Глава 27
Я закричала, не веря своим ушам и попыталась отбиться, но хватка оказалась сильной и получилось лишь вывернуть голову. Увидев страшное, перекошенное ненавистью лицо незнакомца с пылающим знаком на шее, попыталась отшатнуться, но меня снова дернули за волосы.
– Пощадите меня, – пролепетала я, но, когда увидела занесенный над головой меч в руке разбойника, внутренности сжались.
Перед глазами пронеслась вся жизнь, а каждый удар сердца стал как последний. Словно в замедленном действии наблюдала, как меч несется к моей шее, но ничего не могла сделать. Только безмолвно молила богов о скором избавлении от ужасов, которые настигли сразу после того, как покинула Аварон.
Я уже приготовилась к смерти, но сбоку донесся хриплый крик:
– Погоди! За живую больше дадут!
Кое-как вывернув голову, я посмотрела на того, кто случайно отсрочил мою смерть. На нем те же одеяния, что на первом, волосы коротко острижены, через все лицо идет страшный шрам и делает его похожим на подземное исчадие, которое пробудилось от векового сна.
Мой палач замедлился, а второй повторил:
– Лучше свяжем понадежнее.
– А если начнет сопротивляться? – попытался спорить палач.
– Эта девчонка? – спросил второй и ухмыльнулся, от чего стал еще более жутким. – Ну пускай. Я люблю, когда девка сопротивляется, кричит. Это самый сок.
Палач угрюмо гоготнул и резко дернул меня вверх. Оказавшись на ногах, я рванулась в сторону, ища защиты и спасения, но огромная лапа сжала локоть, а в следующую секунду ощутила, что вишу вниз головой на плече.
Прежде человек казался высоким, но теперь возникло ощущение, что меня поместили на небольшое дерево. Я попыталась сопротивляться, дергала ногами и кричала, но разбойник лишь подкинул меня, удобнее укладывая на плече и двинулся сквозь толпу дерущихся, рассекая их, как нож масло.
– Пустите! Пустите меня! – завопила я, услышав, что голос превратился в мышиный писк.
– Лежи смирно, шлюха! – гаркнул человек в черном.
– Вам заплатят! Только пустите!
– Нам уже заплатили, – многозначительно отозвался он. – Лежи, сказал, а то вырублю.
Меня снова затрясло от ужаса, а когда разбойник снова подкинул на плече, в живот больно ударили латы, и я застонала.
– И правда, шлюха, – со злым удовлетворением произнес человек в черном. – Хорошо, что сразу тебя не прибил.
– Вы заблуждаетесь, я не… – попыталась вразумить я его, хватаясь за любую возможность, как утопающий за соломинку.
Но он оборвал меня.
– Заткнись! Стонать будешь, когда я на тебя залезу!
От картин, которые нарисовались в голове помутился рассудок. Даже когда напали пираты, было не так страшно, и когда на острове матросы собирались совершить ужасное, верила, что все обойдется. Но сейчас в окружении чужих людей, крови, лязга оружия и криков, показалось, что жизнь на этом кончится, а я действительно стану портовой шлюхой.
Чужак все нес меня, удаляясь от гущи сражения. Потом свернул на узкую улочку и стал протискиваться между домами, явно зная направление потому, что лишь человек, знакомый с городом, мог ориентироваться в таком лабиринте.
Пару раз при поворотах, он ударял меня плечами о стены, подкидывал, больно вдавливая наплечными доспехами в живот, а я оцепенела от ужаса и пыталась понять, что делать. Но в голову приходила лишь одна мысль, где жуткие разбойники задирают мне платье.
Неожиданно движение прекратилось, а чужак грязно выругался.
– Твари! – произнес он с ненавистью. – Когда же вы все передохните.
Голос, который услышала впереди, заставил сердце зайтись в скаче.
– Ты до этого не доживешь, – произнес голос, а я вознесла молитву пресветлым богам, чтобы они даровали виконту силы.
Разбойник зарычал. Подкинув меня, как пушинку, выставил перед собой, словно щит и довольно прорычал:
– Ну? Как будешь биться? Не боишься ранить королевскую шлюху? Тебя за это по голове не погладят. Верно?
