Огненный крест

– Господи! – На мгновение я перепугалась, что Джемми все-таки проглотил цепочку для часов, но потом одернула себя. Из детского пищеварительного тракта – даже из самого активного – твердый объект выходит только через несколько часов, так что, скорее всего, Джем просто уронил игрушку в пеленку.

– Дай-ка сюда, милая.

Мистер Макаллистер забрал цепочку, слегка сморщив нос; вытащил из-за пояса носовой платок, тщательно ее вытер, и в свете костра блеснули серебряные звенья с маленькой подвеской, на которой виднелся какой-то герб.

Окинув подвеску мрачным взглядом, я решила устроить Роджеру хорошую взбучку: кто же дает такое ребенку? Слава богу, что она не отвалилась.

– Да это же цепочка мистера Колдуэлла! – Джорджиана, кормившая близнецов, с любопытством склонилась к мужу.

– Точно? – спросил он, прищурившись, и потянулся за очками.

– Точно-точно! Схватки у меня начались прямо на воскресной проповеди. Пришлось уйти пораньше, а священник заметил, что я встала, и тут же полез в карман за часиками. Наверное, решил, что затянул свою речь… Вот тут-то я и увидела этот блестящий кругляш.

– Это не кругляш, а печать, дорогая моя, – сообщил ей муж, водрузив на нос очки-полумесяцы. – Но ты права, цепочка действительно принадлежит мистеру Колдуэллу. Видишь?

Мозолистый палец коснулся герба на печати: жезл, открытая книга, колокол и дерево, стоящие на спине у рыбы, которая сжимала во рту кольцо.

– Герб Университета Глазго. Мистер Колдуэлл – человек ученый, – сказал Макаллистер, почтительно округлив голубые глаза. – Ездил туда, чтобы стать проповедником. И хорошо же у него получается!.. Эх, Джорджи, ты самое интересное пропустила! – добавил он, повернувшись к жене. – Мистер Колдуэлл так раздухарился, пока говорил о мерзости запустения и гневе Господнем, что его чуть удар не хватил. Я уж не знал, к какому лекарю бежать: Мюррей Маклауд для него все равно что еретик, потому как ходит в баптистскую церковь, – пояснил Макаллистер, – а миссис Фрейзер католичка. Да и занята она была тогда, с тобой и детишками.

Он погладил одного из близнецов по макушке; младенец не обратил на ласку никакого внимания, продолжая сосредоточенно причмокивать.

– Ха! Мне не до того было. Лопни мистер Колдуэлл, я бы и глазом не моргнула, – искренне ответила его жена, устраивая малышей поудобнее. – Лично я считаю, что повитуха должна уметь детей принимать и кровь останавливать, а уж индианка она или англичанка – дело десятое… Ой, прошу прощения, миссис Фрейзер.

Я пробормотала что-то приличествующее случаю и отмахнулась от извинений Джорджианы.

– Значит, мистер Колдуэлл – проповедник? – спросила я. Картина складывалась весьма подозрительная.

– Да. Лучший из всех, кого я слышал, – уверил меня мистер Макаллистер. – А слышал я немало. Вот мистер Урмстон, к примеру, хорошо про грехи рассказывает, с чувством. Но ему уже много лет, голос охрип от натуги, потому на проповеди приходится садиться поближе. А это, знаете ли, опасно: начинает-то он с тех грехов, в которых повинны сидящие в первом ряду. Есть еще священник-баптист, но он совсем плох, голосок слабый.

Мистер Макаллистер отверг несчастного проповедника с видом искушенного знатока.

– Мистер Вудмейсон тоже ничего, только держится слишком чопорно – англичанин, что с него взять. Уж какой дряхлый старик, а еще ни одной проповеди не пропустил. Что касается молодого мистера Кэмпбелла из Барбекю…

– Малыш совсем изголодался, мэм, – вмешалась девушка, баюкавшая Джемми. И правда, он уже раскраснелся от плача. – Может, покормить его овсянкой?

Я покосилась на котелок, висевший над очагом; каша в нем кипела и булькала, так что можно было не беспокоиться из-за микробов. Вытащив из кармана относительно чистую роговую ложку, я вручила ее девочке.

– Спасибо тебе большое. А мистер Колдуэлл – он, часом, не пресвитерианец?

– Верно! Вы про него слыхали, миссис Фрейзер?

– Сдается мне, что мой зять с ним знаком, – сказала я с усмешкой.

