Глава 28. Ангел открывает счёт.
День предвещал быть жарким: небо на востоке стремительно светлело, солнышко ещё пока не выглянуло из-за края земли, но было понятно – будет хорошая погода. А значит, и боевые вылеты с самого утра. Тем более, что ещё вчера командир эскадрильи упомянул про переправу, которую им предстояло штурмовать. Так оно и вышло – сразу после завтрака, прибыв в общую землянку рядом с КП, лётный состав получил приказ готовиться к вылету.
Мотор у их «семёрки» был уже прогрет, в четырёх крыльевых бомбоотсеках лежали четыре пузатых ФАБ-100, на балках под плоскостями угрюмо насупились четыре ЭРЭСа. Приняв доклад техника и вооруженцев, Андрей с Агнией пошагали к месту сбора пилотов.
– По данным разведки, вот здесь, в квадрате Б-15, – комэск ткнул пальцем в точку на карте, – фашисты организовали переправу. Наша задача: эту переправу уничтожить. Идём тремя эскадрильями, первая, вторая и третья. Там два моста, наш – левый, третья эскадрилья работает по правому.
– А пэрвая? – подал голос Георгий.
Комэск исподлобья неодобрительно сверкнул глазом:
– Не перебивай, сейчас всё поймёшь. Всё по порядку. Задача на самом деле непростая, – командир эскадрильи обвёл взглядом сгрудившихся вокруг него лётчиков второй эскадрильи, – расстояние между мостами метров пятьсот, и переправа хорошо прикрыта зенитной артиллерией, поэтому летим полным составом: тремя шестёрками. Первая эскадрилья и атакует первой, её задача: максимально подавить ПВО, поэтому они работают только по зениткам. Наша задача, второй и третьей эскадрилий – разрушить переправу, причём долбить надо одновременно оба моста. Таким образом, оставшийся зенитный огонь будет распределён по двум атакующим группам. Понятно изъясняюсь? – он исподлобья зыркнул глазами по хмурым, озабоченным лицам, – до цели идём гуртом, тремя шестёрками, в прямой видимости друг друга. По пути подхватываем истребителей прикрытия. При приближении у цели первая шестёрка, как шла, так и продолжает идти прямо на переправу, отвлекая на себя всю зенитную артиллерию, и сходу работает только по ней. Мы же, вторая и третья шестёрки, за пару километров от цели расходимся: они отваливают вправо, мы отваливаем влево, – он образно показал руками, – потом разворачиваемся, и сходимся под углом в 90 градусов, как на ножницах57, в данном случае как бы берём их в клещи, – руки комэска опять вживую показали предстоящий манёвр.
– Атаку начинаем одновременно, с разных направлений, мы – левый мост, они – правый. Мы идём правым пеленгом, и атакуем с левого круга, третья эскадрилья наоборот – идут левым пеленгом, и атакуют с правого круга, – командир эскадрильи на руках показал синхронную работу двух эскадрилий, работающих каждая со своего круга, по своему мосту, – из круга не вываливаться, над целью с самолётами третьей эскадрильи не смешиваться, иначе будет каша. Вопросы есть?
– Зачем такие сложности-то? Не запутаться бы… – озабоченно буркнул Миша Никитенко, – атаковали бы, как обычно. С минимальным интервалом, сначала мы, потом они, и делов-то! Раз-два и мы в дамках!
– Да не получится вот так сходу в дамки! Я ж вам о чём толкую?! У них там зенитных стволов вокруг переправы понатыкано столько, что если будем атаковать по очереди, то все оставшиеся стволы – на нас, они нам свинца напихают по самые гланды – половина там останется. А потом тоже самое проделают и с третьей эскадрильей. Думаешь, первая шестёрка сможет всю ПВО подавить?! Так, причешут слегка, да страху нагонят…
– Да… незадача…. – почесал голову под шлемом Миша.
