Глава 29. Качай её!
Сели, зарулили. Заглушив мотор, и выпроставшись из своей кабины, Андрей прошёл по крылу до фонаря стрелка, открыл замки, откинул вбок фонарь. Девушка с бледно-зелёным лицом сидела на ремне, нахохлившись, как маленький воробей на жёрдочке, пристёгнутая стальным тросиком с карабином к борту самолёта. Широко расставленными ногами она упиралась в задние бронедверки, а руками крепко держалась за пулемёт. Подбежавшая Шурка с разбегу взлетела сзади на крыло.
– Слава Богу! С возвращением, командир! – от избытка чувств она обняла Андрея, и уже обращаясь к Агнии:
– Агнюша, ну ты чего? Вылезай! Отцепляйся, давай!
– Не могу… – та чуть не плача, – всё кружится, и тошнит…. И я тут опять… – она горестно всхлипнула.
– Ну, хоть не вырвало в этот-то раз? Что, опять вырвало? – Александра заглянула в кабину: – Ох, ё-ё-ё! Матушки мои! Ну и ладно, я всё уберу, не переживай, давай-ка, милая, выкарабкивайся! – Шурка стала отстёгивать ей тросик.
Вдвоём с Андреем они буквально волоком вытащили её из кабины, поставили на землю. Её здорово качало из стороны в сторону.
– Она у нас сегодня герой! – снимая шлем, и вытирая пот со лба, сказал Андрей.
– Да ну?! А что было? – Александра широко распахнула глаза.
– Фрица сбила. Да так сбила, что только ошмётки полетели. В лоскуты! И самое интересное: никто кроме неё этого фрица не увидел – он, гад, в темноте, снизу подобрался. И она его сняла, представляешь?!
– Вот это да! – восхитилась Шурка, и уже к Агнии: – вот ты же молодчина! С почином тебя!
– Ладно, пойдём, доложимся.
– Ой, Андрюш, пойди без меня. Я….я…. – она смущённо скосила глаза вниз, – я тут… мне и на комбез… тоже попало немного… в общем, я… вся испачканная…
На её комбезе под подбородком выделялось большое влажное пятно.
– Да успокойся ты! – стала успокаивать её Шурка, – с кем не бывает! Правда, товарищ командир?
Она вынула из кармана промасленную тряпку, и принялась размазывать то, что было у Агнии на груди, по всему комбинезону.
– Конечно! Подумаешь, ерунда! Никто и не увидит! – кивая, подтвердил Андрей, – просто вспотела немного, и все дела! Я тоже весь мокрый от пота.
– А ну-ка, дайте посмотреть на главного снайпера!!! – заорал Коля-егоза, выскочив из-за борта их самолёта. Как он подбегал, они не заметили – борт их самолёта закрывал от них самолёт комэска.
Он облапил её и стал тискать со словами:
– Ну ты, Огонёк, даёшь! Ну, ты молодец! Ай, да умница! И как ты их углядела-то, а?! А как срезала!
Увидев мокрое пятно у неё на груди, бросил взгляд на Андрея, потом на Шурку, втянул ноздрями воздух, принюхиваясь, кашлянул в кулак и изрёк:
– Фигня! Не считается! При такой болтанке травят все! Обоссысь, обосрись, но боевую задачу выполни! Задача выполнена?! – он посмотрел на девушку, смущённо прячущую взгляд, – выполнена!! Какие могут быть вопросы? Вон, Веселовский в первом вылете вообще полные штаны навалил! Аж до коленок отвисли! И до сих пор, кстати, ни одного фрица так и не сбил!
– Всё равно никуда не пойду…. Пока не отмоюсь, – она сокрушённо вздохнула.
– Поздно, – филосовски изрёк Коля Никишин, – они уже здесь, сейчас будут поздравлять.
И точно – к ним бежала нестройная толпа лётчиков и стрелков. И напрасно Агния, ойкнув, пыталась спрятаться за спину Андрея: два десятка сильных мужских рук с воплями:
– Качай её!!!
подхватили, подбросили в небо, потом поймали, и снова подбросили, и так много раз, несмотря на её мольбы. Наконец, набросавшись вдоволь, поставили ногами на землю.
– Ой, мужчины…. Я ж упаду…. – она действительно стала падать – ноги её уже не держали.
