Три в одном
Расширенные зрачки и выражение лица говорили о многом. Связь с реальностью была отчасти утрачена. Все, что она различала помутневшим взглядом – это вспышки света и масса тел, хаотично дергающихся на танцполе. Если она опускала веки, возникал фейерверк, больно бьющий в виски.
Евгения. Приличная девочка. Университет в Москве, не самый-самый, но довольно престижный. В асоциальных компаниях не замечена. В столице нашла работу с неплохим заработком на должности ведущего аналитика. Вечерами смотрит сериалы. Позволяет себе раз в месяц бокал красного вина. Порочных связей не имеет. Сексуальные контакты – исключительно во время «серьезных» отношений. Внешне весьма недурна. Прямые русые волосы до лопаток, аккуратный нос, зелено-карие глаза. Губы тонковаты. Рост средний. Грудь второго размера. Попа: есть за что подержаться, но использовать в качестве подушки не рекомендуется.
С чего вдруг такая девушка так вляпалась? Она задавала себе и этот вопрос, и еще кучу других.
«Как я тут оказалась?»
«Сколько времени я буду такая?»
«Тут безопасно?»
«Это на меня все смотрят?»
«Почему все слишком быстро?».
Вопросы оставались без ответов.
«Так, сейчас надо привести мысли в порядок» – сказала она вслух.
Пробираясь сквозь толпу, она видела искаженные вспышками софитов страшные физиономии. Еще более мучительными были случайные прикосновения, ледяными иглами проникавшие под кожу. Хотелось закричать и убежать из клуба. «Успокойся, все нормально, это просто люди. Твоя реакция – обостренное восприятие», – бубнила она себе под нос, продолжая двигаться туда, откуда, казалось, веяло свежим воздухом.
Сейчас она воспринимала звук всеми органами чувств. Здесь, в главном зале, звуки были раскатистые, бросающиеся из стороны в сторону, разгоняющиеся во всех направлениях, оставляющие после себя шипящие следы, которые Женя окрестила «шушушками». То была горная река с множеством порогов и подводных гейзеров, с пеной, оставляющей после себя пузырчатый след. От этого закипала кровь во всем теле.
Пройдя несколько помещений, Женя вышла на летнюю веранду, где царила спокойная мелодия. Из колонок выливался лесной ручей, журчал на перекатах, перемешивался с птичьими трелями, подобно живой воде заполнял голову, и его плавное течение помогало течь мыслям, не давало им застаиваться.
В дальнем углу веранды стояла одинокая лавочка. Там можно было спрятаться от хаоса. «Почему она такая жесткая? Или деревянные скамейки для того и делают, чтобы ощутить разницу между примитивной и благородной мебелью? Так, остановись, выдохни. Но почему я не могу выдохнуть? Или я уже выдохнула, просто не заметила? Интересно, люди всегда не замечают, как они дышат? Я точно на это не обращаю внимания, а стоит, ведь это важно…» Она не успела додумать. Мозг стал воспроизводить мультик, описывающий процесс дыхания… Воздух проникает в легкие, там красные кровяные тельца насыщаются кислородом, затем по множеству капилляров и артерий они проносятся как маленькие машинки, отдавая загруженный в них газ. Вроде бы, все именно так.
Мультик закончился. Рядом возник сосед. «Зачем он тут уселся, не понимает разве, что я не хочу никого видеть? А если он попытается познакомиться? Мне же придется ему отвечать, а как я это буду делать? Вдруг он не сможет понять мою речь и подумает, что я наркоманка? А я совсем не наркоманка, просто хотелось провести эксперимент. Я же не знала, что все так получится. А как получилось? Возможно, все пошло именно так, как должно было идти, или же наоборот. Надо спросить у ребят, как у них. Да, конечно, с ними все в порядке, танцуют себе. Главное, не потеряться. Так, где мой телефон? ГДЕ МОЙ ТЕЛЕФОН??? В сумочке лежит. А где сумочка? На коленях…»
– Извините, мы знакомы? – спросил молодой человек.
«Что ответить? Надо собраться».
– Нет, вряд ли. С чего ты решил?
– Просто ты уже пять минут смотришь на меня.
– Вовсе не смотрю. Просто задумалась.
– И о чем? Если не секрет, конечно.
– Ни о чем, просто разные мысли.