Теперь я видела виконта. Он стоит в нескольких шагах впереди между стенами. В обеих руках по мечу, голова чуть наклонена, как у быка, который готов кинуться в атаку, ноги расставлены в боевой позиции, а взгляд такой, что мог бы прожечь разбойника насквозь, будь виконт магом.
Я выкрикнула:
– Виконт!
Но он словно не услышал. Взгляд остался таким же бешенным и яростным, а верхняя губа приподнялась в оскале.
– Не погладят, – проговорил де Жерон охрипшим голосом.
И в этот же момент ринулся в атаку. Разбойник взревел и кинулся вперед, продолжая прикрываться мной как щитом, я закричала, а когда увидела, как перед глазами блеснули лезвия мечей, сердце ушло в пятки.
Человек в черном швырял меня, подкидывал и выставлял вперед каждый раз, когда виконт делал очередной выпад, чтобы достать разбойника. Тот всегда успевал сменить направление прежде, чем вонзить в меня один из сверкающих клинков. Но пару раз все же зацепил, отрезав от платья лоскуты.
– Не такой ты хороший воин, – прорычал разбойник. – Я думал, виконт де Жерон сильнее.
– Важна не только сила, – глухо проговорил виконт, окинув быстрым взглядом бочки, которые стоят слева у самой стены.
Потом все произошло так быстро, что не успела закричать. Де Жерон вскочил на бочки и в два прыжка перелетел через человека в черном, послышался звук, похожий на вспарывание мешка. Разбойник резко обернулся и вновь выставил меня перед собой.
– Не вышло? – довольно проговорил он. – Я же сказал, ты не так хорош, как о тебе говорят.
На лице виконта появилась злорадная ухмылка, и я впервые увидела его в том обличии, в каком женщине лучше никогда не видеть мужчину. Яростном, жестоком и почти зверином.
Разбойник некоторое время держал меня, тяжело дыша. Потом его качнуло.
– Что за… – прохрипело над ухом.
Через секунду его повело в сторону и меня вместе с ним. Когда мы начали падать, виконт оказался рядом так быстро, что не успела понять, как.
Подхватив одной рукой, де Жерон поднял меня на руки и стремительно понес прочь от места, где только что беспощадно и виртуозно разделался с разбойником.
Меня трясло, сердце трепыхалось, как перепуганная птица в силках. Я смогла выдавить:
– Почему он....
– Не думай об этом, – сказал виконт хрипло. – Никогда об этом не думай.
– Я же не…
– Он больше не причинит тебе вреда, – оборвал виконт.
И мне захотелось верить. Выглянув из-за его широкого плеча, я смотрела как удаляется проход в узкую улочку и чувствовала, что сейчас, в руках виконта мне не грозит даже самая огромная магнакарида.
В голове все смешалось.
Словно в тумане я видела, как меня посадили в какую-то карету и повезли так быстро, что при каждой кочке подкидывало до самого потолка.
Взлетая на ухабах, через какое-то время поняла, что боюсь произнести хотя бы звук. Лишь, когда шляпная коробка завозилась, я вскрикнула и тут же зажала рот ладонью.
– Диларион, малыш, – пробормотала я, приподнимая крышку.
Дракончик никак не отреагировал на оклик, но его мерно вздымающиеся бока говорят о том, что питомец спит глубоким сном.
– Мой защитник, – пролепетала я, вспомнив, как отважно этот кроха бросился на мою защиту.
Сердце защемило от нежности и благодарности тому, кто подобрал крохотное тельце и уложил дорогое моему сердцу существо в шляпную коробку.
– Никогда бы не простила себе, если бы потеряла тебя, – выдохнула я, понимая, что по щекам давно текут слезы.
Не отрывая глаз, Диларион зевнул и перевернулся на другой бок, а я устало откинулась на подушки.
Стоило затылку соприкоснуться с мягким, в голове зашумело, руки и ноги налились свинцовой усталостью.
Стоило смежить веки, как перед глазами замелькали узкие, кривые улочки Аварона, послышался смех Нинель и свист ветра в ушах. Я летела над успевшим стать родным городом, а магический коврик весело трепал краями и даже норовил выйти из-под контроля, чтобы преследовать стаю гусей.