Поэтому в первом заходе бросам ФАБы на переправу, во втором первая и вторая пары занимается подавлением зениток, оставшаяся пара – добивает ЭРЭСами то, что осталось от переправы. Третий заход – причёсываем пушечно-пулемётным огнём то, что уже успело переправиться. Идём шестёркой, – Миронов прищурил глаз и внимательно осмотрел обступивших его пилотов. Стрелки, чтобы не мешать процессу, отошли немного с сторонку, курили, но молча, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил комэск.
– Работаем со свободного круга, дистанция между машинами 500…600 метров. Я веду первое звено, летят: Авдеев, Никитенко, Кутеев и Горидзе, – он сделал паузу.
Андрей Чудилин вздёрнулся:
– Товарищ командир! А я?
– И ты тоже, куда же мне без ведомого? – усмехнулся комэск, – так, всё понятно?
Дружное молчание было ему ответом.
– А мы? – жалобно спросил за всех остальных младший лейтенант Юрчик Сизов.
– А вы на подхвате. Ныне без вас обойдёмся, идут только старики.
– А Чудилин что, – старик?
– Разговорчики! – нахмурился Миронов, – ты без году неделя, как стал летать, а Чудилин с 41-го летает, и сбитые у него есть. Так что отставить! На ваш век хватит! – и, подытоживая, громко: – всё, хлопцы, по коням!
Не теряя времени, лётчики рванули к своим самолётам. Стрелки, стараясь не отстать, устремились вслед за ними.
Ил-2 под номером «7» стоял в двух сотнях метров. Пробежав первую сотню, Агния запыхалась.
– Ой, Андрюшенька, ой, подожди, родненький! – задыхаясь на бегу, взмолилась она.
– Давай, милая, давай, в самолёте отдохнёшь! – подгонял её Андрей.
Когда добежали, её в кабину пришлось запихивать буквально на руках.
Андрей бухнулся задницей на уже уложенный в чашку сидения парашют, с помощью Шурки одел на плечи его лямки, пристегнулся поясными и плечевыми ремнями.
– От винта!
– Есть от винта! – весело крикнула ему Александра.
Прогретый двигатель завёлся с полтолчка, перданул из выхлопных патрубков чёрной бензиновой гарью и утробно зарокотал на малых оборотах.
– Агнию пристегнула? – он обернулся к Александре.
– Ага, сидит на обезьянке! – крикнула она ему в ухо, пытаясь перекричать рокот 1720-сильного двигателя.
Шурка спрыгнула на землю, Андрей руками дал ей команду убрать колодки. Она метнулась под левое крыло, и выскочив оттуда через 3 секунды, отбежала в сторону, таща левую колодку за верёвку. Одновременно с ней, но справа, то же самое проделала оружейница их звена Лушка, выдернув правую колодку.
Не снимая левой руки с рычага газа, большим пальцем этой же руки перещёлкнул рычажок на смонтированном на нём переключателе (отметив про себя, насколько удобнее стало: молодец Шурка, запараллелила этот тумблер с таким же на микротелефонном щитке!).
Включился на передачу:
– Седьмой к вылету готов!
Андрей, поднатужась, потянул вперёд подвижную часть фонаря, выполненную из 6-мм бронеплит, защёлкнул его на стопор, и, внимательно следя за самолётом ведомого, потихоньку стал выруливать за ним на старт.
Щёлкнул кнопкой СПУ:
– Агния, ты как?
– Нормально.
Самолёт ведущего, вздымая снежный вихрь за хвостом, начал разбег.
Андрей плавно газанул, и удерживая направление педалями, пошёл на взлёт.
Собрались на круге, над аэродромом, разделились на три эскадрильи, и выстроив три пеленга – два правых и один левый, пошли с набором высоты навстречу светлеющему на востоке небу.
Через 10 минут, проходя на высоте 1000 метров над аэродромом истребителей, они увидели, как с него стартовали две шестёрки Яков. Три шестёрки штурмовиков, сделав круг над их аэродромом, дали Якам набрать высоту. Яки разделились: две пары оттянулись назад, и остались позади ударной группы, и поднялись выше метров на 200, четыре оставшиеся пары заняли позиции слева и справа от штурмовиков.
