Глава 2
За окном школы стояла теплая и солнечная погода. На небе ни облачка. Все лужайки вокруг были усеяны этими одуванчиками, которые заполонили здесь буквально все, отчего казалось, что земля покрыта желтой скатертью из цветков, как у моей бабушки на кухне. На дворе было начало лета. Подходила к концу последняя четверть и все наши мысли были уже о длинных летних каникулах. Было тяжело усидеть на месте в такую погоду, даже в школе. И учителя это прекрасно понимали. Поэтому на уроке биологии, которую нам преподавала мисс Фишер, мы под предлогом изучения местной флоры дружно всем классом пошли собирать те самые одуванчики.
Конечно, занятие это не самое приятное. Тем более, если у вас есть аллергия на пыльцу, какая была у Киры. Помню, как уже через полчаса сбора одуванчиков лицо Киры становилось болезненным, а самочувствие ее ухудшалось. Глаза и нос ее приобретали красный оттенок, из них начинали течь всякого рода выделения. Она ходила с носовым платком, постоянно сморкаясь и протирая глаза, вследствие чего последние раздражались еще больше, а оттенок красного становился только сильнее. Естественно, она не собирала одуванчики наравне с нами, но даже обыкновенное нахождение ее там, вдыхание тамошнего воздуха было ей не на пользу. После таких занятий она обычно шла к медсестре, которая немедленно отправляла ее домой на лечение. Не знаю, почему она не отпрашивалась от таких работ. Возможно, не хотела, чтобы за ее спиной говорили о том, что она отлынивает и не хочет работать. А может просто хотела почувствовать свою причастность к общему делу. В любом случае, всем остальным такие занятия тоже были не по душе. Главным образом, потому, что после этого руки жутко воняли и становились желтыми, как лимон. После чего приходилось целую неделю их отмывать, чтобы они снова приобрели нормальный цвет кожи.
Кира в тот день ушла пораньше. Как и предполагалось, медсестра отправила ее домой. А у нас оставалось еще занятие по химии, на которое мы и направились, после того, конечно, как смыли с рук всю грязь и этот запах.
Знала ли Кира, что вечер того дня станет для нее роковым?! Чувствовал ли кто-нибудь из ее родных и близких что-то неладное, нехорошее в тот день?! А, может, если бы мы не пошли собирать эти одуванчики, не было бы и того вечера в ее жизни?! Может, она после школы пошла бы гулять с Мэри (тогда они уже были лучшими подружками), затем к ней в гости и решила бы остаться у нее с ночевкой?! Но, к сожалению, эти вопросы так и останутся без ответов. А то, что произошло в тот вечер и потом, так и останется с ней до конца жизни.
Прежде чем перейти к описанию того, что произошло в тот вечер в ее доме, нужно чуть больше рассказать о самой Кире, ее семье и той среде, в которой она росла и воспитывалась.
Кира по натуре своей была очень открытым, добрым и отзывчивым человеком. Она принадлежала к той категории людей, которые всегда готовы прийти на помощь. Внешне она была похожа на Мэри. Такого же роста, телосложения, цвета волос, глаз, разве что черты лица были более грубыми. Да, и волосы короче раза в два. Жила она на окраине города, не в самом хорошем районе, откровенно говоря. Отец ее имел разъездной характер работы, поэтому дома бывал очень редко, раз в два или три месяца. В этой связи воспитанием ее в основном занималась мать, которая, в свою очередь, работала воспитателем в местном детском саду и прекрасно знала, как и чему учить своего ребенка. Однако принципы правильного воспитания ее матери не работали на единокровной сестре Киры, которую звали Джессика, но все называли ее Джесс. Она была почти на десять лет старше Киры. Постоянной работы у нее не было, подрабатывала она то там, то тут, а все заработанные деньги тратила на выпивку и наркотики, весело проводя время со своими друзьями-наркоманами в местном клубе. Жила она вместе с Кирой и ее матерью в одном доме, поэтому, приходя поздно вечером после очередной посиделки, очень часто ругалась с мамой Киры. Родная мать Джесс умерла, когда ей было восемь или девять лет, поэтому на мать Киры, впрочем как и на саму Киру, ей было наплевать. Мать Киры, скорее всего, чувствовала то же самое по отношению к Джесс, понимала, что уже никогда не сможет перевоспитать ее, и окончательно смирилась с этой мыслью. Но в силу своей профессии не могла спокойно смотреть на очередную выходку Джесс, в связи с чем и возникали все эти каждодневные ссоры. Наверное, это и есть одна из издержек профессии педагога.
