X
Все у Кости шло хорошо. Даже, можно сказать, отлично. Счастливая семья, девушка, работа. Он был почти счастлив, лишь я его докучал. Мысль о том, что он наделал, каждый день мучала его. Костя считал, что он меня больше никогда не увидит и не извинится. И это омрачало его жизнь. Окружающие чувствовали это. Когда Костя сидел в кафе с друзьями, временами уходил в себя. Его взгляд становился мертвенным, а люди рядом с ним не понимали, что происходит. А Костя и не хотел рассказывать. Он пытался это задавить, оставить там где-то внутри себя, чтобы никто не смог дотронуться, но это у него не удавалось. И так продолжалось очень долгое время.
Однажды теплой ночью в непроглядной тьме шел домой уже повзрослевший мальчик, брат Кости. Черноволосый подросток с синими, как лазурит, глазами, смотрел в небо и раздумывал. В его ушах играла негромкая музыка, но этого хватало, чтобы не слышать внешние звуки и голоса. Узкие тротуары освещали ярко-желтые фонари, придавая всему оттенок теплоты. По улице изредка пролетали звуки грохочущих двигателей, скрежета металла и отлетающих от шин камней, которые ударялись о здания. Но их Саша не слышал. Подросток спокойно продолжал идти, не чувствуя опасности.
Саша не слышал, как из-за угла сзади выехала черная машина и как она быстро приблизилась к нему сзади. Он отлетел, ударившись об огромный столб, и упал рядом на грудь. Автомобиль на высокой скорости протащило дальше, и он врезался в серую стену, разбив лобовое и боковые стекла. Капот походил на маленькую алюминиевую банку, смятую ногой. Зеркала по бокам отлетели от дверей и уже лежали на земле около спущенных передних колес. Несколько людей, которые шли поблизости, застыли на своих местах, выпучив глаза на это зрелище. Кто-то достал телефон и начинал снимать. Может быть, чтобы не забыть номер машины, которая никуда и не собиралась, но, скорее всего, чтобы выложить зрелищные кадры куда-нибудь. Лишь одна девушка позвонила в скорую помощь. Водитель лежал на руле своей разбитой машины с окровавленным лицом. Его глаза заливались кровью. По подбородку стекали капли крови, а дальше прямо по рулю. Его занесло. Не смог вырулить, просто не повезло или опыта не хватало. И под эту машину попал случайный человек. Саша.
Он лежал весь в ссадинах и ранах прямо под ногами глазеющих людей. Никто даже не пытался как-то помочь. То ли из страха, то ли из-за того, что им просто было все равно. Водителя тоже никто не попытался вытащить из машины. До приезда спасателей и скорой помощи.
По случайности Сашу привезли в ту самую больницу, где работал Костя. Она находилась недалеко, ведь Саша совсем недавно ушел от брата и не успел далеко отойти. Брат любил наблюдать за ним, Косте было легко в его присутствии . Только Саша ушел слишком поздно, хотя брат и просил уйти раньше, переживая, что родители будут сердиться. Но Александр не волновался, родители ему доверяли. Только когда на небе появился серебристый, сверкающий сквозь облака кусочек луны, похожий на серп, он решил, что пора.
У Саши были передавлены все внутренние органы. Очень повезло, что он еще был жив, от такого удара умирают сразу. Сложную операцию нужно было делать незамедлительно. В эту страшную ночь испытание предстояло самому близкому человеку Саши, его брату. Надежды бывают тщетны. Костя старался, но все пошло не так. Братишка скончался на глазах Кости от его же рук. Глаза застилали слезы, руки дрожали.
В этот момент подоспели родители. Они буквально вбежали в операционную. Первое, что они увидели – рыдающего Костю в углу операционной в белом халате и окровавленных перчатках. Это был его брат. Любимый брат… «Моя вина… Моя вина… Хватит плакать, остановись… Моя вина… Это все моя вина… Я его убил»,– думал он. Трудно было даже дышать, в это мгновение ему нужна была поддержка тех, кого он знал и любил.
Но родители… Их сердце словно разорвалось от боли и горя. Потеряв одного сына, они ожесточились против другого. Почему он не спас брата? Почему он отпустил его так поздно домой одного? Одни упреки увидел Костя в их взгляде. Он прошептал одно единственное слово: «Простите…».
