стоящей мыслью.

Борис вздохнул, сил уже не было таращится на эти бумаги. Он собрал их все, сунул в пустую папку и подписал: «Дело И. Орхе». И вдруг кончик чернильной ручки будто прирос к последней точке. Чернила, пропитывая бумагу, стали расползаться, и вот уже половина последней «е» закрылось под черной распустившейся астрой. Борис отдернул руку. И как он раньше не вспомнил?! Орхе такая редкая, странная фамилия.

И Борис побежал в оперативный отдел, брать адрес недавно оштрафованной мисс Орхе.

Было это где-то два месяца назад. Борис, находясь в оперативном зале, услышал шум из кабинета Пита Моргана, начальника оперативного отдела, дверь была открыта настежь, и как многие сотрудники Борис подошел поближе, чтобы услышать, что же там происходит. Возле стола Моргана стояла, махая листком бумаги, высокая женщина в длинном до пят пальто и маленькой шляпке.

– Не смеете, не смеете мне запрещать! – кричала она надрываясь.

– Вы знали, что по закону нельзя гадать простакам…

– Это вышло нечаянно, – как-то неубедительно сказала она.

– Может мы бы и ограничились штрафом, но вам уже за эти годы было выписано десять актов о правонарушениях.

– Вы не имеете право запрещать заниматься мне пророческой деятельностью! – воскликнула она.

– Послушайте миссис Орхе…

– Мисс!

– Хорошо, мисс Орхе, – устало сказал Морган. – Ради ваших жалоб и криков никто не будет переписывать закон. Так что… – он указал на дверь.

Женщина застыла, вся напряженная, решая как ей быть и вдруг тихо, но четко произнесла:

– Тогда я тебе расскажу, как и когда ты умрешь. Чтобы ты каждый день мучился в ожидании смерти.

– Вон! – вскрикнул Морган нервно, вскочив со стула и указав ей на дверь. – Или засажу за решетку… надолго… навсегда!

Двое сотрудников кинулись в кабинет начальника, схватили за руки женщину, и хотя она упиралась, поволокли ее в коридор.

– Твою голову, – крикнула она, пытаясь оборачиваться, чтобы увидеть Моргана, – откусит дракон ровно через три…

Один из сотрудников пробормотал заклинание и мисс Орхе тут же сникла, плечи ее опустились, лицо стало спокойным и даже приветливым, казалось будто ей вкололи успокаивающее лекарство. Ее уже не надо было волочь, она не упиралось, а провожаемая взятая под локоток сотрудником бюро, сама направилась к выходу.

– Какой дракон? – ухмыльнулся Морган выйдя из кабинете. Он посмотрел на сотрудников: – Вы это слышали? Дракон. Кажется мы сделали благо людям, отобрав лицензию у этой шарлатанки.

И покачав головой, он зашел обратно в кабинет. Но Борис успел заметить, что кисти рук у него подрагивали. И пусть драконов и не существовало, но ведь это могло быть нечто с таким названием или прозвищем, а может, вообще существует такой сорт акулы? А ведь у начальника имелась небольшая яхточка, и что теперь? В море ему больше не выходить?

И что значит это недосказанное три? Тридцать лет? Три года? Или того хуже три дня?

Забирая адрес теперь уже безработной пророчицы, Борис убедился, что в ее досье было написано, что она праправнучка великого Иеронима Орхе. Неужели дар через поколения передался ей? Тогда его начальнику было чего бояться.

Борис сверился с адресом, боясь, что он ошибся улицей или номером. Он стоял перед двухэтажным домом, первый этаж которого занимала автомастерская. Ворота небольшого гаража были распахнуты, под светящимися огромными лампами стояла набекрень без одного колеса старая машина. Людей видно не было. Борис подошел ближе и услышал два мужских баса, доносящиеся из-за угла дома, оттуда же выплывали кольца сигаретного дыма. Борис уже хотел направиться к ним, но тут глянул наверх. Оба окна, хоть и были зановешенны плотными шторами, но в сгущающихся сумерках уже был виден просачивающийся через них не яркий, но электрический свет, будто горел торшер или бра. На второй этаж вела железная лестница, вся уставленная горшками с геранью. Судя по цветам и по шторам казалось там проживает пожилая женщина. Борис поднялся наверх, из-за двери доносились едва уловимые голоса, но когда он постучал голоса смолкли. Прошла пару минут, ему никто не спешил открывать. Тогда он постучал снова, еще настойчивей.

– Кажись Кэт завела ковалерчика, – хохотнули снизу мужской бас.

Борис глянул через перила вниз и увидел ремонтника в промасленном комбинезоне. Держа в уголке рта почти докуренную сигарету, тот сказал:

– Стучи громче, она только с пятого разу открывает, пугливая стала, как старуха.

Борис повернулся обратно к двери и снова постучал. Но пятого раза ждать не пришлось. Дверь резко распахнулась, и Борис увидел ту самую крупную, с хмурым лицом женщину, что ругалась с его начальником. И сейчас лицо ее было искаженно гневом и злостью.

– Чего вам еще надо? – резко спросила она.

– Добрый вечер, – Борис хотел подчеркнуть свою вежливость и спокойствие, чтобы это передалось и собеседнице, но ей спокойствия видимо было не достичь и бочкой валерьянки. – Вы наверное меня с кем-то спутали, я…

– С кем вас можно спутать, стервятники, гиены рвущие почти бездыханную…

– Разрешите пройти в дом, – перебил ее Борис. Он краем глаза заметил, что к первому рабочему присоединился еще один, и они снизу уставились на балкон второго этажа, будто для них разыгрывали сцену из пьесы.

– А разве вас когда останавливал мой отказ? – Катрин Орхе посторонилась, и когда Борис зашел внутрь, с грохотом захлопнула за ним дверь, да так, что в комнате, на этажерке дзинькнули фарфоровые пастушки и вазочки.

– Так вот я хотел представиться…

– Какая мне разница Джон вы или Рон, вы бюровцы черные поганцы, угнетатели несчастных и…

– Послушайте, не трудитесь выдумывать для меня нелестные эпитеты, я уже понял ваше отношение к бюро.

– Может это поможет вам задуматься о себе и своей работе, – сказала она.

– Я знаю вы злы на бюро…

– Злы, – передразнила она его и добавила: – Еще скажите грущу от недовольства.

Борис, не обращая внимания на ее саркастические высказывания, продолжил:

– … за то что вам запретили гадать.

– Зла я на бюро не только за это, а много еще за что.

– Даже если и так, я надеюсь, вы мне не откажете в помощи.

Она подняла брови и удивленно глянула на него. А потом вдруг хохотнула и сказала:

– Хотите, чтобы я вам погадала жениться ли вам на какой-нибудь дуре? Хотя нет, судя по вашему напряженному, озабоченному лицу у вас никакой дуры нет. Значит, вы хотите, чтобы я нашла вам преступника. Так вот, гадать мне запрещено! – рявкнула она – Так что… ВОН!

И она трясущийся рукой указала ему на дверь.

– Дело касается не лично меня, оно касается жизни многих людей, – проникновенно сказал Борис. – Я надеялся, что вы поможете предотвратить катастрофу.