– Надеюсь, вам понравится сегодняшний вечер.
– Без сомнений! – поддержала его Оливия.
– Все напитки и угощения на первом этаже. На втором – уборные, и свободные комнаты, если вдруг понадобится уединиться. Приятного отдыха!
– Спасибо, – смущенно ответила жена, проводив взглядом нашего собеседника.
Через какое-то время пребывания там, я все же встретил мужчину, что должен был стать моим напарником. Имя мне его почти ничего так и не сказало, но прекрасные манеры и запах резкого парфюма расположили меня к нему вполне положительно.
– Пока наши чудные супруги вдали от нас, мы могли бы обсудить некоторые мелочи в работе, – начал мужчина. – Вы же уже приняли точное решение о работе?
– Да, несомненно, я соглашусь на эту должность.
– Это должно быть важно, особенно… для вас? Простите за некорректный вопрос, но вы довольно молоды, конечно мне в сыновья не годитесь… – усмехнулся по-доброму он, – но все же, сколько вам?
– Не так далеко до двадцати пяти, сэр.
– Давайте договоримся, называть друг друга просто по имени. Не хочу, чтобы между нами была такая явная, возрастная пропасть. Эта работа также важна для моей семьи, как и для вашей. Хоть Бенджамин и является словно вторым отцом моей жене, но на работу просто так он не берет, это точно! Нужен авторитет, который лично я обрел, как видите, уже в преклонном возрасте. Но знаете, Джеймс… – наполнил мужчина бокал виски и поставил рядом со мной, – зрелость она тут! – показал он на голову. – А не в том, сколько зим ты ходил по земле.
– Простите, я не пью, – отставил я бокал, что был скорее для вина, нежели для крепких напитков.
– Конечно! Я не настаиваю, – приятно улыбнулся он на мой ответ.
Мужчина действительно был не молод, волосы с легкой сединой. Но был он на удивление строен, и не обладал свиным брюхом, что было-таки самым настоящим атрибутом мужчин в таком возрасте. Обсудив работу, мы разошлись.
Я проходил мимо множества гостей. Оливия успела познакомиться с кем-то, и я не стал тревожить ее и отвлекать от новых знакомств. В центре зала веселились, и танцевали люди. Я шел все дальше и дальше, в целях найти более спокойный и нелюдимый уголок этого помещения. Я завернул за угол и напоролся на даму.
– Как оказывается, тесен этот мир, – сказал я, и та незамедлительно повернулась на мои слова.
Она проронила удивленный взгляд, но робко промолчала.
– Скорее лишь круга знакомых, а не мир, – выдавила незнакомка.
– Не порть прическу, сними шляпу, – попросил я ее, и она спокойно исполнила просьбу. – Я все хотел спросить, заметила ли ты меня в 1886-ом на главной площади в Манчестере?
– Не думаю, что запомнила бы это совпадение. Опиши подробней тот день, если память тебя не подводит.
– 22 мая. День был жарким. На тебе было белое платье с кружевом, чуть ниже колена, бусы из жемчуга, и волосы, заколотые высоко, из-за чего были видны ключицы. Мы находились в одном кафе, просто ты сидела на веранде, а я внутри. Нас разделяло всего лишь стекло и твое нехотение поздороваться.
– И вправду… думаю, я просто выбросила это из головы.
– Думаю, что так… – разочарованно согласился я.
– Джеймс, что ты тут делаешь? – не выдержала девушка. – Мне хватает этих любезностей!
– То же самое, что и ты, Грейс.
– Подробней.
– Веселюсь! – поясняю я.
– Будь добр, постарайся сделать так, чтобы мы не пересекались больше.
– О, ты не рада старому знакомому?
– Ты, что пьян?! – вспылила она.
– Я не пью.
– И давно ли? Ведь все богачи имеют это пристрастие. Вы что-то отстаете, мистер Уоллер! – Грейс подошла ближе, и я почувствовал легкое недомогание в грудной клетке.
– С 84-ого. И я не стремлюсь соответствовать кому-то, только потому что… – начал я выходить из себя.