Вдруг воздух принялся сгущаться, а пространство зазвенело, словно кто-то непрерывно бьет хрусталь о каменный пол. Я прижала ладони к ушам, стараясь скрыться от неприятного звука, и выпустила управление. Меня закрутило на месте, перевернуло и вытолкнуло с коврика. Зеленые сады понеслись навстречу, я пыталась закричать, но грудь сдавило.
Я падала, переворачиваясь в воздухе, как осенний лист, в то время как зелень подо мной, красная черепица, уютные аллеи покрывались черной пеленой и осыпались, на глазах превращаясь в пепел.
Меня разбудил собственный крик. Какое-то время приходила в себя, тяжело дыша и вцепившись пальцами в шляпную коробку на коленях. Судя по тому, как меня вжало в мягкую спинку сиденья, я поняла, что карета поднимается в гору.
Затем осторожно отвела занавеску и выглянула в окно. Багряный круг солнца нырнул за горизонт, окрасив напоследок острые крыши домов в розовый.
Чужая земля, которая должна стать моим домом, стремительно укутывалась в серое сумеречное покрывало. Снова пошел дождь, и его мерный стук по крыше отчего-то подействовал успокаивающе.
Карета неслась между редеющих домов, садов, огородов, совершенно не похожих на те, что привыкла видеть в Авароне. Пустошь оказалась не столько мрачной и серой, как представлялась в мыслях, сколько просторной. В каждом элементе построек, в каждой незначительной детали самого простого селянского дома ощущалось некое величие и спокойствие. Мимо окна то и дело проезжали сопровождающие дормез гвардейцы на вороных конях, и, встретившись взглядом с одним из них, я невольно задвинула занавеску.
Я несколько раз просыпалась, принималась теребить разодранную в клочья юбку платья, пыталась привести в порядок прическу, которая растеряла все шпильки, но каждый раз наваливалась усталость, и я падала в тревожные, полные беспокойства, сны.
Наконец, карета перестала скакать по ухабам, словно за нами гналось святое воинство во главе с Роксоланой Бесстрашной. Скрип колес почти стих, меня стало мерно покачивать, и это неожиданное спокойствие разбудило.
Я снова выглянула в окно и обнаружила, что едем по парковой аллее, по бокам вдоль невысокого стриженного кустарника тянется ряд невиданных доселе светильников. Небольшие розово-желтые шары на тонких ножках не имеют ничего общего ни с магией, ни с факелами. Сумерки мешают как следует разглядеть, деревья, но я отметила, что в воздухе стали преобладать горьковатые хвойные нотки.
Карета остановилась. Я быстро прикрыла дыру на колене одной рукой, а другой подхватила шляпную коробку с сопящим дракончиком.
Дверь распахнулась, и я, поднявшись, протянула виконту де Жерону руку, чтобы помог спуститься с высокой подножки. Но виконт проигнорировал жест и снял меня с подножки, обхватив горячими ладонями за талию.
Когда я оглянулась к возвышающейся над нами черной стене, колени подкосились, де Жерону пришлось придержать меня за локоть, не давая упасть.
Сияющий и какой-то сказочный замок оказался огромным, по сравнению с теми, что доводилось видеть в Авароне. Черный, гладкий, с высокими смотровыми башнями и отвратительными крылатыми горгульями на них. Он напомнил южное звездное небо потому, что в свете огней камни, из которого сложены стены, переливаются тысячей бликов.
– Прибыли, миледи. Теперь точно прибыли, – тихо сказал де Жерон, мягко увлекая меня за собой.
Мы пошли по вымощенной дороге, широкой, с невысоким, правильной формы кустарником по бокам. Вблизи арка ворот оказалась настолько огромной, что невольно захлестнули жалость к себе и ощущение собственной ничтожности. Колени в который раз подогнулись от желания бежать отсюда со всех ног. Но я осознание, что поздно, заставило смириться.
Поднимаясь по ступеням из черного мрамора, поняла – если бы не рука виконта, в которую вцепилась изо всех сил, я бы давно упала.
