Волшебное пестрое море

8

В отгороженной зоне в задней части лаборатории крови располагался небольшой письменный стол, на котором стояли старый, простой микроскоп и шкафчик, заполненный предметными стеклами. Прямо над ним висела полка, заставленная учебниками по гематологии. Маттео Креспи положил предметное стекло на полочку микроскопа. Глядя сквозь линзу, он настраивал фокус до тех пор, пока не начали материализовываться клетки крови: красные, синие и всех оттенков этих цветов, всевозможных форм и размеров, различного происхождения и стадий развития. За долгие годы работы он не перестал удивляться этому великолепному пестрому морю костного мозга, постоянно регенерирующему и восполняющему себя в непрерывном, поддерживающем жизнь цикле – красные клетки несут кислород к тканям, белые борются с инфекцией, тромбоциты предупреждают кровопотерю.

Великолепное зрелище. Маттео знал, что в этом бурлящем море он найдет незваного гостя – врага жизни – и ответ на вопрос, почему так затянулась простуда Луки Тавиано, почему не проходят обширные синяки. Каким-то образом несколько дней назад он ускользнул от доктора, но теперь будет обнаружен здесь, на мазке вещества костного мозга.

И действительно – перед его глазами появилась ненормально большая фиолетовая клетка. С бледно-голубым ободком и плотным делящимся ядром, она выглядела великолепно и… смертельно опасно. То был лимфобласт. Образовавшийся в результате мутации в генах, остановивший процесс созревания и продолжающий размножаться, злокачественный клон будет расти и расти, пока не вытеснит нормальные клетки костного мозга и они больше не смогут выполнять свои функции. Тело будет лишено кислорода, окажется бессильно перед бактериями и другими патогенами и неспособно остановить кровотечение, что неизбежно приведет к смерти.

Картина под микроскопом подтвердила предположение Маттео, что у малыша Тавиано лейкемия. Тем не менее открытие не удручило доктора. Прошли времена, когда детская лейкемия была приговором и уносила десятки жизней, сейчас она поддавалась лечению. То, с чем не справлялись в шестидесятые годы, когда он только поступил в медицинский, теперь в основном излечимо. В сущности, в двадцатом веке это был самый впечатляющий прорыв в борьбе с раком, а возможно, и во всей медицине. Да, в Луке Тавиано засела смертельная болезнь, однако Маттео Креспи теперь вооружен средствами, способными ее уничтожить.

Врач вскочил из-за стола и вылетел из лаборатории в эйфории, как спринтер, только что выигравший большую гонку. Вся «Санта-Кристина» болела за Луку. Несправедливо, если семье Тавиано придется пережить еще одну трагедию. Они хорошие люди. Дедушка, похоже, немного странноват, но это вполне объяснимо в сложившихся обстоятельствах. А его жена такая милая! Все время приносит Маттео и медсестрам пирожные и фрукты, иногда по два раза на дню. Рыжеволосый, веснушчатый мальчишка, будущий ковбой Фаволы, тоже полюбился доктору. Не то чтобы Маттео не догадывался о маленьких шалостях Луки, о том, как тот приглаживал волосы и постукивал пальцем по носу. Так маленький озорник пародировал его, насмешничал за спиной, давая свои лучшие представления, когда Нина была рядом. Глядя на него, было трудно не улыбаться.

Маттео знал, что будет сражаться за этого ребенка и за его семью. В его арсенале есть все необходимое для этого оружие. Он уничтожит все злокачественные лимфобласты до последнего, станет героем «Санта-Кристины» и вернет любовь Нины.

Было очевидно, что она готова расшибиться в лепешку ради мальчика. Она, вне всякого сомнения, чувствовала себя виноватой после инцидента со взятием крови. Но явно было что-то еще. На днях он почти полчаса наблюдал за ними с сестринского поста: Лука сидел на кровати, подавшись вперед, Нина – на стуле в нескольких дюймах от него, эти двое были совершенно поглощены друг другом. Лука вертел головой из стороны в сторону, изучая родимое пятно Нины.

– Хочешь потрогать? – спросила она. – Оно не кусается.

Он осторожно протянул руку, затем нежно провел пальцами по фиолетовому пятну на коже.

– Теплое, – заметил он, широко раскрыв глаза от восторга. – Под ним что-то шевелится?