– Очень странно, я уж думала, что встретила в вас своего старого знакомого, оказалось… что нет. Слишком у вас много отличий, тот бы душу дьяволу продал, лишь бы соответствовать, – с презрением сказала она.
– Порой одними вечерами, я думаю, что жизнь слишком несправедливо нас разлучила.
– Иногда дело не в справедливости, а в последствиях, которые мы будем нести после того решения.
– Дело ведь не в этом…
– В чем же тогда?
– Наверное в том, что другими вечерами, я думаю о том, что было бы если…
– Если бы я простила тебя? – наивно спросила она.
– Если бы я простил тебя.
Грейс громко хихикнула.
– Превосходно! Но думаю, что все вместе взятое произойдет только тогда, когда земля покроется пеплом, – Грейс застучала каблучками, уходя в противоположную сторону от меня, и напоследок добавила, – …а будет это точно не при нашей жизни.
Я вышел медленно в зал и ждал, когда наступит момент разочарования Грейс. Ведь ее незнание того, что наша следующая встреча состоится настолько скоро меня злостно радовала, хотя и оставляла осадок.
За неделю до так называемого собеседования, я уже расспрашивал у Бенджамина о будущих напарниках, чего однозначно не делали они.
– Я хотел познакомить тебя с нашим будущим коллегой! – послышался голос моего напарника, в скорые минуты.
– Здравствуйте, миссис, как ваше имя? – спросил я у девушки.
– Здравствуйте… я, Грейс Донован. Можете не представляться, ваше я знаю.
– Откуда, милая? – спросил ее муж, между нашим знакомством.
«Моя унесенная поездом, любовь» – пронеслось у меня в голове.
– Мы уже успели познакомиться с его женой, – улыбнулась Грейс, оказавшись на шаг впереди. – Очень милая девушка!
Оливия подошла так скоро, будто бы почувствовав упоминание о себе.
– Альберт, еще раз здравствуйте. Как провели вечер? – спросила она, подойдя с секунды на секунду.
– Спасибо, Оливия, прекрасно. Нам с женой пора уже ехать, завтра мы встречаемся в кабинете у Бенджамина. Рад с вами познакомиться!
– Конечно, это был прекрасный вечер. До скорой встречи! – промолвил я, смотря на бывшую возлюбленную, не понимая, осталось ли у меня к ней что-то.
На ее лице было удивление и поражение. Вечер удался.
Уже ночью, с трудом пытаясь заснуть, я думал, почему жизнь никак не разведет нас? И понял, что сам же не предотвратил неприятную встречу, твердо зная, кого я увижу перед собой этим вечером. Я кивнул и жаждал, чтобы встреча эта непременно состоялась вновь.
За эти пару лет ее волосы потемнели и стали гораздо длиннее, кожа осталась так же бледна, а голос так же едок. В прочем она казалась совершенно не идеальна; я бы мог сказать, что не слишком и красива. Хотя вот нельзя солгать, что раздражающее обаяние и ангельские глаза были ее неотъемлемыми чертами.
Погрузившись в дрему, последняя мысль, что посетила меня, была о том, что от лжи никогда не становилось легче. Я лжец. И правда была только в том, что, неважно, Грейс Моррис, или Грейс Донован… она все же являлась неоспоримым идеалом. На зло всему, сквозь года становясь все краше и недостижимее. Какова тебе та мысль, Грейс, что никто бы не смог устоять перед тобой? Что за власть и бесчувствие в твоем сердце?
Если ты покинул человека, его надо отпустить, а не искать в каждом прохожем? Ведь так…
Глава 22
Ближайшее будущее и вправду было прекрасным. Я понял это когда на следующее утро сидел в кабинете Бенджамина, державшись миловидно за руку со своей женой, напротив слегка раздраженной Грейс Донован, и ее немолодым мужем.
Ее подбородок был, как всегда, высоко поднят, а вид непоколебим, но, как ни странно, ее самые малейшие нотки недовольства приносили мне самое настоящие удовольствие. Хоть и было оно как минутный фейерверк. Все же я понимал насколько было нездоровым то глумление, что я ловил в каждом ее растерянном взгляде.
