VIII
В вечер ссоры Костя не чувствовал вину. Он считал себя правым и не хотел ни за что извиняться. Он шел по темному городу, смотрел пьяными глазами на ночное небо, изредка вспоминая обо мне. Костя ненавидел меня всею душой. «Даже через столько лет,– думал он,– Илья все еще мне не доверяет. Видимо, нет, и никогда не доверял». Костя зашел к себе в квартиру. Там был бардак, Костя редко убирался. Он разулся, кинул куртку на маленький стол, прошел в свою комнату и упал на кровать. Спать ему не хотелось, и Костя просто смотрел в потолок, пытаясь отыскать там что-то. Он чувствовал себя словно на качелях. Мы садились, нас закручивали до того момента, когда уже сжимало ноги, и отпускали. Эффект был по силе как у карусели. Так и сейчас. Глаза еле удерживали взгляд на одной точке, но его не тошнило. Костя старался не думать о том, что произошло ровно час назад, но мысли сами лезли в еще пьяную голову.
«Может быть, я все же не прав?»,– единственный вопрос, на который он пока не мог дать ответа. Костя путался, шагал от одного варианта к другому. Он замечал все, что с нами происходило. И особенно, как Катя от меня отдалялась. Костя решил, что у этого лишь одна причина. Добра ли он мне желал, сказав про это, я не знаю. Но сейчас он меня ненавидел. Я ему не поверил, оскорбил и выгнал. Но что-то внутри Кости твердило: «Он не специально. Дай ему еще шанс. Ведь ты тоже виноват…». И он счел, что так будет правильней. Костя и не мог по-другому. «Может завтра спросить? Написать ему и ждать, что он ответит…»– эта мысль была последней, перед тем как Костя уснул.
Солнце стояло в зените и било ему прямо в лицо. Я уже давно ездил по магазинам с Катей, а он только встал. Голова Кости болела, хотелось ледяной воды. Комната пропахла алкоголем. Он поспешил в ванную. Костя умылся и вышел более-менее с хорошим настроением, словно вчера ничего не произошло. Ему казалось, что он что-то сделал не так, не то сказал, а может быть и хуже, но не помнил, что именно. Костя жадно выпил воды и начал вспоминать, что произошло вчера.
Он пошел в свой небольшой зал и сел на диван, опершись головой о стенку. Тут Костя вспомнил. Понял, что сам сделал, и что, скорее всего, не прав. На его лице выступили капелька пота. Нервы, стыд – все вместе. Он не знал, что и сказать. Какую отмазку придумать? «Был пьян. Серьезно!? Нет, точно не то. Так, что еще? Накипело? Вряд ли… Илья не простит такое. Может быть, сказать, что сожалею? Случайно обронил эти слова. Нет, не подойдет. Сейчас, сейчас. Он ничего не написал мне? Где мой телефон?»,– подумал он и ушел в поиски. Перерыл почти все, свою комнату, зал, кухню, ванну. И только в самом конце он вспомнил, что телефон был в кармане куртки, которая лежала на самом видном месте.
Костя взял в руки телефон с треснутым экраном, чуть потрепанным чехлом. Он в любой момент мог его починить, но просто не хотел. Костя посмотрел: сообщений не было. Ни от кого. Костя почесал голову, чуть наклонился, открыл диалог со мной и начал думать. Мысли не шли. Свет от экрана телефона то гас, то снова загорался. «И что же ему сказать? Прости? Прости за то, что наплевал в твою душу, на любовь всей твоей жизни? За то, что начал эту бессмысленную драку? Нет, это глупо… Глупо. Но ничего другого нет… Может быть, это хоть как-то загладит все?». По экрану стали бегать пальцы, слова набирались, превращаясь в не очень длинные сообщения: «Слушай, Илья, прости! За все, что произошло вчера. Нет, не только за вчера, вообще! Надеюсь с тобой сейчас все хорошо, у тебя рейс еще не скоро же, так что, может быть, встретимся? Если не хочешь, не надо, я не обижусь. Просто не хочу, чтобы ты улетал с обидой на меня. Прости». Костя отправил сообщение.
