ЗАСЛАНЕЦ УДАЧИ
– Вещи собраны?
– Я налегке.
– Когда отбываете?
– Скорее, чем хотелось бы, к моему сожалению. Вы не откажете мне в небольшой ночной прогулке, комиссар?
– Конечно. Можно просто Шестой.
Комиссар Шестой повел своего бледнолицего коллегу с планеты Ориксан, больше известную современной науке, как OGLE-2005-BLG-390Lb, по утопающему в полуночной тьме пешеходному проспекту. В это время здесь отключались фонари и можно было не опасаться быть случайно замеченными излишне любопытным индивидом-полуночником. Помимо загадочной ночной романтики, которую, как ни странно, не разделяло большинство исключительных граждан, прибывших в Россию из других миров, время для прогулки определил тот факт, что жители Ориксана не могли находиться под прямыми лучами ультрафиолета. Их родной мир вполне обходился без огромной жаркой звезды под боком – местное солнце раз в пять меньше нашего, да и находится гораздо дальше.
– Меня печалит то, что пробыв на Земле полгода и закончив Высшее комиссарское училище, мне так и остались чужды многие особенности земного менталитета, – завел беседу новоиспеченный комиссар ориксанец.
– Земной менталитет, штука растяжимая, – развел руками Шестой, – у каждой страны он свой.
– Страны, как я понял, это, как бы, отдельные миры для уникального подвида людей, только расположенные на поверхности одной планеты?
– Да, вроде того, – усмехнулся комиссар, – Правда, из уст чужака это звучит немного сюрреалистично.
– Это действительно было сложно осознать. На Ориксане существует лишь один разумный вид, мы не дробим себя на мелкие общества.
Любой другой человек мог бы оскорбиться этими словами, однако Шестой прекрасно понимал, что ориксанец проделал путь в двадцать тысяч световых лет не для того, чтобы уязвить самолюбие землян. Это был первый представитель вида, который прибыл с целью обучения и создания дочернего отдела КНИГа на Ориксане. Беречь комиссара-миссионера было приказано пуще Господа Бога. И, хоть на роль апостола Шестой вряд ли мог претендовать, ведь священные писания еще не знали деятелей с подобными именами, свою работу он вполне себе успешно выполнил. Вскоре ориксанец отправится в свой холодный мир, и Земля надолго будет связана с ним лишь бесконечно медленными лучами радиопередач.
– Ну вот, – сказал Шестой, заметив черную тень, прошмыгнувшую через дорогу впереди, – теперь полет не состоится.
– В каком смысле? – развернулся в его сторону ориксанец.
– Черная кошка, – комиссар ткнул пальцем вслед драпающему зверьку.
– Полагаю, я не корректно понял смысл сказанного.
– Ну, суеверие такое. Пробежала черная кошка, значит будет преследовать неудача… Ладно, проехали, – отмахнулся комиссар, – Это глупо. Я лишь пытался разрядить обстановку.
– Вовсе нет, расскажите подробнее об этих суевериях. Полгода на Земле, а никто даже не заводил о них разговор.
– Что же, хм, – задумался Шестой, – Суеверия могут показаться немного странными, да и происхождение у них бывает запутанным, но многие верят. Как например с кошкой.
– А что не так с этим животным?
– Все так, просто… В общем, если черная кошка перебежала дорогу – жди беды. Так уж принято.
– Интересно, – протянул ориксанец, – Такого не давали на занятиях. Эти обычаи характерны для всех людей?
– Насчет всех, вряд ли, – усмехнулся Шестой, – а вот для русских, вполне. Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать – в Россию можно только верить.
– Ваши слова имеют чередующиеся созвучия. Судя по тону, эта фраза принадлежит другому человеку. Это тоже часть суеверий?
– Нет, – улыбнулся комиссар, – Это называется “стихи”…
Хотя офицерский состав, читающий лекции и наставляющий будущих комиссаров на путь истинный, вполне неплохо справлялся с обучением кадров, многого молодой ориксанец так и не узнал. Пришлось комиссару Шестому восполнять катастрофический пробел в знаниях своего коллеги. Ведь не было еще ни одного гостя нашей страны, который бы уехал без жизненно необходимой информации о самых значимых традициях, стихотворениях, анекдотах, фразах из советского кино и привычек.