– Смотри, как нас пасут-то, – Андрей по СПУ связался с Агнией, – мышь не проскочит.
Недолгое молчание, потом щелчок СПУ:
– Андрюш, а я вот думаю: а они снизу, из темноты, не подберутся, а? Ведь ничего не видно!
Андрей посмотрел вниз направо, потом налево, нажал кнопку:
– А ведь точно. Ни зги не видать. Ну, будем надеяться, что фрицы ещё спят.
– Андрюш, а если не спят? Может, ты по радио командиру скажешь об этом, а? Предупредишь его?
Андрей вспомнил предупреждение комэска насчёт радиомолчания, и лишней болтовни в эфире, посмотрел на самолёт ведущего, чётко различимый слева впереди в виде тёмного силуэта на светлеющем небе.
– Да не…. Не буду, нельзя. Приказано сохранять радиомолчание. Да он и сам не дурнее паровоза, я так думаю. Вон, смотри, как его Колька под хвост вниз смотрит, аж голову высовывает из-под козырька.
– Ну ладно…. Только что-то неспокойно мне, Андрюшенька.
– Сиди ровно, и смотри в оба.
***
Четвёрка «Густавов» 58 уже 10 минут патрулировала в предполагаемой точке пересечения с курсом группы русских штурмовиков.
«Всё-таки полезная эта штука, – подумал лейтенант Ганс Грауптнер, ведущий звена, – эти новые, с повышенной чувствительностью, станции радиоперехвата. Теперь мы имеем возможность перехватывать переговоры русских ещё на земле, когда они стартуют со своих аэродромов. Место расположение точки базирования русских штурмовиков известно, предполагаемая цель удара – тоже. Скорее всего, это – переправа. Вчера были замечены крутившиеся в том районе два самолёта русских, воздушная разведка, что же ещё? Провести на карте прямую линию между этими двумя точками – проще некуда. Всё это было сделано ещё вчера вечером, а сегодня рано утром, ещё до рассвета, у восьми самолётов из их штаффеля 59 были заправлены баки, в патронные ящики был уложен боекомплект, и прогреты моторы. И как только со службы радиоперехвата прошла информация о взлёте русских штурмовиков, им сразу была дана команда на взлёт.
И теперь два звена Густавов нарезали плавные длинные восьмёрки на высоте в 500 метров, перпендикулярно предполагаемому курсу русских. Да, сегодня маневренность наших птичек немного ограничена – подумал Ганс, – у каждого истребителя под консолями дополнительно подвешены пушечные контейнеры. Но, ах, как хороши эти R-6, дополнительные наборы вооружения в виде двух подвесных контейнеров с 20-мм пушками! Море огня!
Хоть и взамен этого мы и получаем чуть меньшую маневренность. Так она нам сегодня и не понадобится! Не будет никакой собачьей свалки с истребителями сопровождения штурмовиков – просто подойти снизу, благо внизу вокруг сплошная темень. Подобраться в этой липкой, тёмной мгле прямо под брюхо русских штурмовиков, там, где их не увидят даже сидящие лицом назад бортстрелки. И уж тем более, их не увидят пилоты истребителей прикрытия, идущие выше на пару сотен метров. Им же русские же штурмовики, напротив, будут прекрасно видны в виде чёрных силуэтов на светлеющем небе. Подойти вплотную, и с кинжальной дистанции, – прямо в пузо! В упор – с пяти стволов! Не выдержит даже бронекорпус, а уж всё остальное – точно в мелкую щепу! На четырёх истребителях его звена – двадцать стволов. Один заход – четыре сбитых штурмовика (а, может, и больше!). Потом – на скорости резко вниз, с переворотом, и ищи-свищи! Гениальный в своей простоте план!
Впереди, под капотом, утробно мурлыкал 1475-сильный 37-литровый Даймлер-Бенц-605, на приборной доске чуть подрагивали стрелки на подсвеченных шкалах приборов.