Как бы то ни было, тем вечером мать Киры пришла домой только ночью, когда на часах было уже почти двенадцать. Кира и Джесс знали о том, что она придет поздно. Мать Киры сказала об этом ей с утра, когда собиралась на работу, а Джесс, видимо, случайно услышала об этом. Чем и не преминула воспользоваться, приведя с собой в дом своих друзей-наркоманов. Их было трое. Рожи их были знакомы каждому жителю в нашем городе. Чего, конечно, нельзя сказать об их именах. Самого взрослого и главного из них звали Мэйсон Рид. На тот момент ему было двадцать пять лет. Двое других были на год младше. Их имена были Итан Брукс и Джейкоб Уайт. Все они не понаслышке знали, что такое тюрьма. Каждый из них уже имел срок, скорее всего, и не один. Это и кража, и хранение наркотиков, и управление автомобилем в нетрезвом виде. И, наверняка, список обвинений на этом не заканчивался. В общем, были они помимо торчков со стажем еще и закоренелыми преступниками.
Мэйсон, хоть и был главным среди них, внешне совсем не походил на лидера. Он был невысоким, ростом ниже среднего, щуплым, с длинными темными волосами и таким же милым личиком, как у мисс Томпсон. Весь его авторитет, видимо, заключался в мозгах, которых было чуть побольше, чем у приятелей, да в его способности убалтывать людей. Кто бы что ни говорил, но язык у него был подвешан. Итан был его цепным псом. Мозгов у него было с грецкий орех. Да и лицо его было похоже на морду американского бульдога. Мне кажется, он вообще был с приветом. Иначе как можно объяснить то, что он решил покрасить свои волосы в розовый цвет. А вот Джейкоб был чуточку другим, даже выделялся на их фоне. Кроме того, что он был афроамериканцем, так еще и ростом он был выше среднего, имел атлетическое телосложение и носил дреды. Но в плане умственных способностей его ничего не отличало. Хотя иногда его голову все-таки посещали умные и независимые мысли, из-за которых затем между ним и Мэйсоном возникали споры.
Так вот, придя домой, Кира, очевидно, выпила лекарства и легла спать. Проснулась она, видимо, от того, что пришла ее сестра со своими дружками. Поскольку, когда она открыла глаза, в доме играла громкая музыка. В то же самое время орал телевизор на весь дом, из которого доносилась чья-то бессвязная речь. Разобрать, что говорили по телеку, было невозможно из-за этой самой музыки. Естественно, спать в такой обстановке было нереально. Не спасали даже беруши. Тут о себе напомнил голодный желудок. Живот пронзила резкая боль. Схватившись за него, она почувствовала бурление внутри. Пришлось встать, умыться и пойти вниз на кухню в поисках чего-нибудь съедобного. Тогда-то эта троица и поняла, что в доме они не одни. Конечно, помимо Джесс, в их компании были и другие торчки женского пола. Если бы их даже не было, как мне кажется, Джесс была готова удовлетворить сексуальный запрос любого, кто был готов заплатить. Деньгами или наркотой, не важно. По крайней мере, такая репутация существовала у нее тогда. Доподлинно не известно, кому из этих ублюдков пришла в голову идея обесчестить Киру. Но факт остается фактом, Кира в тот вечер была изнасилована.
Это преступление так и осталось бы нераскрытым, если бы не женская физиология и забота матери Киры. Примерно через три недели почти каждое утро Киры начиналось с рвоты в туалете. Вскоре мама Киры, которая уже серьезно начала беспокоиться за здоровье своей дочери, обратила на это внимание. После очередного утреннего приступа тошноты, заметив, что самочувствие Киры только ухудшается, она приняла решение показать свою дочь доктору. Она надеялась наконец получить объяснение тому, что происходило с ней. Скорее всего, где-то на подсознательном уровне мать Киры уже догадывалась о причине всего происходившего. Но она не могла признать это, пока ей лично не скажут об этом в больнице после всех проведенных обследований. Она никак не хотела принять тот факт, что ее дочь, которую она растила и воспитывала с огромной любовью, была способна поступить с ней так. Поэтому она не спрашивала ее о том, не скрывает ли та чего-нибудь такого, что могло привести к ее возможной беременности. Только когда доктор с результатами на руках сообщил им об этом, одновременно радостном и печальном положении, мать Киры дала волю своим чувствам. Она со слезами на глазах первым делом спросила свою дочь:
– За что ты так со мной?
У родителей Киры, в особенности у матери, были на нее грандиозные планы. И беременность туда никак не вписывалась. Эта ситуация просто ставила крест на всех надеждах и чаяниях ее родителей, на будущем Киры по мнению ее мамы.
Именно в тот день Кира и рассказала матери всю правду о том вечере. Через некоторое время эта история, как обычно бывает в маленьких городках, где каждый знает друг друга, стала известна чуть ли не всем жителям Ливингстона. Вскоре Мэйсон, Итан и Джейкоб были отправлены под стражу, а Джесс, как главному свидетелю и возможному соучастнику, было предписано не покидать пределов города, пока шло расследование. К тому же отец Киры, по приезде с очередной поездки по работе, выгнал Джесс из дома, поскольку считал именно ее виновной в первую очередь. Таким образом, Джесс, которую помимо всего прочего еще и уволили с работы и не спешили брать на другую, кочевала с одного дома своих подружек в другой в ожидании окончательного решения суда. В то время презрение к ней со стороны жителей, как мне кажется, достигло своего апогея.