Ответа не было. Мой друг не из очень терпеливых людей, и поэтому он решил посмотреть страницу моей девушки. Катя была в сети, но даже не знала об этом. Ее телефон всегда так работал. Костя решил ее расспросить, не зная обо всей ситуации:
–Привет. Как там Илья, не знаешь?
Катя от звука сообщений чуть не подскочила на кровати. Она надеялась, что это был я, что я одумался и принял решение остаться. Но это был не я. Катя еще сильнее расстроилась, но проигнорировать вопрос она не могла.
–С ним все замечательно! Но прошу, не пиши мне больше никогда. Пожалуйста!!!
Огорченный Костя, прочитав, положил телефон на стол. Этот резкий ответ много объяснил. В особенности то, что Илья все рассказал ей. И теперь, скорее всего, она настроена против Кости. Вести этот диалог больше не имеет смысла. «Может быть, она сейчас вместе с ним, сидит, ждет, пока Илья ей купит билет? Просто повезло, что там осталось место, специально для нее? Неважно же, что не рядом сидят, главное, что вместе ведь, правда? Или она останется в городе и будет его ждать. Столько вариантов»,– думал Костя. Но он забыл, что есть и плохие варианты. О том, что мы могли расстаться Костя и подумать не мог. До самого конца он будет уверен, что мы с Катей вместе и счастливы.
–Может быть, мы снова встретимся когда-нибудь позже, когда он приедет? Когда мы оба изменимся и, наконец, повзрослеем,– тихо, почти про себя, сказал Костя с надеждой. Но где-то внутри он думал: «Пусть окажется, что это все неправда, что это всего лишь глупая ссора, и я не потерял тебя, пожалуйста».
Через некоторое время его жизнь, действительно, изменилась. Костя изменился. Стал более жизнерадостным, стал больше общаться с семьей, а особенно со своим братом. Любил помогать ему с учебой, хотя тут скорее, наоборот. Саша показывал ему, как он решает, а Костя смотрел, иногда спрашивая, что и как. Они любили проводить время друг с другом.
У Кости появилась девушка, Виктория. Костя встретил ее в автобусе. Сначала он в своей черной куртке и чуть мятых штанах, стоя рядом, только и делал, что рассматривал ее. Она была одета в удлинённую темно-синюю куртку, обычные джинсы, девушка спряталась в зеленый капюшон, из-под которого мило выглядывали светлые локоны. Ее загадочный образ манил его. Тонкие, розовые губы, и небольшие ушки. Улыбка, в которую Костя влюбился. Они вышли на одной остановке, словно сама судьба их связала. Словно она пришла заменить меня. Костя недолго решался, взял свою волю в кулак и неловко подбежал к ней.
–Привет, слушай, ты мне очень симпатична, может быть, сходим куда-нибудь?– он стоял, все время растирая руки, словно хотел согреться.
Она даже ничего не ответила. А может и ответила, но Костя от переизбытка чувств даже не услышал. Вика лишь удивленно взглянула на него, чуть зажато улыбнулась, кивнула, и стала ждать, что скажет Костя.
С этих слов все началось. Их чувства закрутились, он, наконец, познал любовь. Они вместе ходили гулять в кино, в рестораны. Она сильно отличалась от Кати. Не было долгих тоскливых вечеров, когда она приходила вся заплаканная к нему. Она вообще редко была грустная. Вика всегда сияла рядом с Костей. Она звонила ему по ночам, посыпая его, словно дождь с неба, разговорами на самые странные темы. Косте это нравилось. Вика любила носить его одежду, его большие и теплые свитера, помятые футболки у него же дома. Костя ради нее даже начал убираться в своей квартире. Считала, что человек обязан разбираться в фильмах, музыке и живописи. На первый взгляд, тихоня, но в душе – вулкан. Для окружающих – стеснительная девушка, но Косте она открывалась по-другому. Вика стала особенной для него. Любила фотографировать и даже могла стать профессионалом, но она пока искала себя и не знала, на чем именно остановиться.
На первый взгляд, они казались слишком не похожими, но сами знали, что это не так. Они любили наблюдать за закатом, держась вместе за руки. Вика через некоторое время переехала к нему и нисколечко не пожалела. Они даже по квартире ходили рядом, вдыхая окружающую тишину, иногда разбавляя ее долгим разговором на бесконечное количество тем. Вставали вместе. Вместе готовили завтрак. Вместе смотрели фильмы и сериалы. И все вместе. Ее сердце было для него уютным домом. Для него это было что-то идеальное.
