Глава 13.
Поздним вечером позвонили в дверь. Олег, не глядя, открыл.
– Дарова! Живой? – Егор тряс перед собой пакетами с "вкусняшками" и бутылками с пивом.
– Не издох пока, – Олег посмотрел за спину друга, ему хотелось, чтобы там был и Влад тоже, но Блондинчик пришёл вдвоём с Кириллом.
– Впустишь? – Егор топтался у порога и делал вид, что не может преодолеть невидимую стену.
– А есть варианты? – Олег отошёл в сторону, – Привет, Кир.
Перевёртыш выглядел грустным и вяло пожал руку.
Егор у порога открыл бутылку и опустошил до половины:
– Ух! Я сегодня столько работы сделал, и всё руками, а не языком, как обычно, – после этих слов Блондинчик сделал глупое и удивлённое лицо в ожидании реакции.
– И как твои клиентки? Остались довольны этим изменением? – Олег вставил реплику, не дав шанса Кириллу отпустить колкость.
– Жжёшь, братишка! – Егор допил остатки пива и поставил бутылку у входа в зал, – На самом деле я ложил плитку и демонтировал унитазы.
– Вас буржуёв нам не понять, у меня вот только один унитаз, – Олег взял бутылку из рук Блондинчика.
– Я раз в пять месяцев на три недели устраиваюсь на стройку или грузчиком, или ещё куда. Туда, где текучка большая, труд тяжёлый, а платят почти ничего. А потом месяц живу только на эту зарплату. Это позволяет мне оставаться человеком, – Егор залпом выпил ещё одну бутылку и зажевал "колошматиком"*.
*жёлтый полосатик.
– И прибухиваешь после работы эти три недели? – Олег сел в кресло и запустил экспорт фотографий.
– Частенько, – Блондинчик достал звонивший телефон и отключил звук.
– Тогда ты путаешь человека с люмпеном, – Олег принял свою любимую позу, сложив ноги на подлокотник кресла и потягивал слабое пиво.
– А люмпены не люди? – Егор хотел сказать совсем другое и иначе. Блондинчик не считал нищих работяг отбросами – как и Олег – а в понятие "человек" вкладывал не только наборы добродетелей, а всё, что может быть хоть как-то отнесено к людям. Он хотел чувствовать себя одним из обывателей, а не ведающим о плетении и весьма обеспеченным искателем приключений.
– Синеглазка создал четверых, подобных себе, – вместо ответа Олег перешёл к делу, – У этого человека сильно развился комплекс миссии. Он считал себя чуть ли не богом.
– Ты назвал его человеком? – Кирилл очень удивился, – Судя по вашим рассказам он из Скверны состоял на все сто.
– Она разрастается и принимает сложные формы только в тех, кто готовы к этому, сами хотят, – приложение закончило работу, и Олег, отправив готовые изображения в облако, выключил компьютер.
– Ты знаешь теперь всё о ней? – спросил Перевёртыш с какой-то обречённостью.
– Шлем анализировал свои состояния. Он был не тупым носителем, а таким же как мы… ведьмаком… Отсюда вся его сила, – охотник говорил, а на глазах наворачивались слёзы, – Он устал жертвовать, устал пахать, устал любить. С ним за всё это расплачивались только презрением, предательством, ненавистью. Он родился в провинции в семье рабочих. Семён был одним из нас, и он был совсем один. И таких много, очень много. Он защищался от реальности своей верой в то, что он сумасшедший, тратил всю жизнь на то, чтобы чего-то добиться. Он верил, вместо того чтобы ведать, как мы. А потом его вера в хорошее иссякла, и родился Синеглазка, который верил только в плохое, в то, что его научили. Демон-паразит оказался не уникальным разумным сгустком Скверны, а эрзац-личностью самого Семёна.