– Вас устраивают все условия работы и сроки ее выполнения? – после долгой беседы произнес босс.
– Да, разумеется! – на автомате ответил Альберт Донован.
– Простите, я могу обговорить это с мужем? – встрянула Грейс.
– Ваше право, – улыбнулся Бенджамин, ничуть не сомневаясь в соглашении обеих сторон.
Хотя в его глазах я тоже заметил небольшую нервозность… неужели он может бояться потерять одного из супругов Донован? Неужели это потеря бы что-то значила? И чьим же участием, в общем сотрудничестве, он дорожит значимо больше? Вопросы всплывали сами с собой.
Дверь захлопнулась, и супруги оставили всех нас в тишине… в тишине ожидания, что вскоре должна была закончиться и объявить решение второй стороны… решающей стороны. Голоса за дверью бились в совещании друг с другом, и я знал, за что воюет Грейс. Вот только я был спокоен, и я был уверен в том, что решение мужа, к сожалению, или же к счастью… перевесит сопротивление жены.
Я поймал нервный взгляд Оливии, что уже наверняка наплела Бог знает что, в своей голове. Я ласково улыбнулся и погладил ее по руке. Я боялся, что она может заплакать от переживания и своей неукротимой впечатлительности, той, что она так тщательно скрывала за поддерживающей улыбкой и мягким тоном. И вот, в такие моменты меня снова и снова озаряла благодарность к ее умению помочь своим молчанием. Взгляд Бенджамина говорил о понимании.
Вдруг дверь распахнулась. И мы замерли в ожидании…
– Да, Бенджамин, мы готовы к работе с вами! – произнес довольно Альберт.
Грейс же было видно, только со спины. Она уходила в порыве разочарования и своей неудачи. Возможно она еще извинится за свое поведение, за то, что ушла на эмоциях, не попрощавшись; или же это сделает ее муж, оправдывая это срочным отлучением в уборную. На самом деле, разницы в этом не было. Как бы не маскировался этот срочный уход, все бы поняли, что это была печаль от неожиданного, и всем необъяснимого нехотения работать здесь и с нами.
Однако, все мужчины в этом зале безоговорочно поняли, что это была не та печаль, о которой мог говорить каждый прохожий, ее же печаль называлась злостью перед отсутствием выбора. Это была безысходность, подогреваемая обидой и не хотением подчиняться… тот гнев, что может испытывать женщина, в сто крат мощнее всей людской печали.
– Я так понимаю наша встреча закончена, – поставил точку Бенджамин.
После этого мы все вместе спустились к выходу и обменялись добродушными благодарностями друг другу за присутствие и соглашение быть частью фирмы Бенджамина Вуда.
Выйдя на улицу, Оливия, не сдержавшая бурю эмоций, радостно кинулась мне в объятия.
– Как я же рада, Джеймс! И хоть я ничуть не сомневалась в этом успехе. Но, все же, такая радость, что не знает границ земного счастья, неужели она возможна?!
– Будто бы ты выше этих ясных небес?! – засмеялся я и приподнял ее к небу.
– Будто бы я выше солнца! – воодушевленно крикнула жена, воображая нечеловеческий полет…
– Возможна! И есть радость еще сильнее! Но к сожалению, есть и печаль, настолько, глубже океанов, что луч солнечного света тебе будет только сниться. Главное знать, что, если все же увидишь его под другим углом… плыть нужно только к нему.
– Мне океан не грозит… Джеймс, мне рядом с тобой как с солнцем… – осторожно сказала Оливия.
Вдали я увидел Альберта, что пытался успокоить Грейс, когда та, объявила ему детский протест, сложив руки на животе, и холодно смотрела на него, будто бы тигрица взирала на свою жертву. Альберт схватил ее грубо за руку, показав превосходство и свое нетерпение к ее выходкам… в тот момент меня будто бы ударило током, так больно, так недопустимо! Кто может посметь так касаться Грейс? Кто может так неуважительно и не бережливо касаться ее нежного, изящного запястья? Кто может посметь ей сделать больно? Утихомирив гневный настрой, я опустил глаза, посчитал до трех…
Как будто бы и не бывав, супругов на месте не оказалось. Лишь ветер, что трепетал ткань зонта на придорожном магазинчике свежевыжатых соков, проходящие люди и мое нетерпение к новому разговору с милой, и одновременно ненавистной мне Грейс. О, как же больно делает ее взгляд… Мне вспоминаются ночи фальшивой любви. Мне вспоминается аромат ее ранее золотистых волос. Как же я ненавижу ее золотистые волосы, но, как я любил их, что утопал каждый день.