Спустя всего час интенсивной беседы, уставший удивляться ориксанец уяснил, что перед долгой дорогой непременно нужно принять положение “сидя” примерно на одну земную минуту, во время радостного события следует приносить в дар букет спороносных побегов с количеством стеблей, не кратным двум, а в случае, если возникла необходимость попрощаться в тот самый момент, когда вы и собеседник находитесь по разные стороны дверного контура, нужно перейти на одну сторону и только тогда завершить прощание.
– А это правда, что в ваших жилищах есть приспособления для употребления пищи, которые используете не по назначению, а как предметы декорирования?
– Вкратце – правда. Но это скорее историческая особенность, происхождение которой хоть и хранится старушками, как зеница ока, тем не менее, не самая приятная тема для беседы.
– Все, о чем я сейчас услышал, относится именно к России? – уточнил ориксанец.
– Да, верно.
– С чем связана столь сильная привязка к местности и фиктивным границам? Вы не контактируете с другими странами?
– Сейчас очень даже контактируем. Иногда сотрудничаем. Но буквально тридцать лет назад, страна была в полной изоляции.
– Поразительный феномен. Разве нет какой-то общей традиции, захватывающей большинство землян?
– Не знаю… – растерялся Шестой, – Оскар, может?
– Совершенно не представляю, о чем вы.
– Это церемония награждения самых успешных и талантливых актеров, – пояснил комиссар, – Проводится каждый год, и много, кто следит за этим событием.
– А кто такие актеры?
– Если не вдаваться в детали, то это люди, которые притворяются другими людьми. Как-то странно прозвучало.
– То есть ежегодно вы награждаете тех, кто притворяется другим эффективнее остальных? Это почетно на Земле, не быть самим собой?
– С такой точки зрения я никогда еще не смотрел на это, – признался Шестой, – но, в целом, так и есть.
– Получается, вы, люди, часто притворяетесь кем-то другим.
– Некоторые даже теряются в этой игре, – горько усмехнулся комиссар, невольно коснувшись кармана на мундире с одной-единственной фотографией, – Притворяясь перестают замечать, как чертова жизнь уже пролетела мимо, оставив тебя на грязной обочине бытия.
– Я читаю скорбь на вашем лице, комиссар. Все в порядке? – участливо спросил ориксанец.
– Да… – рассеянно ответил Шестой, – Ветер прошлого принес опавшие листья воспоминаний, как написал один автор. Не важно. Гляньте-ка лучше, вестник беды снова нашел нас!
Королевской иноходью к двум комиссарам подбежал черный упитанный кот. Он с явным недоверием покосился на мундир Шестого и прильнул к ноге ориксанца, на всякий случай звучно мурлыкнув.
– Скорее всего он голоден, – предположил ориксанец, взяв зверька на руки – А еще я испытываю приятные тактильные ощущения. Он мягкий. И вибрирует.
– Это он мурчит от удовольствия, теперь не отстанет.
– Может вы заберете его в свое жилище? Животное может погибнуть без хозяина.
– Ну, погибнуть он не погибнет, но хозяин ему и правда нужен, – сказал Шестой, поглаживая довольную черную тушку, – А забирайте его как сувенир! Готов поспорить, на Ориксане нет котов.
– Думаете разрешат?
– Вне всяких сомнений! – комиссар пришел в восторг от собственной идеи, – Пусть будет исключением и принесет удачу.
– Что же, я согласен. Назову его Свасьгершлингт, что означает “Посланник Удачи”.
– Думаю на Ваську он будет откликаться все же охотнее. Да и не посланник он. Я бы сказал, “Засланец Удачи”, так гораздо правдоподобнее.
– Будь по-вашему, комиссар Шестой, – торжественно ответил ориксанец, – А теперь пора возвращаться. Меня и Свасьгер… Ваську, то есть, ждет на орбите сверхсветовой крейсер.
Вот так Васька, который всего лишь решил перед сном сбегать за куском колбасы, припрятанной еще в обед, отправился вместе с новым хозяином на Ориксан. За время долгого путешествия он успел пожевать пару не особо важных проводов и поймать удачу за хвост в виде проникшей на корабль мыши. Как она там оказалась, непонятно, но Васька заработал бессмертную славу среди членов экипажа корабля и прибыл на холодную планету с титулом, которого он, по своему кошачьему мнению, и заслуживал. Васька ступил на поверхность Ориксана героем. Или, как его емко обозвал комиссар с далекой-далекой Земли, Засланцем Удачи.