Нерушимый – 3

Аж захотелось сходить на Птичку. Не обзавестись питомцем – просто посмотреть, повспоминать. Я нашел информацию о рынке в Интернете… тьфу ты, в Комсети, и углубился в чтение.

Мне нужно было проехать туеву хучу станций, выйти на «Площади Ногина», но это нестрашно, ведь я имел пятнадцать минут в запасе. Или даже больше, если доедем быстрее, чем за сорок минут.

Мы ехали, ехали и ехали, покачивался вагон, пассажиры сменялись. Если сравнивать с известной мне Москвой, особой разницы нет: так же чисто, так же люди читают, в вагонах сборная всех народов СССР. Я глянул на табло, где бежали красные буквы: «Пушкинская». Через одну мне выходить. Что-то долго мы ехали. Хорошо, что оставил запас времени, а то опоздал бы на свидание. Я собрался пробираться к выходу, но у дверей сгрудилась толпа школьников, пришлось ждать, когда они выйдут.

– «Пушкинская»! – разнесся по вагону радостный голос. – Пожалуйста, не оставляйте свои вещи! Следующая станция – «Кузнецкий мост».

Что??? Я рванул к выходу, расталкивая народ, но не успел – створки закрылись, и электричка покатила дальше. Это же сколько станций я проехал?

Рядом засуетилась женщина, нажала на красную кнопку сообщения с водителем и прокричала:

– Але! Да? Слышно меня? Тут это… неправильно станции объявляют! Люди нервничают.

Да уж, нервничают. На часах было без двадцати шесть. Твою налево! Но ничего, успеваю. Выскочив на очередной «Пушкинской», я глянул на схеме, где нахожусь: «Пролетарская». Фух, недалеко. Пять минут, и на месте. Развернувшись, я принялся ждать электричку в обратную сторону.

Ближайшая была так забита, что никак не втиснуться. Скрипя зубами, я дождался следующую. Оттолкнул толстую тетку и полез вместо нее. Двери не смогли закрыться, и под вопли недовольных пришлось подналечь. Дед передо мной аж весь затрещал, заскрипел, сыпля песком. Как бы не задавить его насмерть…

Вышел я на «Площади Ногина», как и планировал. Перекинул сумку через плечо и рванул к выходу, расталкивая пассажиров метро и извиняясь направо и налево.

Путь к эскалатору мне преградили два милиционера: один лет тридцати, с густыми рыжими усами, второй лет двадцати на вид, маленький и широкоплечий.

– Дежурный сержант Михалев, – представился молодой. – Пройдемте с нами.

– Причина задержания, сержант? – поинтересовался я.

Звягинцев внутри понимал, что все нормально, обычная проверка, видимо, сразу увидели во мне приезжего, а вот юный Нерушимый, опаздывающий на свидание, чуть не зарычал от ярости.

– Вот ты нам и расскажешь, от кого убегал… гражданин, – ответил Михалев.

– Проверка документов, – ответил товарищ постарше, усатый. Он продемонстрировал мне корочку – Капустин Е. В., старший лейтенант. – Не волнуйтесь, гражданин, проверим и отпустим. Побежите дальше по вашим, не сомневаюсь, очень важным делам.

Сержант Михалев гоготнул и, перебирая ногами, как конь на привязи, добавил:

– Деловой, да? Вот и посмотрим, что ты за деловой.

Я присмотрелся к нему… Так, понятно. Очень хочет отличиться и очень надеется, что я в розыске. Что ж, придется его разочаровать.

Глава 3. А зачем нам кузнец?

Московские менты – это особый вид милиционеров в моем мире. Так сказать, привилегированный класс. Слышал, много среди столичных стражей порядка приезжих, но эти двое, в этой Москве таковыми не выглядели. Вряд ли они претендовали на взятку, скорее это была просто формальность – показался подозрительным резкий молодой человек, вот и решили проверить. Правда, очень не вовремя. Меня, наверное, Лиза уже ждет.

Рассчитывая на человечность правоохранителей, я потянулся в нагрудный карман за паспортом, достал его и протараторил:

– Систему оповещения метро заело, она стала неправильно объявлять станции, и я проехал свою. А дело у меня и правда очень важное – я к девушке опаздываю.

– Молодой человек, пройдемте, это недолго, – повторил Капустин, старший милиционер.