Ганс бросил взгляд на приборную панель, туда, где в верхнем правом углу были часы. Прошло уже 10 минут с момента взлёта его штаффеля и около пятнадцати минут с момента взлёта русских штурмовиков. Пора бы им уже и появиться. И точно: на светлой части неба, с востока, приближались тёмные точки. Они росли, быстро приближаясь. Теперь уже можно было их сосчитать. Так, три шестёрки покрупнее – это штурмовики; и шесть пар точек поменьше и повыше – это истребители.
Идут с превышением в 500 метров, нас на фоне тёмной земли не видят – подумал Ганс Грауптнер. Убедившись, что это то, что они ищут, Ганс махнул крыльями своему ведомому, – для скрытности атаки был строжайший приказ не пользоваться радио, и стал строить маневр для атаки, закладывая широкий вираж, чтобы пропустить русских вперёд и на скорости зайти снизу им в хвост.
***
Прошло две минуты. Ровный гул двигателя убаюкивал и успокаивал, самолёты, слегка покачивая крыльями, целеустремлённо шли к цели, каждый нёс по 400 килограммов смерти.
Щелчок в наушниках:
– Не знаю… у меня какое-то чувство, что на нас кто-то смотрит… злобно так…. Я что-то чувствую, Андрюша!
Андрей бросил взгляд на самолёт ведомого, идущий впереди, справа в полусотне метров. Коля Никишин сидел ровно, время от времени поглядывая вниз, на землю. «Хм, Колька спокоен, а Агния как будто что-то почуяла» мелькнула мысль.
Опять щелчок в наушниках:
– Я не как будто, я по-настоящему что-то чувствую. Страшное, чёрное… снизу подползает. Как будто щупальца тёмные к нам протягивает. Как кракен из бездны…
Андрей сглотнул. Помолчал немного, ощущая, как зашевелились волосы под шлемофоном. Стало очень неуютно, он повёл плечами:
– Ладно. Если что подозрительное увидишь – сразу оповести меня. Хорошо? И будь готова открыть огонь.
– Хорошо. И я готова. – Агния, держа пальцы на гашетке пулемёта, широко раскрытыми глазами продолжала всматриваться в темноту под хвостом самолёта.
***
Подходя снизу к русским самолётам, Ганс хорошо видел русские штурмовики, выделявшиеся чёрными силуэтами на светлеющем небе. Главное: сбить первую пару – там идёт ведущий группу командир эскадрильи и его ведомый. Подбираясь снизу всё ближе и ближе к строю русских штурмовиков, Ганс хладнокровно просчитывал последние нюансы манёвра. Так, подойти на полсотни метров, ручку на себя, нос вверх – ведомый первой пары вползает в прицел, залп из всех пяти стволов, резкий отворот вправо – теперь в прицеле сам ведущий, снова залп, ручку от себя, переворот через правое крыло, полупетля вниз, уход на контркурсе. Если всё получится, и в одном заходе ему удастся сбить обоих, то на киле его Густава к 64 отметкам его побед можно будет пририсовать ещё парочку.
Ведущая пара русских уже была почти прямо над головой.
«Так….так… вот! Пора!» Ганс Грауптнер плавно потянул ручку на себя.
***
Неожиданно уши в шлемофоне резанул звенящий от напряжения голос девушки:
– Снизу! Под хвостом! Два немца! Почти под нами!
Андрей, уже готовый к маневру, среагировал мгновенно, резко и до упора выбрав ручку на себя, и одновременно левой рукой двинув вперёд до упора ручку газа. 1720-сильный мотор, проглотив увеличенную порцию топливо-воздушной смеси, взревел, и напористо потащил самолёт вверх. Перегрузка, чуть не расплющив, с силой вдавила Андрея в кресло.