Джорджиана рассмеялась.

– Скорей уж ваш внук. – Она кивнула на цепочку, лежавшую в широкой ладони мистера Макаллистера. – Детки, как сороки, хватают все блестящее.

– Это точно, – тихо ответила я, не отводя глаз от серебряного металла. История со свадьбой предстала передо мной в новом свете. Если Джемми стащил цепочку из кармана мистера Колдуэлла, то произошло это явно до того, как мы отправились крестить детей.

Но Бри с Роджером узнали об аресте отца Кеннета гораздо раньше, и времени у них было достаточно. Пока мы с Джейми разбирались с Розамундой, Ронни и прочими бедами, Роджер вполне мог сходить к пресвитерианскому проповеднику, мистеру Колдуэллу, захватив с собой Джема.

И как только он убедился в том, что католический священник не сможет провести венчание, Брианна сбежала куда-то по своим неведомым «делам». Что ж, если отец Кеннет изъявил желание побеседовать с женихом-пресвитерианцем, то и мистеру Колдуэллу наверняка потребовалось перемолвиться парой слов с невестой-католичкой.

Джем накинулся на овсянку с жадностью оголодавшей пираньи, так что о возвращении в лагерь не могло быть и речи. И хорошо. Пусть Брианна расскажет новости своему отцу: свадьба состоится, со священником или без него.

Я расправила юбки, чтобы просушить намокший подол; пламя отражалось в обоих кольцах на моей руке. Стоило вообразить, что скажет Джейми, как к горлу подкатывал смех. Я подавила неуместное веселье и обратилась к Макаллистеру:

– Можно я заберу цепочку? Мы с мистером Колдуэллом еще увидимся сегодня вечером.

Глава 14
Лунный свет на свадьбе – добрая примета

Нам повезло. Дождь закончился, и сквозь рваные тучи выглянула серебристая луна – кривобокая, но яркая, поднимавшаяся над склоном Черной горы. Отлично подходит для свадьбы в узком семейном кругу.

Завидев Дэвида Колдуэлла, я вспомнила, что уже встречала этого невысокого представительного джентльмена, который умудрялся оставаться крайне опрятным, несмотря на целую неделю, проведенную у походных костров. Джейми тоже был с ним знаком и питал к священнослужителю глубокое уважение. Однако когда преподобный Колдуэлл подошел к костру, сжимая в руке потертый молитвенник, Джейми едва заметно стиснул зубы. Я пихнула его локтем, и лицо мужа тут же превратилось в непроницаемую маску.

Роджер бросил взгляд в нашу сторону, потом снова повернулся к Бри. На его губах мелькнула улыбка – или, может, просто игра теней. Джейми шумно выдохнул через нос, и я снова ткнула его под ребра.

– Ты уже окрестил детей, – напомнила я. В ответ он лишь слегка приподнял подбородок. Брианна с тревогой посмотрела на нас.

– А разве я возражаю?

– Абсолютно приличная христианская церемония.

– Я хоть словечко против сказал?

– Тогда улыбнись, черт бы тебя побрал! – прошипела я.

Джейми снова выдохнул, и на его лице расплылась улыбка, выражавшая безграничный восторг на грани слабоумия.

– Так лучше? – спросил он, радостно сверкая зубами.

Дункан Иннес повернулся к нам, вздрогнул и торопливо отвел глаза, сказав что-то стоявшей у костра Иокасте. Белые волосы миссис Кэмерон мерцали в свете огня, глаза закрывала темная повязка. Позади нее замер Улисс; в честь венчания он даже надел свой напудренный парик – в темноте я различала белое пятно, висевшее в воздухе над плечом Иокасты. Потом пятно медленно повернулось в нашу сторону и внизу блеснули глаза.

– Кто это, Grand-mère?

Жермен, вновь сбежавший от родителей, выглянул из-за моих юбок и ткнул пальцем в сторону преподобного Колдуэлла.

– Это пастор, солнышко. Тетя Бри и дядя Роджер собираются пожениться.

– C’est quoi пастор?

Я уже набрала в грудь воздуха, но Джейми меня опередил:

– Кто-то вроде священника. Но не совсем священник.

– Плохой священник? – Интерес Жермена к преподобному Колдуэллу заметно возрос.

– Нет-нет, – сказала я. – Понимаешь, малыш, мы католики, а дядя Роджер пресвитерианец…

– То есть еретик, – услужливо подсказал Джейми.