Казалось, Костя путал прошлое с настоящим. Он вспоминал самые счастливые моменты, а после видел кадры смерти Саши. Кривая полоса пульса, которая стала прямой. Пустота его обволакивала. Изнутри и снаружи. Одиночество подползло близко. Некоторые друзья по работе пытались утешить его, но получали в ответ ярость. Костя выстроил вокруг себя огромный колючий кокон, защищающий ото всех. Теперь он сам не хотел сочувствия и жалости, даже от самых близких людей. Он каждый день в мыслях возвращался к этому столу в операционной, и каждый раз не понимал, что сделал не так. Костя был профессионально готов к любой сложнейшей операции, неужели он все-таки допустил ошибку… Но увидеть ее, как ни пытался, не мог.
Теперь он хотел одного: прийти домой, лечь и забыться. С Викой встречаться было тяжело, хотелось остаться одному всегда. Душещипательные разговоры стали противны. Вика ничем не могла помочь. Его квартира, некогда идеальное место, где пахло любимыми книгами, медом и земляничным чаем, не успокаивала, как раньше.
Он начал сильно пить. Уходил в долгие запои. Не бывал дома сутками. Закурил, ему казалось: так легче. Вика все понимала, но так продолжаться не могло. Начались истерики, скандалы, продолжительные уходы из дома. Пошла трещина в отношениях. Нитка между ними натягивалась и уже не выдерживала. Вика искала в нем любовь, способную все вернуть, но ее в Косте уже не было. Она старалась, как могла. Все ее силы на это уходили. Лишь бы вернуть прошлого Костю. Она словно себя уговаривала:
–Ты запутался. Пойдем на улицу, погуляем. Ведь ты ярче и добрее, чем хочешь сейчас казаться. Все твои проблемы причиняют тебе боль, но ты не должен опускать руки. Костя, ты должен бороться. Ты не виноват в смерти Саши. Это была случайность. Пожалуйста, поверь… хотя бы мне,– она стояла прямо напротив него и смотрела своими сверкающими глазами. Но он ничего не чувствовал.
–Как хочешь… Словно со статуей говорю,– продолжила она, и, отвернувшись, заплакала. Косте было все равно.
Когда Вика оставалась одна, без Кости, вечером, иногда ночами, она плакала и мучилась. Ладони сжимались в кулаки настолько сильно, что оставались следы от ногтей. Она понимала, что его не исправить, но надеялась до последнего. Он не сдержал слово… Костя соврал ей, разбив все мечты на светлое будущее. Пропасть увеличивалась с каждым днем. После еще одной ссоры она ушла. Но не так, как уходила ранее. Просто собрала все вещи и исчезла из его квартиры. Теперь навсегда.
И Костя это заметил. Все вокруг изменилось. Квартира больше не пахла его любимым чаем. В ней не стало уюта. Его когда-то любимая квартира стала заполняться пустотой, такой же, которая давно поглотила самого Костю. Теперь он точно остался один в этом жестоком мире. Возможно, он и жалел, что она так ушла от него, что они не попрощались по-хорошему. Чувства были, но он сам отказался от них.
В один из вечеров подвыпивший Костя с бутылкой в руке решил зайти к своим родителям. Он долго стоял перед их дверью, пока допивал, пока набирался смелости и думал, что он им скажет. Но он так и не решился позвонить в звонок или постучать в дверь. Он вышел из подъезда и изо всей силы бросил бутылку. Она медленно летела в стену из красного кирпича, а после разлеталась на множество мелких осколков. Родители слышали, как он говорил сам с собой в подъезде, и как потом уходил. Железная дверь отделяла их друг от друга, но не только. Родители так и не нашли сил в себе простить сына.
На работе доставали расспросами сердобольные, так называемые друзья:
–С тобой все в порядке?
–Может тебе чем-нибудь помочь, Костя?
–Как вы с Викой расстались? Почему она тебя бросила?
Эти люди могли что-то сделать для него. Они оставались с ним рядом до последнего. Но он больше не считал их друзьями, и они постепенно перестали к нему тянуться. Люди устают от того, что тебе всё время грустно, а потом просто уходят.