Я совершил преступление, но ее же преступление было как игра скрипки по оголенному сердцу. Грейс Моррис не простила меня, и никогда не простит. Она не посадила нас с моим старым другом только потому, что месть ее будет игрой на свободе; оркестр закончится только тогда, когда я буду молить ее о прощение снова и снова. Вот только в этот раз, без единой искренней капли сожаления…
Оливия встревоженно спросила, все ли со мной в порядке? Услышав положительный ответ, мы направились в неопределенном направлении. Как должно было казаться, со спокойной душой, и как бы коротая секунды, наслаждались временем предоставленному нам в столице нашей Родины, что по сути, никогда для нас не являлась чем-то важным.
***
– Я хочу извиниться за тот случай. Не скажу, что такое бывает часто, но у моей жены довольно сложный характер, – сказал Альберт, закурив кубинскую сигару «Fonseca», дополняя ее вкус крепким кофе из кофейни на пирсе, которую мы посетили этим вечером после третьего рабочего дня; до того же момента, наше общение было весьма сухим и чисто дельным, что желало лучшего исхода.
– Я не считаю, что вы должны извиняться, – ответил я довольно честно.
– Но, а как по-другому? Если наши близкие не извиняются за свое недопустимое поведение, то проще извиниться самому, ведь так? – улыбнулся он.
– Если этот человек неоспоримо близок, настолько, что извиниться самому вам кажется легкостью, то думаю, эти взаимоотношения являются, более чем, просто всем познанной любовью.
– А вы глубокомыслящий человек, Джеймс… Я бы сказал, что вы уже мужчина.
– Что вам мешает? – полюбопытствовал я.
– Время. Мое мнение о людях складывается быстро, я не придирчив. Люблю заводить новых друзей, но все же, моим лучшим другом остается время. «Время» судья всех людей. Тогда-то я и смотрю, оправдались ли мои первые впечатления о них или нет.
– Ваша мысль гораздо глубже.
– Не думаю. Просто она совсем о другом, но это не означает, что она носит более весомое значения чем ваша. Хотя вы правы, у нас с женой довольно высокие отношения. Мы вместе чуть больше трех лет, но знаете, мы прекрасно ужились, и живем по сей день в согласии, хотя неполадки разумеется, бывают. Но какой это мужчина, если не знает подход усмирения своей женщины? Наши узы предпочитают мягкий подход. Но, а Оливия давно приходится вам второй половинкой?
– Сколько себя помню, – заявил я.
– О, нежели вы знакомы так давно? – удивился Альберт.
– Можно сказать с самого детства. Когда она открыла мне свое сердце, она была достаточно юна, хоть и было это не так давно. Наша разница в возрасте дает об этом знать.
– Ее признание вас смутило?
– Если быть честным, то, более чем.
– Возможно вы слишком много, думали об этом. Если бы ваши чувства открылись раньше, как думаете, изменилось бы что-то?
Я задумался о том, что возможно наша встреча с его женой тогда и не состоялась бы вовсе…
– Думаю, нет, – ответил я.
– Хорошо, что так.
Ведь правда была в том, что мои чувства к другим людям оставались все так же пусты.
– Но, а вы с Грейс… у вас разница слишком уж явная, в чем секрет вашей пары? – осмелел я.
– С идеальной барышней любой будет стремиться к идеалу. Секрет в прекрасном соответствии друг другу. Совершенствование друг друга. Но никак не в цифра, – призадумался мужчина. – Послушай, я не хочу, чтобы ваша семья подумала, что Грейс настроена против вас, просто сейчас ее эмоциональное состояние внезапно взбушевалось. Я думаю, это связано с переездом, такое бывает у людей на первый взгляд стрессоустойчивых.