Огромный холл ударил по глазам обилием света и пространства, в котором запросто уместился бы наш аваронский летний дом. Золото, хрусталь, скульптуры и фонтаны. Белый и черный мрамор, шахматной доской расположенный на полу, выглядели настолько роскошно, что ум отказывался верить, что богатства принадлежат одному человеку.
Непривычно огромные размеры помещения захватили настолько, что я не сразу увидела вереницу одетых в черное и белое людей, которые расположились в ряд у монументальной лестницы. На фоне вереницы слуг дворец выглядел не просто огромным, а сказочным замком, в котором живут великаны.
Словно сквозь сон, раздался голос виконта, который принялся представлять слуг.
Я с трудом удержалась, чтобы не присесть в книксене, как перед моряками, помня, что отныне я леди стоящих передо мной людей.
Я старалась не думать о разорванном платье, синяках на шее и груди, растрепанных волосах, с удивлением читая на лицах прислуги то самое достоинство и почтение, какое встречается лишь в королевских домах. Передо мной кланялись и называли свои имена с таким видом, словно одета в самый роскошный из моих нарядов.
Опасливо покосившись на лестницу, я ожидала увидеть хозяина замка, но она оставалась пуста.
С помощью виконта смогла подняться по ступенькам, которые показались бесконечными. Чтобы не упасть от усталости, я считала их, но когда дошла до сто второй, перестала.
Де Жерон все это время крепко держал под локоть, готовый в любой момент подхватить и нести на руках.
– Спасибо, – прошептала я, когда проходили очередной пролет с настолько высокими акрами, что кружилась голова.
– Не благодарите, – произнес он. – Это моя священная обязанность.
– Спасибо… – повторила я еще тише.
Я была уверенна, что виконт услышал, но ничего не ответил.
Время от времени я косилась на него. Де Жерон выглядит хуже меня, под глазами темные круги, будто его ударили сразу в оба глаза, щеки ввалились, кожа бледная, как алебастровая стена. Камзол на груди и рукаве разорван и видно, как под ним запеклась сукровица.
– Вам нужно к лекарю, – слабо произнесла я.
– Ерунда, – хмуро ответил виконт, глядя куда-то вперед, где коридоры петляют так же непонятно, как в Авароне.
– Вы ранены, – стала настаивать я, хотя ощущала, если он разожмет пальцы, я упаду и останусь прямо на полу перед слугами, которые все еще появляются из потайных комнат, вставая по стойке смирно.
Де Жерон промолчал, лишь ускорил шаг. Мне это ускорение далось с трудом. Ноги заплелись, я простонала и споткнулась о платье, которое запуталось между коленями. Виконт успел подхватить прежде, чем полетела носом в мрамор, а я сделала вид, что ничего не произошло.
Через некоторое время слуги остались позади, а я с облегчением выдохнула поскольку не привыкла находиться под вниманием стольких глаз.
Мы снова вышли к лестнице. Когда увидела, что ее конец теряется высоко в полумраке, из груди вырвался вздох. Но не успела открыть рот, чтобы попросить о короткой передышке, виконт подхватил меня на руки и понес, словно игрушечную.
– Вам не стоит… – проговорила я, но шею руками обхватила. – Если слуги увидят, как вы несете меня…
– Подумают, что я отлично справляюсь со своими обязанностями поверенного его высочества, – закончил за меня де Жерон.
– Но я могу идти.
– Не можете, – отозвался виконт, глядя вверх.
От усталости мои веки смыкались, но даже в полудреме видела, как измотан де Жерон и каким трудом ему дается подъем по лестнице, несмотря на то, что я почти ничего не вешу.
Потом я закрыла глаза, а когда открыла, обнаружила себя на высокой постели с широким балдахином и подушками. Слева в камине потрескивают поленья, разгоняя полумрак комнаты. Впереди массивная деревянная дверь с металлическими скобами.
Рядом с постелью стоит виконт и держит в руке кубок, украшенный драгоценностями. В свете огня его лицо кажется жутким, а впавшие щеки делают похожим на мертвеца, восставшего из небытия.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он глухо.
