– Я нисколько не сомневаюсь что так оно и было, милая. Оттого стыдно мне и горестно, что груб был с тобою, Аша. Поэтому прошу, будь моей женой и в этой жизни, чтобы мог я исправить свои старые ошибки.
– Конечно, мой милый. Я теперь не знаю другого пути. Вымолил ты меня у богини и вот мы встретились вновь неслучайно. – Аша бросилась на шею мужа.
– Так давай же обменяемся кровью и сделаемся одинаково прокляты долголетием.
Не отпуская любимую ни на фут от себя, Нирав позволил ей испить своей крови и ждал, когда какая-либо реакция сделается с ней. Просидев в библиотеке до самой ночи, они уснули в нежных объятиях и на утро узнали, что теперь Аша не только на клятвах часть его жизни. Она стала подобно мужу бессмертной.
Мейклав
#зависимости #выбор #драма
– Что с твоими глазами опять? – Женское любопытство всматривалось в зрачки, размером со спелую черешню. По радужке переливался нездоровый блеск и красная кайма век подсказывала – её муж плакал. Вот-вот вытер слёзы.
Рука Кхаля прибила что-то к столешнице и потянула на себя, явно пряча в недра карманов полосатого пиджака. Его прямой взгляд, полный абсурдной невинности, просил женщину быть с ним чуточку мягче.
– Ты знала, что по количеству колец в спиле дерева можно узнать его возраст?
Тяжёлый вздох Викки был почти ощутимым.
– Это все с детства знают.
– Да?
– Да. – Она поджала губы, чтобы не выпустить ненужных слов и подошла к возлюбленному со спины. – Знаешь же как я волнуюсь за тебя. – облокотилась о его широкую спину, обвив руками шею. Словно бы стала оберегающим шарфиком для него. Но на деле только колола шерстяными замечаниями и душила непониманием.
– Это ты зря. Кхаль Бевалар – чудак, – закивал он сам себе, – но вообще-то не дурак.
Мужские руки затыкали карманам рты. Всё, что бы сейчас не делал глава семьи выглядело подозрительно.
– Хочешь чтобы я перестала думать о тебе?
– Нет, никогда. – Его персона вялотекуще обернулась к любимому лицу. Он, стараясь избегать прямого визуального контакта, хмыкнул куда-то в сторону своих мыслей. – Всегда думай обо мне, просто… Не волнуйся. Это сбережëт нас.
Наконец огромные ладони вынырнули из пиджака и потекли по женским рукам вверх.
– А любовник сбережëт?
– Что?
Провокация сработала и заставила наши взгляды встретиться.
– У тебя есть что-то кроме работы, я знаю. Какое-то пространство в котором ты пропадаешь. Мы не видимся днями, а когда видимся – либо спим, либо ссоримся. Я так устала от этого… Почему у нас всё так?
Воздух наполнялся разно заряженными частицами, будто ссорились Гера и Зевс на полигоне кухни, только вместо молний сверкали упрёки, упрёки, упрёки…
Женщина отстранилась, прошелестела наготой в мужской рубашке и упёрлась поясницей о гарнитур. Тело напряглось как перед прыжком, от того что ссоры их всегда проходят тяжело, а теперь снова этот час суда вместо часа любви.
Настроение Кхаля становилось сквернее. Он, ёрзал рукой по штанине, топая босотой по полу, затем сминая края пиджака, встал со стула.
– Я же сказал не надо. – Брови до болезненного нахмурились, поражая мигренью виски.
– Мы для чего съехались, Бевалар? Я в периоды командировок видела тебя чаще.
– Хватит претензий, Викс.
Его губы не оправдывались, губы злились, а зубы жевали их.
– Хорошо. Тогда мне нужен второй мужик. Хотя бы для секса… – Неуместные, колкие, какие-то чужие слова рождались от слияния обид и недопониманий и проливались ручьём по щекам.
– Я заторчал.
– Что?
На пол посыпалось пластиковое содержимое карманов. Дикое их количество заставило сердце вздрогнуть, а мозг прикидывал сколько лет тюрьмы обещают эти порошки.
Кхаль шагнул вперёд.