– Зачэм на зэмлю ставыть? – Жорик подхватил оседающую на землю девушку, и отдавая её Андрею на руки, продолжил: – вот так нада! Нада прямо на руки атдавать! Ват так и насы тэпэр! На руках!
***
Мотористы, техники, вооруженцы, как муравьи облепили вернувшиеся самолёты и стали готовить их к повторному вылету.
– Нет, ну вы посмотрите, а! весь ствол синий! Это ж как надо стрелять-то?! – это Лушка, добравшись до турельного Березина, начала возмущаться. Ствол крупнокалиберного УБТ действительно, был в цветах побежалости, что свидетельствовало о его явном перегреве в процессе стрельбы.
Заглянула в нутро патронного ящика:
– Ну да, почти полкоробки нету. Ты что, треть боекомплекта одной очередью высадила, так что ли? – уперев руки в бока, она грозно посмотрела на стоявшую рядом Агнию. Та в ответ только захлопала глазами, не понимая, в чём её вина, и за что её так распекают.
– Я стреляла… да, – она оглянулась по сторонам, ища поддержки. Никого из близких ей людей рядом не было, и ей стало неуютно.
– Стреляла она! Вот ствол-то и расстреляла! Что с ним таким теперя делать, а? Тока менять!
Она стала дёргать ручку перезарядки пулемёта:
– Ё-моё! Ну конечно, ещё и это! Заклинило нахрен! Дульце гильзы оборвало!!
– Лушка, ты чего разоралась? – попробовал её укоротить усатый пожилой моторист их звена, которого все звали дядя Юра.
– А кому возиться-то, а? Мне и возиться! Я ещё и не так разорусь!
Андрей, в этот момент получал наставления от Славы Миронова, стоя рядом с ним у его самолёта, здесь же был и стрелок Коля. Услышав вопли Лушки, и увидев стоящую внизу с поникшей головой Агнию, сорвался с места и помчался к своему самолёту. Коля бросился за ним. Комэск постоял пару секунд, раздумывая – вмешиваться или нет. И тоже решительно зашагал к самолёту Чудилина.
– А ну-ка, молчать! – грозно рявкнул Андрей, подбегая. Агния тут же спряталась за его широкую спину.
– Ты чего тут… бл… моего стрелка обижаешь, а? Что за херня?! – сорвался он цепным кобелём на Лушку.
– А вот такая херня! – не унималась Лушка, – тут работы на пару часов, и где я вам ствол новый возьму?
– Эта девчушка, между прочим, сегодня всю эскадрилью спасла! – сказал сразу врубившийся в создавшуюся ситуацию Коля. – Она такого фрица сняла, которого даже я не смог бы, вот так! И поэтому ты сейчас не только новый ствол, ты ей новый пулемёт поставишь, понятно?! И на всё тебе четверть часа!
– Ишь, какой камандир нашёлси! – ехидно сжимая губы и прищурившись, Лушка упёрлась кулаками себе в бока, – новый пулемёт! Да игде я его вам возьму-то? Сергей Макарыч ещё третьего дня сказал, что ничего не даст.
– С Макарычем я договорюсь, – спокойно сказал подошедший комэск, – Лушка, уймись. Она действительно не виновата. В тот момент по-иному было нельзя. Иначе половина эскадрильи не вернулась бы.
Лукерья фыркнула, и недовольно засопела, отсоединяя патронную коробку с остатком ленты.
Слава Миронов, хмыкнул, поправил ремень.
– Снимай пулемёт, – это Лукерье, потом, повернувшись к Андрею: – Андрюха, пойдём к Макарычу. Сейчас всё решим.
Коля остался контролировать процесс снятия пулемёта, Агния от греха подальше, заторопилась вслед за Андреем и Славой.
– Наделала я вам хлопот, – виновато оправдывалась она, – я же не знала… что такую длинную очередь давать нельзя…
– Да всё ты правильно сделала! Так было надо! Ты не только нас с тобой, ты пол эскадрильи спасла. И плевать на этот посиневший ствол! – ободрил её Андрей, и решительно рубанул воздух рукой: – главное, что фрица того в землю закопала! Так и надо их! В лоб! И без выходного пособия!
Проблема, действительно, решилась быстро: через полчаса на штурмовике под номером 7 стоял хоть и не новый, но совершенно исправный УБТ.
– Ты вот что, Огонёк, – давал наставления Агнии Колька, – ты длинными очередями не сади, ты короткими бей – оно и точнее, и ствол не раскаляется. Да и боекомплект экономится. Длина очереди – не более 10 выстрелов за раз. А лучше – короче. Усекла?