–А наши отношения… Они навсегда?– как-то спросила Вика. Это было в магазине, пока Костя катался с тележкой, а она решала, какие конфеты купить. Она очень любила конфеты. Выбирала между одними шоколадными и другими, и случайно, даже не задумываясь над ответом, который должен был сказать Костя, проговорила почти про себя.
Но на моего друга это сильно подействовало. Костя задумался, ведь когда-то он задал этот вопрос близкому человеку, который в итоге его бросил. Навсегда – слово, которое когда-то было чем-то прекрасным, просто стало ничем.
–Навсегда? Ох, не знаю. Навсегда ничего не бывает, все когда-нибудь умрет. И вряд ли мы исключение. Но я постараюсь, любой ценой, вставать каждое утро, любить тебя, выбирать именно тебя, Вика, быть рядом с тобой и так до самой ночи. А потом снова…– проговорил Костя и застыл, остановив тележку рядом с Викой, буквально за ее спиной. Он хотел что-то добавить, но мысли застряли. Он еще чуток неподвижно постоял, неловко улыбнулся, сказал себе под нос: «Так, о чем я говорил? Ай, ладно»,– и вновь поехал на тележке.
На лице Вики застыла улыбка от удивления, а сердце забилось еще сильнее, но она, не подавая вида и не поворачивая головы в сторону Кости, продолжила выбирать конфеты. Она поняла, что Костя хотел еще что-то сказать, но это было уже не важно. Эти слова – все, что было ей нужно знать. Костя любил ее, а она его.
В этот же период Костя получил профессию, он стал хирургом. Он был готов к тяжелому труду. Ему еще, конечно, доверяли не все операции. Говорили, что не хватает опыта. Но он уже показывал хорошие результаты. Из обычного ученика Костя вырос в одного из подающих надежды лучших хирургов в городе. На работе, среди коллег, появились хорошие друзья, которые ему во всем помогали, поддерживали. Но Костя их старался не подпускать к себе слишком близко. Зачастую эта дружба ограничивалась посиделками в баре после работы. Его жизнь вроде наладилась, но она уже не была такой, как раньше. И только Костя мог решить, стала она лучше прежней или нет.
В этой новой жизни было место воспоминаниям обо мне. Он помнил нашу дружбу и не забывал ни на секунду. Когда мы уходим, мы никогда не уходим до конца. Мы всегда оставляем частичку себя тому, с кем прощаемся. Когда он был один, его бросало, как корабль во время шторма. Он то ненавидел меня, то самого себя за все то, что произошло между нами. Мои слова стучали в его голове, но корабль не разбивался, а становился даже крепче. Костя устал повторять про себя «прости». Все время проматывал наш возможный разговор в голове, который должен был все расставить на свои места. Он считал, что счастья без настоящего друга у него никогда не будет, и все время ждал подвоха. Момента, когда все закончится.
IX
Лица моих родителей не описать. Шок, грусть, страх читались на них, но о чем они думали, я не понимал. Отец встал, взявшись за голову руками, и выглянул в окно. Мать встала рядом со мной. Она хотела обнять меня, но, потянувшись одной рукой ко мне, резко откинула ее назад, словно от еще неостывших углей. Молчание. Пар из чашки медленно поднимался и растворялся в воздухе. Я тяжело вздыхал. Где-то за окном пролетела стая птиц.
Наконец папа повернулся, вновь сел, сочувственно глядя мне в лицо, и спросил:
–Как давно?
Я поднял глаза, подбородок задрожал, я готов был расплакаться и сразу ничего не смог сказать. Как будто его слова летали вокруг моей головы, как бумажные самолетики, которые все время не долетают. Но я промолвил:
–Вчера…– и снова опустил голову.
Мой папа помолчал, будто что-то вспоминая. Он нервничал.
–Прямо в свой день рождения… Но как он погиб?
Передо мной встала картина. Костя на веревке, но еще живой. Он шатался на веревке, ничего не предпринимая, чтобы выбраться. Стул также лежал под ним, но он даже не пытался до него дотянуться ногой, зацепиться за жизнь. Для него она не имела ценность.