Сердце колотилось с такой силой, что она чувствовала каждую мышцу в грудной клетке. «Надо вести себя максимально естественно, как обычно».
– Саша, – молодой человек протянул руку.
– Женя, – она робко ответила на вежливый жест.
Вместо леденящего проникновения под кожу она почувствовала тепло, словно коснулась только что выглаженного полотна. Контакт продлился недолго, но Женя еще некоторое время ощущала его в ладони.
Повисло молчание. Она рассматривала соседа. Легкая светлая толстовка, загорелое лицо, белые зубы, короткие волосы, выгоревшие на солнце, летние широкие брюки, чуть мешковатые. Главное – улыбка, делающая лицо красивее.
Саша сидел спокойно, слегка отвернувшись. Явно изучал людей, плавно двигающихся под музыку. Не искал общения, просто коротал время, дожидаясь кого-то. Знакомство с девушкой было лишь проявлением вежливости…
… Утром, добравшись до дома и оставаясь под действием «эксперимента», она пробовала уснуть, но ее будоражили образы из диснеевского мультфильма. Она была Белоснежкой, а Саша – ее принцем. Они гуляли вдоль ручья, бегущего по лесу, и распевали песни…
Потом все превратилось в огромный холст с бешено крутящимися яркими масляными красками. Потом она уснула, и проспала почти все воскресенье.
Завтра был понедельник. Предстояло пережить рабочую неделю, и не одну.
***
– Да что ж так жарко-то?
Митяй вывалился из метро на площади Пушкина. Солнечный кулак сразу двинул ему в обветренную физиономию. Тридцать пять градусов, полдень и полное отсутствие намека на движение воздуха создавали наихудшие условия для похмелья. Правда, и благоприятных условий для похмелья не существует, но все же, все же…
Оглядевшись по сторонам, он неуверенно поплелся к скамейке, спрятанной в тени. Ноги не слушались, и короткий маршрут превратился в пытку. Да еще и сам Митяй усложнял себе передвижение, пытаясь на ходу перетрясти карманы в поисках денег. «Так, двадцать рублей. Стоп. У меня же была карта». Он еще раз перепроверил «чехлы для рук».
– Проср…!
Звонок прервал уже практически оглашенное на всю улицу ругательство.
– Алло? Да…Нет…Когда? И что я буду делать?
Короткие гудки.
Без мыслей в голове Митяй добрел до лавки и уселся рядом с парнем, докуривавшим сигарету. К Митяю начали приходить бессвязные мысли полукриминального содержания. Пришлось потрясти головой. Помогло.
«Ладно, нормальные герои всегда идут в обход», – сказал себе Митяй и повернулся к парню.
– Старик, не знаешь, у кого тут можно наклянчить двести рублей на пиво?
– Не представляю,– ответил парень.
– Да? А что это у тебя курево такое странное? Трава?
– Стал бы я посреди города косяк забивать! Самокрутки.
– Похоже, я не по адресу.
– Бывает.
Митяй еще раз огляделся по сторонам. Перспективных контактов не наблюдалось. Да и кто сейчас согласится с ним разговаривать? Не бомж, но странный тип. Конечности, торчащие из мятой футболки и потертых шорт, покрыты татуировками. На лбу ссадины. Двухнедельная щетина. Вдобавок такой перегар, что на лету воробьи падают. Красавчик.
– Да не смотри ты на меня так. Не зэк никакой, просто татуировки, по приколу, – среагировал Митяй на косой взгляд парня. – Ты извини, что подошел, начал деньги просить. Понимаешь, трубы горят, а все средства на карточке, а она у брата. Забрал у меня, чтоб не бухал. А я вторую неделю пью. Отпуск у меня.
– Кто же проводит отпуск в Москве?
– А куда мне деваться? Дали вот три недели отпуска за боевые заслуги. В Москву поехал, к брату. А как приехал – сразу пить. Так бы и дальше, но брат карту забрал.
Он глубоко вздохнул. Проводил взглядом симпатичную девушку.
– Girl, you have great sneakers. I have a Jordan too!1
Митяй указал на свои кроссовки, девушка улыбнулась и пошла дальше.
– Я просто очень «Джорданы» люблю, у меня дома коллекция из десяти пар.
– Круто, – оценил собеседник.
