Хотелось бы и мне увидеть их, познакомиться с детьми, провести время с ним, Каем, в его мире и остаться там навсегда… Еле слышный, тихий стук пальцев о зеркало, холодное стекло и снова то самое печальное выражение лица в отражении, которое теперь совсем, даже чуточку не напоминало лица Кая. И с момента, как я вижу свое лицо, свои тусклые, в отличие от его ярких и блестящих, глаза, в комнате снова наступает тишина. Раздражает.
Цок. Цок. Цок.
Стук каблуков, пока я иду обратно до кровати, шуршание пышного и такого душного платья, которое я, наконец, снимаю после затянувшегося до поздней ночи дня, а затем и шуршание совсем легкой, простой белой ночнушки. Стараюсь издавать как можно больше звуков в этой скучной, серой комнате.
Пам, пам.
Две туфли одна за другой слетают с моих ног и я кидаюсь в объятия кровати, на которой… сколько уже прошло? Три минуты? Пять? Может, десять? Вовсе не важно – тут, именно тут совсем-совсем недавно мы с Каем сидели, обсуждая все, что происходило за последние дни. Вдыхаю его запах.
Он катался на лошадях вместе с отцом и старшим, среди младших, братом. Со смехом говорил, что они попали под дождь, а затем возвращались домой, где их ожидали другие братья, хотевшие поехать с ними, и мать, с беспокойными упреками вытирающая полотенцами их, промокших до ниток, а я могла лишь взволнованно просить его быть тише, чтобы ни служанки, ни родители не обнаружили незваного ночного гостя в спальне их дочери.
И если Кай всегда возвращался, полный интересных историй, то я могла лишь с улыбкой встречать его, не имея возможности рассказать ничего в ответ.
Подъем, гомон служанок, одевающих меня и старающихся все сделать по расписанию. Затем завтрак. Тишина, молчание, безразличие.
«Мам, а где папа?» – в голове раздался отголосок воспоминания из детства.