– Топай. – Сержант пихнул меня в плечо, качнув головой на будку.

– Ну пойдемте, раз так, – кивнул я.

И пошел в их сопровождении в пункт наблюдения, похожий на цветочный ларек в подземном переходе.

– Что в сумке? – не унимался молодой Михалев.

– Форма, – ответил я.

Форму эту мне выдали еще в Лиловске, от тамошнего «Динамо», а здесь она, разумеется, не пригодилась – клуб серьезный, все выдают новое даже дублерам.

– Ну-ну? – хмыкнул сержант. – Еще скажи – военная.

– Да нет, спортивная.

Я зашел в пункт наблюдения, где еще двое милиционеров глядели в многочисленные экраны, искали нарушителей среди пассажиров. Так-так… Похоже, в метро я вел себя нервно, толкался, бегал и привлек внимание еще в вагоне.

Пока старший пробивал меня по базе, Михалев распорядился:

– Показывай форму. Посмотрим, что еще за форма.

Я покосился на часы на стене, было без семи минут шесть вечера. Скрипнул зубами. Некрасиво, ой как некрасиво опаздывать на первое свидание! После такого мне весь вечер придется вину заглаживать.

– Виснет система, – обернувшись, пожаловался наблюдатель справа.

Да, блин, именно что виснет! Давайте уже быстрее.

Постовой с усами сказал, щелкая кнопками своего компа и морщась:

– И правда ведь виснет, зар-раза!

Я сел на корточки, расстегнул сумку, надеясь, что, увидев динамовскую форму, менты станут добрее.

– Смотрите, обычная футбольная форма. Сегодня только выдали.

– Оп-паньки! – азартно воскликнул Михалев. – А это что?

Искренне изумившись его реакции, я заглянул в свою сумку. Помимо формы, там валялся пакетик с какой-то сушеной травой! Сердце заколотилось. Откуда? Кто? Неужели эти менты? Но как успели и когда? И почему именно я? Или это кто-то из недругов в раздевалке подкинул? Кадрами замелькало мое вероятное будущее: наручники – СИЗО – суд – поезд куда-то на север – камера – лесоповал – туберкулез…

Отпихнув меня, Михалев азартно закричал:

– Товарищ старший лейтенант! Наркотики!

Усатый напрягся, расслабленность как рукой сняло. Я непонимающе захлопал ресницами, переводя взгляд с одного лица на другое. Рьяный Михалев хотел поскорее меня закрыть и получить премию за то, что обезвредил опасного преступника.

– Еще скажи, что это не твое. – Михалев указал на пакет с травой.

Горло будто сжала чья-то рука, стало трудно дышать. Вот и все, Саня, приплыли. Но откуда там трава, кто подбросил? Пока сознание оцепенело, Капустин, который просто хотел выяснить, что в пакете, потянулся к нему, говоря:

– Да кто ж в таких пакетах запрещенную-то траву возит! Тут же целое состояние. Дилеры по маленьким кулькам расфасовывают да по коробкам спичечным. Хотя…

Он раскрыл клеенчатый пакетик, понюхал содержимое, шевеля усами. На его лице появилось недоумение. Все остальные милиционеры отвлеклись от камер и с интересом уставились на нас, замерли в предвкушении. Страж порядка сунул в пакет палец и попробовал траву, замер, прислушиваясь к ощущениям. Я тоже замер, и сердце мое замерло, и ретивый боец пообещал быть паинькой.

Наконец усатый хмыкнул.

– Ха! Это укроп сушеный.

Мои ноги ослабели.

– Позвольте присесть. – Я нащупал свободный стул и опустился на него, вытирая со лба выступивший пот.

– Ты, никак, удивлен? – прищурился старший лейтенант Капустин.

– Еще бы. Жизнь перед глазами промелькнула. Это ведь реально не мой пакет! Черт знает, как он там оказался.

– Ясно как, – с неким разочарованием проговорил молодой. – Кто-то пошутил.

– Ты, Александр, лучше подумай, кто тебе подкинуть такое мог, – посоветовал Капустин. – Потому что сегодня это шуточки, а завтра…

Пока он взял паузу, я думал. Список подозреваемых сократился ровно до двух лиц: Жеки и Игната, которые вели себя на удивление спокойно. И ведь у них хватит денег и подлости подбросить что-то посерьезнее. Да и если не посерьезнее… Например, слабительное в компот подсыпать перед каким-нибудь матчем. И нужно что-то с этим делать, как-то разбираться.