– Митяй.
– Саша.
Рукопожатие.
– Ты чего хмурый такой? Может, случилось чего? – поинтересовался Митяй.
– Да нет, все нормально. Так, заморочки небольшие.
– Долой заморочки! Хочешь я тебя прикольну, рэп свой зачитаю?
Не дожидаясь ответа, он стал читать что-то про кроссовки «Адидас». Получалось неплохо, определенный стиль у него был.
Закончив, рэпер воскликнул: «Улыбаешься! Значит, развеселил, значит, понравилось!». Это было правдой. На какое-то время Саша забыл о своих неурядицах. Но помог не речитатив. Уж больно ситуация получилось комичная. Мужик с похмелья подошел, попросил денег на выпивку, а потом ни с того, ни с сего стал читать рэп. Где еще, если не в Москве, может случиться такое? Может быть, в Питере, но там, скорее, прочтут стихи, нежели «погонят рэп».
– Я вообще стараюсь жить по приколу! – продолжал Митяй, – Вот, вроде дядька уже, тридцать три стукнуло, пора детишек растить, дом строить, что еще там… А я все – рэп, кроссовки, наколки. Вот сейчас волосы хочу отрастить, чтобы розовые дреды заплести! – он засмеялся. – Представь, сидишь ты в окопе, стреляешь… Раз, второй. Попал. Потом в тебя попали, а у тебя розовых дредов не было.
Солдат замолчал, опустил голову, попинал асфальт.
– Слушай, Митяй, я поеду, наверное.
– Ступай, и не смотри на часы так часто.
Александр встал, прошел метров пятьдесят и скрылся в метро. Митяй посидел еще минут десять и пошел искать двести рублей на пиво. Через тридцать минут он их нашел, через два часа был прилично пьян, вечером читал свой рэп в горьковском парке. Ночью спал на скамейке. На следующий день собрал вещи и сел на поезд. Спустя пару дней был в расположении части.
Розовые дреды он так и не успел сделать.
***
Настоящие москвичи не ходят в «Старбакс». Это место для приезжих, пытающихся прикоснуться к новой жизни, стать частью большого города, получить level up в комфорте. Олег был из таких, и посещал заведение минимум трижды в неделю. Обитатели сего парадиза – не самая плохая компания. Большинство посетителей – молодые, с ноутбуками, блокнотами. Целеустремленно стучат по клавишам, усердно пишут, бурно обсуждают что-то. Их объединяет идея – если не прыгнуть выше головы, то осуществить попытку у всех на глазах. На миру и смерть красна.
У любого клуба имеются желающие в него вступить. У популярной сети кафешек «Старбакс» – желающих хоть отбавляй. Совсем еще девочки и мальчики пытаются выглядеть чуть старше, обрести вес в обществе. Раньше они покупали сигареты на мамины деньги, чтобы добиться такого эффекта, теперь ходят по брендовым заведениям (тоже, правда, на мамины деньги). Почему так случилось? Сложно сказать. Видимо, виноваты маркетологи, а возможно… Хотя, нет, конечно же, маркетологи. Такие, как Олег. Создатели и жертвы своих созданий.
Сегодня Олег снова сидел в «Старбакс» и таращился в новый ноутбук с надкушенным яблоком на корпусе. Изучал «e commerce» – один из вариантов собственного дальнейшего развития. Была, была у него основная работа, приносившая деньги, но этого мало. Требовалось что-то еще, просто для драйва. Олегу всегда были нужны дедлайны, чтобы «седалище пригорало». Так он полнее ощущал жизнь.
Девять вечера, следовательно, из офиса он уехал три часа назад. Впечатление, что он никогда не отдыхал, разве что в уборной, но и туда он брал телефон, чтобы проверять ставки на контекстную рекламу.
Прием готовой пищи – по расписанию, из заранее привезенных курьерами контейнеров, с подсчетом калорий. Это – чтобы не терять времени на покупку еды и ее приготовление, освободить время для работы.
Пока Олег отдавался любимому занятию, к нему незаметно подошел парень с рюкзаком за спиной, в котором вряд ли имелся ноутбук. Явно – случайный посетитель.
– Олежка! – закричали над ухом, – Засранец, как я по тебе скучал!
– Блин, что так пугаешь? Здорово!