– Нет, не еретик. Милый, Grand-père просто шутит. Пресвитерианцы – это…

Но Жермен уже не слушал мои объяснения и с любопытством разглядывал лицо Джейми.

– А почему Grand-père корчит рожицы?

– Потому что мы очень счастливы, – ответил Джейми, продолжая благодушно улыбаться.

– А-а-а. – На подвижной мордашке Жермена мгновенно появилось точно такое же выражение: широкая ухмылка, стиснутые зубы, выпученные глаза. – Вот так?

– Да, милый, – едко сказала я. – Именно так.

Марсали посмотрела на нас, моргнула и подергала Фергуса за рукав. Фергус прищурился.

– Папа, мы счастливы! – Жермен указал на свою сияющую улыбку. – Видишь?

Губы Фергуса дрогнули, и он перевел взгляд на Джейми. Пару мгновений его лицо оставалось неподвижным, а потом расплылось в таком же неискреннем белозубом оскале. Марсали пнула его в лодыжку. Фергус поморщился, но улыбаться не перестал.

По другую сторону костра Брианна и Роджер разговаривали с преподобным Колдуэллом. Бри обернулась, отбрасывая волосы, заметила стройный ряд широченных улыбок и застыла от удивления. Я только пожала плечами.

Брианна стиснула губы, но ее плечи затряслись от сдерживаемого смеха. Рядом со мной мелко дрогнула рука Джейми.

Преподобный Колдуэлл вышел вперед, заложил молитвенник пальцем, нацепил очки и радушно улыбнулся собравшимся. Встретив вереницу ехидных лиц, он только изумленно моргнул.

Наконец пастор откашлялся и открыл книгу.

– Возлюбленные братья и сестры, сегодня мы собрались здесь перед лицом Господа…

Я почувствовала, как Джейми слегка расслабился, прислушиваясь к незнакомым словам. Наверное, ему еще не доводилось участвовать в протестантском обряде – если не считать того крещения, которое Роджер провел среди могавков. Как и всегда, вспомнив о юном Иэне, я закрыла глаза и быстро вознесла за него молитву.

– Вспомним же о том, что Господь установил брак и благословил его для счастья рода человеческого…

Открыв глаза, я увидела, что внимание всех собравшихся было сосредоточено на Роджере и Брианне. Они стояли лицом друг к другу и держались за руки. Красивая пара: почти одного роста, она светлая, а он темный, словно фотография и негатив. В чертах лица не было ничего общего, но фигуры отличались гордыми изгибами и смелой статью, доставшимися им обоим в наследство от клана Маккензи.

Я бросила взгляд через языки пламени – туда, где стояла Иокаста, такая же гордая, рослая и красивая. Она жадно впитывала каждое слово, обратив слепое лицо в сторону пастора, потом опустила руку на плечо Дункана, и длинные белые пальцы бережно сжались. Преподобный Колдуэлл предлагал обвенчать их, но Иокаста предпочла дождаться католической церемонии.

– Нам же некуда торопиться, правда, милый? – спросила она Дункана, хотя ее показное почтение никого не смогло обмануть. И все же перенос свадьбы не сильно расстроил ее жениха – скорее он вздохнул с облегчением.

– Устами своих апостолов повелел Он брачующимся чтить и любить друг друга…

С удивительной нежностью Дункан накрыл ладонь Иокасты своей. «И пусть в этом браке не будет любви, – думала я, – зато он исполнен почтения».

– Призываю вас обоих перед лицом Господа Всемогущего: если вам известны причины, по которым вы не можете сочетаться в законном браке, сознайтесь в них, ибо не будет благословлен союз, нарушающий Слово Божие.

Преподобный Колдуэлл замолчал и перевел взгляд с Роджера на Брианну. Роджер слегка покачал головой, не отрывая глаз от Бри. Она слабо улыбнулась в ответ, и пастор продолжил.

На лицах зрителей не осталось ни следа от прежнего веселья; в воздухе раздавался только тихий голос преподобного да потрескивание костра.

– Роджер Джеремая, берешь ли ты эту женщину в жены, чтобы жить с ней в любви и верности, служить ей, лелеять и почитать ее по Закону Божьему в священных узах брака?

– Да. – Голос у Роджера был хриплым и низким.

Справа от меня раздался глубокий вздох, и Марсали с мечтательной улыбкой положила голову Фергусу на плечо. Он нежно поцеловал жену в лоб, а потом прижался щекой к ее макушке, покрытой белым керчем.