– Словно меня жевал дракон, – отозвалась я и попыталась сесть, но виконт положил мне ладонь на плечо и аккуратно, но настойчиво придавил к постели.
– Не вставайте, – сказал он. – Вам нужно выспаться и прийти в себя. Вот, выпейте, станет лучше.
Де Жерон протянул мне бокал, приподнимая подушку так, чтобы мне было удобней пить, при этом не напрягаясь.
– Что это? – спросила я.
– Настой трав, который поможет вам уснуть и забыть обо всех несчастиях, от которых я не смог вас уберечь.
В его голосе послышалась горечь и досада, граничащая с отчаянием. Я скользнула взглядом по фигуре виконта и только теперь заметила темное пятно на боку, которое блестит в свете огня.
– Вы ранены! – выдохнула я и снова попыталась сесть.
Де Жерон опять не дал мне подняться и буквально силой всунул в пальцы бокал.
– Пейте, – сказал он. – Прошу.
Я вцепилась в ножку бокала, не сводя взгляда с кровавого пятна, которое растеклось на камзоле чуть ниже места, где находятся ребра.
– Вам нужно к лекарю! – повторила я, чувствуя, как сердце идет в пляс от осознания, что из-за меня может погибнуть человек. – Немедленно. Виконт! Вы с такой раной несли меня по ступенькам? Виконт, вы с ума сошли. Скорее идите к лекарю. Или позовите…
– Я никуда не пойду, пока не увижу вас мирно спящей в постели, – проговорил он неожиданном мягко, и я не заметила, как сделала несколько глотков из кубка.
По телу сразу прокатилась волна тепла и спокойствия. Веки потяжелели, тело налилось приятным весом, а дыхание стало ровным и мерным. Сквозь дрему я ощущала, как заботливые руки укладывают меня удобнее, укрывают одеялом и подсовывают его под ноги, чтобы ночные сквозняки не настудили стопы.
Потом над ухом раздался едва различимый шепот.
– Добрых снов, Лиззи.
И в эту ночь я спала крепко, глубоко и без снов.
Глава 28
Я открыла глаза и, увидев роскошный, расшитый черными розами балдахин, вспомнила, что провела первую ночь в черном замке.
Сев на кровати, обнаружила, что свет щедро льется через высокие узкие окна за изголовьем. Каждое окно, размером в два человеческих роста, упирается в украшенный лепниной потолок. Сами же покои словно предназначены для полетов на волшебном коврике.
С балдахина над кроватью свисает увитый золотыми нитками шнурок.
– Должно быть, выбился из полотна, – пробормотала я и машинально дернула за него.
Раздался мелодичный звон. В нежно-розовой стене, скрипнув, открылась невидимая дверь, из которой вышла румяная девушка белоснежном чепце и со строгой прической.
Девушка присела в глубоком книксене и, улыбаясь, торжественного произнесла:
– Доброе утро, миледи Элизабет из дома Гриндфолд. Я Рамина, ваша младшая камеристка. Как спалось миледи?
Удивленная словом "младшая", я растерянно захлопала ресницами, и пробормотала:
– Очень приятно, Рамина. Ко мне можно обращать просто, леди Элизабет.
Рамина снова присела в глубоком книксене, а у меня пронеслась мысль, что девушку, должно быть, муштровала Бенара.
Я потрясла головой, прогоняя остатки сна, и снова уставилась на широкую улыбку Рамины. Когда взглянула на нее второй раз, поняла, Бенара не одобрила бы и тени эмоций на лице слуги.
Я досадливо поморщилась собственным странным мыслям, а Рамина звонко спросила:
– У миледи, должно быть, накопилось много вопросов? Счастлива буду ответить на все, что в моих полномочиях.
– Да! – с жаром воскликнула я, хотя что-то в словах девушки резануло слух. – Как чувствует себя господин виконт?
Широкие пшеничные брови Рамины столкнулись у переносицы, и она произнесла, несколько растягивая слова:
– Господин поверенный его высочества в добром здравии. Ночью его осмотрел дворцовый лекарь, и в настоящий момент виконт де Жерон отбыл из замка на заставу узнать новости о приезде его высочества Сварта.