Капустин тем временем достал мои бутсы, подержал в руке, вытащил футболку и замер, глядя на логотип клуба.

– Ух ты! Динамовец, что ли?

– Ага. За московское «Динамо» играть приехал. Возвращаюсь с первой тренировки, на днях едем на сборы.

Молодой Михалев растерянно захлопал глазами и обратился ко мне:

– За «Динамо», правда? Так ты, выходит, нашенский?

– Вашенский, только пока не оформлен, – через силу улыбнулся я. – Позвоните в клуб, Максим Романович подтвердит.

Усатый Капустин заулыбался:

– Костенко? Ну, раз так… – Почесал усы. – Да уж, хорошие игроки нам не помешают! А то четырнадцатое место – стыд и срам… Вот только вместо хороших, смотрю, набирают совсем какой-то балласт! – Он глянул на меня неодобрительно. – А нормальных отпускают! Вон Федьку Смолова переманили минчане, сволочи!

– Помнишь, летом бомжам болотным продули? – снова обернулся дежурный справа. – Когда такое было? Этот «Зенит» ленинградский все в хвост и в гриву, даже «Кайрат» их шесть – ноль унизил, а мы? А мы им дома влетели! А теперь еще хуже все будет, помяни мое слово!

Часы показали восемнадцать ноль-ноль. Ну все, хана мне. Лиза уже, наверное, достает из сумочки гильотину. Или звонит деду, чтобы тот уничтожил карьеру одного отдельно взятого индивидуума с фамилией Нерушимый.

– Можно мне идти? – Я сделал жалобное лицо. – Я к девушке опаздываю, мужики! Уже опоздал!

– Не положено! – отчеканил молодой.

Однако его старший товарищ все же сжалился, вернул мне паспорт, а ретивому коллеге, скривившись, сказал:

– Товарищ Михалев, уймитесь. – Видно было, что этот молодец достал всех своей активностью. – Излишнее рвение хорошо сами знаете где. На бабе! А здесь тоньше нужно, деликатнее, с людьми, как-никак, дело имеем! Видно же – хороший парень. А бежал он, потому что опаздывал к девушке. Можете идти, товарищ Нерушимый, только вот здесь автограф свой поставьте. Авансом. С такой фамилией вам прямая дорога в сборную назло буржуйским комментаторам, пусть языки ломают, а-ха-ха!

– И мне! – оторвался от просмотра дежурный, тоже начав смеяться.

– А укроп сушеный нужен? – подал голос четвертый милиционер. – Если нет – жене заберу!

Я размашисто расписался в одном распахнутом блокноте, во втором, пожал протянутые руки и рванул прочь, закинув сумку через плечо.

– Удачи, Саша! – донеслось в спину.

– «Динамо» – чемпион! – прокричал я на ходу, на миг задержавшись перед стеклом наблюдательного пункта.

Вполне человечные менты, понимающие. Уверен, что и без динамовской формы они бы меня отпустили. Позже, но отпустили бы.

Вот же угораздило, думал я, перепрыгивая ступеньки эскалатора, движущегося вверх. Жарко, душно. Взмок, как конь. А сейчас уже 18:05. Еще и бабка с баулами дорогу перекрыла, быстрее не проскочишь! Твою мать, как некрасиво! Вся надежда, что Лиза тоже опоздает.

На аллею славы я прибежал в 18:15, с букетом из пятнадцати белых роз на коротких стеблях, купленным в переходе. Огляделся, но не обнаружил следов Лизы. Психанула и ушла? Похоже на то. Или просто наказывает меня, спряталась где-то и наблюдает. Что ж, подождем.

Я глянул в телефон, надеясь, что сообщения нет, но оно там было!

Ровно в 18:00 Лиза написала: «Ты где?»

«На месте. Жду», – запоздало ответил я.

Значит, все-таки она тут была и ушла. Я сжал кулаки, запрокинул голову и выругался. Принялся оглядываться, силясь рассмотреть ее среди прохожих.

Парк просматривался насквозь. Сквозь стволы я разглядывал Охотный ряд, совсем не такой, как был в моей реальности. Здесь Александровский сад от Охотного ряда отделял заполненный водой искусственный овраг. Там, где в моей реальности стояли кони, было небольшое озерцо с перекинутым через него кованым мостиком и какой-то статуей.