Олег набрал полный рот стружки кальмара, залил пивом и принялся жевать, не сводя глаз с Кирилла, а когда проглотил сладко-солёный комок продолжил:
– Вот ты состоишь из этой мерзости почти целиком, в тебе эмоциональная память Скверны многовековой давности, но ты всё ещё стеснительный молодой человек. Ты думаешь, живёшь, мечтаешь, потому что ты – Кирилл. Я тебя убил, а потом энергией и материей паразитов, как шпатлёвкой, замазал трещины. Я до сих пор сомневался, кто ты такой. А теперь знаю, что убил того хорошего парня, чьё место занял такой же, аж не отличить. И мне очень хреново. Я больше никогда ни из кого не смогу вырвать паразита с такой же лёгкостью.
Егор слушал внимательно, не перебивая, дождался, когда Олег замолчит, и спросил:
– А чё теперь собираешься делать?
– А ничего. Найду четвёрку созданий Синеглазки, казню их и… Там посмотрим.
Олег не лукавил. Моральная усталость Семёна передалась охотнику. Сейчас хотелось завершить задачу и заняться своей жизнью: простой и человеческой.
– Ты знаешь, кто эти злыдни? – спросил Егор.
– Да, – Олег заметил, как Кирилл смотрит на его правое запястье с браслетом, – Можно было бы подумать, что это будут иностранцы, главы корпораций, – охотник усмехнулся и словно невзначай натянул рукав толстовки до середины кисти, – Только Синеглазка решил устроить себе сначала пробное развлечение и выбрал местных бизнесменов. Ему было интересно смотреть, как слияние разума и паразита развивается, а потом играть в увлекательнейшую стратегию.
Егор посмотрел на мобильный и смахнул уведомления о звонках.
– Будем вместе валить их, я надеюсь? – спросил он.
– Будет опасно, – Олег потёр переносицу и кончик носа, – Намного опаснее, чем раньше.
– Когда начнём? – Кирилл подался вперёд, он едва осилил половину бокала, цедил пиво медленно.
– Я хочу дождаться их хода. Синеглазки нет, значит нет никого над ними, – Олег засобирался, – Хочу немного вечерних картинок сделать для себя. Со мной прогуляетесь?
Егор посмотрел на часы:
– Мне надо храпануть – завтра вставать, с утра нисрамши, и на объект шпарить.
Олег согласно кивнул. Блондинчик сегодня выглядел и вёл себя проще обычного, у него заметно проявлялась усталость и грубость.
– Я с тобой, – произнося это Кирилл сглотнул, боялся отказа, даже интонация получилась скорее вопросительная.
– Да, конечно, – Олег ласково улыбнулся, – Давайте выдвигаться.
– Я как батмАн! – Егор подошёл к окну, открыл створку и выпрыгнул в сумерки, помахав рукой.
– Мы с камерой по лестнице пойдём, – строго сказал Олег.
Стемнело давно, но глаза постоянно слепил свет множества огней. Электрическая иллюминация в городе находилась в непрекращающемся состоянии конкуренции: каждая вывеска стремилась выделиться, затмить остальные и при этом не выйти за рамки закона.
– Егор узнал про мерзкую четвёрку сегодня утром, – сказал Кирилл, прикрываясь капюшоном от мокрого ветра, – Он это выяснил по своим каналам. Я просматривал возмущения и под утро почувствовал… – Перевёртыш никак не мог подобрать слово.
– Раньше все лохмотья душ, все обрывки паразитов трепетались каждое под своим ветром, а сейчас есть порядок, – Олег обвёл рукой вокруг, – Только это не ветер дует, а нечто сосёт в себя пространство сумеречного мира.
– Егор боится тебя. Он видел несколько вариантов и…
– Чем сильнее я становлюсь, тем страшнее ему, – Олег хмыкнул, – Поехали в центр?
– Ты импульсивный, ты срываешься – Егор этого боится, – вместо ответа Кирилл кивнул и зашагал по направлению к станции.
– И не зря. Я действительно часто поступаю слишком резко. И мне страшно, что мои действия могут привести к катастрофе.
– Ты думаешь об этом, значит у тебя есть моральное право действовать.
Олег фыркнул и рассмеялся:
– Слишком низкий ценз получается!
– Уметь думать о будущих последствиях?!
Ведьмаки влились в поток людей и быстро оказались под землёй. В шуме было неудобно разговаривать.