–Скорее всего, п-повесился,– сказал я, запнувшись,– так ты знал, что у Кости был день рождения?
Я поднял глаза на отца. Он смотрел прямо на меня, как будто ждал, что я еще что-то добавлю. Но я молчал.
–Да… Конечно, знал, и мать тоже, это же твой лучший друг.
–Но почему не поздравили? Вы же не знали, что я приехал. Могли бы что-то подарить, от меня!– я уже совсем сошел с ума, обвиняя своих родителей.
Отец был слегка шокирован резким вопросом. По его рукам пробежала легкая, чуть заметная дрожь. Он хотел было что-то сказать, но не решился.
–Мы как-то об этом не подумали…– выдавил из себя мой отец.– Если бы ты хотя бы написал, попросил, мы бы, конечно, зашли …А так..
«Уже слишком поздно»,– подумал я, словно договаривая за отцом. Я посмотрел на маму. Она с поникнувшим взглядом и мокрыми от слез глазами смотрела то на меня, то на отца. Но ничего не говорила.
–Но то есть, теперь это моя вина? Может быть, он из-за этого и умер? Когда я пришел к нему, никого не было! Никого! Лишь он один, истощенный, качался на веревке. Я опоздал, значит…– я, уже срываясь на крик, не сдерживал чувств.
–Нет, нет, ни в коем случае,– хором сказали мои родители, но продолжил отец.– Ты же пришел. Это не твоя вина…
–Но чья же!?– вскрикнул я, резко встал и пошел по кухне,– чья же это может вина? Это я его бросил тут одного! Никто другой… Я бы помог ему… Помог…
Я снова сел и увидел огорченные лица родителей. Ведь я им и не говорил, что поссорился с Костей. Они и не могли ничего знать. Ко мне подошла ближе мать и чуть заметно, пытаясь меня никак не встревожить, со спины обняла, положив голову на мое левое плечо. Ее нежные руки были холодные. Я почувствовал это, когда она дотронулась до моих ладоней. Я давно не чувствовал таких добрых прикосновений.
–Илья, нам очень жаль,– сказал отец и опустил голову.
Я ничего не ответил. Прошло немного времени, которое показалось вечностью. Семья – это то место, где залечиваются любые раны. Я думал, что забота и поддержка матери и отца, наши теплые разговоры помогут. Но моя рана была глубже. В родном доме мне не стало лучше.
Я встал и пошел к двери. Мать порывалась меня остановить, но папа сказал:« Не надо. Ему нужно побыть одному».
Обувь, дверь, лифт, улица. Солнце пригревает. Ветер обдувает волосы. Но у меня все также опущены руки. Словно поделать с этим ничего не могу. Пойти домой для меня единственно правильное решение.
Снова серый город. Снова скучная дорога. Снова ненавистные люди, готовые играть любые роли. Тебе плохо? Они скажут, что им жаль. Но эти люди не понимают, что от их слов ничего не изменится. Или они так и хотят. Тебе хорошо, тогда они сделают все, чтобы это исправить. И пусть бывают поступки чистые, в них все так же сидят демоны, готовые в любой момент уничтожить тебя.
Вот сзади меня толкнул плечом быстро идущий человек. Даже не извинился. Вот девушки, покрытые тонной косметики. Зачем им это надо? Неужели они и вправду думают, что от этого зависит их личное счастье? Тому, кто тебя по-настоящему полюбит, не важно, как ты выглядишь. Он должен почувствовать родственную душу. А хотя правильно ли я сужу? Можно ли судить о людях по внешности, когда ты даже их не знаешь? Ведь у них внутри могут быть целые галактики, которые так легко спрятать. А вдруг ты пройдешь мимо, считая, что там пустота…
Вот опять. Наступили на ногу. И даже не замечают этого. А спереди идет черноволосый мужчина в пальто, но настолько медленно, что это просто бесит. Пройти сбоку не получается. Протолкнуться? Глупо и некрасиво. Приходится подбирать скорость, равную его, чтобы не наступать ему на пятки. Так люди иногда делают. Подстраиваются под тебя, можно сказать, становятся родными, а когда становится удобно – просто обгоняют, забывая о тебе. Да! Ты можешь еще их догнать, но они часто поворачивают не туда, куда тебе надо, оставляя тебя одного уже навсегда. Надо ли это тебе?