– Альберт, вам не о чем переживать, я думаю со временем мы наладим контакт с вашей женой. Все же нам предстоит долгая совместная работа, – на этих слова, он облегченно кивнул.
– Почему Оливия не выставила, вместе с вами, свою кандидатуру?
– Она специалист совсем не в нашей области. С переездом она нашла неподалеку место, в одном из лучших бутиков производства нашей страны. Не вспомню правда название…
– Так ваша жена творческая личность! Это довольно интересно, я уверен, через пару лет она будет звездой Бонд-стрит.
– Я тоже в это верю. Если вы не против, хочу вернуться к рабочей теме. Вам не кажется, что условия работы довольно, не предусмотрены? Разумеется, прошло всего трое суток с начала подписания договора об участие в проектах Вуда, но мне всегда казалось, что нам должны были заранее предоставить рабочий кабинет. Все же мы не сможем постоянно обговаривать планировку строительства, новых отельных и развлекательных зон, находясь в придорожных закусочных.
– Не думаю, что стоит переживать на этот счет, Бенджамин не оставит нас без должного комфорта. Скорее всего он подыскивает варианты расположения кабинета ближе к строительству, чтобы мы могли наблюдать за процессом, и вводить свои корректирования.
– Надеюсь, что так, – я почувствовал, что своими словами, Альберт убрал мое ежедневное беспокойство.
На улице поднялся небольшой, теплый ветер. Небо заволокло оранжевым светом, исходящим от пылающего солнца, что молниеносно терялось за облаками… Официанты двигались будто бы в шахматном порядке, обслуживая гостей и принося им самые разнообразные блюда, своей необширной приморской кухни. В большинстве здесь пахло запеченной рыбой, виноградом, и всецело мягким запахом прибоя летнего вечера.
– Я не из наглых людей, Джеймс, – после минутной паузы начал мужчина, – но, честно говоря, хотел бы поделиться моим впечатлением о вас, – направил он на меня указательный палец, покачивая головой.
Я закурил впервые за вечер.
– Мои ожидания были невелики, когда мне сказали, что вы не так давно закончили обучение.
– Я его не закончил. Разумеется, оно есть, но полная специальность не потребовалась, когда я чудом вошел в круги, – объяснил я.
– И очень успешно вошли. Не подумайте, что я ставлю вас хоть как-то ниже других по опытности, по возрасту, по родословной и по другим всевозможным спектрам успеха, но вашей пробиваемости стоит позавидовать любому.
– Благодарю, я рад, что произвожу такое впечатление, – я был на самом деле очень признателен ему за честность, если же это была она…
– Я хотел закончить тем, что когда я выслушал ваши идеи, то понял, что работа с таким архитектором-планировщиком, лучшее сотрудничество, что мне выпадало. С вами, мной, и нашими лучшими мастерами, мы сможем застроить ближайшие нелюдимые места так, что люди со всей Европы рванут, чтобы остановиться в наших отелях класса люкс, посетить бары, казино для своих, площадки для игры в крокет и Бог его знает, что еще, без реставрации. Мы сможем создать новое, более современное наследие, что будет цениться гораздо выше.
– Это очень впечатляюще. Спасибо, что вы видите в моих чертежах будущее, но Бенджамин явно не доверяет мне, если не дает мне одиночную работу. Не сочтите за грубость, сейчас меня полностью устраивает мое положение.
– Он никому не доверяет кроме старых сотрудников, но дело скорее не в этом, а в том, что, по его наблюдениям, дело пойдет быстрее если работать будут две стороны.
– Все же, почему Грейс не появлялась в эти дни? – аккуратно спросил я.
– Сейчас она работает с заказчиками, вскоре начнет расписывать интерьер. Работа довольно долгая, но вам предстоит много работать вместе, когда я буду отвлекаться на другие проекты.
– У вас есть и другие? – удивился я.
– Да, есть парочку, но серьезней строительства отеля я не увижу ничего на сей день.