– Ныряй! – крикнул Олег и провалился в тени, Кирилл последовал за ним. Тишина обняла и поцеловала. Суета пассажиров сменилась медленным танцем пылинок в безлюдном тоннеле.
– Тут мы, кажется, не сможем ехать на поезде, – Кирилл сел на скамейку.
– Почему иногда тут есть тени людей и движущихся предметы, а иногда вообще никого? – Олег задал вопрос на ходу, махнул рукой, призывая следовать за собой.
Кирилл замер на миг, он не думал об этом. Перевёртыш вообще не любил сумерки – тут для него было холодно.
– Есть разная глубина погружения, – объяснял Олег, – И она не делиться на уровни – глубина непрерывна.
Охотник спрыгнул на рельсы и побежал. Сначала рысцой, потом уже изо всех сил. Его шаги не отдавались громким эхом, а шуршали, словно вокруг был лес, а удары подошв приходились на мягкий мох.
– Догоняй! – Олег ускорился.
Кирилл едва поспевал, не привыкший ни к охоте, ни к пробежкам ради удовольствия. Перевёртыша больше интересовали ментальные упражнения. Он, чтобы облегчить общение, тактично коснулся сознания охотника, тут же сбился с ритма и оступился, прокатился по шпалам, сосчитав боками не менее десятка шпал.
– Ты как? – Олег подбежал к упавшему.
– Нормально. Вроде цел, – Кирилл поднял глаза и встретился с обеспокоенным взглядом, – Скажи, как ты можешь так думать?
– В смысле? – охотник протянул руку, чтобы помочь подняться.
– Ты мыслишь иначе. Ты видишь одновременно всё вокруг себя, успеваешь обозначить все объекты и выделить незнакомые или необычные, разделить их на живое и не живое, определить вероятные опасности. Ты думаешь сейчас обо мне, моём падении, о том, что Егор не согласится с твоим планом, о Нинке, о…
– Прекрати! – Олег отсёк Перевёртыша от своего сознания, – Разве другие мыслят иначе?
Кирилл окончательно пришёл в себя.
– Иначе, конечно! Только одна мысль всегда находится в "круге света сознания" и не более. Остальные копошатся в подсознании.
– Ну я всегда такой был, – Олег пожал плечами. Охотник иногда выхватывал чужие эмоции или мысли, но никогда не читал сознание в потоке, поэтому и не понял, чему удивлялся Кирилл. Ведьмаки забрались на платформу Невского, выбрали подходящий момент и всплыли незамеченные никем.
– Так мыслишь только ты, – прозвучало в голове Олега. Всё-таки Перевёртыш был очень сильным телепатом и мог донести свою мысль даже до закрытого сознания.
Поверхность суетилась. Было не слишком поздно и скопления людей всё ещё приходилось именно преодолевать, но уже не как реку, а как ручей. Ветер прекратил слизывать тепло и плеваться моросью.
– Тут можно портретов нащёлкать, – сказал Олег, – Сделай скорбное лицо со взглядом в пучину безысходности.
– А если улыбнуться?
– Ты что?! Это же Питер! Невский! А ты только что из метро.
Олег прогуливался и снимал Кирилла на фоне исторических зданий. Тут сложно было найти другие. Зазвонил телефон, и охотник кивнул сам себе. Номер был незнакомый.
– Алло?
– Награда ждёт тебя, – произнёс мужской ничем не примечательный голос, – Дальше по проспекту Литературное кафе. Просто стой у колонны дальней от угла за пять минут до закрытия, – раздались гудки, а Олег подмигнул Кириллу.
– Вот и их ход, – сказал он, убрал камеру и посмотрел на часы, – У нас 20 минут. Успеваем.
Кирилл помрачнел:
– Ты в голосе ничего не почуял?
– Самоуверенность, – Олег снова пожал плечами, отметив про себя, что сегодня делает это чаще обычного.
– Говорил не человек, – Кирилл поёжился, – Я услышал, словно сразу множество существ хором произносили слова, и у них нет ни горла, ни языка, ни рта…
– Не нагоняй жути, – отмахнулся охотник.