– Вот, где я пропадаю. Вот, чем занимаюсь. – Мужские жесты рывками чеканили град слов, указывая на каждый брошенный зиплок. – И ты знаешь как я плохо сплю, могу голодать дни напролёт, как мне часто бывает страшно. Это – то, что ненадолго успокаивает меня. С ними я могу высыпаться, ходить на работу, где буду смеяться с коллегами как раньше. Мне легче, – странный кривой хмык, прервал мысль, – а тебе только секс нужен? Может эта хуйня не лучше наших отношений? – Он демонстративно пнул несколько пакетиков под раковину.
Стыд ударил румянцем по щекам жены. Жар бежал по всему телу, заставляя делать выбор: она или он, жизнь или любовь, вместе или…
– Если мы не можем выбраться из этого дерьма… Давай погрузимся в него вместе?
Лёгкая рука покрыла ладонь любимого, тот аж переменился в лице:
– Ты серьёзно?
– Вполне.
– И никакой мужик…
– …мне не нужен. – С улыбкой закончила Викки.
– А я, получается, настолько нужен, что ты готова со мной нырнуть в пропасть?
– Чудак! Моё сердце принадлежит тебе с 9 класса.
– А зачем тогда ты говорила те вещи?
– Разозлить. Ты, знаешь, каким милым и искренним становишься когда злишься. – Она обернулась, к хмыкающему от теплеющего румянца щёк, мужу, которому всё это время просто была нужна поддержка.
– Это очень коварный ход, Викс. Я почти поверил. – Палец, фольгированный парой колец, лёг на протестующие мужские губы.
– Тш. Ну и кто из нас зануда, мистер Бевалар?
Квадратная улыбка дурашливо расползлась по лицу.
Холодильник за спиной пискнул, ревниво напоминая, что давно пора закрыть дверцы. Отозвавшись, жена в причудливом состоянии торжества, достала оттуда бутылку охлаждëнного шампанского. Муж отвернулся в поисках штопора. Металлический звон спустя, нужная железка нашлась.
– Я никогда раньше не мешал эффиортазм с алкоголем, но думаю будет весело. – Хмыкнув, он поднялся на носки, хотя итак свободно дотягивался до бокалов на высокой стойке.
– Может быть ещё музыку включим?
– Обожаю танцевать. Обожаю тебя.
Кхаль виновато склонил голову, но отставив бутылку, всё же подошёл к любимой, широко раскинув руки. Ему всегда было сложно делать первые шаги и оба хорошо это знали. Потому, проявляя больше любви, чем гордости, она вступила в объятия как в наследство невероятной тайны. В блаженном уюте, их объятия схлопнулись, запечатывая клятвой каждое слово, которое в них произнесëтся.
– Только ты сумела меня отгадать.
– Только ты красив как дождь.
Руки Бевалара сильнее прижимали к себе, сжимая кулаки на её–его клетчатой рубашке, надетой поверх обнажённого тела жены.
– Спасибо, что слышишь меня.
– Спасибо, что с тобой я чувствую себя так, как это кажется мне правильным. Трудно объяснить…
– Я понял.
– Ты необыкновенный. – Она подняла голову навстречу губам мужа.
– Твоя преданность заставляет меня любить тебя ещё сильнее. – Он держит руку на еë подбородке чтобы даже захотев, жена не выбралась из плена.
Минуту, неделю, вечность длился самый ценный поцелуй между ними. И только когда дыхания стало не хватать, Викки спросила:
– Ну что, ты научишь меня видеть мир через эти порошки?
– Не–а, я их больше не хочу.
Культ: Гелиос
#секта #испания #тёмная_магия
Гудки, гудки, гудки. На экране айпада один за одним стали появляться темноволосые смуглые лица. Объединять в созвоне братьев и сестру опасное, но безотлагательное мероприятие. Аура знала, без них она не справится с последствиями шалости, которую они допустили с младшей сестрой накануне вечером.
– Э, приветик. Я сразу начну, а то, ну, типо… Разговор срочный. У нас в общаге проходила вечеринка. Ну, для тех, кто не ездит на каникулах домой… Народу немного было и скучно очень. Я по приколу предложила поиграть с Уиджа. Короче, не ругайтесь.
– О. Гелиос, только не это. – Старшая сестра закатила глаза и приблизилась к экрану, пока остальные члены семьи отмалчивались. – Кто из вас был контактёром?