За дальними столиками стало крайне шумно. Люди стали перешептываться, а мы же обернулись на возгласы.
– Что значит не будешь?! Позовите мне хозяина этого заведения!
– Послушай сюда, черномазая, тебе не место ни в Англии, ни за этим столом! Ты рождена, чтобы драить и прислуживать белым людям, понимаешь? Уходи отсюда по-хорошему, пока я не скинул тебя с этого чертова пирса!
Пожилые дамы вздыхали от услышанного, а кто-то в толпе даже стал молиться в слух, о том, чтобы это не закончилось насилием.
– Молодой человек, не смейте мне угрожать! Вы молоды, вспыльчивы и безнравственны, и явно не понимаете, чем могут обойтись ваши угрозы в данное время! Я требую, чтобы вы позвали своего работодателя! – чуть повысив тон, сказала смуглая, прилично одетая девушка, юному парню, что навис над ней угрозой расправы за ее чудный цвет кожи.
– Черная женщина не имеет право требовать! Ты слишком наглая и глупая, чтобы это понять!
– Что тут еще происходит?! – растолкал всех мужчина со стороны.
– Как же я рада, что вы пришли! Ваш сотрудник отказался принять мой заказ. На вопрос: «Почему же?» – он оскорблял меня до тех самый пор, пока вы не пришли. Меня переполняют эмоции, такое отношение немыслимо! Каких бы взглядов не придерживался человек, что за зверское поведение?
Из грозного льва, что хотел растерзать ни за что антилопу, громкий юнец превратился в более чем никчемного, запуганного пса с подбитыми лапами…
– Какой кошмар, какой позор… простите, как ваше имя? – начал хозяин, приостановив музыкантов в своем заведении.
– Джозефина, – ответила девушка.
Люди вокруг столика молчали, ожидая чем же все закончится.
– Джозефина, мне так жаль, что вам пришлось слушать эти ужасные вещи. Уверяю, мой сотрудник тотчас же будет уволен!
– Думаю, нам стоит удалиться отсюда, – предложил мне неожиданно Альберт.
По дороге домой, он поделился где они остановились с Грейс, и в добавок к этому посоветовал, где можно снять прекрасную квартиру с видом. Мы пожали руки, со словами: «До завтрашнего дня!» – и я все-таки смог признать, что за этот вечер, мне почти что полюбился Альберт Донован, если бы фамилия его, все же, не была мне так противна.
Глава 23
Прошел месяц
Я готовился переступить порог квартиры в волнении, будто бы меня могли выпороть как в детстве, за ту, или иную проделку, но я все же переступил. Альберт сказал, проходить на кухню, сам он уже давно кипятил чай, и раскладывал по столу, нами сделанные чертежи расположения гостевых зон.
Заглянув в приоткрытую дверь, мне в глаза бросилась не заправленная кровать и много белых подушек, прозрачная тюль, что колыхалась от уличного дуновения ветра и туалетный столик. Затем слегка оголенная Грейс, в шелковом халате, с растрепанными волосами, что с необъяснимой грацией, села к зеркалу. Увидев меня, она смотрела до тех пор, пока я не опустил глаза и самостоятельно не закрыл дверь.
Уже одевшись, через десять минут, она предложила нам сладкое или же полноценный обед. Я вежливо отказался и попытался сосредоточиться на чертежах, а не о том влечении, что не давало покоя мне целый месяц. Фантазии… мечты… преобразовались в желание к другой женщине, жизнь начала казаться невозможной.
Такое было мое первое впечатление о квартире Донован, что хранила запах ее парфюма, того, что въелся в мои легкие и душу. Грейс так и не заговорила со мной ни единожды, ее «Здравствуйте» было на столько холодным, что могло обжечь. Наверное, я впервые познал, что такое месть… холодное, жестокое безразличие.
***
– Прошел месяц, Джеймс. Все так прекрасно, но я не могу понять одной вещи, снимать помещение вам нужно на свой заработок, чтобы не кочевать постоянно с места на место? – разгорячилась Оливия, стуча каблуками по плиточной дороге, ведущей ко входу ресторана.