– Да, – четко произнесла Брианна в ответ на слова пастора.

Мистер Колдуэлл обвел благодушным взглядом всех собравшихся, и стекла его очков блеснули в свете огня.

– Кто отдает эту женщину в жены?

Повисло секундное молчание. Джейми, не ожидавший вопроса, вздрогнул, и я крепко сжала его ладонь. На золотом кольце сверкнул отблеск пламени.

– Я отдаю, разумеется! – сказал он. Глаза Брианны потемнели от нежности, она улыбнулась отцу. Он тоже улыбнулся, заморгал, потом откашлялся и стиснул мою руку.

Молодые начали произносить клятвы, а у меня перехватило горло от воспоминаний о собственных свадьбах. Интересно, что чувствует Иокаста? Она выходила замуж трижды. Какие отголоски прошлого слышались ей в этих словах?

– Я, Роджер Джеремая, беру тебя, Брианна Эллен, в законные жены…

Нас окружали сияющие лица. Мистер и миссис Баг смотрели друг на друга нежно и преданно. Мистер Уэмисс стоял рядом с дочерью, склонив голову и закрыв глаза; на лице его смешались радость и грусть – наверное, думал о жене, умершей много лет назад.

– В богатстве и в бедности…

– В горе и в радости…

– В болезни и в здравии…

Лиззи завороженно смотрела на разворачивающееся перед ней таинство. Скоро ли наступит ее черед? Скоро ли она встанет перед свидетелями и принесет клятву с благоговейным трепетом?

Джейми потянулся за моей правой рукой, переплетая наши пальцы. В свете костра серебряное кольцо полыхнуло алым. Я видела в глазах Джейми отражение обещаний, что звучали в моей душе.

– Пока смерть не разлучит нас.

Глава 15
Пламя клятвы

Большой костер Сбора пылал до небес, влажные дрова оглушительно потрескивали, словно далекие ружейные залпы на горном склоне, но не мешали веселью.

Отказавшись от собственного венчания, Иокаста устроила щедрый пир в честь Роджера и Брианны. Вино, эль и виски лились рекой под чутким взором Улисса, чей белый парик мелькал в толпе, как неугомонная мошка перед свечой.

Несмотря на холод и тяжелые тучи, нависшие над головой, к костру пришла по меньшей мере половина горцев со Сбора. Они лихо отплясывали под звуки скрипки и губной гармошки, налетали на ломящиеся от угощений столы, словно голодная саранча, и так азартно пили за здоровье новобрачных и еще не поженившихся, что Роджер, Бри, Иокаста и Дункан должны были прожить не меньше тысячи лет.

Да и я сама чувствовала себя так, будто жизнь едва началась. Никакой боли и тревог, только головокружительная радость бытия и безграничная свобода.

По другую сторону костра Роджер играл на одолженной у кого-то гитаре, выводя серенаду в кругу восторженных слушателей. Чуть ближе ко мне сидели Дункан и Иокаста, погруженные в беседу со своими друзьями.

– Мадам? – У моего локтя возник Улисс с подносом в руках. Он был наряжен в ливрею и вел себя так, будто мы сидели в гостиной «Горной реки», а не в промозглой лесной чаще.

– Спасибо. – Я взяла оловянный кубок, полный янтарной жидкости. Бренди, да какой хороший! Отпила глоточек, наслаждаясь терпким ароматом. Но прежде чем я успела снова поднести кубок к губам, в праздничном веселье наступило внезапное затишье.

Джейми обвел взглядом пирующих, поднялся и протянул мне руку. Справившись с удивлением, я торопливо поставила кубок Улиссу на поднос, пригладила волосы, поправила косынку на шее и подошла к мужу.

– Thig a seo, a bhean uasa, – сказал он с улыбкой. «Иди сюда, жена». Потом мотнул головой, подзывая остальных. Роджер тут же отложил гитару, аккуратно накрыл ее парусиной и протянул руку Бри.

– Thig a seo, a bhean, – повторил он вслед за Джейми. Бри удивилась, но встала, прижимая Джема к себе.

Джейми ждал, и постепенно, один за другим, остальные тоже поднялись с мест и принялись отряхивать сосновые иголки с одежды, пересмеиваясь и озадаченно поглядывая в его сторону. Танцоры и скрипачи остановились и с любопытством подошли к нам.