– Солсби… Она подхватила беса!– Потупив взгляд сказала Аура. Она опустила карие, как и у всех Рамосов глаза, и заблестела в экране эпатажно выбритым лбом. – У меня одной не получается выбить его из тела, поэтому… Может вы приедете и поможете мне? – Спросила она у членов семьи, всё ещё не поднимая хорошенького, татуированного лица.
Рамосам не привыкать вытаскивать друг друга из передряг, но никогда они не носили оккультный характер. Всё-таки их семейная ритуальная традиция подразумевала порядок и грамотное обращение с “тёмными” силами. Здесь же младшие сёстры порядок нарушили ради баловства. Поигрались и тронули то, что должно находиться в покое. А чем чревато погружение в бездну? Правильно, бездна заинтересуется тобой в ответ.
Физиономии Рамосов перекосило. Старший брат, особенно вспыльчивый, ударил по клавиатуре ноутбука. Стоявшая рядом на столе бутылка пива недовольно брызнула пеной на стол. Молодой мужчина с аккуратно стриженными кудрявыми волосами, взялся чесать рыжую щетину на лице. По степени её “зарастания” можно было понять, как давно Блесст находился в запое. Сегодняшняя щетина говорила о недельном “марафоне”.
– Когда вы уже запомните – не надо заниматься хуйнёй! – Рявкнул Блесст.
– Уиджа – не хуйня. – Вступилась Энн. Самая старшая из родных сестёр, она слыла негласным лидером. Умение правильно слушать и выделять детали делали её не только человеком, к которому прислушиваются, но и отличным оккультным практиком. А потому высокая брюнетка с овальными (как у обточенного морского камушка) чертами лица, уже готова была броситься на помощь их младшим сестрам.
– Что? Эй, я не могу поверить! Какой-то чёрт выбрался и питается нашим эгрегором? – Ворвался в разговор второй брат. Сейвор следил за движением на дороге, прищуривая хитроватый карий взгляд. Длинная кудрявая чёлка спадала на его загорелые сухожарые щёки. – Разве Рамосов можно чем-то пробить?
Сейв торопился на вечеринку к возлюбленной и никак не планировал ехать на другой конец города, что бы там не случилось. Не сегодня. Свидание с Лайтой он не мог отменить из-за такой ерунды.
– Может и можно. – Энн не придала внимания словам среднего брата. – Аура, расскажи, что сейчас с Солс?
– Тут нечего говорить, – Аура повернула айпад в сторону от себя, – это надо видеть.
На экране появилась Солсби. Полностью обнажённая она сдирала пальцами штукатурку на стене в углу комнаты.
– Блять. – Выругался Блесст. – А твои парни не могут составить тебе компанию в изгнании? Тебе же нужна только энергия для ритуала, я уверен.
– Они бросят меня сразу, когда узнают что всё по-настоящему. Ты что? Я не рассказывала ни Адаму, ни Госту об оккультизме в нашей семье.
– А то блять по тебе не видно, Ау. – Злился старший брат. Через небольшую иконку на экране было видно как виски его взмокли то ли от жары и алкоголя, то ли со злости и возбуждения. – Твоя внешность кричит миру “я – невменяемая, смотрите! Это у меня гелиосская татуировка на лбу, а кольцо на пальце – символ преданности языческим богам”.
– Ну, они типо думают, я просто стилёвая, слушаю тяжёлую музыку.
– Да бросьте кусаться. – Усмехнулся Сейвор, подгазовывая на красный. – И чё, давно это происходит с мелкой? – Объятый волнением от предстоящей встречи, он вспотел до ладоней и умолял Муэрте оставить подмышки на его футболке сухими в ещё стоящую вечернюю жару Форталезе. – Заметьте, Солс увлечена делом, может просто передвинуть её? Пусть отдерёт краску, сделаете ремонт, м?
– Не смешно, Сейв. По классификации бесов, внутри неё сидит обвинитель. Если мы его не вытащим из Солс, он доведет её до членовредительства или самоубийства.