– Я придумаю, что-нибудь, обещаю, – сказал я с грузом на сердце.
– Милый, я ни в коем случае не злюсь на тебя, – приложила она мягко свои ладони на мои скулы и поправила пряди темных волос, что вылезали из тугого пучка. – Я негодую, и я достаточно раздражена из-за этой ситуации, но только на них. Я вижу твои старания и благодарю тебя за выдержку трудностей, что нам пришлось пройти ранее…
Со всей нежностью я прикоснулся к ее выпуклым розовым щекам, и взглянул на ее добрейшую улыбку.
– Тебе к лицу желтый цвет, ты будто бы сияешь, – сделал комплимент я.
– Я умею сиять и без платья, – тихо пошутила она, я изменился в лице и попытался найти в мгновение новую тему, лишь бы не предавать значение этой, вполне нормальной для супругов, шутки с романтичным подтекстом.
Вскоре мы с Оливией уже сидели за бронированным столиком и обсуждали ее успехи в корыстном, но таком интригующем для нее, мире моды.
– Так вот, я ей говорю: «Франческа, вы что, не видите, что этот фасон ужасен и он совершено не подходит этой девушке?» А она мне отвечает: «Да кто вы такая, что мешаете мне работать, да еще и делаете замечания?!» В итоге, когда я помогла девушке выбрать подходящее ей платье, оказалось, что она сама была стилистом, представляешь? Когда я рассказала ей, чем я занимаюсь, она удивилась и отметила, что с моими эскизами я могла бы сразу поехать в дом моды «Джон Редферн». На что я очень посмеялась, хотя ничего более приятного в своей жизни и не слышала!
– Эта девушка, про которую ты уже рассказывала, да? Аманда ее вроде бы звали? – спросил я, одновременно благодаря, официанта, что принес блюда и открыл бутылку вина.
– Да, Аманда. Уверяю, если бы вы познакомились, сразу бы нашли общий язык! У вас схожий юмор, – сказала она, приподняв игриво брови.
– Не понимаю, о чем ты. Мой юмор уникален, он не поддается копированию или сравнению!
– Разумеется… – ответила она, отпив из бокала
Красная помада следами осталась на тонком стекле.
– Я вижу твои лживые глаза, Оливия! – пригрозил я ей шутя, на что она звонко рассмеялась.
– Вследствие того, что я начала ругань с девушкой, что проработала там более года… меня устроили модельером в один из лучших бутиков на главной улице моды, можешь себе представить? – с воодушевлением сказала Оливия, скрестив руки и облокотившись на стол.
– Могу представить это без единых помех. Оливия Уоллер, ты прирожденный модник с самого твоего детства! Какие могут быть сомнения? Я помню, как ты подралась с одной девчонкой, потому что та, оскорбила сшитые тобой разноцветные носки.
– Терпеть не могла, когда оскорбляли мою коллекцию, вязанных носков! – гневно призналась она, и направила на меня острие вилки, будто б грозясь заколоть.
– Я знал, поэтому никогда не осуждал твой вкус – и она опустила вилку с довольным лицом, – …в слух.
Примерно, к семи часам, на пороге ресторана показался наш личный кучер, которого агрессивно не пускали в заведение, что было понятно.
– Что встревожилось, Китч? – подойдя, спросил я у него.
– Пришла весточка, сэр. Бенджамин Вуд приглашает вас по важному делу. Мне нужно доставить вас к семи тридцати.
– По какому делу, не сказали?
– Кто же мне скажет? – ответил Китч и удалился на улицу.
Подъехав к зданию, я заметил еще один экипаж, что говорил об однозначном присутствии еще одних гостей.
– Заходите, заходите! – прокричал мужчина, как всегда, не желая вставать с места.
Я открыл дверь и пропустил Оливию вперед. Свет в кабинете поначалу ослеплял своей резкостью и перепадом, в комнате слегка пахло коньяком и смешанным парфюмом гостей. Грейс с Альбертом встали поприветствовать нас.