Нина засмеялась и объяснила, что это кровеносный сосуд. Затем они говорили о лошадях, о лучших друзьях Луки – Марио и Франко, о квартире Нины в Ронделло, об аранчини в салумерии синьора Бонинно. Вскоре Лука уже потирал руки и рассказывал историю о том, как Орландо спас Марио жизнь, когда тот упал в глубокий ров, а Нина очень внимательно слушала. Маттео не мог не ревновать к близости, возникшей между ними.

Стряхнув с себя воспоминания, он кивнул медсестрам на посту и взял с полки карту Луки. Он вписал результаты исследования мазка костного мозга и написал подробный план действий, последовательную комбинацию химиотерапевтических препаратов, которые должны были атаковать рак.

Подняв глаза, он увидел, как Нина раздвигает занавески вокруг кровати Луки. Если бы только он мог подойти и обнять ее, извиниться за то опрометчивое письмо, убедить ее в том, как сильно он ее любит! Но сейчас это совершенно недопустимо. Они должны соблюдать осторожность, пока все не уляжется. Только так они могут продолжать работать в «Санта-Кристине» и получить шанс на совместное будущее.

– Сестра Вочелли, – сказал он, стараясь сохранять хладнокровие, – давайте начнем лечение малыша Тавиано как можно скорее.

– Да, доктор, – ответила она, избегая его взгляда.

9

В субботу Летиция захватила в больницу друзей Луки. Прошло почти четыре недели, а состояние внука оставалось нестабильным. Мальчику предстояла вторая инфузия химиотерапевтических препаратов. Первая прошла не очень удачно; ему нужно было немного взбодриться.

– Я хочу подготовить вас, ребята, – сказала она Марио и Франко, когда они сели в машину. – Лука выглядит совсем не таким, каким вы видели его в последний раз. Он очень похудел. И волосы сильно поредели. Постарайтесь не придавать этому большого значения.

Говоря это, женщина не смогла не отметить, что у двоих мальчишек, сидящих на заднем сиденье, было в избытке того, чего сейчас не хватало ее внуку. Пухлый Марио, вероятно, весил ненамного меньше, чем сама Летиция, а вьющиеся черные волосы Франко доходили ему до плеч. Они оба неуверенно кивнули.

– Я не хотела вас напугать. Он все тот же Лука, с которым вы играли в школе, и он будет очень рад вас увидеть.

Когда они вошли в палату, Летиция просунула голову через занавеску, натянутую вокруг кровати Луки, и объявила, что у нее есть сюрприз. Лука безучастно смотрел на миску с супом минестроне, которую только что поставили на его поднос. Но как только он увидел Марио и Франко, его глаза загорелись.

– Ребята, я спущусь выпить кофе и на некоторое время оставлю вас одних. Обещайте, что, пока меня не будет, не случится никаких неприятностей, – проговорила она, шутливо грозя указательным пальцем.

– Конечно, – заверил Лука, отодвигая суп и жестом приглашая друзей подойти поближе. – Парни, надеюсь вы принесли мне что-нибудь вкусненькое? Я умираю с голоду.

Марио медленно вытащил бумажный пакет, который прятал под рубашкой, и наклонил его в сторону Луки, чтобы тот мог увидеть конфеты, лежащие внутри. Но при этом стоял у занавески как вкопанный. И Франко тоже.

– Чего застыли-то? Тащите его сюда.

Марио в ужасе уставился на голову друга.

– Я не думал, что все настолько плохо.

– Ты про волосы, что ли? – уточнил Лука и постучал по своей голове, на которой остались только редкие пряди.

– Ты был прав, когда говорил нам по телефону, что она дьявол, – прошептал Франко. – Но чтоб настолько…

– Кто?

– Ведьма. Надеюсь, этого варева хватит, – сказал Франко, доставая из кармана небольшой контейнер. – Мы нашли рецепт в библиотеке. Это смесь порошка из сушеных ножек ящерицы и разных специй. Тебе нужно заставить ее это съесть. Тогда она лишится всех своих сил.

– Сестра Вочелли? – спросил Лука. – Нет-нет, я ошибался насчет нее. Мы подружились.

– С ведьмой, которая тебя избила?! С той, у которой пятно на лице дымится и шипит?! Это ведьминское отличие, точняк. Как только такая на тебя посмотрит, твои волосы тут же выпадают. От нее нужно избавиться!

– Расслабьтесь, парни. Говорю же, я ошибся. Она скоро будет здесь, и вы сами все увидите, – заверил Лука. Оба его друга отступили на шаг, готовые в случае необходимости бежать, спасая свои жизни, а он продолжил: – Обещаю, что все будет нормально. А теперь давайте сюда свои конфеты.