– Ты права, Аура. Я тоже заметила, что дух ведёт себя удивительно тихо. – Размеренно говорила Энн, в душе проживая бурю беспокойств. – Словно в наказание сам себя держит в углу. Солсби надолго не хватит сил сдерживать этого ветела*, уже скоро он начнёт подавлять её волю и совершать более жёсткие истязания. Давайте скорее разберёмся с этим, стягиваемся в общежитие девочек в течение часа.
– Нахуя? Ау, молю, вытащи её на улицу и вези на квартиру. – Сказал Блесст, как и средний брат желающий отделаться от всего без особых напрягов.
Под “квартирой” подразумевался бывший оккультный павильон семьи Рамосов, встроенный в одну из трёхэтажных домов на первом этаже. Лет 10 назад после смерти глав семьи свято место выкупили под модный бутик, но новые владельцы не знали обо всех тонкостях планировки и что за стеной, не указанной в техпаспорте, наследники культа проводили мрачные обряды.
В комнатку 8х8 можно было зайти с заднего двора. Заезд туда выглядел как ветхий гараж и простые смертные не обращали внимания на проём в стене, а он, между прочим, скрывал много интересных и жутких тайн семейки оккультистов.
Гелиосские традиции славились своей жестокостью и размахом в в сведущих кругах, но то ли Рамосы хорошо планировали изуверства, то ли ходили под эгидой своих диких богов и не попадали под прицелы полиции.
– Я не справлюсь с ней, вы чего? А вдруг дух захочет убить нас в тачке, нет уж! Приезжайте помогать! – Хныкала Аура в планшет.
Позади неё загремела мебель. Одержимая Солс споткнулась об шнур торшера и тот рухнул на пол, цепляясь штекером за розетку. В стене заискрило.
– Бля, ребят, этот дух туповат, – стоя на “очередном красном”, Сейв Рамос смотрел в экран телефона. – Ставлю сотку, вы справитесь с ним без меня.
– Ты не можешь приехать? – Уточнила Энн. – У тебя сегодня ночная смена в баре?
Блесст недовольно уставился на изображение брата. Ему и самому не хотелось выходить из дома по ерундовому поводу, но он прекрасно понимал свою ответственность за семью и мысленно мирился с необходимостью потратить последний выходной отпуска настолько тупо.
– Да ладно вам. – На светофоре загорелся зелёный и Сейв прожал газ. – Мы с вами не супергерои и не боремся с ордой инопланетян. Количество человек в изгнании мелкого духа ничего не решает.
– Решает. Культ – это серьёзно. – Настаивала Энн, поджав тонкие губы, густо обведённые тёмной помадой.
– Мы всё делаем вместе и поможем сестре тоже вместе. – Блесст злостно фыркнул и закрыл ноут, а те кто остались на видеозвонке, продолжили пререкаться.
Сейв так и не приехал к сёстрам в общежитие, не приехал на “квартиру”. Он оставил мобильный в машине и до утра тусовался с друзьями, а после провёл ночь со своей возлюбленной Лайтой. Проснувшись к обеду в её спальне, он узнал из новостей и репостах от друзей, что четвёрку Рамосов обнаружили мёртвыми. Буквально размазанными по набережной, недалеко от их “штаба”.
Соцсети просто стояли на ушах из-за громкого и странного убийства, казалось, пострадавших пропустило через мясорубку и как бы не старалась полиция разогнать заинтересованные лица, всё новые фото и видео с места преступления продолжали появляться в ленте. Видев всё это, Сейв чувствовал свою смерть, будто он умер там вместе с семьёй.
В состоянии ходячего трупа тело его разбивала фантомная скручивающая суставы боль. Из “мёртвого” горла не выходили членораздельные звуки, немая скорбь сомкнула губы Сейва. Лишь гулкое биение сердца вопреки всему напоминало ему о жизни.
Лайта пребывала в ужасе и не знала могла ли чем-то поддержать любимого. Простым “принести воды?” тут не обойдёшься, поэтому ответив полиции с телефона Рамоса, она легла рядом с ним на пол и стала ждать когда спасут их. Ещё живых.
– Я не смогу заменить тебе семью и не буду пытаться. Прости, если звучу киношно. Я люблю тебя. Я буду с тобой и не дам этой боли изменить тебя. – Она не переставая смотрела на Сейва, а точнее за перемещением его зрачков. При всей отстранённости, он как будто за чем-то внимательно наблюдал. Это до усрачки пугало девушку. – Дай мне стать твоей опорой, милый. – Реакции не последовало, но Лайта знала – Сейв её слышит.