– Ну, чего как неродной? Дай, обниму!
– Тише, Сашка, задушишь!
Теперь они были совершенно разные. Время и пространство сыграли злую шутку. Еще год назад, когда Олег не уехал покорять Москву, они вместе покоряли родной город. Каждый – по-своему, но вместе. Сейчас двое, выросшие в одном дворе, сидели друг против друга, и вспоминали свои приключения, детские и не очень.
На краткий миг работа была забыта.
– Какие планы? – спросил Олег.
– Особо никаких. Хочу по городу прогуляться. Москву посмотреть.
– Можем вместе пойти, только придется подождать, мне надо кое-что доделать.
– Давай.
Новоиспеченный москвич нырнул в ноутбук. Он ел глазами монитор, терзал клавиатуру и вполголоса ругался время от времени. Саша вначале спрашивал, что случилось. Слыша всякий раз: «да так», «ничего», «да нет, все в порядке», он перестал реагировать.
Через час-полтора, перед закрытием кафе, Олег вынырнул в реальность.
– Ну что, я готов. Пошли?
Тихое посапывание.
– Сашка, ты чего? Просыпайся!
– А? Я, вроде бы, задремал. Пошли.
– Возьми кофе, взбодришься. Я по четыре чашки в день пью, очень держит тонус.
– Ага.
– Куда хочешь сходить?
– Ты же тут «местный», вот и показывай.
Такси мчалось вниз по Тверской. Мелькали витрины магазинов, сверкали вывески. Разговор перетек из прошлого в настоящее. Олег рассказывал о своих делах и планах, о том, что дал ему этот город и что еще может дать. Все чаще упоминался «презренный металл». Сашу это не напрягало. Он был рад за того, кто, кажется, нашел свое место в жизни.
Такси остановилось. Лубянка. Когда-то – страшное место, сейчас – одна из самых многолюдных площадей города.
– Ну, что тут? Показывай.
– Пошли, сейчас посидим, отдохнем в кальянной, потом решим, куда двигаться.
– Я думал, мы пройдемся немного, город посмотрим.
– Еще успеем, мне надо дух перевести, а то работаю сутки напролет. Надо же и отдыхать. Там круто, стекла прозрачные, вид на «Детский Мир».
– Ладно.
У Саши не было списка мест, которые ему хотелось посетить. Однако он не понимал, в чем смысл смены одного кафе на другое. Самый лучший способ познакомиться с городом – намотать по нему пяток-другой километров. Но спорить не стал.
Отдав дань дымному изобретению Востока, они отправились в одно из заведений Болотного острова, чтобы «найти приятные знакомства». Это решение Олег продавил ключевым аргументом: «Ты через день улетаешь, будет еще время. А завтра встанем пораньше и пойдем гулять… только я по работе дела доделаю».
Две смешливые девицы согласились продолжить общение в интимной обстановке. В принципе, ничего особенного. Такое уже случалось.
Поехали на квартиру к Олегу. Центром мироздания был снова кальян. Девушки и Саша расположились на диване, хозяин уселся на стул и освободил для ноутбука место на столе.
– Вы извините, я скоро к вам присоединюсь, – обратился Олег к гостям.
Перед погружением в монитор он воткнул наушник в одно ухо, а второе предусмотрительно оставил свободным, чтобы хоть иногда участвовать в разговоре. Правда, он только вставлял ничего не значащие реплики и несколько раз «угукнул».
Ближе к рассвету Олег снова вынырнул.
– А где эти?
– Они ушли полчаса назад.
– Глупо получилось.
− Не заморачивайся, мне кажется, они не слишком обиделись. Давай лучше спать.
Это был их последний разговор в Москве. Конечно, они потом еще созванивались и переписывались в мессенджерах. Все реже и реже.
Утром, поспав часа три, Саша тихонько встал, умылся и ушел из квартиры. Олег проспал до обеда, потом поел из разогретого контейнера и отправился в «Старбакс».
***
Москва. Монументальная. Великая. Ненасытная. Манящая.
Днем – просто большая. С наступлением темноты она преображается. Миллионы огней придают улицам помпезности и раздвигают пределы великого города до бесконечности. Дома обретают загадочность и надменность. Москва, которая днем проводит время в повседневных джинсах и бесформенной кофте, вечером одевается в платье до пят, с глубоким декольте. Притягательная и коварная.