– Ага, – она кивнула в ответ.
– А вообще…. Ты знаешь, Огонёк, тебе бы ещё и Папашу в кабину. Да пару дисков запасных.
– Кого, кого? Чего? – округлила глаза девушка.
– Ну, папашу…. – Колька испытующе посмотрел на хлопавшую глазами девушку, и поняв, что она не врубается, пояснил: – ну автомат, ППШ.
Агния продолжала хлопать глазами, потом, сделав жалобное лицо, умоляюще попросила:
– Ну не мучай меня, объясни мне, про что ты говоришь…
– Так, пойдём, – он решительно взял её за руку, и повел к своему самолёту.
– Вот ей богу, ты как лунатик! Ты что, с луны свалилась? Хотя нет – ты с марса! Я помнится, году в 38-м, на лекцию ходил, в клубе у нас была. Так вот, лекция называлась так: «есть ли жизнь на марсе?» Уж не помню, о чём там речь шла, но суть вроде такая: жизнь то ли есть, то ли нет её, но пока это точно никто не знает.
Он подсадил её на крыло:
– А я вот думаю, что всё-таки жизнь там есть, там такие, как ты живут! – он откинул вбок фонарь, ткнул пальцем в притороченный ремнями к борту пистолет-пулемёт ППШ: – вот, это и есть ППШ. Поняла?
– А, поняла! У нас с такими солдаты аэродром охраняют! – просияла она.
– Ну, наконец-то! – выдохнул с облегчением Коля.
– Коль, ну зачем мне это, а? У меня же пулемёт есть? Да и не умею я стрелять с этой штуки-то! Она и тяжёлая, поди…
– Тяжела-а-ая! Стреля-я-ять она не умеет! Пулемёт у ней есть…. А вот сядете вы на вынужденную, да ещё на немецкой территории, чем от немцев отстреливаться-то будете? Пукалками вот этими? – он ткнул пальцем в кобуру висящего у неё на поясе ТТ, – много не настреляешь. А автомат – это сила! И гранат ещё штуки три-четыре в запасе иметь неплохо. Оч-ч-чень полезная штука! Иногда.
– У нас есть одна…. – робко сказала девушка.
– Одна? Это хорошо. Но мало. И ППШ надо обязательно. Я вам помогу – просто так не получится. В БАО не дадут – там всё по счёту.
– А как тогда?
– Этот-то я у… – он на секунду замолк, не желая выдавать какую-то свою тайну, – не скажу где… выменял. На шило.
– На что?
– На шило, ну, то есть, на спирт. Там интер-р-р-ресная история с этим спиртом тогда получилась! – Коля пригоршней зачесал волосы назад и мечтательно улыбнулся, вспоминая что-то очень приятное, – но думаю, можно и на сгущёнку, шоколад, на курево там…. Но это, если «Казбек» только. На самом-то деле всё не так просто: оружие за каждым бойцом записано, на каждом автомате номер выбит. Но есть варианты… – он заговорчески подмигнул, – короче, подумаем, как это сделать. Ладно, пойдём, а то вон, гляди – лётчики наши идут, похоже, что-то намечается.
Глава 30. Добить переправу!
Ещё до обеда поставили очередную боевую задачу: у разбитой утром переправы скопилась куча так и не переправленной на тот берег техники. Вот её-то, пользуясь моментом, и надо было добить.
Было принято решение лететь не откладывая, тем более, что самолёты стояли уже заправленные и с загруженным боекомплектом. На этот раз в бомбоотсеки половины штурмовиков загрузили по 96 ПТАБов60, а вторая половина несла в своих крыльевых бомбоотсеках по три десятка 10-килограммовых осколочных АО-10. Точно так же, как и в первый вылет, всем подвесили по четыре ЭРЭСа. И точно так же, как и тогда, для облегчения взлёта баки залили не «по самую пробку», а на 2/3 – лететь было недалеко, как говорится, «за забор».
Погода, похоже, вознамерилась быть отменной до самого заката, поэтому стали готовить к вылету и первую эскадрилью, чтобы она была на подхвате на случай, если после обеда поступит ещё какая-либо боевая задача.