Это было правдой, слова доносились до притуплённого сознания, но в нём уже звучало несколько голосов. Призрачные образы Рамосов, от последних потомков до предков, пытались предостеречь парня от Великого Лжеца, что вселился в Солсби и прикинулся простым ветелой.
Рамосы твердили: демон вырвется на свободу вновь и доведёт начатое. Он доберётся до последнего члена семьи и заставит страдать всех, кому он дорог. Зло будет множиться. Зло пойдёт по пятам за тем, кому есть что терять, поэтому Сейвору необходимо отказаться от силы и взять аскезу на продолжение рода.
С недоверием слушая это, заводной и активный Сейв продолжал умирать внутри. Всё, что ему было так дорого – исчезло из-за блядской случайности. И мир обещал быть безопасным только взамен на отказ от собственной воли. Эт звучало как одно большое дерьмо.
Он односторонне оборвал контакт с умершими, даже семейная любовь не могла переиначить его бесцеремонную, упрямую сущность. Дороги в обход для него не существовало. Сейв не станет прятаться от демона, он отомстит за семью, он будет с любимой, пусть для того придётся играть по-крупному.
– Милый, мы со всем справимся. – Шептала Лайта, притянув к себе мужские кисти. Она перебирала каждый палец Сейва, наверное, думая что этим сможет разогнать кровь в парализованном болью теле.
– Никогда не думал о скоротечности жизни. – Хрипло произнёс Сейв, сморгнув мрачное видение. – Её хрупкой мимолётности. Чем бы ты не наполнял свои будни, сколько бы не вкладывал смысла в поступки, смерть может оказаться совершенно тупой. Дело грёбаного случая. – Он шумно выдохнул, повернувшись на лицом к возлюбленной. Обычно насмешливый взгляд его стал решительнее, но не выражал недавней скорби. – Я даже не знаю, любил бы больше свою семью? Поехал бы с ними, если бы знал, что они окочурятся этой ночью?
– О чём ты, милый? Хочешь сказать, вчера ты должен был быть с ними?
– Да.
– Перестань роптать, это бессмысленно. Случай, убивший твоего брата и сестёр – спас тебя.
– Это не случай, а ты, огонёк, и наши чувства.
– Ты прав, но будь благодарен за свой шанс выжить.
– Ага. Подставлять другую щёку, пока тебе ссут на лицо? Нахуй быть милосердным, я буду устанавливать свои правила. – Загорелая рука легла на жёсткую скулу Лайты, отзывчивую на прикосновение. – Ты сказала, что станешь моей опорой, детка. Ты сдержишь своё слово? Станешь моей Рамос?
Зная ответ, Сейвор придвинулся ближе к Лайте и поцеловал её припухшие губы. Впился в них сладко и глубоко, как целуют самых любимых женщин. Такие поцелуи обычно остаются в памяти осязаемыми, когда от одного воспоминания на губы ложится лёгкая тяжесть, словно бы он повторился вновь.
Поцелуй скрепил клятву безоговорочной преданности. Лайта доверила свою жизнь мужчине, ставившего её жизнь под угрозу.
За несколько месяцев до свадьбы она узнала тайну проклятия Рамосов и что Великий Лжец вернётся доиграть партию, когда семя Сейва обретёт плоть и кровь.
Но с зачатием малыша пара не торопилась, они бросили силы на закрепление позиций в оккультных кругах. Сперва им нужно было собрать и посвятить новобранцев в гелиосские традиции, ибо в людях, пусть не связанных семейными узами, может установиться не менее крепкая связь, способная менять реальность. Предложи им чуть больше власти – и за тобой пойдут. Звезды оперы и дорам, хирурги, бродяги. Каждый хотел быть частью чего-то большего и Сейв с женой к этому подводили своих людей.
Рекрутинг шёл успешно, за несколько лет совместного труда Лайты и Сейва – “секта на двоих” стала церковью, обрела последователей в тысячу душ. Уверовавшие получали знание и силу Гелиоса взамен на чистоту души, а её запятнать было легко и приятно: следовало искренне потакать своим порокам, любым плотским желаниям; участвовать в малых и больших мессах, воздавая в жертву кровь или то, что вызывало в членах культа ненависть.