Джейми повел меня за собой – туда, где плясало пламя большого костра, – и горцы потянулись следом, тихонько переговариваясь. Муж остановился на самом краю поляны. В тенях мелькали смутные силуэты. Но вот на фоне огня застыла мужская фигура с поднятой рукой.

– Мензисы здесь! – крикнул горец и бросил ветку в костер. Слова были встречены радостными воплями шотландцев из его клана.

Следом за ним вышел еще один – Макбин, и еще один – Огилви. Потом наступила наша очередь.

Джейми шагнул вперед, к отсветам огня. Костер был сложен из дубовых и сосновых бревен, языки пламени поднимались выше человеческого роста – прозрачно-желтые, чистые и яростные, отливающие белизной на фоне глубокого темного неба. На лице, вскинутой голове и плечах Джейми играли яркие блики, а тень его растянулась почти до середины поляны.

– Мы собрались здесь, чтобы повидаться со старыми друзьями, – заговорил он по-гэльски. – Повстречать новых… и вместе с ними строить новую жизнь на новой земле.

Его голос звучал четко и глубоко. Последние обрывки разговоров затихли, и народ начал сдвигаться поближе к костру, вытягивая шеи.

– Наш путь был нелегким.

Он медленно повернулся, обводя взглядом всех и каждого. Здесь было много узников Ардсмура: я заметила трех братьев Линдси, уродливых, словно жабы, хитрую мордочку Ронни Синклера с зализанными рыжими волосами, римский профиль Робина Макгилливрея. Блики пламени выхватывали лица из темноты, скользя по бровям и переносицам.

Не знаю, что было тому виной – выпитый бренди или прилив чувств, – но за спинами этих людей я видела ряды призраков: семьи и друзья, оставшиеся в Шотландии. Живые и мертвые.

На лице Джейми залегли глубокие тени; свет костра проявил на его челе следы времени и страданий, как на источенных ветром и дождем скалах.

– Многие из нас погибли в бою. – Голос был едва слышен. – Многие сгорели в огне. Многие умерли от голода. Кто-то сгинул в море, кто-то скончался от болезней и ран… А кто-то умер от горя.

Джейми посмотрел за пределы огненного круга – быть может, искал Абеля Макленнана. Потом поднял чашу над головой и замер так на мгновение.

– Sláinte!^[20] – Шепот разнесся по нашим рядам, словно ветер.

– Sláinte! – эхом откликнулся Джейми и наклонил чашу, проливая бренди в огонь. Капли полыхнули синим пламенем и с шипением испарились.

Он помолчал пару мгновений, опустив кубок и склонив голову, потом обратился к Арчи Хэйзу, стоявшему по другую сторону костра. Круглое лицо лейтенанта не выражало никаких эмоций; на рубашке сверкал серебряный нагрудный знак и брошь его отца.

– Оплакав погибших, мы должны воздать почести тем, кто сражался наравне с ними – и вернулся домой живым.

– Sláinte! – громко подхватил хор мужских голосов.

Джейми на секунду прикрыл глаза и развернулся к Брианне, которая стояла рядом с Лиззи и Марсали, так и не выпустив из рук сына. Резкое, волевое лицо Джейми казалось еще суровее на фоне детской пухлощекой невинности и нежных глаз молодых матерей – однако под этой хрупкостью таился такой же несокрушимый шотландский гранит.

– Мы воздаем почести нашим женщинам, – сказал Джейми, подняв чашу, и повернулся сначала к Брианне, потом к Марсали, потом ко мне. Его губы тронула слабая улыбка. – Ибо в них наша сила. И наша месть, что настигнет врагов, хотя еще спит в своей колыбели. Sláinte!

Под крики толпы он осушил деревянную чашу и швырнул ее в огонь; пару секунд она лежала неподвижно, а потом взорвалась языками огня.

– Thig a seo! – позвал он, протягивая мне руку. – Thig a seo, a Shorcha, nighean Eanruig, neart mo chridhe.

«Иди ко мне. Иди ко мне, Клэр, дочь Генри, радость моего сердца».

Не чуя под собой ног и запинаясь о чужие ботинки, я пробралась к мужу. Он стиснул мою ладонь холодными сильными пальцами.

Джейми повернулся; искал Бри? Нет… Он протянул другую руку Роджеру.

– Seas ri mo lámh, Roger an t’oranaiche, mac Jeremiah MacChoinneich!

«Встань рядом со мной, Роджер-певец, сын Джеремаи Маккензи».