Вот же я олух! И время дополнительное оставил, и все равно опоздал. Не надо было жрать после тренировки. Эх, Саня, прожрал ты свое счастье! Ясно, что Лиза не первоочередная цель, но все равно обидно – остался без секса. Не искать же, как Погосян, бл…дей!

Мысль, при первом обдумывании неприятная для такого брезгливого человека, как я, вдруг показалась нормальной. А чего нет-то? Я парень теперь обеспеченный, денег полно, не женат, даже девушки, похоже, своей нет, так чего я сомневаюсь? Трахаться хотелось до скрежета зубовного, аж пар из ушей шел! Сам удивляюсь, как штаны не запачкал – наверное, из-за холода собачьего, все-таки продрог я реально.

Простоял я так десять минут, волнуясь, что цветы замерзнут и поникнут, потом решил погреться в подземном торговом центре, если он, конечно, есть в этой реальности.

Только собрался снова писать Лизе, как ощутил чей-то взгляд и увидел в Охотном ряду на мостике, переброшенном через овраг, фигуру в длинной шубе в пол – Лиза! Девушка улыбалась и усиленно мне махала.

Все-таки пришла, надо же! Камень с плеч свалился, я заулыбался, в ответ помахал букетом и побежал навстречу, к оврагу. Мир сразу заиграл красками, и я заметил, что давно стемнело, но светло, как днем, благодаря мигающим гирляндам, украсившим деревья, и резным фонарикам – подвесным и стационарным. Через овраг перекидывались десятки кованых мостиков, по тому, где свешивала ноги в воду бронзовая Аленушка (не такая, как в моем мире), я пробежал над прудом, отмечая, что нет пузатых белых балясин и террас с зелено-жабьими стеклами магазинов, как помнилось мне.

Площадь осталась площадью. Между присыпанных снегом вазонов располагались скамейки под навесами. Все ограждения – кованые металлические. Не аляповатая безвкусица, а изысканная строгость. Так же и фонтаны. Там, где в моей реальности была крышка подземного торгового комплекса, стояло сооружение, напоминающее крепостную стену кремля с арочными воротами трех лифтов, откуда выходили люди. С другой стороны, видимо, были лифты на вход.

Лиза ждала у обрыва оврага. На ней была все та же соболиная шуба и такая же шапка, отчего внучка генерала Вавилова напоминала то ли княгиню, то ли Снежную королеву и выглядела старше своих восемнадцати… Стоп! С чего я взял, что ей восемнадцать?

– Самой красивой девушке в мире, – проговорил я, ничуть не лукавя, и протянул ей букет.

Она взяла цветы и посмотрела требовательно.

– Извини за опоздание. Менты, то есть милиционеры задержали, хотели документы проверить, но система зависла…

Лиза глянула мне за плечо, и оттуда промурлыкали:

– Ну, хоть не мусора. А то деду Лизоньки было бы обидно.

– Милиционеры, да, – подтвердил я, не оборачиваясь. – Сотрудники органов правопорядка, если так понятнее.

– Ага, взяли и задержали. Интересно, за что? – Девушка нахмурилась. – Нарушал общественный порядок? Крушил метро, спасал отечество?

– Э…

– А потом его украли инопланетяне, – проворчали из-за спины и вынесли вердикт: – Да уж – неубедительно.

Из-за моей спины вышла девушка с полными губами и чуть раскосыми глазищами, распущенными черными волосами ниже пояса и в коротком красном пальто. Даже шарфа у нее не было, чтобы прикрыть декольте, где плескались огромные груди. От такого зрелища я нервно сглотнул и невероятным усилием воли смог отвести взгляд от двух атомных полушарий.

– Ты ври, да не завирайся, – грудастая незнакомка улыбнулась и встала возле подруги.

Лиза покосилась на нее с недовольством и уронила:

– Арина, это Александр, про которого я тебе рассказывала. Саша, это Арина, моя подруга.

«Про которую она мне не рассказывала», – мысленно завершил я. Вспомнилось: «Нужен ли нам кузнец?» Я краем глаза оценил полушария – пятерка, не меньше. Такой кузнец нам нужен!

Что это за Арина? Зачем она здесь? Нет, я, конечно, не против, но… От пошлых картинок и вульгарных мыслей в голове Звягинцев пришел в ужас, но даже ему стало интересно – а каково это, ласкать такое?