Друзья осторожно приблизились к кровати Луки. Марио высыпал содержимое пакета, и каждый схватил то, что больше всего понравилось. Лука спросил об учительнице физкультуры, наклоняется ли она по-прежнему так, что всем видны ее сиськи? И груб ли все еще Бернардо с ребятами на школьном дворе? Какие фильмы показывали в «Национале» в Ронделло? Nonna обещала сводить его туда, когда он поправится, и они тоже могли бы приехать. Были ли они в Замке и слышали ли что-нибудь от Орландо? Есть ли у него для них новые задания?

Они болтали, набивая рты конфетами, когда в палату вошла сестра Вочелли. Увидев ее, Марио и Франко спрыгнули с кровати и попятились к занавеске.

– Не волнуйтесь, рагацци, я не кусаюсь, особенно когда меня угощают такими мармеладными мишками, – подмигнула она Луке. – Мне придется украсть вашего друга на некоторое время, чтобы он мог продолжить запланированное лечение. Он не задержится надолго.

Пока медсестра выводила Луку, Франко то и дело кивал в сторону лежавшего на кровати средства против ведьм, пытаясь привлечь его внимание. Теперь, увидев багровую отметину на ее лице, Франко окончательно убедился, что медсестра – зло, даже если она обманула Луку, заставив его ей поверить. Ее нужно было устранить, прежде чем она заставит выпасть все их волосы.

– Они боятся тебя, – улыбнулся Лука, подойдя к инфузионному центру на втором этаже, маленькой комнате с четырьмя креслами и телевизором на стене.

– Лучше бы так оно и было, – отозвалась сестра Вочелли, оскалив зубы. Лука рассмеялся, а она похлопала его по плечу и продолжила: – Но поскольку они твои друзья, обещаю проявить милосердие.

Одна из медсестер жестом указала им на кресло у окна, рядом с которым она уже положила пакет с препаратами для Луки, и приветливо произнесла:

– Присаживайтесь, молодой человек.

Лука отрицательно покачал головой. Он ничего не имел против нее лично – у нее было доброе лицо, и эта пожилая женщина даже немного напоминала ему бабушку, но с тех пор, как мальчик подружился с сестрой Вочелли, он доверял только ей.

– Я позабочусь о нем, – сказала Нина. – Ложитесь и положите руку на боковую панель, синьор Тавиано, – улыбнулась она ребенку, затем закатала ему рукав и наложила тонкий жгут выше локтя. Пощупала кожу на его руке и очень мягко ввела иглу в вену.

– Как ощущения?

– Ничего не почувствовал, – небрежно бросил он, глядя в телевизор на стене. Передавали последние новости с Сицилии. Полиция произвела несколько арестов по делу Фальконе. Все задержанные были связаны с организованной преступностью. Появилась надежда, что глава сицилийской мафии Тото Риина вскоре предстанет перед судом.

– Ты что-нибудь об этом знаешь? – спросила Нина.

Лука почувствовал покалывание под кожей, когда Нина включила капельницу и желтоватая жидкость потекла по трубке в его руку. Не совсем боль, но и не слишком приятные ощущения. Он попытался сосредоточиться на экране, на фотографии неуловимого босса мафиози – невысокого коренастого мужчины с квадратным лицом и глазами-бусинками.

– Страшный дядька, – произнес Лука в ответ на ее вопрос. Нина сразу разделила его мнение и добавила:

– Да, он ужасный человек. Приказал убить двух очень храбрых судей, и я надеюсь, что он заплатит за это. Уверена, что твой друг Орландо согласился бы со мной.

Лука кивнул:

– Орландо всегда наказывает плохих людей. Таких, как Бернардо. Это хулиган в нашей школе, который задирает малышей. Однажды в спортзале, когда он выпендривался перед девчонками, Орландо заставил его споткнуться. Так ему и надо!

– Вот как? – с широкой улыбкой на лице удивился вошедший в комнату доктор Креспи. Его белый халат был тщательно отглажен, волосы зачесаны назад, галстук завязан идеально.

– Buongiorno^[9], синьор. Как поживает мой любимый пациент?

Лука показал ему поднятый вверх большой палец.

– Очень рад. Лекарство, которое вы получаете сегодня, самое сильное. Не так ли, сестра Вочелли?

Нина поправила капельницу, делая вид, что не слышит его. Креспи продолжал поглядывать на Нину, но снова заговорил с Лукой:

– Помнишь, что я говорил тебе об этом препарате?