Есть одно примечание и одна тонкая вещь, ваше приветствие порой показывает откуда вы, в Англии же хорошим тоном являлась сдержанность. Кивок головой или же пожатие руки… не могу сказать, что другие способы являлись чем-то не приветствующим, однако любой приезжий старался подстроиться под общую норму.
Грейс же не любила изменять своим привычкам. С девушками она обменивалась легким поцелуем в обе щеки, и это говорило о ее французских замашках и том месте, что она считает своим домом. Однако, с мужчинами, хоть она и представляла себя как равного делового партнера им, статус леди она не собиралась отодвигать на второй план. Гордо подняв голову, она ожидала, когда я поцелую ей руку. Это правило работало всегда и везде, но если приветствие было нелюдным, то можно было обойтись и без этакого этикета, ссылаясь на нашу взаимную неприязнь.
Хотя, честно сказать, если бы была возможность, я бы с трепетом просил ее о приветствии позволительному здесь только к женщине.
– Здравствуйте, Бенджамин, – терпеливо поздоровался я.
– Здравствуйте, друзья. Не волнуйтесь, я вас позвал не потому что мне одиноко! – поднял он стакан со спиртным, что говорило об обратном. – …И задерживать вас я тоже не намерен, но все же хочу извиниться, что побеспокоил вас в выходной день. Налейте себе, если хотите. Дамы, тоже не стесняйтесь! – мы все дружно, отрицательно покачали головой. – А также, хочу извиниться за месячное ожидание необходимого рабочего места, из-за которого возникли трудности в постоянных встречах, как мне уже передали.
– Несмотря на это, я хотел бы сказать, что мы с мистером Уоллером не теряли времени. Место встречи действительно было трудно согласовать, но ни одного рабочего дня мы не потеряли, – сказал Альберт, и Грейс глубоко вдохнула, как бы неприятно подтвердив то, что ей приходилось наблюдать мое присутствие в ее квартире.
– Я ничуть не сомневался в этом! Ваши отчеты и то, какое строительство сейчас идет под вашим руководством дают о себе впечатление, вы хорошо сработались.
– Это правда, – подтвердил я, – вы очень метко и профессионально свели нас. Все идет как надо, – самодовольство Вуда было выраженно на его оттекшем, пухлом лице. – Но все же стоит вернуться к теме с кабинетом.
– Ах да, я вас позвал именно поэтому… кабинета не будет.
Тут настало молчание и лица, наполненные не понимаем того, что хотел донести Бенджамин. Неужели он кидает нас? Все застыли, и только Грейс осмелилась на резкость.
– Что значит не будет, Бенджамин? – ее голос был спокоен, но дерзок.
– То, что весь этот месяц, для вас не готовился кабинет, мы обустраивали для вас дом. Большой загородный дом, что находится в пяти километрах от «Голубой долины». Той, над которой вы работайте уже месяц. Зона отдыха гостиничного плана, будет готова через семь месяцев.
– Так быстро? – удивился я и уловил редкий взгляд Грейс.
– Чему удивляться? У нас состоят самые умелые рабочие руки со всей страны.
– Это все очень прекрасно, но что означает дом? Разве они смогут ездить каждый день за город? Одно дело ездить, контролировать постройку, а другое для регулярных встреч! – смело высказала Оливия; пока один Альберт Донован молчал.
– Я полностью согласна с Оливией, эта дорога будет занимать слишком много времени, а тем более зачем нам такое большое помещение? – поддержала Грейс, с возмутительным тоном.
– Бенджамин предлагает нам переезд в этот дом, неужели вы так и не поняли, – вздохнул наконец Альберт, и напряг свою руку на колене своей жены, я решительно отвел взгляд.
– Именно! – хлопнул в ладоши работодатель.
– Простите… но этот вариант… он… – Оливия подбирала слова отказа.
– Вам нужно обдумать это, понимаю.
– Нет, не понимаете, Бенджамин, вы поставили нас в очень неудобное положение. У нас, у обеих семей есть свои квартиры, а также жизнь, отгороженная от сферы работы. Мы не может принять это предложение, – добавила Грейс, не сдерживая эмоций.
– Дамы, думаю вам стоит дать слово мужчинам, – намекнул он им утихомирить свой пыл.