Арина протянула мне руку, но целовать я ее не стал, просто пожал тонкие пальчики с яркими ногтями. Чуял, что это своеобразная проверка.

– Очень приятно, – сказал я, после чего в воздухе ненадолго зависло молчание.

«Мент родился», – снова вспомнилось, и тут же Арина нарушила тишину:

– А ты чего молчишь, Лизхен? Скажи ему, что устала его ждать и решила встретиться с лучшей подругой. – Она забрала у Лизы букет, рассмотрела его придирчиво, как банковский оценщик, понюхала. – Сойдет! Букет свежий, не веник какой, но видно отсутствие понимания культурного кода. Выбирал, скорее всего, по принципу «нравится, но чтоб подешевле», не учитывая сезон, обстоятельства и повод.

– Арина из Лиловска, – пояснила Лиза. – На международных отношениях учится. В МГИМО.

Выглядела она раздраженной, усталой, словно хотела поскорее исполнить все формальности и уйти. Я посмотрел на нее другими глазами, прозревая.

Там, в Лиловске, после турнира, когда решил, что она что-то ко мне испытывает, я ошибался. Женщины инстинктивно тянутся к сильным, а я на ее глазах одолел всех и ушел непобежденным с турнира. Дед, думаю, объяснил ей, почему я не вышел на финальный поединок, что прибавило мне еще пару баллов в ее глазах. Опять же, бунтарство, а для нее я, детдомовский неуч, деревенщина, дикий зверь, был своеобразной экзотикой. Здесь же, в Москве, эти зародившиеся отношения ее тяготили, виделись совершенным мезальянсом, она меня стыдилась. При этом мадам, очевидно, из приличия не захотела просто продинамить, закинув меня в игнор, – все же я ей, наверное, нравился, – а потому предоставила замену. Типа поносила шубу – не подошла, вот, примерь, вдруг понравится?

Слышал, мужчины так делают: передают подруг, которые не очень нравятся, приятелям. Но чтобы девушки…

Планов на меня Лиза не имела, встречаться со мной не хотела. Так, жалела немного – не более. Не удивлюсь, если по поводу моих настойчивых предложений встретиться девушка консультировалась с матерью, а то и с самим дедом – генералом Вавиловым.

Похоже, свидание, которое обещало быть приятным, превращается в очередное испытание. Для основного состава вы, Александр, слабый игрок, потому вот вам дубль: Арина. Что ж, дублеру «Динамо» – дубль генеральской внучки. Ну, хоть студентка из МГИМО, а не кассирша из продуктового. Спасибо, Лизонька.

– Чего примерз? – ехидно улыбнулась Арина, взяла меня под руку и потянула за собой. – Давай, выгуливай девушек, которые из-за тебя тут чуть не околели.

Плотоядно изучив выпирающую грудь, я прижал ее владелицу к себе, проигнорировав Лизу. Послезавтра на сборы, где запрут нас на базе и будут гонять с утра и до отбоя, так что к черту интеллигентские рефлексии, нужно спускать пар любой ценой. Если не дать выход напряжению, на базе, полной мужиков, мне придется совсем туго. И так уже на людей с кулаками бросаюсь, психую по поводу и без.

Покосившись на Лизу, я заметил, как она закусила губу. Ага, не нравится девушке, что я так легко ее променял на низкоранговую в ее понимании подругу. Что ж, сыграем на этом, а там куда кривая выведет, потому что сдерживаться и дальше я не собираюсь.

Так что сегодняшней ночью я не дам уснуть ни ему, ни той, кого он будет ублажать.

Пришла очень тихая мысль, не мысль даже – шепот, что неспроста меня так рвет на хомячков и аж сил нет держаться. Возможно, дело в откате: был худшим лгуном – хотелось врать, просто как будто кто-то за язык тянул, был худшим поваром – руки сами к продуктам тянулись. Теперь я худший любовник, и мне безумно, до скрежета зубовного хочется женщину, и правильнее…

«Не правильнее!» – взревел тестостерон и забурлил по венам, прогоняя такую лишнюю назойливую мысль.

Глава 4. Если б я был султан…

– Обожаю гулять по праздничной Москве! – театрально воскликнула Арина, отпрянула от меня и, раскинув руки, закружилась. – Лиза, сфоткай меня вот здесь, на фоне театра.