В указанное время Ведьмаки подошли к колонне у входа в заведение. На белой краске какой-то вандал нацарапал: "жди сдесь".
– А оно точно литературное? – Кирилл хихикнул, указывая на надпись.
– Это постмодерн! – Олег поднял вверх палец и услышал голос, от которого в глазах потемнело:
– Да, мам, всё так… Я сегодня знаешь с какой мыслью проснулась?.. Что Олег так не поступил бы… Блин, я его вспоминала всю неделю… Ты случайно не знаешь, как он? – ОНА прошла в паре метров, выходя из кафе, разговаривая по телефону. Олег сел на корточки, потом на мокрую плитку, оперся спиной о забор и закрыл лицо руками, чувствуя, как горит всё внутри, словно расплавленный песок вводит под кожу какой-то садист. Кирилл наклонился над другом, чувствуя сочащуюся силу:
– Олег ты как?
Охотник взрыкнул:
– Тихо! Просто стой, словно над пьяным.
ОНА прошла мимо, бросив вопросительный взгляд на Кирилла.
– Перебрал чутка, – сказал Перевёртыш, – Всё хорошо.
ОНА продолжила разговор, не разглядев лицо сидящего:
– Да, мам, сняла хатку на Парнасе. Каждый день в семь утра на метро и… – дальше слов было не разобрать в шуме улиц.
Олег поднялся с трудом и едва держался на ногах.
– Это твоя награда? – Кирилл всё понял. Тысячелетняя память Скверны позволила прочитать и сопоставить все эмоции.
– Это их ход, – Олег вытер кровь в уголке рта и рассмеялся.
Глава 14.
Паразит ворочался во рту носителя. Ему было очень неуютно. Каждые несколько часов возникали вопросы, на которые он не знал ответа. Раньше всегда помогал Семён Соломонович, а теперь приходилось обходиться своим мозгом, который не отличался вычислительной мощностью. Глупость не мешала ведению бизнеса, скорее наоборот: была основой упёртости. Многочисленные работники разбирались с проблемами на местах. Босс вникал в дела только в общих чертах, а начинал он как все: выбирал, где дешевле купить сырьё, чтоб выгоднее продать продукт. Для этого не нужно много ума, нужна только хитрость и поменьше рефлексии, если придётся обманывать.
Вопрос, так свербевший в куцем сознании паразита, касался ведьмака: как понимать его реакцию? Почему он не бросился к своей награде, если большую часть жизни думал только об этой женщине? Что задумал этот опасный непредсказуемый хищник?
Последний из четвёрки поднял со стола телефон и набрал номер по памяти:
– Здравствуй! – приветствовал он собеседника, – Я просил, помнишь, узнать прошлое одного человека?.. Чем больше, тем лучше… Да… Спасибо.
Паразит скрылся внутри человека – так было удобнее читать – включил компьютер и замер, ожидая загрузки.
Теперь монитор осветил шикарный кабинет со множеством антикварных предметов, как мебели, так и мелких аксессуаров. Существо уже много лет платило специалисту, отсеивающему безвкусные, но дорогие безделушки, от подходящих к интерьеру, иначе бы всё пространство уже забилось разнородным хламом. Цвет пространства стремился к оттенкам красного дерева. Среди бликов поверхностей кровавым алым выделялись глаза усреднённого.
Наконец загрузилась операционная система. Оставалось открыть почтовый клиент и пройти по ссылке в письме. Личное дело Олега Семёновича Чёрного оказалось небольшим: родился, учился, не привлекался, не состоял в браке, уже один раз переезжал в Питер – не срослось, и вернулся. Он – инженер. Во время нынешнего финансового кризиса бросил или потерял работу и занимался неустановленной деятельностью. Снова приехал в Петербург несколько дней назад, нелегально устроился фотографом. Осенью прошлого года был впервые замечен в компании Егора Викторовича Дягилева. Эта личность была отмечена особо среди прочих контактов, потому что он неоднократно подозревался в незаконной деятельности, хоть никогда и не привлекался.