К тому же, приход знал к чему их готовит Учитель Рамос.
На 99 день 9 года от большой трагедии на набережной, гелиосцы собрались в усадьбе первооснователя культа, жившего здесь более 200 лет назад. Заброшенное здание построенное по форме знака Гелиоса (половине солнца), утратило часть живости и процветания, но не утратило величия, вместив в большой зале тысячу человек, которую культисты готовили к ритуалу. Они очищали и окуривали пространство, медитировали и расставляли атрибутику, а наиболее уполномоченные начитывали защитные моления.
Полная подготовка предрекала успех делу, если бы не одно значимое “но” – существо с которым шли на бой гелиосцы – демон высшего порядка, мог повелевать законами физики на материальном уровне.
Великий Лжец в демонологических документах был описан как азартная, обольстительная и жадная натура, которой крайне несвойственно мирное поведение и дипломатичность. А потому все с недоверием относились к размеренному течению происходящего. Лжец отсиживался в сторонке и никак себя не проявлял, не искушал, не морочил культистов, не создавал физических проблем.
Он до самого начала ритуала лишь наблюдал за происходящим, особенное внимание уделяя Лайте и Сейву. Глазами самого Сейва. Он двигался вместе с ним. Говорил и молился его устами, проливал кровь на алтарь, чуть щурясь от боли. Только никто не видел подвоха, ведь, никто не знал Сейва другим. До и после трагедии на проспекте он был одинаково весёлым и импульсивным, жёстким, решительным. Демон никак его не изменил.
Либо он всегда был с ним.
В большой ритуальной зале загустевал туман от благовоний и свеч, из-за него гелиосцы хуже видели друг друга, им становилось тяжелее молиться под шерстяными пурпурными капюшонами. Когда жар их пылких речей поднялся к потолку и зажёг свечи, они покорно смолкли, знаменуя тем завершение приготовлений.
Лайта торжественно склонила голову, забирая из рук Сейва копьё для пронзения бестелесного демона. Цельный кусок чёрного металла был заговорён на расщепление и уничтожение любой материи. С таким приходилось держаться осторожнее: легонько оцарапавшись им, живому существу можно было лишиться жизни за несколько вдохов, а неживое исчезало того быстрее.
– Наступило время стать сильнее, братья и сёстры. – Теперь королева взмахнула золотом волос и тем самым дала команду гелиосцам занести ножи над своими сердцами. – Не жалейте себя, выпуская кровь ради того, кто дал вам знание!
– Аве Свет! Солнце – Рамос! – Толпа сотрясла стены залы криком. Расцепив застёжки мантий, они тысячей ножей полоснули себя по груди. Кровь тысячи человек окропила вырезанные в плитке пола символы, активируя их.
Подсвеченные энергией знаки солнца, ярости и защиты разбежались по зале и заключили её в одну большую клетку, способную удержать внутри ядерный взрыв. Но даже он не был бы таким разрушительным как правда, снизошедшая на самых испорченных членов культа.
Когда первый уровень ритуала заимел силу, собственные пороки встали пред ними и заставляли каяться, выкрикивать ту грязь, с которой они пришли в Гелиос.
– Простите! Я ужасен. – Забасил темнокожий мужчина из центра толпы. Его стать подчёркивала высокое положение в обществе, однако, несмотря на привлекательность с первого взгляда, он был лишь обычным, порочным человеком. – Накачал жену эффиортазмом и отвёз к бывшему, мы с ним договорились подстроить измену, чтобы по документам я мог удачно развестись с ней.
Самоуличения продолжились и в других выкриках.
– Я избил инвалида-отца, потому что устал ухаживать за ним! – Признался спортивного сложения белый парень. За ним голос подала высокая полная девушка с короткой стрижкой.
– Давно хотела трахнуть подругу и переоделась в парня, в тёмной подворотне я изнасиловала её. Отстой, что мне не понравилось это, к тому же… Она меня узнала.