Мои щеки запылали от стыда. Стараясь скрыть смущение, я пробормотала:
– Скажи, Рамина, а Черный… Его высочество Сварт? Долгим ли будет его отсутствие?
Рамина с готовностью ответила:
– Не могу знать, миледи. Мистрис Одли, ваша старшая камеристка, говорила, что его высочество непременно будет встречать вас на пристани. Но, судя по новостям с заставы, это оказалось невозможным.
– Каким новостям? – переспросила я, чувствуя, как все внутри сжимает ледяной рукой.
– Прошу прощения, миледи, – пробормотала Рамина потупившись. – Этот вопрос не относится к темам, на которые я вправе говорить.
– Вот как? – проговорила я, стараясь скрыть смущение. – Но…
– Не стесняйтесь миледи, – торопливо и немного развязно перебила меня камеристка. – Вы ведь не владеете знаниями о законах и традициях Черной Пустоши.
Меня немного покоробила фамильярность девушки, я медленно повела подбородком, глядя на нее, чуть сузив глаза. Прием, отлично отработанный на самых зазнающихся девах Аварона, к которым относились дочери богатых торговцев и ремесленников. Он сработал, девушка снова потупилась, а без того румяные щеки стали вовсе малиновыми.
– Что миледи желает в первую очередь? – спросила она с едва уловимой дрожью в голосе. – Совершить омовение или позавтракать, прежде, чем отправиться в Нефритовую пещеру?
– В Нефритовую пещеру? – переспросила я, морща лоб.
Девушка снова присела в книксене, пряча руки под белоснежным передником.
– Простите, миледи, – пробормотала она. – Я всего лишь недостойная и неграмотная девушка. Но я имела дерзость предположить, что первое, что будет угодно миледи – это зажечь священный огонь?
– Я ни в чем не виню тебя, Рамина, – спокойно произнесла я. – Но о каком священном огне ты говоришь? Зачем мне его зажигать?
– Миледи совсем не ведает традиций женщин Черной Пустоши, – пробормотала Рамина.
– Ты права, Рамина, – холодно сказала я, чувствуя себя неловко, словно вынудили оправдываться перед прислугой. – Я не ведаю традиций Черной Пустоши. За мной приехали внезапно.
– Но ведь заботиться о благополучии мужа священная обязанность каждой женщины, – тихо, но изумленно сказала камеристка.
– И как эта обязанность соотносится с вашими традициями? – уточнила я.
Девушка смяла идеально выглаженную юбку, снова присела в книксене и начала рассказ.
– Зажигать священный огонь в нефритовой комнате – обязанность всех женщин Черной Пустоши. Согласно преданиям, огонь, что зажигают руки хранительницы очага, способен охранить мужа в пути и защитить на поле битвы. Каждая женщина делает священный обряд перед алтарем, у леди высокого сословия есть комната для ритуалов. У вас же, как у нашей будущей принцессы, целая пещера, выточенная из цельного куска нефрита.
Я ошарашенно захлопала ресницами от очередного известия о богатстве будущего мужа.
Взгляд мой скользнул на камин у противоположной стены, и я поняла, что он выложен из самой ценной породы мрамора. На каждую из розовых плит можно купить уютный дом, а то и небольшой замок.
– Вам нравятся ваши покои? – напряженно спросила Рамина, видимо, неверно истолковав мои нахмуренные брови. – Одно ваше слово, и здесь будет все переделано по вашему вкусу.
– Нет-нет, мне очень нравится, – растерянно пробормотала я. – Здесь очень милый камин.
Рамина с готовностью закивала.
– Во всех ваших комнатах камины, миледи, – сообщила она
– Во всех? – удивилась я.
– Здесь, в спальне, а еще в личном приемном зале, в личном обеденном зале, в гостиной и в библиотеке. Ее переделали из комнаты для рукоделия, когда принцу сообщили, что вы любите читать и готовитесь к поступлению… в учебное заведение. Купальня обогревается за счет полых стен изнутри, как и гардеробная комната.
От обилия перечисленных комнат у меня закружилась голова.