– Слушайте сюда, хлопцы, – командир эскадрильи капитан Вячеслав Миронов держал планшет с картой, – на этот раз никаких финтов с заходом с запада не делаем, атакуем с ходу – солнце уже высоко. Далее: никаких хитрых маневров, как в первом вылете – тут не до жиру. Летим прямо в лоб – мы в то место, где был левый мост, шестёрка с третьей эскадрильи – правее, где был правый. И там, и там полно техники. В районе цели нас наверняка уже ждут, – он обвёл взглядом хмурые лица, – с оркестром. Думаю, что и истребители подтянут. Да и зенитки все, что были, уже наверняка успели восстановить. Хорошо, если новых не успели подкинуть для нашего полного счастья. Поэтому тактика такая: идём правым пеленгом, за 15 км до цели переходим на бреющий, за три километра до цели делаем горку, на планировании увеличиваем дистанцию до 100 метров между самолётами. Делаем один, повторяю – один заход! В скопление техники бьём ЭРЭСами, причесываем пушечно-пулемётным огнём, и на выходе бросаем бомбы. Там не промахнёшься! Никаких вторых и третьих заходов! Всю нагрузку сбрасываем за один заход! Всем понятно?
И опять, как перед первым вылетом, общее молчание было ответом. А что было говорить? Все они были битые и опытные бойцы, и каждый понимал, что иного способа выполнить боевую задачу нет – лишняя минута нахождения над целью в таких условиях может привести к невосполнимым потерям.
– Все хлопцы, по коням. Вылет через 5 минут.
Взлетели на этот раз в уменьшенном составе – двумя шестёрками. Точно также, проходя над аэродромом истребителей, подхватили свой эскорт в составе двенадцати Як-7Б.
Через пять минут после подхвата Яков вся группа из двух шестёрок Илов стала плавно уменьшать высоту, пока не перешли на бреющий полёт. Тяжёлые машины почти стригли верхушки сосен, и приходилось уделять повышенное внимание пилотированию. Идти плотным строем и без того достаточно трудно: надо не только активно шуровать ручкой и педалями, но и постоянно работать газом, пытаясь удержаться на необходимой дистанции за ведущим. А тут ещё и земля рядом…
Агния, сидя на широком ремне в своей кабине, с любопытством оглядывалась по сторонам: при полёте на высоте считанных десятков метров картины зимних пейзажей так стремительно проносились мимо, что захватывало дух. Хотелось поделиться своими ощущениями с Андреем, но ловя его мысли, которые были заняты исключительно пилотированием самолёта, она понимала, что любым разговором она может ему сильно помешать, поэтому сидела и помалкивала. Полчаса назад, присутствуя вместе со всеми стрелками при постановке боевой задачи, она хоть и не поняла до конца всех тонкостей предстоящего вылета, но легко улавливая мыслеобразы присутствовавших пилотов, девушка со всей чёткостью осознала, что дело им предстоит крайне трудное и рискованное. И ещё неизвестно, что лично ей предстоит сегодня сделать для того, чтобы защитить Андрея от смерти.
Пытаясь отогнать от себя тяжёлые мысли, она поправила на себе неуклюже-громоздкий американский бронежилет, поудобнее устроилась на ремне, и с удвоенным вниманием стала осматривать заднюю полусферу. Правее и немного сзади шла четвёрка штурмовиков их эскадрильи.
На этот раз к району разбитой переправы подходили по кратчайшему пути – солнце уже было достаточно высоко, и хитрость с заходом с тёмной стороны неба было уже не применить, да и любому дураку было понятно, что их там уже ждали. Вот только никто не ожидал, что будут ждать ТАК.
Над целью вился целый рой вражеских истребителей – явно больше двух десятков. Видимо, не в силах оперативно подтянуть к месту предполагаемой атаки дополнительные батареи зенитной артиллерии, немцы решили задачу другим, доступным им способом.
Завидев приближающуюся группу Яков (а первоначально они увидели именно их, так как Яки шли с превышением над Илами на 200 метров) немцы явно зашевелились: какая-то часть их истребителей направилась в их сторону, какая-то осталась барражировать на месте, а остальные пошли в набор высоты.
– Внимание! Истребители противника! – раздался в наушниках голос командира эскадрильи. Андрей посмотрел по сторонам, на самолёты их шестёрки. Было видно, как на ближайших к нему самолётах стрелки подобрались, прильнули к пулемётам.
– Внимание! – опять раздался голос комэска, – делаем горку!