– Мне нравится доводить людей до… – Начал, но тут же потух сутулый паренёк, ослеплённый личным Светом. Продолжая признание, он ведомый чужой волей, сделался громче в прерывистом возбуждённом голосе. – Суицида. Но только зимой. Снег, петля и окоченевший труп – такая романтика. Я писал людям ужасные вещи и просил указать место, где они хотят убить себя, а позже приезжал туда сделать фото. В моей коллекции всего 9 снимков, а нужно 12, чтобы закончить страницы дневника!
Гелиосцы оборачивались на покаяния, но никто не задавал вопросов, не охал на услышанное и, тем более, не кидался в самосуд, ибо каждый помнил о несении службы. Да и имели ли они моральное право осуждать своих братьев и сестёр? В культе все были важны. Пусть не равны, но значимы.
Был ли этот эпизод снизошедшим Светом Гелиоса или наваждением Лжеца знали только Рамосы, ждущие от последователей больше эмоций, слёз и кровопролития как плату для привлечения Бога. Сам Гелиос должен был покровительствовать ритуалу и явиться к пастве.
– Я принимаю вашу тьму и прощаю. – Сейв вскинул к потолку татуированные руки. Рукава мантии лёгкой тенью скатились до локтя. – Вы хорошо постарались и Гелиос явился благословить нас!
Жертвенная боль привлекла кровожадное божество, наблюдавшее за процессом из другого измерения. Видящий всё насквозь, Он первым делом обрушил ярость на демона внутри Сейва, отчего тот завыл.
– Чёртовы фанатики, у вас действительно получилось, но как же Он разозлится, когда узнает, что вы сами создали зло в которое поверили. – В теле Сейва резко взлетела температура. Сердце застучало втрое быстрее, вмиг сделав отяжелевшие конечности мокрыми. – Никакой трагедии не было, только Рамосы виноваты в смерти своей же семьи! В 17 лет ваш учитель убил мать и отца, а через 10 лет приговорил брата и сестёр. Девка его всё время покрывала убийцу! Я могу показать всем те самые сцены. – Тело Сейвора безвольной куклой спрыгнуло вниз от алтаря к толпе.
Прославленный культист из первых рядов склонил голову, готовый получить видение. Пальцы легли мужчине на коротко стриженные виски, в касании завихрилась энергия. Воспоминание передалось от носителя к получателю.
– Нет, Лжец, я тебе не верю. Свет Учителя во мне показывает истину – правда же кроется в его непричастности. Не смей осквернять ложью Знание.
– Папа Зейн, – так мужчину звала приёмная дочь, – почему ты не видел этого света, когда лез ко мне в трусики? – Лжец зловеще улыбался губами Сейва.
Гелиосцы в непонимании стали переглядываться. Кому-то не было слышно ничего, но их роль была в отдаче энергии и смиренном удержании позиций на исчерченном символами полу.
– Потворство, а не воздержание. Любовь, а не принуждение. – Зейн выдержал нападку, со всей честностью признавая спорный эпизод в его жизни.
– Если ты полон Света и Принятия, то должен уметь видеть Правду тоже. – Сейв передвинул большие пальцы с висков на глаза мужчины и надавив ногтями взорвал роговицы. Лжец в нём наслаждался мелкой пакостью, но манёвр не смог подавить волю Зейна.
– Учитель, вижу как Вам было приятно убивать, но я принимаю Вас!
Поняв разворот правил игры, культисты подняли взоры на Лайту. Она должна была взять руководство на себя вместо Сейва, ставшего игрушкой в лапах Лжеца.
– Не верьте в эту чушь. Заведите Учителя под солнечный диск! – Скомандовала она, устремив взор на фреску в северной части потолка.
– Tare oy taru ghesni pokole, Rate yo ratu LZGESH daimonu. – Она завела песнь призыва, внутренне обращаясь к Знанию, которое должно было иметь ответ на новые обстоятельства: что делать демоном, если он уже внутри человека?
Выйдет ли он на призыв? Не навредит ли Сейву? Будь на его месте любой другой, Лайта не побоялась бы вознести копьё, но сейчас слёзы беспросветного страха сдавили ей горло.
– SIAVI daimonu, kedje oyui wagz enie namer -
E fheg voёs TAREONAT. – Тронутые отчаянием слова высекали из несовершенной формы пространства обточенный коридор, по которому демон должен был пронестись из точки А в точку своего финала.