– Это музей, – проворчала Лиза, прицеливаясь камерой, – тут одни музеи, театр дальше.

Арина отмахнулась и выгнулась, как Мэрилин Монро. «Фигурка что надо!» – подумал я, и не уверен, что головой.

– Еще вот так сфоткай. И вот так! – Она подняла руки вверх, чуть запрокинув голову. – Снизу фоткай, чтобы ноги казались длиннее.

– Куда уж длиннее, – сказал я.

Ноги, обтянутые кожаными ботфортами, у Арины были о-го-го. Длиннющими. Но – как макаронины. В общем, если бы грудь Арины приставить Лизе или, наоборот, бедра и ноги Лизы – Арине, получилась бы секс-бомба. Девушка тотчас выложила фотографию на своей страничке в Комсети.

– Девчонки, а давайте я вас вместе сфотографирую! – предложил я.

Подруги… или кто они там? змея и черепаха? …зыркнули друг на дружку, обнялись и сделали надменные лица.

– Лиза, ты прямо как Снежная королева.

– А я разбойница! – воскликнула Арина.

Клац! Клац! Клац!

Арина повисла на мне, рассматривая фото, Лиза холодно глянула на экран.

– Я себе на память оставлю, – улыбнулся я, чувствуя, как меня захватывает азарт.

– Ага, будешь ночами, гхм, вспоминать? – с подначкой спросила Арина.

– Конечно, – сделал я вид, что не понял. Взял обеих под руки и повел на Красную площадь. – Как таких красоток – и не повспоминать!

Арина хотела веселья, причем активного – тусоваться и зажигать, в девушке просто кипела жизнь, а вот чего желала Лиза – непонятно. Похоже, она и сама не знала.

– Лиза сказала, ты боец? – затеяла беседу Арина. – Вроде бы даже в нашем лиловском турнире каком-то участвовал?

Я глянул на Лизу, та отвернулась. Ну да, участвовал. И не соврала ведь.

– Было дело, – отмахнулся я. – Но сейчас занимаюсь футболом. Взяли на просмотр в «Динамо».

– На просмотр? Это как?

– Могут взять, могут не взять. Завтра еду с командой на сборы, нужно будет там себя показать лучше, чем те игроки, что есть.

– Ой, – искренне расстроилась Арина. – Уже завтра?

– Да, завтра утром.

– Но все равно очень круто! Вообще супер! Слышала, даже у молодых футболистов в двадцать лет уже и квартиры, и та-а-акие тачки! – Арина закатила глаза и посмотрела так, словно хотела меня съесть. – И по загранкам они ездят! И квартиры не в худших районах! Был у одной моей знакомой парень-футболист, в шампанском ее купал…

– Замариновал и съел? – вскинула бровь Лиза.

Ей, молча слушавшей наш диалог, теперь очень хотелось, чтобы Арина исчезла.

Интересно девки пляшут… Кто-то хотел о меня свое самолюбие почесать? Ну-ну.

В этот момент у Арины зазвонил телефон. Прошептав: «Мама», – она отбежала в сторону и зашептала, прикрыв трубку рукой.

– Может, папочка? Волнуется, где это доченька шастает, – проговорила Лиза, имея в виду не отца, а папика, но Арина не реагировала, просто не слышала ее.

Закончив, подошла к нам, улыбнулась и промурлыкала, не сводя с меня глаз:

– Так вот, этот футболист ей сумочку привез – настоящую «Дольче Габбана»! И духи той же фирмы. Один раз брызнешься – неделю пахнет!

– Да что ты рассказываешь, у наших такой же запах.

– Потому что те, твои, подделка! А у нее настоящие, заграничные!

– Настоящих заграничных ему взять неоткуда, – примирил их я. – Границы-то закрыты, и еврокубки проходят без наших команд. – Сделав паузу, добавил: – Пока. Этой осенью – с нашими.

– Ой, как интересно! – воскликнула Лиза, но прозвучало это с такой едкой иронией, что я замолчал, не став продолжать. – А давайте пойдем в «Нептун»!

Понятно – про футбол им неинтересно, интересно про «Нептун». Только я задумался, что за «Нептун» такой, может, клуб по водному поло, как Арина объяснила:

– Да ну нет, уныло, дорого, одно старичье, никто не танцует.

Ясно, это какой-то местный понтовый ресторан.