Несколько мгновений Роджер просто стоял, сверля Джейми темными глазами, потом двинулся вперед, будто во сне. Толпа все еще ликовала, но крики немного стихли. Все ждали, пока Джейми начнет говорить.

– Встань рядом со мной в бою, – сказал он по-гэльски и протянул Роджеру левую руку. Каждое слово звучало чеканно и ясно. – Будь защитником для моей семьи. Теперь она и твоя тоже, сын.

На секунду лицо Роджера дрогнуло и пошло рябью, как отражение в воде. Потом он опомнился и крепко стиснул руку Джейми.

Мой муж повернулся к толпе и начал выкрикивать имена. Я уже видела такое однажды – в Шотландии, много лет назад. Приглашение арендаторов лэрдом – небольшая церемония, которую обычно проводили в равноденствие или после сбора урожая. Многие заметно оживились – обычай был широко известен среди горцев, но на этой земле его еще не видели.

– Подойди ко мне, Джорди Чишолм, сын Уолтера, сына Коннахта Рыжего.

– Встань рядом со мной, a Choinneich, Эван, Мурдо, сыновья Александра Линдси из Глена!

– Подойди, Джозеф Уэмисс, сын Дональда, сына Роберта! – Сквозь толпу к нам шагал мистер Уэмисс, взволнованный, но донельзя довольный тем, что его имя выкрикнули наравне с остальными. Голова мистера Уэмисса была гордо поднята, волосы реяли по ветру.

– Встань со мной, Джосайя-охотник!

Джосайя Бердсли тоже был здесь? И точно. Худенькая темная фигурка выскользнула на свет и замерла рядом с Джейми. Я встретилась с ним взглядом, приветливо улыбаясь; мальчишка торопливо отвел глаза, но на губах застыла смущенная, растерянная ухмылка – кажется, он и сам ее не замечал.

Когда Джейми закончил перекличку, вокруг нас собралось почти четыре десятка горцев, раскрасневшихся от гордости и виски. Роджер не сводил внимательных глаз с Брианны, которая улыбалась ему с другой стороны костра. Она склонилась к сонному Джему, зашептала что-то ему на ушко, потом вытащила из-под одеяла крохотную ручонку и помахала ею. Роджер засмеялся.

– Air mo mhionnan…^[21] – Отвлекшись, я пропустила финальную речь Джейми и уловила только последние слова. Однако горцы ответили ему низким торжественным рокотом, выражая одобрение и согласие, а потом на мгновение замолчали.

Джейми отпустил мою руку, подобрал с земли ветвь, поджег ее, занеся высоко над головой, и швырнул ввысь что есть силы. Пылающий факел перевернулся в воздухе и упал в самое сердце костра.

– Фрейзеры из Риджа здесь! – взревел он, и толпа разразилась дружными криками.

А потом мы зашагали вниз по склону, обратно к праздничным столам и танцам. Роджер шел рядом со мной, что-то радостно напевая себе под нос. Когда я тронула его за рукав, он повернулся ко мне с широкой улыбкой.

– Поздравляю! – сказала я. – Добро пожаловать в нашу семью, сынок.

Улыбка Роджера растянулась от уха до уха.

– Спасибо, мам.

Пару секунд мы шли молча. Потом он сказал уже совсем другим тоном:

– Сегодня очень важный день. И речь была необычная.

Не знаю, что именно имел в виду Роджер – важный день для истории, важный день для нашей семьи? – но, пожалуй, в любом случае он был прав.

– Да… Правда, под конец я расслышала не все. Не знаю, что значит «earbsachd». А ты?

– Знаю. – На тропе было темно, и Роджер казался очередным черным силуэтом среди кустов и деревьев. В голосе его мелькнули странные нотки. – Это что-то вроде клятвы. Он… Джейми… поклялся своей семье и друзьям, что будет оберегать и защищать нас всех.

– Понятно, – озадаченно откликнулась я. – А почему «что-то вроде»?

Роджер помолчал, подбирая слова.

– Это не просто клятва, а слово чести. Понятие «Earbsachd» пошло от клана Маккриммонов с острова Скай. Дав обещание, они выполняли его, чего бы им это ни стоило. Ради своей клятвы любой Маккриммон, – Роджер глубоко вздохнул, – был готов пойти на верную смерть.

Мне на локоть неожиданно легла твердая ладонь.

– Осторожно, давайте помогу, – тихо сказал Роджер. – Внизу скользко.