– Животное уходит. – В тему продолжил второй, на ходу осматривая затвор старенькой винтовки прошлого столетия. Отрыл он её в развалинах военного музея и всегда теперь носил с собой, даже не зная, работает ли оружие. Проверить он не решался, так как вместе с винтовкой нашлось всего три патрона, и каждый был на вес золота. Хотя золото в этом мире обесценилось до обычной железки.
– Уходит, чёрт его дери. Того и гляди, нам тоже придётся сниматься на Восток. А там…
– Что там? – Бахор посмотрела в лицо блондина.
– Да шут его знает. Раньше Дикие там сидели. Кровушки нам попортили: отец рассказывал, что каждый месяц приходили и кого-то уносили с собой. Говорят, съедали…
– Да ну тебя! Байки всё это! – возразил второй.
– Ой ли байки? Тебе откуда знать?
– Своих есть? Людей есть?
– Так на то они и дикие.
Между молодых людей повисло молчание, в котором они и дошли до огня, вокруг которого стояли мужчины и женщины, снаряженные винтовками и ружьями разных моделей и из разных эпох.
– Брат! – Бахор махнула рукой парню, что стоял в центре толпы и раздавал последние указания.
Он не был похож на неё, в нём не было ни капли восточной крови. Но в этом мире братьями и сёстрами становились не только по крови, а зачастую по жестокому случаю, отнимавшему у детей родителей и вынуждающему их искать новую семью. Одиночкам была уготовлена единственная участь – смерть.
– Срочно?
– Они бегут. Мама с разведки вернулась. Много, говорит. Вниз надо уходить, говорит.
– Твою…
Охотники напряглись и обернулись в сторону девочки. Все знали её мать, и все знали, что её нужно слушаться, если хочешь сохранить жизнь. И даже самый прожжённый охотник не отважился бы пререкаться с Онахон.
Борис окинул взглядом собравшихся.
– Так, все всё слышали. Собирайте семьи и идём к котловану.
Все безоговорочно последовали приказу. Лишь один старик сплюнул через усы и пробурчал:
– Опять месяц в подземке. В сырости с крысами и консервами, итить их в дышло.
– Сестра, мне нужно к сигналке. Собери все самое основное. Встретимся у всадника через пятнадцать минут.