Что заставляет людей подниматься с кровати каждое утро? Ради чего они еще живут, и что их держит в этом мире? У каждого найдется свой ответ на эти вопросы, но не у Кости. Он не знал, зачем просыпается каждое утро. Зачем он нужен в этом мире и каково его предназначение. В такие моменты смерть кажется единственным выходом из этой паутины, которая опутывает все больше. Эти мысли заставляют тебя тонуть, задыхаться в самом себе. Ты сжимаешься прямо на кровати и затихаешь, чувствуя как твое сердце все еще бьется. А дороги назад уже нет. И не будет.
Косте больше никто нужен и ничего не нужно. Теперь он точно один. Отныне и навсегда.
XI
Я встал с кровати, оглядел квартиру в надежде вновь увидеть Костю, но никого не было. Я, наконец, разделся, сходил в ванную и пошел на кухню. Дверца холодильника открылась, но там, как будто было пусто. Еды много, а есть совсем не хочется. Я взглянул на часы, на них всего лишь 7 утра. Надеюсь, я еще не опоздал. Порылся по шкафам, которые вчера же заполнил, в надежде найти приличную одежду, но нашел лишь синие джинсы и белую рубашку. В этом я часто ходил на работу.
Оделся и сел, размышляя. Что же я могу сказать его родителям? Как я оказался у его дома? Они же, наверное, думают, что это все из-за меня произошло. Как сейчас думаю я… Глубокий вдох… выдох. Успокойся, все нормально, все хорошо…
В этот момент я закрыл глаза. Все части одной картинки перемешивались в обычную кучу: знакомство с Костей и его смерть; как его тело тянулось вниз на этой веревке, как я порезал руку, безнадежно спасая своего друга. От этого меня начинало тошнить. Нет, так долго я не смогу просидеть, нужно хотя бы выйти на улицу. Я ведь даже не знаю, во сколько начнутся похороны, а вдруг я уже опоздал? Нельзя тут сидеть. Выйду, ноги сами туда поведут. Он же меня попросил об одном одолжении, и если я его не выполню, то не смогу этого пережить… так, все, встаю….
Но я продолжал сидеть. Сомнения терзали меня. Зачем я иду туда, где меня не ждут? Я же там буду не нужен. Попросту никому не нужен… но, как же Костя? Он же меня попросил? Я виноват в его смерти и не исполню последней его просьбы? Нет, нет, я должен. Где это проклятое кольцо?
Обыскав всю квартиру, я, наконец, его нашел. Оно было все таким же прекрасным. В моих руках переливалось синими красками при свете солнца. Я еле-еле просунул ладонь с кольцом в карман джинсов и разжал пальцы. Пока оно мне ни к чему, а терять его я точно не хочу. Обулся в найденные мною черные ботинки с тупым носом и вышел.
Я пошел туда, где все это произошло. Я не могу пропустить похороны моего бывшего друга. Пошел просто наугад, так как о времени похорон не знал. Выйдя из подъезда, я заметил, что за ночь не выпало ни дождинки на этот город. Тротуар был сухим. Солнце слепило глаза, так что я наклонил свою голову вниз, и пошел. Город почти пустой, лишь изредка мелькают люди. Все такие же угрюмые. В этом городе, наверное, трудно оставаться счастливым. Он душил меня, и, видимо, задушил Костю. Я даже не заметил, как прошел большую часть пути.
Подойдя к дому, снова вспомнил страшные картины. То, как сюда приходил, облученный счастьем, но совсем не помнил, как уходил. Хотелось уйти. Но у меня не было никакого права на это. Поэтому сел у подъезда, склонив голову и думая лишь об одном Косте. Через несколько минут я подумал, что уже пора идти к нему. Наверное, откроют, там же должны быть люди. Я не знаю, как проходят похороны, никогда не сталкивался. Хотелось бы их не видеть до конца своей жизни, но Костя…
Через несколько минут я собрался с силами и поднялся на его этаж. Я вновь стоял напротив этой двери и ждал. Может быть, кто-то случайно выйдет? И тогда мне не придется снова звонить в этот звонок, вспоминать те моменты. Голова болит, и снова руки затряслись. Перестань паниковать. Все, нужно позвонить в его звонок, ничего страшного уже не будет.