Усреднённый замер. Он понял причину всего бардака, творящегося почти полгода с силой. Двое ведьмаков встретились и устроили хаос. Теперь не было никаких сомнений, что именно эти двое убивали тех паразитов, кого потенциально мог пробудить Шлем и уничтожали их узлы. Усреднённый не имел ничего против сокращения числа конкурентов. Его пугала методичность, с которой работала парочка: бабка-гадалка и вор-смотрящий Медведь были сильными, осторожными тварями, а демон-ростовщик был и вовсе не привязан к конкретному носителю и построил целую сеть из доноров разума и эмоций. Последний был чудовищем совершенно иррациональным, существующим с одной видимой целью: пожирание как можно большего количества людей. Усреднённый вспоминал как про это чудовище из быстрых кредитов до получки говорил Шлем: "Даже я его не понимаю. С ним невозможно контактировать. Это чистая Сила."
Собрав воедино память множества созданий, паразит понял, что Олег уже несколько раз вызывал сильнейшую реакцию, тупая масса неоднократно пыталась задавить ведьмака, но тому всякий раз удавалось выжить. Осознание этого рождало липкий, животный ужас.
Паразит снова вывалился изо рта носителя, словно опухший язык висельника. Лицо смазалось, глаза потухли. Накопленная энергия позволяла пробиться сквозь саму ткань Скверны и подчинить своей воле других её созданий на внушительном расстоянии. Красноглазый боялся только одного – переход всего сознания в сеть из силы могло разорвать связь, которую Шлем называл симбиотической. Вот только он не раскрыл её секрета, сказав: "Вы всё поймёте, когда станете едины, или когда останется только один!" Как же он смеялся всякий раз, повторяя это вместо ответа на настойчивые просьбы объяснить. Теперь он больше никогда не посмеётся над своими созданиями. Оставшись один, усреднённый смаковал свою силу, но так и не понял, как совмещать её с человеческим мозгом, если когда-нибудь эта связь будет разорвана.
Тонкая рябь прошла по миру теней, её чувствовали даже обычные люди и съёживались от холода. Усреднённый настроился и ударил по образовавшемуся каналу. Он хотел бы включить в этот механизм множество людей, всю планету, но не мог захватить даже один разум, поэтому выбрал давить чистой энергией.
Кирилл-Перевёртыш изо всех сил сопротивлялся и защищал свою волю. Нажим извне грубо ломал щиты один за одним, и нечто продиралось к самой личности.
– Ты один из нас… – выдохнул тысячеголосый хор, – Почему ты не хочешь принять свою природу?
Перевёртыш захлебнулся криком, прыгнувшим до горла, но не издал ни звука. В отличие от порождений Скверны он умел видеть будущее. Разбуженный посреди сновидения, он переживал события, отстоящие на месяцы вперёд. Перевёртыш был в этих видениях не самим собой, а лишь частью химеры, полностью утратив свободу. Олег и Влад были мертвы, а Егор сломался и медленно сходил с ума. Вот только остатки Кирилла были счастливы. Полное слияние с породившей его Скверной, обернулось непрекращающейся эйфорией, от которой было очень тяжело отказаться.
Тварь почувствовала что-то не так и ослабила нажим. Кирилл восстановил и усилил защиту, вырвался из-под влияния, громко закричал, продолжая надрываться в судорогах.
– Что с тобой? – Егор забежал в комнату.
Кирилл мог только кричать и хрипеть. Он хотел отправить Блондинчику несколько мысленных образов, но не смог. Егор заглянул в сумерки и ужаснулся: в комнате почти не было места от переплетений чёрных жгутов. Такой напряжённости он никогда не видел. Блондинчик ударил по Скверне. Кириллу стало полегче. Мерзость отступила.
– Остался один, – слабым голосом произнёс Перевёртыш, – Он уничтожил остальных и забрал их источники силы. Он безумен. И…
Егор уже набирал одной рукой Олега, когда Кирилл повис на нём без сознания.
– Олежка! У нас тут началось! Садись в такси, я адрес скину. Кириллу плохо очень.
Егор, не дожидаясь ответа, бросил трубку.