И самолёт командира полез вверх. Андрей вслед за ним плавно потянул ручку на себя, следя за самолётом ведущего. Вот он перевалился через верхнюю точку и заскользил вниз, как на санках с горки. Андрей сделал горку чуть выше, чтобы увеличить дистанцию, и вошёл в пологое пике.
Смотреть по сторонам ему было уже некогда. А там уже закручивалась собачья свалка между нашими и немецкими истребителями. Четыре пары мессеров (это те, что сразу полезли в набор высоты), свалились сверху, как снег на голову, на истребители сопровождения, пытаясь связать их боем. Но те наши Яки, что сопровождали Илы, вёл в бой командир эскадрильи капитан Сергачёв, боевого опыта которому было не занимать, и уловка не прошла: в бой с мессерами ввязались только две пары Яков, остальные же пошли в набор высоты, не теряя из виду своих подопечных.
Четыре пары немецких истребителей, наращивая скорость, а это было видно по усиленному выхлопу их двигателей, пошли прямо в лоб на шестёрку Илов второй эскадрильи (в составе которой и летел Андрей), сопровождаемых четвёркой Яков. Когда дистанция сократилась до полутора километров, уже легко можно было узнать в них Фокке-Вульфы-190. Только у них были такие характерные, широкие и лобастые носы.
Чем руководствовались немецкие пилоты Фоккеров, идя в лобовую атаку на бронированные Илы? Побудительными мотивами могло быть и приличное преимущество в залпе61, и надежда на то, что штурмовики будут слишком заняты атакой по наземным целям. А может, взыграла в крови тевтонская гордыня, или же они получили однозначный приказ не позволить Илам отработать по переправе. Одним из решающих факторов могла быть и неплохая защищённость лётчика Фокке-Вульфа в лобовых атаках – широкий, звездообразный мотор защищал пилота лучше всякой брони. Да и бронирован Фоккер тоже был неплохо, в том числе и с фронтальной проекции тоже.
Как бы там ни было, но восьмёрка Фоккеров пошла в лобовую…
– Внимание! Истребители противника прямо по курсу! – все услышали в наушниках звенящий от боевого азарта голос командира эскадрильи, – приказываю – атаковать!
Все шесть Илов, только что сделавшие горку, и уже было начавшие свое пологое пикирование для атаки немецкой техники на земле, все, как один, подняли носы, и прибавив газу, пошли в лоб на восьмёрку Фоккеров…
***
Двинув ручку газа вперёд до упора, и немного взяв ручку управления самолётом на себя, стиснув зубы, лёгкими, чёткими движениями ручки Андрей вогнал одного из Фоккеров в центр прицела, взял чуть повыше (дистанция была метров 800…900) и нажал гашетки. Ил-2 содрогнулся от залпа, дымные трассы понеслись в сторону противника. На носах и крыльях Фоккеров появились трепещущие, яркие вспышки, и точно такие же трассы устремились навстречу. Время растянулось. Широко раскрыв глаза, Андрей завороженно смотрел, как несутся навстречу плотные пучки трасс. Руки как будто свело судорогой, где-то в ставшей вдруг пустой, как котёл, голове билась единственная мысль: «главное – не сворачивать, главное – не сворачивать». Гулко бабахнуло по плоскостям, шваркнуло, рикошетя и высекая искры, по бронекорпусу, хлестануло по лобовому бронестеклу. От этого удара Андрей на мгновение инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза снова, он увидел сквозь паутину трещин на лобовом стекле, как прямо в него летит, разваливаясь на горящие куски, расстрелянный им в упор Фокке-Вульф.
«Всё, амба» – стрельнуло в голове.
Но его руки и ноги сами, помимо его воли, вдруг стали работать, как будто кто-то жёстко и принудительно перехватил управление на себя. Левая нога толкнула педаль до упора, обе руки резко бросили ручку управления влево и тут же выбрали её до упора на себя. Самолёт мотнуло так, что от перегрузки потемнело в глазах, и было ощущение, что его буквально как студень размазало по спинке сиденья.
Разбрасывая в разные стороны горящие куски немецкого дюраля, в десяти метрах от него мелькнуло то, что ещё три секунды назад было фашистским истребителем. Но он этого уже не видел – руки почему-то продолжали удерживать ручку управления в прежнем положении – влево до упора и на себя, до самых яиц, и самолёт, занося хвост, перевернулся на спину.