– Да, помню. Оно убивает плохие клетки в моей крови, которые опасны, потому что растут слишком быстро и мешают другим клеткам выполнять свою работу. Вот почему у меня поднялась температура и появились синяки. Но лекарство может убить и хорошие клетки в моем теле, поэтому какое-то время мне будет плохо. Особенно моему желудку.

– Совершенно верно, – восхитился Креспи и даже зааплодировал. – Наш пациент очень умен, не правда ли, сестра Вочелли?

Лука почувствовал в воздухе сильный запах лимона. Похоже, он исходил от доктора Креспи.

– Ты пользуешься духами? – поинтересовался мальчик. Аромат напомнил ему о Летиции, так от нее пахло в тот день, когда ходили обедать в ресторан.

– Мужчины не пользуются духами, Лука, они предпочитают одеколон. Носят его, чтобы произвести впечатление на девушек, – ответил доктор и подмигнул. – Я принесу тебе, когда зайду в следующий раз.

Как только Креспи ушел, Нина перестала возиться с капельницей и села рядом с Лукой. Он обратил внимание, что она вздохнула с облегчением, озорно улыбнулся и постучал пальцем по носу, подражая врачу.

– Ты очень смешной, знаешь?

– Доктор Креспи тоже, а он ведь даже не старается.

Нина засмеялась.

– Он прав насчет того, что ты умный парень, – заверила она и похлопала мальчика по спине. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ответил он, хотя его уже начало подташнивать. В первый раз во время процедуры тошнота была такой сильной, что его вырвало. Nonna была с ним и испугалась. Она пыталась скрыть свое волнение, но Лука слишком хорошо ее знал. Он терпеть не мог, когда она так расстраивалась, и поклялся, что в следующий раз будет терпеливее.

– Я в порядке, – повторил он. – Скажи бабушке, что сегодня все прошло гораздо лучше.

10

Май перешел в июнь, а июнь – в июль. Раньше это было любимое время года Маттео Креспи. Он катался на велосипеде по сельской местности, ездил в своем кабриолете, опустив верх, пил кофе в уличном кафе на центральной площади. Сейчас этот период стал временем тяжелых испытаний. До сих пор Маттео плыл по жизни без помех и невзгод. Он был единственным ребенком; его родители, принадлежавшие к высшему слою среднего класса Турина, души в нем не чаяли. Он был красив, атлетически сложен, нравился всем еще со школьных лет, хорошо учился в университете и с отличием окончил медицинский факультет. И пусть «Санта-Кристина» – всего лишь маленькая сельская больница, он здесь заведующий отделением.

Однако со временем удача, похоже, изменила ему. Когда Маттео впервые встретил Марию – красивую задумчивую девушку с глубокими черными глазами, ему захотелось погрузиться в них и никогда не выныривать.

Шли годы, и его жена постепенно превращалась в холодную, эгоцентричную примадонну, которую он едва узнавал. Все ее не устраивало – захолустный городок, в котором они жили, слишком маленький дом, отпуска, которые совмещались с медицинскими конференциями. И сам он тоже никогда не был достаточно хорош.

Маттео не представлял, что влюбится в женщину с «пятном портвейна» на лице. Однако родимое пятно Нины словно заворожило его, и особенно то, как оно меняло цвет в зависимости от ее настроения, пульсировало жизнью, скрывая правую часть ее лица, слегка скошенный нос и полные, округлые губы. Он привык думать о метке как о маске, под которую она позволяла заглядывать только ему, как о своего рода тайне, их тайне. Нина была молодой, веселой и страстной; он делал с ней то, чего никогда не делал со своей женой. Только теперь, когда он без боя уступил требованиям главного врача и поспешил с этим дурацким письмом, Нина, казалось, больше не замечала его, несмотря на все его попытки привлечь ее внимание.

На работе тоже все начинало разваливаться. В прошлом Маттео всегда находил утешение в медицине. Он был увлечен анатомией тела и заболеваниями с тех пор, как отец впервые показал ему рентгеновские снимки легких своих пациентов. То был новый мир, существующий под кожей, о существовании которого Маттео даже не подозревал. На медицинском факультете он еще больше углубился в изучение человеческого организма – на клеточный уровень и еще дальше, к генам, которые отвечали за рост клеток, тканей и органов. К тем самым генам, изменения в которых вызывали рак, способный разрушить все, что они когда-либо создали.

Маттео привлекала не только наука. Будучи социальным существом, владеющим искусством медицины, он был способен объяснить пациентам значение профессиональных терминов простым языком, сочувствовал им, мотивировал и вселял надежду. Вот где он действительно преуспел! Персонал «Санта-Кристины» был убежден, что его подопечные выздоравливают во многом потому, что верят в него.