Блондинчик завернул обмякшее тело в плед, быстро оделся и спустился со своей тяжёлой ношей на лифте в подземный гараж. Он редко ездил за рулём – не любил, но сейчас было не до капризов. С Кирилла сошла бледность, и лицо разгладилось, судороги сменились крепким сном. Красный, пафосный автомобиль с визгом тронулся с места и вырулил на улицу.
– Влад, спишь? – Егор включил громкую связь и бросил мобильник в углубление рядом с рычагом передач, – Я был не прав. Ты нужен здесь сейчас.
– Я буду через часов двадцать, не раньше, – Влад говорил с хрипотцой, очевидно был разбужен звонком.
– Я знаю это… Если что, выживи и найди других. Они обязательно будут появляться, – Блондинчик нажал кнопку на руле и динамики заткнулись, – Кирюха, держись! Очухивайся! Мы прорвёмся!
Блондинчик зарычал, ударил по деревянной панели приборов и сильнее надавил на газ.
Олег вскочил. В комнате было темно и тихо. Прогулка на свежем воздухе хорошо подействовала, и в другой день охотник легко бы заснул. Уже около часа по телу ползали мурашки, а его мышцы самопроизвольно дёргались – он чуял перемены в течениях силы. Взгляд в сумерки выхватил набухшее нечистотами Скверны небо. Зазвонил телефон. Егор выпалил указания на одном дыхании и отключился. Через десять минут, когда Олег уже ждал такси, пришло сообщение с адресом.
Всё шло по плану охотника. Остался последний рывок, и нельзя было ошибиться или смалодушничать, нельзя поддаваться эмоциям.
Олег смотрел в окно на город, в котором сегодня будет чуть больше насилия, чем обычно, чуть больше предательства, ненависти. Люди будут совсем немного, но агрессивнее просто потому, что последний из мерзкой четвёрки своим присутствием уплотняет зло вокруг. Ведьмак закрыл глаза и тихо шептал: "Пусть сегодня я попаду в ад, но я не пущу ад сюда." Он повторял эти слова постоянно, пока за окном машины мелькали фонари. Потом стало темнее, улицы уже, дорога запестрела неровными заплатками. Наконец в свете фар проявился красный спортивный автомобиль, перед которым стояли Егор и Кирилл. Олег расплатился и отпустил такси.
– Олеж, прости меня! – Блондинчик протянул руку, – Я обосрался!
– В чём? – Олег не ожидал такого приветствия.
– Во всём.
– Как Кир?
– Выживу, – подал голос Перевёртыш.
– Мы должны ударить сегодня, – затараторил Блондинчик, – Я считал, что начнётся игра, что продолжится обмен уколами, но…
Олег посмотрел на кипящее Скверной небо:
– А знаешь, почему этот ублюдок не устроил для нас зомбиапокалипсис?
Егор промолчал.
– Он не может, потому что у одного паразита хватает сил подключиться полностью только к одному человеку. Теперь он умеет думать чужим мозгом, но не может одновременно управлять толпой. Стоит ему попытаться, так тут же прервётся связь, а восстановить её без Синеглазки невозможно.
– Это не меняет мой запасной план, – Егор говорил уверенно, немного требовательно, нотки извинения исчезли.
– Говори, – Олег поёжился от холодного ветра.
– Лучше покажу. Садись в машину.
Охотник коснулся своего браслета, подмигнул Кириллу и хмыкнул:
– Егор, не торопись, рассказывай.
– Тут неподалёку есть место, – Блондинчик начал скороговоркой, но постепенно сбавлял темп, – Там я собрал много силы, и мы сможем дать бой.
– А каким был план "А"?
Егор бросил осторожный взгляд на Кирилла и ответил не сразу:
– Я хотел, чтобы Кир, встроился в систему. Не сразу, а постепенно. Мы бы смогли со временем усмирить всю Скверну.
– Ты хотел сам стать системой, а Кирилл был бы для тебя ледоколом, – Олег сбросил все маски, – Я не упрекаю тебя. Ты хороший человек. Ты реально хочешь изменить мир к лучшему.
Охотник улыбнулся, ещё раз подмигнул Кириллу, подошёл и обнял друзей.
– Поехали, парни! Меня ждёт охота!