Вывалившись из строя, и продолжая по инерции выписывать в небе свою кривую кадушку62, Андрей находясь во вращающемся самолёте вниз головой, запрокинув голову, через верхнее остекление кабины завороженно смотрел на то, как ещё пара сбитых Фоккеров пошла в свой последний путь к земле, как самолёт комэска, окутался облачками разрывов, мгновение спустя выскочил из них, и опустив нос, опять вошёл в пикирование. Справа и слева кометами промелькнула пятёрка оставшихся Фоккеров. Летел вниз, кувыркаясь без половинки консоли попавший под раздачу Як. Ещё один Як, с остановившимся винтом и с дымившим двигателем развернулся, и начал своё пологое пикирование на восток.
– Андрей, ну ты чего? Соберись! Вниз лети! Все уже вперёд ушли! Давай уже, бери управление! – зазвенел в наушниках возбуждённый голос Агнии.
Почувствовав, что непонятный столбняк его отпустил, он, спохватившись, отдал ручку от себя, выправил крен, подработал педалями и устремился вниз, вслед за ушедшей вперёд эскадрильей. Самолёт комэска, летевший первым, уже выскочил из атаки, второй и третий самолёты били ЭРЭСами по куче сгрудившейся техники, четвёртый и пятый в пологом пике шли в атаку.
Получается, что вся пятёрка атакующих штурмовиков уже проскочила вперёд, и Андрей пристроился за замыкающим строй самолётом, положив большие пальцы рук на обе гашетки на «баранке». Было хорошо видно, как по атакующим самолётам его эскадрильи бьют несколько зениток, но пятёрка Илов, имея приказ делать всего один заход, и не обращая внимания на их огонь, упорно шла вперёд. Один за другим, заходя на цель, и выдерживая дистанцию в сотню метров, самолёты били в кучу немецкой техники ЭРЭСами, проходились по грязно-белым кирпичикам танков, бронетранспортёров и грузовиков из пушек и пулемётов, и в этом же заходе освобождались от бомбовой нагрузки.
Сотни ПТАБов сыпались вниз мелким горохом, накрывая технику сплошной пеленой мелких разрывов. Десятки осколочных десятикилограммовых АО-10 довершали погром, разрываясь среди техники и нашпиговывая осколками всё, что не относилось к тяжёлой бронетехнике: грузовики, мотоциклы, бронетранспортёры. Получалось не очень точно, но учитывая большую площадь цели (остановившаяся колонна, расползлась в стороны и походила теперь не на змею, а на толстую, кривую колбасу), получилось очень даже неплохо.
Сквозь сетку трещин на лобовом стекле теперь было плохо видно то, что происходило по курсу, но хоть как-то целиться было можно. Вот проскочила внизу река с разбитым ими утром мостом, вот облака разрывов от ЭРЭСов и бомб от идущих впереди него штурмовиков. Добавив в эту кашу свои четыре ЭРЭСа, и прострочив пулемётно-пушечным огнём чудом уцелевшую цепочку грузовиков, стоявших чуть в сторонке, и выходя на ста метрах из пологого пикирования, рванул на себя рычаг ручного сброса бомб. Открылись створки крыльевых бомболюков, и 96 ПТАБов ринулись в свой последний полёт, довершая то, что уже сделала только что завершившая штурмовку пятёрка штурмовиков.
В наушники ворвался голос комэска:
– Чудилин! Твою мать! Почему оставил ведущего?!
– Фоккеры! Выбился из строя на лобовой! Догоняю!
Уже совершая отворот влево, и уходя от цели, Андрей увидел, что один из штурмовиков их шестёрки уже выйдя из зоны обстрела зениток, был стремительно атакован подскочившей парой мессеров, вывалился из строя, и теряя высоту, пошёл на снижение. Зенитки продолжали бить вслед уходящему от цели самолёту Андрея. Дважды гулко бабахнуло по левому крылу.
– Иду на вынужденную! Мотор! Мотор! – по интонациям Андрей узнал голос Мишки Никитенко.
Было видно, что он старается дотянуть до большой поляны, расположенной за небольшим перелеском, километрах в полутора от горящей немецкой колонны у переправы.
Дав газ на максимум, Андрей, сопровождаемый трассами эрликонов, наконец-то догнал самолёт комэска и пристроился ему в хвост.
Едва перемахнув верхушки деревьев, самолёт Никитенко неловко плюхнулся на брюхо метрах в трёхстах от кромки леса.