Что-то меня потянуло на метафоры. Ну, а как же? А Патриаршие Пруды? Всемирно известные то ли благодаря булгаковскому Воланду, то ли – светским львам и львицам, оккупировавшим Патрики.
Уж полночь близится, а… я провел в Москве всего около трех суток. А сейчас осталось дождаться рейса и улететь из этого заколдованного места далеко и надолго. Правда, очень далеко, на сотни и даже тысячи километров. А вот надолго ли? По Эйнштейну, все в этом мире относительно, и, в первую очередь, время. Но даже если не вдаваться в науку, я действительно не знаю, смогу ли покинуть Москву навсегда, не считая коротких гостевых визитов?
Интересно, а как долго Олег решался? Видно, долго взвешивал, продумывал каждое телодвижение, каждый финт. Или махнул на все рукой, просто взял билет и улетел? Надо было спросить его раньше, сейчас он не ответит, а если ответит, то вряд ли честно. Мне кажется, он стал частью города. Пошло ли это ему во благо? Надеюсь, да. Он на прямом пути к своей цели, и неважно, в чем она заключается. Только вот, остался ли он собой?
Я заканчивал третий и, возможно, лучший – самый стремительный круг по дорожке вдоль пруда. Смешно, только некому рассказать. Меня всегда веселил тот факт, что «Патриаршие пруды» – во множественном числе, но пруд-то всего один. Разгадку знают только коренные москвичи и экскурсоводы. Ни тех, ни других рядом не наблюдалось. Да и есть ли «москвичи» в Москве или это все выдумки, и они давно вымерли?
Здесь красиво. Фонарики отражаются от воды и мокрых листьев. Посреди пруда – маленький домик для лебедей. Всего два лебедя на такой большой пруд, а еще говорят, что места в Москве не хватает. Может быть, для меня найдется?
В конце концов, нашла же свое место та потерянная девица из клуба! Готов поспорить, что она приехала учиться и осталась навсегда. Наверняка не глупа, даже умна. Но зачем ее понесло в этот «техно-ад»? За острыми ощущениями или просто за компанию? Вряд ли она постоянно посещает такие места. Те, кто «принимает» не впервые, уже научились контролировать себя, не уходят в никуда. Они – в центре танцпола, они отдаются стихии яда и, то ли призывают демонов, то ли бьются в припадке.
Как же ее звали, имя еще такое… Универсальное. Да, Женя. Умненькая и глупенькая Женя, это люди или город на тебя влияют? Люди, ставшие городом, которых изменил город, на который влияют люди… Стоп!
Может, ну его? И что я зациклился на этой Москве? На ней мир клином сошелся? Ведь еще столько городов, стран, континентов! А что я видел? Что я внукам расскажу? Дорогие малыши, ваш дед вместе со своим неразлучным Альцгеймером остался навсегда в Москве. Здесь его и похоронят.
Может, действительно, ну его к черту! Приеду домой, уволюсь с работы, продам все вещи, куплю велосипед и поеду, куда глаза глядят. Стану гражданином мира, отращу бороду, посмотрю свет! Жизнь, полная впечатлений мне обеспечена.
Но разве сейчас я не лукавлю сам с собой?
Я вспомнил Митяя, слишком честного, слишком страшного, слишком правдивого.
Стоит ли жить в городе возможностей и бежать из него, даже если этот бег происходит лишь в твоем воображении? Стоит ли вообще жить, если сама жизнь – это только цель? Нет ответов на вопросы. Потому что ответ и вопрос для каждого свой. А каков мой вопрос и как я на него отвечу – мое дело.
Скоро самолет, пора идти. Я достал старенький плеер. Музыку не обновлял несколько лет. Случайное воспроизведение и первый шаг.
Прощай или до свидания, Москва.
От слова «худо»
– Когда начинается «на грани»? И где сигнал о том, что все летит в тартарары? Почему за мгновение до полного краха вокруг не кричат хором: «Остановись»?
Я поздно спохватился. Уже растаяли сбережения в тех заведениях, где не положено думать о смысле существования.
Внешне я оставался прежним. Ходил на работу «пять на два», принимал пищу, встречался с друзьями, бегал по вечерам в среду и субботу, катал мяч по паркету. Разница между «до» и «после» в том, что только «после» ты понимаешь бессмысленность всех своих занятий. Они просто заполняют пространство и время.