Странное чувство. Словно все внутри меня превратилось в пепел. Кажется, что мне плохо. Я задыхаюсь в пустоте. Среди людей. У меня стресс!? Руки дрожат. Так странно. Надо отвлечься…
Я устремил свой взгляд прямо в толпу подростков. О! Еще кто-то улыбается, веселится! Они что, не могут просто спокойно разговаривать? Без всякого такого? Это же эгоистично. Пока одни веселятся, у других трагедия.
Хотя, что на меня нашло? Я словно низвергаюсь во тьму. А ведь они правы… Надо чувствовать эту жизнь, радоваться, пока есть время. Иначе оно может закончиться, и тогда все будут страдать. Ведь от судьбы не сбежать. Увы, таков наш мир. О чем я вообще? С кем я спорю? Сам с собой? Может быть… Какого черта я вообще думаю, что это я виноват? Нет, серьезно. Я его не видел столько времени, и тут еще я виноват? Ну почему я решил, что это я? Мои руки вспотели. Я случайно ударил ногой небольшой камушек и даже не заметил этого.
Но нет. Я же бросил его. Я обещал ему… Я обещал, что мы никогда не расстанемся… Что у него случилось за это время, пока меня не было? Но важно ли это? Что он хотел этим сказать? Он же пригласил меня на свой день рождения. Вряд ли он хотел, чтобы я увидел его. Или он хотел сделать так, чтобы я страдал из-за своего отъезда и эту ссору? Нет, нет, Костя не такой… Ох, не знаю я, не знаю. Все мои мысли приводят ко мне же. Может быть, ни капельки и не виноват, но ненавижу себя больше всего. Больше всего…
Шел дальше, просто уткнувшись вниз и не смотря ни на кого. Неуклюже переставлял ноги. Одна за другой. Справа пролетал бордюр за бордюром, а слева чьи-то туфли, то ботинки, то кроссовки. Снова толкнули в плечо. Как же надоели. Похолодало еще. Почти ледяные ладони я еле засунул в карманы и поднял свои мокрые глаза.
–Где я? Куда я пришел?– осмотрев окрестность, я понял, что оказался во дворе у Кости. Тот самый подъезд, серый, ничем не примечательный дом, в котором он когда-то жил, асфальтированный двор. Мы тут когда-то часто гуляли. Я до сих пор не понимаю, как мы встретились с Костей.
Мы не должны были встретиться, но встретились. Почему я сюда пришёл? Я же шел домой, словно по давно написанному пути. Словно я шел по давно предначертанному нам всем пути. Может и тогда была моя судьба? Поздно проснуться и не успеть на день рождения Кости…
Оглядев весь двор, я увидел скамейку, на которую можно сесть.
–Почему мои же ноги привели сюда? Да и как я не заметил этого… Костя говорил, что иногда мысли становятся реальностью. Так, может быть, это из-за того, что я часто думал о нем? Или я не так понимаю его…
Не знаю, сколько я тут просидел на этой белой скамейке. На площадке шумели дети. Собрав силы, я пошел дальше блуждать по улицам города. Ходил, меняя направления, не чувствуя усталости, ног. И вот я снова у себя в квартире.
Я прибрался, все разложил по своим местам. Единственное место, где будет порядок. Но в моей квартире как-то холодно, не согреться. Я присел на кровать и вновь устремил свой взгляд на стену. Было уже темно. Весь день прошел по щелчку пальца. Поем, видимо, утром. Ничего не хочу делать. Даже лежать. Время в квартире словно стало медленнее, чем обычно. Снова вспомнил Костю. Мне словно слышится тиканье часов. Тик-так, тик-так. Костя опрокидывает ногой стул. Я опоздал. Не успел… Он умер.
Снова не сдержать слез. Надо бы лечь спать. Я прилег, даже не раздевшись. Ноги затекли. Я чуть приподнялся выше по кровати, и под моей головой оказалась подушка. Я даже кровать не расстелил.