В ушах сильно зазвенело. Я снова увидел Костю, он менялся и превращался в мужчину, которого сбила машина. Словно его уже тогда сбили. Лицо Кости было в синяках и поцарапано. Я начал корчиться, закрывая уши ладонями, пытаясь прогнать эти видения. Головная боль просто жуткая. Из носа потекла кровь, а шум в ушах не переставал затихать. Мои руки горели. Словно я держал веревку в них, а на обратном конце ее кто-то тянул. Я чуть не закричал, попытался открыть рот, а крика не слышно.
Дверь приоткрылась. Я снова стою напротив нее, как будто ничего не случилось. Это мне привиделось? Все в моей голове? Силы уходят. Мои ноги чуть подкосились, но я все еще стою.
Из-за двери выглянуло лицо мамы Кости. Заплаканные, уставшие карие глаза испуганно взглянули на меня. Дверь приоткрылась еще шире, и я увидел ее полностью.
Она немного поправилась с нашей последней встречи. Мать Кости была даже как-то странно красива для этого момента. Волосы завивались, красная помада на губах, тушь, стекающая по лицу со слезами. Черное платье.
Мы продолжали стоять, и никто из нас не мог подобрать слов, пока она просто не ушла. Видимо, мне стоит войти. В середине зала стоял гроб. Еще открытый. Костя в своем лучшем костюме, в котором он все время приходил ко мне. Как-то жутко было. Я не мог взглянуть прямо ему в лицо, а смотрел на шею, где оставался отпечаток от веревки.
Может сейчас куда-нибудь кольцо положить?– думал я. А если кто-то заметит, не покажется ли это странным? Думаю, не должно… ведь это же его вещь, и он меня попросил, в конце концов. Ладно, сейчас. Через несколько секунд положу прямо к нему, только куда? На палец надеть? Может, не стоит? Тогда, просто рядом …
Я неловко достал кольцо из своего узкого кармана, посмотрел в последний раз. Подышав прямо на него и зачем-то протерев рукой, я положил кольцо рядом с телом друга. В зале никого не было. Родители Кости находились на кухне. Я пошел в комнату Кости, но и тут никого не увидел. Здесь было убрано. Ни веревки, ни сломанного стула.
Вдруг все зашевелилось, послышались шаги, шум. Зашли незнакомые мне люди. Несколько грустных мужчин в черных костюмах примерно моего же возраста и светловолосая девушка с зелеными глазами, которая, как только заглянула в зал, зарыдала. Отец сидел с суровым лицом. Понятно, что он пытался скрыть свои настоящие чувства. У него это получалось. Но мать… Она была безутешна, она уже выплакала все слезы. А где же Саша? Его я не увидел, это показалось странным. Сколько ему сейчас? Совсем не помню. Может быть, его заставили идти в школу? А какой сегодня день недели? Из памяти как-то вылетело, ладно. В моей голове это все как-то путалось. А я ничего. Я чувствовал чертову пустоту и это очень мучительно. Чувствовать все и одновременно ничего. Внутри меня словно пепел. Уже все сгорело, а огонь был одним из сильнейших.
Было очень жалко его семью. Ведь когда ты убиваешь себя, страдают близкие тебе люди. Кто-то из них сейчас наверняка думает: «Я потерял тебя». Но вслух никто не скажет. Все молчат.
Моя голова забилась множеством ненужных мыслей. С трудом, но одну из них, я смог уловить. Здесь есть родители. Видимо, его друзья, и загадочная, чувственная девушка, видимо, для которой Костя был чем-то большим в жизни. «Ай, стоп! Голова жутко болит». Получается, что он сделал это с собой не из-за кого-то из этих людей. Он нашел, как я понял, свою половинку. Хорошие друзья и самые лучшие родители. Тогда из-за кого? Кого он пригласил на свой день рождения, а тот просто не пришел? Ведь это все было после ссоры, пусть и прошло много времени. Получается, он умер из-за меня, считая, что он виноват? Виноват передо мной… но я же всего лишь, опоздал… нет, нет, нет…
Я закрыл лицо ладонями: «Видимо, это все же моя вина… но почему? Я же его простил… я же всего… я же всего лишь опоздал… проспал, обычная случайность, с кем не бывает… О боже мой.»