– Мне следует поблагодарить его высочество за заботу, – пробормотала я. – И зажечь этот огонь. Священный.
– Не сомневаюсь, как только вы проведете священный ритуал, ваш будущий супруг вернется! – воскликнула Рамина с таким жаром, что мне стало неловко.
– Да-да, я только пройду в омывальную и позавтракаю, – заверила я камеристку, объясняя себе, что это простая деревенская девушка, темная и суеверная.
– Принц прибудет и тогда решит, как поступить с вашим зверем, – суеверно поплевав на плечи, сообщила камеристка.
– С моим зверем? – переспросила я и проследила взгляд Рамины.
Шляпная коробка стоит на невысоком столике с другой стороны кровати, и я не сразу увидела ее, потому что на этом ложе с легкостью уместилась бы вся группа Нинель из института.
Вспомнив, что вчера, когда Диларион защищал меня от бандитов, его видело слишком много посторонних глаз, я поняла, что сохранить привоз запрещенного магического существа втайне не удалось.
Сделав вид, что меня совершенно не волнуют мысли о судьбе Дилариона и собственной, я попросила Рамину сопроводить меня в купальню.
Когда поднялась с постели, меня повело в сторону, пришлось ухватиться за колонну в ногах кровати. Служанка дернулась на помощь, но я подняла ладонь и сказала:
– Я в порядке. Просто слишком резко встала.
Девушка тяжело вздохнула и проговорила:
– Да, вы такое пережили. Даже не знаю, как смогли. Плавание, разбойники. У меня бы духу не хватило… Говорят, вы даже с морскими чудовищами встречались…
Несмотря на слабость после сна и остатки вчерашней усталости, я подняла на нее строгий взгляд. Девушка, видимо сообразив, что опять много болтает, покраснела, как рак, которого опустили в кипящую воду, и быстро подбежала ко второй дверке, которую я прежде не заметила.
Толкнув ее, Рамина протараторила:
– Вот, сюда, пожалуйте.
Когда я вошла, то задохнулась от изумления и восторга. Омывальная оказалась полностью отделана розовым мрамором, в углах высокие колонны из светлого кварца, внутри которых ниши со свечами. Из-за полупрозрачности колонн свет растекается по купальной мягко и равномерно. Потолок сделан куполом, видимо, чтобы влага скатывалась на стены и уходила в специальные ложбины, проделанные вдоль стен.
В середине огромная каменная ванна, с боку которой прямо в борту выдолблены ступеньки. За ними колышется облако пены, которое Рамина, видимо, успела взбить, пока я спала.
– Какая красота, – проговорила я, остановившись в середине комнаты.
– Его высочество сам контролировал изготовление этой ванны, – сообщила служанка, довольная, что удалось произвести впечатление. – А мрамор привезли аж с восточных рудников.
Я кивнула, делая вид, мол, понимаю, что такое восточные рудники. Потом осторожно, боясь нарушить идиллическую красоту омывальной сделала шаг.
– Позвольте ваше платье, – проговорила Рамина и быстро оказалась рядом, с готовностью заглядывая в глаза.
Помня наставления Бенары о том, как совершают омовения благородные девы, я кивнула, хотя сейчас больше всего хотелось побыть одной, прийти в себя и подумать о будущем.
Рамина умело помогла освободиться от сорочки, которая оказалась на мне вместо платья, в котором ложилась спать вечером. Но думать о том, как это произошло, настроения не было, как и о словах Бенары, которая уверяла, что леди принимают ванну только в сорочке, и никак иначе.
Когда погрузилась в воду, теплая вода моментально расслабила, захотелось закрыть глаза и раствориться в ней. Но крепкие руки служанки этого не позволили. Она, не спрашивая, принялась тереть мне спину и поливать голову из ковша, но когда попыталась перейти к передней части, я запротестовала.
– Эм… Рамина. Думаю, тут я сама справлюсь.
Глаза девушки округлились, она на секунду застыла, словно увидела зайца верхом на собаке. Потом неуверенно отклонилась и проговорила, сжав мочалку так, что из нее полезла пена:
– Но мне положено помогать вам совершать омовение. Как же леди сама справится? Или я плохо справляюсь? Вы только скажите, я мигом переучусь! Я пойду к главной камеристке, я....