Прошло мгновение, и я уснул. Я даже не заметил, но прошло два часа. Столько времени, а я и не почувствовал. Словно как только закрыл глаза – и уснул. Мне снились мой дом, все моменты детства с Костей, и даже те, которых и не было. Все, что было дорогим сердцу и теплым. Мне снилось, что Костя сейчас живет. Дышит. Но так же снилось, что это вовсе не сон и что завтра будет иначе. Пепел внутри меня развеяло. Утро. Я проснулся от яркого солнца, проникающего из окна. Ничего не изменилось.
Я все продолжал лежать. Прошло несколько секунд, я начал вспоминать все, что было. Присев на угол кровати, повернувшись лицом в сторону окна, я услышал тот голос, который уже почти забыл за столько лет. Мягкий, чуть звонкий голос, который легко узнать из тысячи. Я резко повернул голову чуть-чуть направо, задевая краем глаза лишь конец коридора, и время вокруг меня остановилось. Вновь не мог ни двигаться, ни говорить. Все тело застыло, а разум спокойно все понимал. Ко мне в комнату зашел Костя.
–Долго я тебя не видел. А ты изменился, грустный стал какой-то. Не волнуйся. Думай о хорошем, и все пройдет. Все проходит. Да ты и сильный, ты выдержишь, я в тебя верю. Прости. Сам говорю о том, чего не смог сделать… Как видишь, и я изменился, – он присел рядом со мной на кровать, еле заметно улыбнулся, смотря мне прямо в застывшие глаза и продолжил,– не смотри ты на эти шрамы на шее. Они мне совсем не мешают. Только дышать чуток сложно, но это уже не важно. Вообще, все уже не важно.
Костя был одет в такой же костюм, что и на мосту. Он сухой, словно его вода даже не коснулась. Даже причесанный. С челкой на правую сторону.
–Ты, наверное, не знаешь, но у меня скоро похороны. Да. Родители все устроили. А у тебя как с родителями? Подслушал ваш разговор, если его можно так назвать… Ты переживаешь за меня. Сильно. Не надо… со мной все хорошо. Отпусти меня… ой, ладно. Надеюсь, ты придешь? А, я же не сказал, когда. Так, сколько уже прошло? Один, два. Так, я сам запутался. Не сбивай меня, Илья! Ой, ладно, сам посчитаешь, на третий день,– Костя на секунду задумался,– а хотя, стоп, это же сегодня? Всего-то через несколько часов. У тебя еще есть время.
–Я вижу, ты порезался. Не повезло, ведь ты все же пытался меня спасти. Да, стул шатался, прости за это. Надо было его сразу выкинуть. И знаешь. Ты же мне там что-то подарить хотел? Сейчас вспомню… А! Кольцо. Можешь его закопать со мной? Не знаю, в гроб его можно ли положить будет, но попробуй хоть с землей кинуть. Это будет хоть что-то от тебя, да и с такой историей.
Он положил ногу на ногу и взглянул в окно. Его что-то заинтересовало. Его синие глаза сверкали, рассвет отражался прямо в них. Костя резко встал и подошел к окну. Он словно приложил к нему руку, тяжело вздохнул и продолжил.
–Знаешь, а тут все такой же прекрасный вид. Город… Ты его никогда не любил, но не я. Вот сейчас я смотрю и вижу: город восхитителен. А ты в это до сих пор не веришь. Думаешь, он обычный? Нет, в нем что-то есть притягательное, но одновременно убивающее. Хотел бы я с тобой поговорить об этом, Илья, но прости, не могу…
Прошло минутное молчание. Костя стоял, опустив голову. Мои руки, ноги, все тело. Я все так же не мог ничем двигать. Но я могу и привыкнуть, если Костя все так же будет приходить ко мне. Костя продолжил.
–Ты, наверное, хочешь знать, что со мной случилось на мосту? Если честно, я и сам не знаю. Помню лишь обрывками. Помню, как меня тянуло туда. Я даже никого не видел. Лишь ты стоял и так же смотрел на меня, как сейчас… Нет. Я не мог остановиться,– он замолчал и вновь взглянул на меня. По его щекам медленно текли слезы.– Ладно, прощай, мне уже стоит идти.
Он ушел, прошло немного времени, пока я пришел в себя. Нет, это был не сон. Но тогда что? Что со мной происходит? Я сам себе Костю выдумал? Это в моей голове. Да, думаю это так… Нет, я же еще не сумасшедший, надеюсь…