Лжец, хоть и крепко засел в теле носителя, в конечном счёте постепенно терял власть над ним, слабел и выбирался наружу через горло. Раздирал его, заставлял до крови закусывать щёки и язык.
В агонии Сейв упал на колени. Нечеловеческими криками сопровождалась его боль от разделения духа от плоти. Чужого от естественного. Злобного от чистого.
Видя страдания лидера, гелиосцы яростнее запричитали за Лайтой.
– Nem nema ymertu, yt av a kosmohene!
Voriyezim beb y mhut.
С указанного ею солнечного диска на потолке посыпалась краска, откосы задрожали и грозились пойти трещиной, пока Лжец под ними боролся за возможность сбежать, он сгустком тьмы метался и кричал:
– Вы все подохнете через 13 лет использования силы – Рамосы не говорят вам об этом! И не говорят о том, что вы при рождении выбрали стать сектантами и поэтому ваш путь до Гелиоса был полон греха. Увидимся в аду, детишки.
– Именем ангелов признайся во зле, демон, – обойдя Сейва, Лайта приближалась к ловушке, – и тебе будет не так больно прощаться с человеческим миром.
Извивающаяся тьма билась в заклинательном круге, пробуя где защита слабее, куда можно пробиться и сбежать, к кому подселиться и кем напитаться. Не было выхода демону. Судьбой его становилось уничтожение.
Но не смирение с ним.
– Мне не больно, – протяжно завыл Лжец, – мне страшно. Вы нарушаете порядок Господа. Я создан поддерживать баланс сил и несправедливости, иначе как бы вы научились ценить и думать?
– Не поддавайтесь речам Зла, – вскрикнула Лайта супротив, хотя рёбра ей кольнуло правдой, – всем сердцем верьте в справедливую месть!
– Вы ещё большие лжецы, чем я. Убийцы и грешники, почему вы не оправдываете мною свершённое зло как своё собственное? Здесь нет ни одной чистой души, однако, вы лицемерно решаете поиграть в богов. А я ведь тоже когда-то был рождён человеком!
– Но ты им не остался. – Сплюнула Лайта в демона и тот паром вздыбился в потолок, рассеиваясь над гелиосцами клубами дыма. – Вот так, всему своё место.
Ритуал был успешно завершён, о чём говорили потухшие свечи, поблекшие символы на полу и накатившее чувство опустошённости. Силы покинули мистиков: сотен пять рухнули на пол, остальные бросились заботиться о них. Особенно всех интересовало состояние Учителя Рамоса после изгнания из него древнего демона.
Сейв лежал подле солнечного диска, лицо его заплыло кровью, но не выражало никакой жизни.
– Как помочь учителю? Он дышит? Демон сильно ему навредил? – Суетился народ, пока Лайта нащупывала пульс на горячем запястье мужа. Тихим шёпотом она называла Сейву причины прийти в себя, уложив его кудрявую голову себе на колени.
– Народ пришёл сюда за тобой, Гелиос явил свою милость, ты смог отомстить вероломному духу, после того как носил его внутри и на это всё у тебя хватило сил. Значит и хватит сил очнуться.
К телу Рамоса подошёл долговязый и обезображенный лицом бывший уголовник по имени Нана.
– Учитель, – мужчина сел на корточки вровень лицу Сейва, – ты совершил великое дело, пойдя против устаревших порядков богов и демонов и явил миру силу человека, нашу общность и способность меняться во мраке и свете. – Мы торжествуем с твоим именем на губах, вернись же к нам, Учение, Свет, Принятие.
Толпа вслед за Наной вторила как правило “Учение, Свет, Принятие”, но ничего не произошло с Учителем. Тогда вперёд прошёл Папа Зейн:
– Там, где нет силы у слов – решает кровь. Вознесите ножи.
– Меня уже тошнит от запаха железа. – Усмехнулся Сейв, не открывая хитрых карих глаз. – Прекращайте резню. – По залу разлетелось гулкое “УРА” на пробуждение Учителя. Народ ликовал и бросал вверх плащи, а некоторые, особо чувствительные гелиосцы, обливались слезами и падали на колени. – Мы смогли совершить чудо, потому что есть друг у друга.