Ставки на спорт. В результате я вышел в ноль по выигрышам и проигрышам. Сотни часов в онлайн-режиме, в состязаниях по истреблению всяких монстров. Куча фотографий девушек и парней в поиске совпадений. Найдя их, никому не написал и не ответил. Просмотр порнографии превратился в хобби, потом в заболевание, потом в рутину, а еще чуть позже – сошел на нет. Дальше: рыбалка, плавание, вейкборд и т.д. Ничто не удержалось в топе дольше, чем на месяц. Останки этого барахла до сих пор разбросаны по квартире. Ракетки, спиннинги, доски, книги. Книги, кстати, особь статья. Вся литература, которая, по заявлениям авторов, могла перевернуть мою жизнь, стоит отдельной колонной. Это – подставка для коробок из пиццерии. Более толкового применения им я не нашел.
Вот так. Ничто новое ни на грамм не разбавило рутину, поэтому я все оставил, как было «до». Зачем менять шило на мыло, если ни то, ни другое на фиг не нужно? Вдобавок, все это не содержит в себе интриги, недосказанности, незавершенности, тайного смысла. Скучно и просто, просто и скучно.
Разве что, рисование осталось не до конца понятым действом. Правда, весьма бестолковым, чтобы на него тратить время, и слишком мудреным, чтобы извлечь из него практическую пользу. И все же принадлежности для рисования были не розданы знакомым, а почетно свалены в отдельном углу, где коварно дожидались своего часа. От судьбы не уйти. Ржавый обрез, небрежно брошенный на трюмо рядом с веером и жемчужным колье в первом акте, обязательно опустится на голову в последнем.
Первый акт разыгрался в баре. Причем, в баре не простом, а «нашем», для завсегдатаев. Для людей на одной волне, одинаково задолбанных жизнью. Залетные, правда, здесь тоже бывали, и вели себя уважительно с угрюмыми аборигенами.
И вот, однажды… Да, именно так. Однажды, поздним вечером, занесло в «наше» заведение компанию безобразно веселых типов. Они шумели и радовались жизни. Каково, а? Самый мерзкий из них постоянно скалился и заигрывал с немногочисленными девушками. Еще он постоянно хвастался, размахивая своим планшетом. «Вы так можете?». «А все говорили, что в этом ничего нет!». «Ну, и кто теперь бездарь?». Так и сыпал. И, можете себе представить – его приятели его поддерживали!
Да, парню надо было дать укорот. Поставить на место, черт возьми. Вышвырнуть на улицу. Никто и слова не сказал бы. Но поступить так, значит, пойти наперекор своим же принципам и местным традициям. Нет, для начала следовало понять причину его самодовольства. Делать ничего не пришлось, он сам подставился. Подошел павлиньей походкой к бару и давай заказывать выпивку, а я – тут как тут.
− Добрый вечер. Извините за любопытство, но что за повод у вас для такого веселья?
Раз он так орет о своих достижениях, значит, гордится ими. Расскажет, как миленький. И – точно.
− Добрый. Если расскажу, вы мне не поверите.
− Ты расскажи, а там посмотрим. Может, не просто поверю, но еще и выпью за тебя.
− Слышал про галерею в Кирпичном переулке? Там уже две недели выставляются знаменитые художники современности, а сегодня был итоговый аукцион. Мало того, что мне удалось попасть туда, и моя работа выставлялась наравне с такими художниками как … (последовало перечисление известных имен). На аукционе моя работа была продана за рекордную сумму!
Тип разблокировал телефон, и на экране возникла заранее заготовленная страница с самой картиной и ее стоимостью. Я онемел. За вот это? Вот столько?! А он бухтел про свою недооцененность, про то, как преподаватели над ним в академии издевались, и что они теперь будут локти кусать, раз не дали ему, такому-растакому, доучиться.
Он явно рассчитывал, что я его поддержу. Но я сказал много обидных слов. Ему бы послать меня подальше или по морде заехать, а он стал спорить. Кому и что он пытался доказать? Мне, который акварель от масла не отличает (ну ладно, это я, конечно, слегка загнул). Вот я ему сдуру и говорю, что так рисовал в начальной школе на продленке. А он, парень – не промах, отвечает: «Давай поспорим с тобой, если ты так в себе уверен!». Сдавать назад было не комильфо: «наши» смотрят, да и я злой, как черт. Согласился. Условия простые: создать и продать картину на следующем аукционе. Ударили по рукам, обменялись контактами и разошлись.