– Ты хорошо стараешься, – поспешила заверить служанку. – Просто я пока не привыкла к порядкам Черной Пустоши, а там, откуда я прибыла, леди не позволяют посторонним прикасаться к себе даже во время купания.
– Как же леди моются? – удивленно спросила она.
Я ответила:
– Магическими силами.
– Но здесь нельзя…
– Знаю, – прервала ее я. – И мне нужно привыкнуть.
Рамина некоторое время странно смотрела на меня, потом, будто до чего-то догадалась и положила мочалку на край ванны.
– Как миледи будет угодно. – сообщила она вставая. – Мне остаться или подождать снаружи?
Очень хотелось остаться в одиночестве, но по растерянному лицу служанки поняла, если отправлю ее ждать за дверь, к вечеру вся Черная Пустошь будет говорить о странной невесте, которая досталась Черному принцу.
– Останься, – произнесла я. – Мне может понадобиться помощь.
Лицо Рамины немного расслабилось, плечи опустились, а она выдохнула с явным облегчением. Затем присела в быстром поклоне и, подойдя к невысокому стульчику у входа, опустилась.
Я закрыла глаза, пытаясь забыться и погрузиться в приятную негу, которая окутала благодаря пене и маслам, щедро намешанным в воде. Но ощущение, что за мной наблюдают, не покидало. Поэтому омовение пришлось закончить быстро.
Кое-как под пристальным взглядом Рамины, я справилась с ополаскиванием волос. Когда выходила из ванны, служанка успела поднести полотенце, но в руки его не отдала. Вместо этого сама насухо растерла, а затем принялась за волосы. Я молчаливо терпела, не зная, как ведут себя леди в Черной Пустоши.
Наконец, с омовением и сушкой волос было покончено. Когда я вышла из ванной, оказалось, камеристка успела подобрать наряд и разложить его на постели. Платье оказалось достаточно скромного покроя с высоким горлом и рукавами до самых запястий. Но юбка, щедро украшенная темными изумрудами и расшитый жемчугом пояс, говорили о достатке и высоком статусе его обладательницы.
– Я позволила себе достать повседневное платье из гардероба, который подобрал для вас Его высочество, – проговорила служанка, указывая на наряд. – Мне показалось, леди не захочет облачаться во что-то пышное и броское для посещения Нефритовой пещеры. Это не слишком дерзко с моей стороны?
Девушка посмотрела на меня с явной тревогой, я ответила:
– Ты все верно поняла, Рамина. Я бы хотела сперва разобраться в тонкостях жизни вашего королевства. И начать стоит с одежды.
Она помогла мне облачиться. Платье оказалось приятное к коже, несмотря на мелкую сетку и серебряным ниткам. Сунув ноги в удобные кожаные туфли, я еще раз глянула на себя в зеркало, откуда смотрит красивая молодая девушка в наряде достойном королевы и взглядом перепуганного котенка.
Зато Рамина вокруг скачет и приговаривает, едва не хлопая в ладоши:
– Миледи хороша, как утреннее солнце. Волосы миледи, как пламя в камине. Его высочество полюбит миледи всем сердцем…
От ее трескотни хотелось морщиться, и я мысленно вознесла молитву всем богам, когда в дверь постучали.
Рамина метнулась к ней и отворила. На пороге застыл высокий худосочный мужчина возрастом значительно старше моего дяди. Волосы седые, но аккуратно зачесаны назад, одет в черный камзол и брюки, из-под которых блестят натертые носы туфель. Выправке может позавидовать любой командир, а невозмутимости даже главный жрец Аварона.
– Миледи? – проговорил он спокойно.
– Доброе утро, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Меня зовут Альре. Я главный управляющий замка, верный помощник его высочества, виконта и, разумеется, ваш. Если миледи готова и хорошо себя чувствует, позвольте сопроводить вас в обеденную комнату. А по пути я покажу вам некоторые помещения. В Черном замке их много, поэтому знакомиться с ними следует постепенно. С вашего позволения миледи, вы согласны?