– Ой, да ладно… – протянула Лиза. – В прошлый раз мы с Иркой так зажгли, что весь центр дрожал!

– Так то суббота была, а сегодня вторник, – напомнила Арина, – к тому же еще семи нет, даже музыканты не пришли. Если ты голодная, тогда пойдем в «Биг Бутер». Саша, ты покормишь бедную студентку?

– Сама ешь этот силос, – сморщилась Лиза. – Расти пятую точку, тебе не помешает.

– А что за «Биг Бутер»? – поинтересовался я, предполагая, что это какой-то местный фастфуд.

– А я не голодная, – парировала Арина.

– Так что за заведение? – повторил я вопрос.

Лиза снизошла до объяснения:

– Ну ты, Саша, и дикий. Это на Пушкинской, там был «Макдональдс». Настоящий! Говорят, все оставили так же, даже ассортимент не меняли.

– Неинтересно! – высказала свое мнение Арина и принялась селфиться на фоне елки на Красной площади.

Красная площадь, кстати, совсем не изменилась. В центре мигала и искрилась искусственная елка, а к мавзолею очередь была маленькой, человек двадцать то ли китайцев, то ли корейцев, хотя я слышал, что при Советском Союзе, чтобы посмотреть на вождя, приходилось выстаивать по несколько часов.

– If he asks us to see Lenin, he'll break my heart, – сказала Арина Лизе, что значило: «Если он пригласит нас смотреть на Ленина, то разобьет мне сердце».

Видимо, рассчитывая, что я, тупая деревенщина, не пойму. Но ответил я тоже по-английски, спасибо феноменальной памяти:

– I'd rather look at you girls. You are alive and talking, and you can be touched.

Что переводилось как: «Я лучше на вас, девочки, посмотрю. Вы живые и говорящие, и вас можно потрогать».

Ради того чтобы увидеть их квадратные глаза еще раз, я закрепил эффект припевом из Heat Waves группы Glass Animals, причем спел его, не особо фальшивя и глядя прямо в глаза Арины:

– Sometimes, all I think about is you. Late nights in the middle of June, heat waves been fakin' me out, can't make you happier now…

Закончив припев, я покосился на Лизу. Она была в шоке, в ступоре, происходящее не вязалось с ее представлениями о мире, ломало все, что она о нем знала! Безмозглая деревенщина поет на английском? Наверное, она бы так же среагировала, если бы корова заговорила или, там, дворовая собака. Даже как-то обидно стало. Это ж надо быть такой предвзятой!

А вот с лица Арины не сходила восторженно-восхищенная улыбка, особенно когда до нее дошел смысл слов, который был проще некуда – парень признавался, что временами думает только о ней.

– Какая хорошая песня, – сказала она, и глаза ее заблестели.

Лиза… Лиза жутко завидовала, и как же ей хотелось, чтобы я спел эту песню для нее на глазах Арины, чтобы завтра весь универ говорил об этом! Но не судьба, теперь это история Арины.

– Еще, – попросила она.

– Вот еще! Никаких «еще»! – не согласилась Лиза. – И от акцента его у меня уши в трубочку сворачиваются, и слова глупые. Куда идем, если не в мавзолей и не в «Нептун»? – Посмотрев на меня обвиняюще, она высказала: – Ты не говорил, что знаешь английский!

– Акцент, конечно, жуткий, но блин! – выдохнула Арина. – Ведь никто тебя не заставлял его учить? Чисто по приколу?

– Я самоучка и в разведчики не собираюсь, – ухмыльнулся я, думая о том, что Арина как раз подойдет для постельной разведки. И добавил, вспомнив: – Спасибо Комсети, там сейчас очень хорошие языковые курсы выкладывает Минвуз СССР.

– Вот уж не подумала бы, – с досадой протянула Лиза и посмотрела на меня другими глазами, зябко поведя плечами. – Пойдемте в театр. Как раз в восемь начинаются спектакли.

– Ты бы еще вон в мавзолей предложила сходить, – проворчала Арина. – Раз тебе от пения Саши скучно, не представляю, что тебя может развеселить в таком настроении, подруга.

Я представил, как, узрев полушария Арины, восстает вождь, желающий их потрогать, и рассмеялся. Лиза подумала, что над ней, и обиделась:

– Тебе вообще в театре делать нечего! Тебе разве что в цирк, над клоунами гоготать дурным голосом.