Стрелок Коля Никишин и все пилоты остальной четвёрки Илов, идущих в пеленге сзади и левее, с удивлением увидели, как самолёт Чудилина резко вздёрнул свой нос и как ужаленный, свечкой пошёл вверх. И тут же темноту раскололи вспышки выстрелов крупнокалиберного пулемёта заднего стрелка. Длинная, очень длинная очередь бесконечным огненным снопом ушла вниз, в темноту, мотнулась из стороны в сторону, как бы ища во что упереться, и наконец, через секунду, воткнулась в смутный, почти невидимый в темноте, худой силуэт, подкрадывающийся к шестёрке Илов снизу.
***
Русский штурмовик, увеличиваясь, уже почти вполз в прицел, до открытия огня осталось какая-то пара секунд, как вдруг произошло нечто, чего немецкий ас никак не ожидал: Ил-2, идя в общем, плотном пеленге, резко задрал нос, и свечой пошёл вверх, а из задней огневой точки в его сторону рванулся плотный пучок трассирующих пуль. Ганс судорожно бросил свой истребитель в сторону, но поздно – огненная струя из трассеров, шарахнувшись из стороны в сторону, через какие-то мгновения упёрлась в его самолёт…
***
Ведущий мессершмитт взорвался, раскидывая в разные стороны горящие обломки, а трасса пулемёта метнулась к следующей смутной тени, и несмотря на то, что пилот ведомого мессершмитта мгновенно среагировав, бросил машину вниз, она зацепила и его.
Почувствовав всем телом потерю скорости (задница оторвалась от чашки сиденья), Андрей отдал ручку от себя, и его Ил-2, оказавшийся выше и сзади метров на 200 от основного строя, тяжело перевалившись в верхней точке горки, опустил нос и вошёл в пикирование. Андрей хорошо видел, как все стрелки ушедших вперёд Илов стали отчаянно высаживать вниз, в темноту, очередь за очередью, отгоняя остальные истребители противника. Два Яка сорвались с высоты вниз, преследуя нападавших. Сбитый Агнией мессершмитт отдельными, пылающими обломками, валился вниз.
Андрей, разогнав скорость в пикировании, плавно догнал свою эскадрилью и аккуратно занял своё место в строю. Пролетая мимо самолёта Ильи Кутеева, он увидел, как тот, глядя на него, покрутил пальцем у виска, комэск же, открыв форточку и обернувшись назад, погрозил ему кулаком, а Коля Никишин в восхищении показал большой палец.
Выдохнул, чуть пришёл в себя, и с трудом уняв дрожание кончиков пальцев, щелкнул кнопкой СПУ:
– Агнюша, ты как?
Пауза, ответный щелчок:
– Вроде нормально…. Только тошнит немного….
– Ничего, это пройдёт.
– Андрюш, я ведь попала?
– Ого! Ещё как! Она ещё спрашивает! Да его в лоскуты разорвало! Ты же видела, как он горящий падал! И как ты его почувствовала?!
– Не знаю…. Это как…. Как… Вроде какого-то злого взгляда, что ли. Страшный, жуткий, прилипчивый. Как будто огромная, мерзкая тварь липким, вонючим языком ощупывает тебя, перед тем, как сожрать! У меня до сих пор дрожь по всему телу… За тебя сильно испугалась. Что не успею…
– Ну и ну! Чудеса, да и только, – только и мог вымолвить Андрей.
Пересекли линию фронта, углубились на вражескую территорию и через три минуты всё группой плавно повернули на 90 градусов влево. Через минуту полёта сделали ещё один разворот влево на 45 градусов. Теперь светлая часть небосклона с готовым вот-вот показаться из-за горизонта солнцем оказалась прямо по курсу. Впереди, отражая своей поверхностью небо, блеснула извилистая лента реки.
Щёлкнуло в наушниках, и с шумами эфира в голову ворвался голос командира эскадрильи:
– Внимание, цель перед нами, вторая эскадрилья – заходим слева, работаем с левого круга.
Андрей увидел, как самолёт комэска стал закладывать пологий левый вираж, и последовал за ним. Остальные четыре самолёта их шестёрки повторили этот манёвр, сохраняя строй правого пеленга. Третья же эскадрилья, напротив, стала пологим виражом плавно уходить вправо. Первая эскадрилья продолжала идти по прямой. Шесть пар Яков разделились на четыре звена: по две пары разошлись вправо и влево, прикрывая вторую и третью эскадрильи, последние две пары остались с шестёркой штурмовиков, идущих прямым курсом.