Тем не менее, просматривая во вторник утром таблицы еженедельных совещаний в онкологическом отделении, Маттео терзался сомнениями: возможно, его время вышло и он исчерпал и свою удачу, и свои способности. Особенно его мучила ситуация с Тавиано – хрестоматийный случай лейкемии. Как он и обещал бабушке и дедушке мальчика, тот получал прекрасное лечение. Девять из десяти детей излечились – излечились! – благодаря хорошо зарекомендовавшему себя коктейлю химиотерапевтических препаратов. Но Лука в их число не входил. После шести недель терапии положительной реакции не последовало.

Маттео читал и перечитывал записи и назначения в карте Луки, перепроверял вес мальчика и дозировку лекарств. Все это выглядело точным. Он вернулся к микроскопу, стоявшему в дальнем углу лаборатории, и стал рассматривать мазки, гадая, не пропустил ли он чего-нибудь. Но все подтверждалось. Где же он ошибся?

– Я удивлен, – признался Маттео своим коллегам, когда во вторую неделю июля началось совещание по онкологии. – Обычно нам удается достичь хотя бы временной ремиссии. И в случае Тавиано сомнений не появлялось, но рак не сдвинулся с места.

Они сидели в конференц-зале на четвертом этаже за длинным овальным столом, вокруг которого собрались все, кто имел отношение к онкологическому отделению в «Санта-Кристине»: врачи, медсестры, социальные работники и духовенство.

– Есть ли какие-то основания для перехода на другой режим? – спросил Леонардо Франкони, коллега по онкологическому отделению. – Или для варьирования текущей дозировки?

– Именно так я и собираюсь поступить, – ответил Маттео. – Хотя, опираясь на свой опыт, подозреваю, что это ничего не изменит.

Он видел разочарование на лицах коллег, которых еще недавно заверял, что лечение даст результаты. Он сам был раздосадован и высказал опасение, что прогноз все равно будет не очень хорошим. В комнате повисла неловкая тишина. В попытке отвлечься от мрачного доклада Маттео люди смотрели в пол, в потолок, в окно, на старую барочную церковь по соседству, куда угодно.

– Есть еще какие-нибудь соображения? – спросил главврач Джанкарло Романо. – Уже почти восемь, а нам нужно обсудить еще нескольких пациентов. Пойдем дальше?

В дальнем конце комнаты послышался дробный звук: Нина Вочелли постукивала ручкой по деревянной поверхности стола.

– Сестра, какие-то проблемы? – спросил главврач.

Нина выразительно посмотрела на него, ее лицо покраснело, а родимое пятно стало темно-фиолетовым. Было очевидно – она не хочет, чтобы они переходили к другим пациентам, все еще надеется услышать альтернативное мнение и едва сдерживается.

Романо нахмурился, бросив на Креспи взгляд, намекающий, что это его вина и что им придется побеседовать еще раз, как только совещание закончится.

– Кто следующий пациент?

– Подождите! – все-таки выпалила Нина. – Должно же быть что-то еще, что можно попробовать.

Присутствующие замерли. Старшая медсестра протянула руку и крепко сжала ладонь Нины. Никто не имел права прерывать шефа во время обсуждения, тем более медсестра.

Откашлявшись несколько раз, Маттео повернулся к Нине.

– Как я уже сказал, из моего опыта…

– Тогда, может быть, пришло время изучить другой опыт?

У Креспи отвисла челюсть. Нина усомнилась в его компетентности перед всем онкологическим отделением! Как унизительно и обидно слышать это от любимого и, как он полагал, любящего его человека.

– Вы должны помнить Антонио Тости, – продолжала Нина, обращаясь к врачам, сидящим за столом. – Он работал в «Санта-Кристине» несколько лет назад, прежде чем переехать в Институт онкологии в Генуе. Это идеальный кандидат для дополнительной консультации…

– Довольно, сестра Вочелли, – резко оборвал ее Романо, понимая, что Креспи слишком нервничает, чтобы сделать то же самое. – Мы продолжим обсуждение в моем кабинете после совещания.

Маттео чувствовал, как дрожат его руки. Краем глаза он видел, что Нина кипит от злости, не испытывая ни малейшего раскаяния за свое поведение. Возможно, она была права: он не был героем, каким себя вообразил, уж точно не в случае с Лукой Тавиано. Возможно, существуют парни и покруче.