Дальше все прошло, как обычно происходит на похоронах. Выносили тело несколько друзей Кости. До кладбища поехали на одном автобусе, вроде бы одном. Все, вот его место, выкопанное для гроба. Крест здесь.
Родные люди начали прощаться с Костей. Неожиданно для меня, родители поцеловали Костю в лоб. Около гроба священник говорил что-то, наверное, читал молитву. Погребение. Гроб осторожно опустили прямо в яму. Было необыкновенно тихо, даже птицы на кладбище не пели. Я где-то слышал, что нужно в этот самый момент бросить горсть земли. Так люди и делали. Я подошел к горке, взял горсть влажной, холодной земли, немного наклонился и кинул, очень тихо произнеся: «Я скучаю по тебе… Мне будет тебя не хватать».
Больше мне здесь было делать нечего. Но уходить не хотелось. Походил между невысоких заборов, читая имена и фамилии, рассматривая надгробия, стоявшие рядом. Я проходил все дальше, иногда наворачивая круги. Мне показалось, что родители Кости и остальные начали собираться и уезжать. Я не хотел заставлять их ждать, так что быстрым шагом пошел к ним по другому пути. Не по той дороге, которая привела меня сюда.
Хруст веток под ногами. Металлическая калитка вблизи от меня заскрипела. Несколько людей пришли наведать своих родственников и принесли им цветы. Проходя мимо множества надгробий, я успевал прочесть имена и фамилии.
На одном из таких я заметил, буквально краем глаза, то, что не должен был увидеть. Я сначала подумал, что мне показалось, но, резко остановившись, понял, что это совсем не так. Подойдя поближе, я все разглядел, и мое сердце словно застыло. Стало сложно дышать. Мои легкие будто сжались, не давая это сделать. Низенькая оградка, две сосенки, одна повыше, другая пониже. Два обычных надгробия, сделанных из гранита. Золотые буквы, золотые цифры. Я вновь и вновь читал эти буквы.
–Боже, нет… нет… этого не может быть, нет. Может быть, это не они? Она же говорила, что они уехали. Что они просто редко ее навещают. Редко общаются,– в моих глазах помутнело. -Но она же говорила, что все с ними хорошо, как же?..
На надгробии была фамилия Кати. На одном имя ее отца, на другом матери. И дата. Они умерли в один день. Мое сердце застучало еще сильнее, оно хотело выпрыгнуть из груди.
–Но она же не могла просто соврать мне? Все время врать про это. Ох боже… В один день остаться одной. Сколько ей тогда было? Нет, нет,– я закрыл глаза руками,– не может быть, что это тогда были именно они. Как…
Ветки хрустели все громче, лишь скрипучая калитка перебивала их хруст. В голове мешались голоса, крики, звуки. Я заткнул руками уши, надеясь, что это поможет. Громкий дождь, заставляющий меня скукожиться. Звук ломающихся костей об капот, а после об асфальт. Мотор уезжающей машины. Крики людей, звонки в скорую. Кровь, медленно текущая по дороге. Мне казалось, что я чувствовал ее железный вкус во рту. Я представил глаза Кати. Они воскрешали родителей, они все еще живы. В ее глазах.
–Как давно я их не видел. В моем небе без нее словно нет солнца. Лишь дождливые тучи и гроза,– ветер перестал дуть, но скрип остался. Жужжание насекомых рядом со мной,– и я ее бросил разбитую, в одиночестве. Как я вообще мог об этом подумать? Что же я за человек такой, который думает только лишь о себе? Что с ней сейчас? Где она?.. Может быть, она все еще живет у себя дома, в той квартире, в которую она меня никогда не впускала. А я и не понимал, почему… даже сейчас я мало понимаю почему, но, видимо, в доме она держала этот секрет. Закрыла его на замок, чтобы не выбрался и не проговорился о нем. Вот почему она приходила ко мне с заплаканными глазами. И не объясняла причины. Я думал, она мне доверяет, оказалось, не до конца. Но я не никак не могу винить ее в этом…
Я не сразу заметил, что рядом с могилой Кости почти никого не осталось. Я медленно поплелся к автобусам. Весь шум постепенно отдалялся, но это совсем ничего не значило. Он так и остался в моих ушах. Я зашел в автобус, и позади меня резко закрылась дверь. Я всю дорогу думал над тем, что увидел. Мне стоит зайти к Кате. Даже после того, как я ее бросил. Но могу ли я надеяться, что она откроет мне дверь?
