Я ем впервые суп шулю́м,
И в голове так много дум,
А в животе: «Бурлю́м, бурлю́м…»,
Ведь тухлой рыбой полон трюм…
Мне полюбился сей супец,
Вот кок, однако, молодец,
По специям он точно – спец,
А я уж думал, всё – конец…
Ревёт, бушует ураган.
Я в кубрике… Держу стакан,
Доел шулю́м, немного пьян —
Мне можно – я ведь капитан…
Ударил в борт девятый вал,
Я удержу в руках штурвал,
А боцман грустно прокричал:
«Свистать наверх! Аврал! Аврал!»…
Без шуток – мы морские волки,
И достаём заначку с полки,
Прочистив спиртом наши глотки
Мы бьёмся за живучесть лодки…
Картина маслом на холсте —
Шулю́м растёкся в животе,
И в море, так же, как везде
Нужна умеренность в еде…
Всё улеглось – полнейший штиль,
Мы сбросим за борт рыбью гниль,
Опустошив до дна бутыль
В журнал запишем эту быль…

Предчувствие

Предчувствие
несбывшейся
надежды —
Необъяснимое,
как тайна
бытия,
Смотрю глазами
глупого
невежды,
А на меня
с иконы —
строгий Судия.
Трепещет пламя,
отражаясь
в лике,
Горением
мятущейся
души,
Помилуй меня,
Господи
Великий,
И в Своей Книге,
где-то с краешку
впиши…

«Я жду поста …»

Я жду поста —
зарю весеннюю,
Когда в потоках
талых вод
Всё так подвластно
очищению
От бед, уныния,
невзгод.
Тогда войду я
в сердца келию,
И дверцу тихо
затворю —
Вдруг заиграет
яркой зеленью,
И зацветёт всё,
как в Раю.
Хватило б только
самой малости,
Того горчичного
зерна,
Чтоб прорасти
великой радости,
Ведь Пасха —
Вечная Весна…

«Вопрос остался без ответа…»

Вопрос остался без ответа,
И вопрошающий поник —
Опять всё также мало света
Среди блистающих туни́к.
Что толку криком будоражить
Толпу, спешащую на торг? —
И зарастает тёрном пажить,
Ведут учёт роддом и морг.
Молодожёны слышат «Горько!..» —
Пирует мир в своих правах,
Здесь души продаются бойко,
И не слыхали о Дарах.
Среди пустыни многолюдья
Кричи, хрипя – наказ такой —
Чтоб головою лечь на блюде
За чей-то танец колдовской…

«Мы не видим…»

Мы не видим
закатное пламя
В одиночестве
серых будней,
И решаем всё
только сами,
Чем сложнее —
тем безрассудней,
Мы хотим получить
всё сразу,
Не приемля
свыше рассрочку,
Запятой отделяем
фразу,
Когда надо бы
ставить точку.
Непонятны нам
зной и буря —
Мы гоняемся
за миражами,
И величие
собственной дури
До небес вознесли
этажами.
И скармливаем
призрачному счастью
Всё дорогое сердцу,
и святое,
И чавкает зубастой
смрадной пастью
Чудовище
кроваво-золотое.
Мы не стремились
различать подмену
В условиях
поветрия чумного,
И насыщались мы,
вдыхая скверну,
И не казалось нам,
что яда
слишком много.
Не удалось
в источнике отмыться —
Степень токсичности
отравы
поражает,
Коростой зла
покрылись наши лица,
Но зеркала
лишь внешность
отражают.
Нам в глубину нырнуть
не хватит лёгких,
Подняться на вершину —
также тяжко,
Не быть как все —
вот участь одиноких,
Царапающих криво
по бумажке…

Немарья

Я дыханье теряю
вместе с теплом,
Лёгкие обрастают
ментоловым льдом,
Нафталиновый иней
на стеблях волос,
В море глаз, но не синем —
айсберги слёз,
А снега́ так крахма́льны,
и укрыли чело,
От плафона Луны
еле-еле светло,
Формалиновой хмарью
растёкся туман,
Вспоминаю Немарью —
значит, я – Неиван…

Разрыв

Она: «Как ты?..»

Я: «Никак… И я никто,
И никем, и ни за что,
Никуда и никогда,
Больше «нет», и меньше «да»,
Я не «против», я не «за»,
Я не смех, и не слеза,
Я не прямо, я не вкось,
Я разрыв – и не срослось…»

«Я улетучился как дым…»

Я улетучился как дым
И ртутью тихо испарился —
Упавшим волосом седым
На чёрном фраке заискрился.
В бокале водки льдом растаял,
Но спирта крепость не смягчил,
И нарушая сотню правил,
Не то, не тем, не так лечил.
Я рассосался, словно тромб,
До сердца не найдя дорогу —
Ползком во мраке катакомб
На ощупь пробирался к Богу.
Я высох на исходе лета,
Оставив крону зеленеть —
Осколком солнечного света
Лёг на асфальтовую твердь…

«Пьяные гроздья рябины…»

Пьяные гроздья рябины,
Алый ноябрьский свет,
Воздух родимой чужбины,
Дома, которого нет.
Листья так ярко и звёздно
Клён уронил на траву,
Лучше раньше, чем поздно,
И не во сне – наяву
Солнце играет в осколках
Кем-то разбитой воды,
И на бодрящихся ёлках
Первого снега следы.
Скоро завоют бураны
Песни короткого дня —
Время вскрывать свои раны,
Только нет сил у меня…

Глина

У каждого – свои вершины,
Свои падения на дно,
Свои пристрастия, личины,
И деньги, женщины, вино,
Свои мучения и скука,
И просветления порой,
Но бьют одинаково глухо
О гроб комья глины сырой…

To koniec darmowego fragmentu. Czy chcesz czytać dalej?