Все могло на этом закончиться. Всякое бывает, когда выпьешь. Но мне до жути захотелось поставить этого типа на место и доказать ему: все, что мы делаем, ничего не стоит. Утром я отсмотрел то, что когда-то намалевал. Это даже набросками нельзя было назвать.
Ладно, была, не была! Взял чистый холст, и давай по нему возить туда-сюда. К вечеру закончил. Получилось ничуть не лучше, чем все предыдущее. Пробовал еще, но без толку. Квартира превратилась в обитель сумасшедшего маляра. Кисти, валики и карандаши вместо вилок и ложек. Почетный угол с холстами стал алтарем самоуничижения. Здесь валялись вещественные доказательства всего, что я перепробовал: различные стили, видео в интернете, учебники, подражательство. Кстати, поручите всезнайке нарисовать «Квадрат» Малевича. Это мигом поставит его (всезнайку) на место. Сам пытался, ни черта не получилось.
В общем, я на месяц исчез со всех радаров. Меня потеряли сотрудники, друзья и знакомые. Точнее, я потерял телефон, дабы не искушать себя возвращением в мир. Если бы мне раньше сказали, что, отрекшись от всего, раскидав мебель вдоль стен, я буду то и дело уничтожать очередной «шедевр»…
Но тут-то меня и осенило, что в этих бесплодных попытках созидания и есть то, что имеет смысл, есть само пространство жизни.
***
Мы созвонились, выбрали место и дату. Встретиться договорились на месте, минуя промежуточные фазы для чистоты эксперимента. Видимо, этот мальчишка был не последней фигурой в художественном мире, раз смог продавить участие в аукционе картины неизвестного художника. Это произвело бы на меня впечатление, если бы имело хоть какое-то значение.
Завернутый в ткань холст я принес в условленное время. Ох, как хотелось забить на все и уйти, не оставляя ни паролей, ни явок! Меня уже не грело кому-то что-то доказывать. Мною уже было приобретено гораздо большее – радость творчества. Но спор есть спор. Да и слишком поздно.
Он отворил дверь, увидев в окне мою кислую физиономию.
− Когда назовут твое имя, выйдешь и поставишь холст в центре зала. Если захочешь, сможешь сказать пару слов о работе, так, для разогрева. Перед тобой – еще трое.
Поджилки тряслись. Богатые циники в зале лениво поднимали таблички, оценивая труд художников в денежном эквиваленте. Это было невыносимо. Кто они такие, какое право имеют судить и приговаривать, вершить судьбы? Тогда я еще не понимал, что это все – ерунда. Так, антураж, оболочка мероприятия. Просто те, кто может себе позволить тратить деньги. Истинные же злодеи – критики – сидели, не шевелясь, строчили в блокнотах и шлепали по клавишам ноутбуков.
Распорядитель назвал мое имя. Прорываясь сквозь вязкий воздух, я чувствовал на себе десятки пар глаз, прожигающих насквозь. Установить холст долго не удавалось. Совсем нервы расшатались. Было страшно за саму картину: вдруг какой-нибудь из «этих» нечаянно прожжет ее взглядом? В общем, дурдом. Но отступать было нельзя. Собрав в кулак волю и оберточную ткань, я обнажил свою Галатею. Молчание было мне ответом, и этот ответ явно затягивался. Решив разрядить обстановку, я принялся мямлить какую-то чушь. Меня прервал стук распорядительского молотка. Восприняв это как добрый знак, я покидал сцену, сопровождаемый его барабанной дробью. Больше ничего не слышал.
Не знаю, как такое получилось. Возможно, сыграл роль мой гамлетовский внешний вид. Или трубным гласом прозвучало благоприятное мнение какого-то именитого критика. Не знаю. В конце концов, почему картина не могла получиться действительно хорошей?
− Уважаемый НН, может быть, вы хотите что-то добавить? Так сказать, в напутствие начинающим живописцам.
− Нет, пожалуй, это все. Именно так я стал художником.