Перед тем, как пойти к Кате, я задержался на поминках. Есть я ничего не мог, просто еще раз хотел побыть в его квартире, ощутить его присутствие. Почти выбегая из подъезда, я двинулся к Кате. Наконец-то ее белоснежный, как облако, дом. Двор как всегда был аккуратным: красивые, яркие цветы около подъездов, отличная площадка, где играло много детей, деревья, на которых были уже видны плоды. Я зашел в открытую дверь подъезда и поднялся на ее этаж. Вот ее дверь.
Я несколько раз слабо ударил кулаком по двери и стал ждать. Мне не нужно было даже скрывать, что происходило у меня внутри. Мешки под красными уставшими глазами, взлохмаченные волосы, трясущиеся руки, тяжелое дыхание. Нет! Я совсем не хочу вызвать жалость… я даже не до конца понимаю, зачем я сюда пришел. Извиниться? Спросить про смерть родителей? Все вместе?
Мне открыла дверь девушка, совсем не похожая на Катю. Черные волосы, заплетенные в одну косу. Сухие карие глаза, тоненькие брови. Одета она была по-домашнему, словно только что проснулась: мятая черная футболка и серые короткие шорты, а еще тапочки в виде кроликов. Что-то в ней располагало…
–Здравствуйте,– сказала она, увидев меня,– вам чем-то помочь?
Я недоумевал: то ли я этаж спутал, то ли дверь, может, подъезд. Но нет. Это была точно ее квартира.
–Извините, но где Катя?
–Какая Катя?
–Она здесь жила когда-то… пышные русые волосы, которые она часто убирала в косу, серые глаза…
–А-а, она, наверное, уехала отсюда. Совсем недавно, около месяца. Теперь здесь живу только я… одна,– она чуток подумала и проговорила с легкой улыбкой на лице,– Кристина. А вас?
–Илья, да это неважно как-то. А вы не знаете, куда она уехала?
–Извини, Илья, не знаю. Ты как-то плохо выглядишь, может, зайдешь? Есть чай, кофе…
–Нет, нет, простите,– совсем сник я.
Выйдя из подъезда, я не мог понять, что произошло с Катей. Куда она уехала? Из города вряд ли. Значит, она все еще может быть где-то рядом. Но есть ли шанс, что я ее увижу? Нет. Я ничего больше не могу исправить. Не извиниться ни перед Катей, ни перед Костей. Что же остается?
Улица, подъезд, квартира. Я снова дома…
–Костя мне говорил, чтобы я держался. Но знал ли он про Катю? И что это узнаю я? Думаю, нет. Но он же в меня верит…
–Странно. Такая боль, разъедающая тебя постепенно. Уже столько времени прошло с момента смерти Кости, несколько часов ,как я встретил эти могилы, а умереть с этим грузом хочется только сейчас… А вдруг и Катя не выдержала? Не смогла без меня и все? И теперь из-за меня сразу две смерти. Как это мне выдержать? Я лишь все порчу. И моя жизнь не исключение. Выдернуть бы себе сердце. Разодрать грудную клетку и выкинуть. Лишь бы больше не чувствовать эту вину. Но ничего не исправить. Не вернуться в прошлое и не остановить самого себя.
Мои руки тряслись. Жжет глаза от слез. Мне страшно.
–Я скучаю. Костя, по тебе я скучаю. Мне все напоминает тебя… каждая вещь. Я, наверное, сам себе соврал, когда говорил, что редко думал в отъезде. Нет, мне не хватало тебя. Каждую секунду, каждую минуту,– я вспомнил момент, из-за которого все и началось,– зря я тогда сказал, что ты никому не нужен. Что тебя все ненавидят… это совсем не так. Ты мне нужен, каждой частичкой, недостатком или преимуществом. Ты не должен был умирать, Костя…
–Что со мной будет дальше? Хотелось бы мне быть сейчас рядом с ними. Но не могу… Костя, Катя, мама, папа, все… Простите за все… Наверное, это конец.