– Цирк я не люблю, но клоунов уважаю, – ответил я. – Юрий Никулин был клоуном, если что. Поумней многих был мужик.

– Да не слушай ее, Саша! – воскликнула Арина. – Как на панков в рванье ходить, пляски на пляже голышом в поисках космической энергии – так это у нее нормально!

Лиза мигом покраснела еще больше, хотя на холоде ее щеки и так алели, сжала кулачки и буром поперла на подругу:

– Ах ты дрянь! Я тебе по секрету рассказала, а ты!

– А я? А кто Саше рассказал, что у меня папик?

– Это же правда! Сама хвасталась!

– Нет никакого папика! – Арина посмотрела на меня и жалобно повторила: – Саша, нет никакого папика, это я ей наврала, чтобы завидовала.

Боже мой… Встряхнувшись, я волевым решением угомонил боевого бойца и осмотрел диспозицию глазами не бурлящего тестостероном Нерушимого, а опытного и повидавшего жизнь Звягинцева. Передо мной стояли подруги из одного небольшого города, сейчас пытающиеся поделить парня, две вчерашние малолетки, недавно закончившие школу и теперь познающие столичную жизнь во всех ее отвратительных и прекрасных проявлениях.

Не хватало еще, чтобы они из-за меня рассорились. Я завтра уеду, а им еще вместе учиться и делить секреты.

Голос разума позволил не только самому оценить ситуацию, но и подсказал, как ее разрулить безболезненно для девчонок. В конце концов, я в Москве, с двумя красивыми девушками, а завтра утром мне уже трястись дай бог если в купейном, а не плацкартном вагоне с тремя десятками парней и мужиков. Так чего морозить себе хозяйство? Благо не нищий студент, денег после турнира при себе прилично. Как говорил классик, мне деньги жгут ляжку. Покутим, пусть девчонкам будет что вспомнить!

Я обнял обеих, притянул к себе. Арина сама прильнула ближе, я ей явно нравился, а Лиза вздрогнула, покосилась недоуменно.

– Значит так, девчонки. Сейчас мы пойдем в «Нептун», хоть посмотрю, что за чудо такое. Я вас отогрею и накормлю, а потом направим свои стопы в кино. Я бы выбрал «Трех мстителей», хороший фильм, про партизан, но вы, предполагаю, предпочтете современную «Каренину».

Лиза вырвалась, закатила глаза, повернулась ко мне передом, к Арине задом и потребовала:

– Саша, я никуда с ней не пойду. Арина меня оскорбила, и дальше мы пойдем без нее. И не в кино, а в театр.

Арина уперла руки в боки, всей душой желая повозить конкурентку лицом по снегу, но я привлек ее к себе, и она промолчала.

– Мы? – удивленно переспросил я. Это что же, она думает, что глупый мальчик не знает о ее намерениях?

– Ну да. Ты ко мне на свидание пришел, – твердо сказала Лиза.

– Я-то к тебе. А ты? – Ее щеки вспыхнули, а я продолжил, обращаясь к Арине: – Как тебе мое предложение?

Улыбнувшись, она показала большой палец и посмотрела этак исподлобья, маслянисто:

– Можем и на «Трех мстителей» пойти, это неважно, Саша. Думаю, мы найдем, чем там заняться, помимо кино.

– Что ж, «Каренина» не так уж плохо, – кивнула Лиза и с вызовом улыбнулась. – Кино так кино!

И твердо захотела остаться, чтобы испортить нам вечер так же, как мы испортили ее настроение. Ну ни фига себе! Сама привела мне Арину, чтобы со спокойной совестью умыть руки… Или она втайне надеялась, что я откажусь от девушки, буду демонстративно не замечать ее и добиваться Лизу? Может, Звягинцев так и поступил бы. Увы, я четко считал намерение – она не считала меня за равного и стеснялась, а тут – по-английски заговорил! Песни поет на этом же языке! И в сисястую Арину вцепился! Что за безобразие, не бывать этому!

Умела бы шипеть внучка генерала Вавилова, шипела бы, но парселтанг сложнее английского, а потому Лиза всего лишь пыталась прожечь меня взглядом, причем сбоку. От таких взглядов может развиться косоглазие – она шла рядом, я держал ее и Арину под руки. И был недостоин ее внимания, но жечь взглядом хотелось, а потому она жгла типа незаметно.