Край оранжевого солнца показался над кромкой земли, сразу стало светлее. Две ударные шестёрки Илов, каждая сохраняя строй пеленга, гигантскими клещами обхватывали район нахождения немецкой переправы, которая уже была отчётливо видна: два наведённых моста, по которым шли вереницы машин, танков, и прочей техники. Самолёт комэска стал совершать правый пологий вираж, выходя почти в лоб второй шестёрке илов.
А первая эскадрилья уже начала своё пологое пикирование на враз заговорившие зенитки фашистов. Андрей видел, как тоненькие дымные трассы, увенчанные маленькими огненными шариками, потянулись в веренице из шести тёмных чёрточек, к которых угадывались самолёты первой эскадрильи. Было хорошо видно, как самолёты первой эскадрильи отработали по позициям обнаруживших себя зениток ЭРЭСами, а потом засыпали их мелкими осколочными бомбами. Четвёрка Яков, оттянувшись выше, тёмными мухами шустрили на высоте, выполняя противозенитный маневр, но не теряя при этом из виду своих подопечных.
– Увеличиваем дистанцию! – ворвался в наушники голос комэска, когда левый мост оказался у них по левую руку. Ведущий Ил заложил крутой вираж влево, вываливаясь из строя. Выдержав 3-х секундную паузу, Андрей сделал тоже самое, оказавшись за хвостом ведущего уже на дистанции 300 метров. Оставшиеся четыре самолёта в точности повторили манёвр, растянувшись в длинную вереницу.
Войдя в пологое пике вслед за командиром, Андрей перехватил ручку левой рукой, а правую положил на рычаг ручного сброса бомб. «Ну же…. Ну же…» пульсировала в голове мысль – «почему он не бросает?» Наконец, от ведущего самолёта отделились четыре жирные, толстые капли, и разгоняясь в свободном падении, устремились вниз. Андрей дёрнул рычаг сброса, самолёт, вмиг полегчавший на четыре центнера, ощутимо тряхнуло. Через пару секунд внизу рвануло так, что самолёт Андрея подбросило, как на ухабе. Рвануло, уже сзади, второй раз. «Это мои!» Мелькнула мысль. Самолёт комэска пошёл с набором высоты в левый вираж, замыкая круг.
Круг замкнулся, ведущий пошёл на второй круг, снижаясь над переправой, чтобы атаковать ЭРЭСами. К атакующим самолётам уже потянулись трассы малокалиберных зениток. Много, очень много. Значит, не всех заткнули… А может, какая-то часть при атаке первой эскадрильи просто молчала, не обнаруживая себя. Андрей, вслед за самолётом командира эскадрильи спикировал на ближайшую к нему зенитку и накрыл её залпом ЭРЭСов, пролетая над рухнувшим мостом, ухитрился дать прицельную очередь по ещё одной зенитке за мостом.
На третьем круге прошлись, как и было решено заранее, по технике, успевшей переправиться на этот берег. Патронов и снарядов не жалели, перемешали всё в кашу. Сделав третий заход, командир разорвал круг, и со снижением пошёл в сторону леса
– Ребята, кончай работу, уходим! – послышался в наушниках его голос.
Шестёрка Илов, отработав по целям, снижаясь до бреющего полёта, на максимальной скорости уходила в сторону от переправы. Отлетев на пару километров, и дождавшись, пока прекратится огонь зенитной артиллерии немцев, группа собралась на змейке, и, сохраняя высокую скорость, прижимаясь к земле, пошла на восток.
– Агнюша, ну, как ты?
Через долгую паузу – щелчок в наушниках:
– Да вроде ничего так…. Укачало меня опять. Тошнит… Ой, плохо мне… бе-е-э-э.
– Ну, держись! Скоро прилетим. Ты сегодня – молодец!
– Ага…